С утра шёл снег, но к обеду распогодилось. Зима становилась похожей на

зиму, а то всё дожди да дожди. Тридцать первого декабря Ника прибежала

к подруге, потирая ушибленную руку, и со слезами на глазах стала

рассказывать ей, почему ушла от красавца мужа.

- Понимаешь, Ленка, я ведь его люблю очень, поэтому раньше не

уходила. Сначала как поругались, он ушел к брату в особняк жить. Да и

там, видно, его терпеть не стали. Вернулся и опять за старое. Я к тётке, он

и туда явился, денег требовал. Думаю, на дозу не было. Раньше всё

прощала, но теперь достал он меня основательно, ещё руки распускает,

гад. Я поживу у тебя пока, ладно? Может, хоть здесь искать меня не будет.

А потом что-нибудь придумаю. Не выгонишь? Мне просто негде встречать

Новый Год даже, боюсь, везде достанет. А у тебя всё-таки гости будут, не

сунется.

- Да конечно! Поживи. И Новый Год встретим. А с твоей-то внешностью

терпеть такие выходки. Ты в десять раз лучше найдешь. И где он сейчас? -

поинтересовалась Лена.

- А чёрт его знает, да меня это и не волнует. Грешно так думать, но

иногда кажется: лучше б уже умер – и меня б не мучил, и сам бы не

мучился. А то, как ломка начинается, страшно смотреть, скоро из дома мои

вещи выносить повадится, своих-то уже не осталось. - Ника говорила и

всё больше распалялась. То всхлипывала, то затихала. Подруга пыталась

утешить, у Ники тряслись руки.

Раздался телефонный звонок, Лена сняла трубку и прошептала:

- Ника, это Пётр.

Ника разговаривала с мужем зло и раздраженно:

- Ну уезжай! Скатертью дорога. Я очень рада, что ты уже на вокзале. И не

надейся, я с тобой никуда не поеду. Откуда у тебя деньги, горе ты

луковое? Тебя же на первой остановке высадят, дурак! Всё, прощай! -

Ника резко положила трубку. - Знаешь, Ленка, странный он какой-то,

наколотый что ли. Твердит, что он снова на коне, что у него есть деньги.

Странно. Он же только сегодня утром орал, что в карманах пусто. Хоть бы

действительно уехал. Три дня у тётки жила, так и там нашёл, явился, руку

чуть не сломал, козёл! Ничего не понимаю. Сказал, что в Литву уйдёт по

какой-то тропе. Вот будет, если на границе поймают, документов-то нет.

- Ника, он же может квартиру продать. Если разведётесь, тебе ничего не

достанется? Странно, что он ещё этого не сделал.

- Квартира на Павла записана. Её же брат этому уроду купил, когда тот

жениться собрался.

- Вот надо же, два брата-близнеца, как одно лицо, а на самом деле такие

разные. Паша всего в жизни достиг, а Петька - шалапут.

- Пашке выбиться в люди, конечно, жёнушка помогла со своим

богатеньким папочкой. Везёт же некоторым. Сама страшная, зато родители

при деньгах. Ясно же, что Пашка не на этой грымзе женился, а на деньгах

её родителей. А она ему сразу двоих деток нарожала, чтобы уж наверняка.

- Ника, ты забыла, Петя, когда вы познакомились, тоже не голым

был: и квартира, и машина, и работал у брата за нормальные бабки – всё

наркотики да водка.

 

Для Ники семья деверя была самым больным вопросом. Невестка -

плоская как доска, бесцветная и холодная как рыба. Зато у нее было всё,

чего так хотелось Нике: деньги, дом, крутая тачка, престижная работа,

непьющий муж, а главное - двое прелестных детишек. Когда Ника

смотрела в зеркало и видела там рыжеволосую зеленоглазую красавицу с

идеальной фигурой, она не могла понять, почему у неё нет ничего, а муж,

в которого она была безумно влюблена, пьяница и наркоман. Она видела,

как Паша пожирал её глазами, иногда пытаясь зажать в укромном месте,

но прекрасно знала, что из семьи он никогда не уйдёт. Любовницей

деверя ей быть как-то не улыбалось, - что толку крохи с барского стола

собирать, - поэтому все поползновения Павла обращала в шутку. Братья

на лицо были похожи как две капли воды, но в манере говорить и

одеваться разительно отличались. У Павла даже осанка была другая, и

движения не такие резкие, как у брата. А речь? Пётр без мата уже и

объясниться не мог. Павел был спокойным, рассудительным. Петька же

всё делал порывисто, на сплошных эмоциях, чуть что не по нем – сразу в

драку лез. Он и с Никой был то нежен, то груб. Зато какие страсти

бушевали в нём! Ника понимала, что любит мужа таким, каким узнала его

три года назад, ещё без наркотиков, без ломки, без вечного поиска дозы.

Сейчас это был совершенно другой человек. Но вера в то, что он

вылечится, станет прежним, фонтанирующим идеями, страстным и

нежным, всё ещё не давала ей покоя.

Вероника родилась и выросла в деревне. Глядя сейчас на её холёные руки

с длинными ногтями, поверить было трудно, что когда-то она спозаранку

доила корову, полола огород, кормила свиней, а тёмными ночами мечтала

побыстрей вырасти, чтобы уехать как можно дальше со своей «малой

родины», чтобы уже никогда не возвращаться к родному навозу. В ту пору

любимым её занятием были поездки в город на рынок, где она помогала

матери продавать мясо. Уже лет с четырнадцати она замечала, как

мужчины пожирают её глазами. А в шестнадцать сбежала из дома с

заезжим «дембелем» в райцентр. Но стирать, готовить, убирать и ублажать

парня в постели, не имея при этом ни дорогих вещей, ни украшений, ей

быстро надоело. Тогда она стала кататься с дальнобойщиками. Ей это

занятие совсем не нравилось, утешала себя, что это временно. Скопив

немного денег, Ника приехала к тётке в Калининград, окончила курсы

массажисток, стала неплохо зарабатывать. Она уже могла позволить себе

дорогую одежду, вкусную еду. Но сказывалось деревенское воспитание, и

ей хотелось замуж, чтобы был свой дом, в котором играли её детки.

С Петром она познакомилась случайно. Также была зима, ещё утром шёл

дождь, а к вечеру подморозило. Ника торопилась домой. Сапожки на

шпильках явно не предназначались для такой погоды. Она поскользнулась

и упала, чуть ли не под колёса белого Мерседеса. События развивались

стремительно – водитель выскочил из машины, помог подняться, довёз до

дома. На следующий день он пришел с цветами просить у тётки

Вероникиной руки. Всё он делал вот так порывисто, долго не раздумывая.

Он влюбился с первого взгляда. Любовь оказалась взаимной, и Пётр

закатил шикарную свадьбу. Он стал для неё принцем на белом коне. Ника

была влюблена и сначала закрывала глаза на его «маленькие шалости».

Но наслаждалась семейным счастьем молодая жена недолго, пока

«маленькие шалости» не переросли в большие проблемы.

Катастрофически не хватало денег, особенно стало трудно, когда Павел

уволил брата с работы. А о детях она боялась даже мечтать. Приходила в

особняк деверя поиграть с племянниками и каждый раз всеми клеточками

чувствовала, как ненавидит её невестка. Они даже пары слов друг другу

не сказали. Ника подозревала, что эта рыбина завидует её внешности до

глубины души. И это знание бальзамом проливалось на больное

самолюбие Ники.

 

Подруги болтали, резали салаты к новогоднему столу и мечтали, что в

будущем году всё изменится к лучшему. Уже начали собираться первые

гости, когда раздался очередной телефонный звонок. Лена, побледнев,

передала трубку Нике со словами: "Это Паша звонит, у него что-то

страшное случилось, вроде жену убили". Ника схватила трубку.

- Павел? Это я, Ника.

- Вероника, приезжай, пожалуйста, я не могу, скоро няня приведёт детей,

ведь ты их так любишь. Побудь с ними, - услышала Ника в трубке голос

деверя.

- Что случилось, Паша?

- Задушили мою жену. Сейчас ничего не буду говорить. Приезжай.

Девушки вызвали такси, и вскоре Ника была в доме Павла. Тело уже

увезли, но на полу были нарисованы его контуры. Всюду сновали

оперативники, искали улики. Эксперты снимали отпечатки, что-то

скоблили. Дети с няней ещё находились у соседки.

На Нику сначала никто не обратил внимания, а она прислушивалась к

разговорам этих людей, казалось, заполнивших весь особняк. На полу

гостиной везде были разводы от мокрых ботинок. По всему выходило, что

часа три назад - примерное время гибели невестки - соседи видели Петра,

выбегающего из дома брата. Шкафчик, где хранились наличные деньги и

драгоценности, был взломан. Около дома нашли дорогую золотую

цепочку, принадлежавшую убитой. Следы, хорошо отпечатавшиеся на

выпавшем сегодня снегу, были от обуви Петра. К Нике подошел

следователь Сорокин, которому поручили это дело.

- Вы жена Петра Лисянского?

- Да. Я Вероника Лисянская.

- Когда вы последний раз видели мужа?

- Сегодня утром, он нашёл меня у тётки, хотел, чтобы я к нему вернулась.

Мы расстались, три дня назад я ушла из нашей квартиры. А он где-то с

месяц жил здесь, у брата.

- Можно узнать, почему?

- Да, конечно, он нигде не работал, пил.

- А наркотики?

- Да, наркотики тоже, – Ника рассказала следователю Сорокину о звонке

мужа.

- Мы навели справки, его действительно видели на автовокзале. Он ехал в

сторону литовской границы, из автобуса вышел в небольшом населённом

пункте, со всех сторон окружённом лесами. Не знаете, куда он мог пойти?

- По телефону сказал, что знает, как в Литву какой-то тропой пройти. Его

поймают?

- Трудно сказать, в том районе сегодня весь день шёл снег, следов нет.

Возможно, литовские пограничники его обнаружат. А, может, он

специально вам так сказал, чтобы направить следствие по ложному следу.

- Мне сообщат, если что?

- Он же наркоман, может, где-нибудь умереть от передоза, денег, говорят,

было немало, есть, на что развернуться. А пока объявили в розыск как

опасного преступника.

- И что мне теперь делать?

- Ждите. Если появится у вас, сообщите. Вот мой телефон, – следователь

протянул визитку. - Укрывать не советую – это уголовная ответственность.

Подошёл бледный Павел и попросил Нику сходить за детьми. Она,

натягивая сапоги, прислушалась к разговору.

- Что вы, Павел Лисянский, думаете по этому поводу?

- Брат стал законченным наркоманом, но я никак не думал, что он зайдёт

так далеко.

- А где вы были в районе пятнадцати часов?

- Я решил поехать по магазинам, надо было купить подарки.

- Кто-нибудь может это подтвердить?

- Вряд ли. Я ездил один, подарок не успел купить – мне позвонили. А

почему вы спрашиваете?

- Так положено. Скажите, откуда Пётр мог знать, что ваша жена будет

дома одна?

- Думаю, он просто пришёл просить денег, а она не дала. Вот он на неё и

набросился. Возможно, он не хотел её убивать, так получилось. Он всегда

всё делал спонтанно.

Следователь посмотрел на Нику, и она быстро вышла из дома, надо было

подумать, что сказать племянникам.

Пока Ника укладывала спать детей, читала им сказки, в доме всё стихло.

Дети не могли понять, что происходит, где их мама. Они капризничали.

Ника несла какой-то бред о том, что мама смотрит на них с облачка.

Руки дрожали всё сильнее, Ника пела колыбельную и чувствовала, как

дребезжит её голос. Она никак не могла справиться с волнением: кажется,

всё получилось. План был прост. Идею Нике подсказала мыльная опера -

пресловутая "Санта-Барбара", где в какой-то из многочисленных серий

один брат-близнец подменяет другого. Вот и она задумала: Пётр под

предлогом ссоры с ней переселяется к брату. А там подробно изучает его

привычки, манеру одеваться, говорить, пробует разобраться в тонкостях

бизнеса. И потом под каким-нибудь предлогом увозит брата на

строящуюся дачу, убивает его, прячет тело. А сам занимает место Павла,

периодически появляясь в разных местах в своём собственном обличье,

чтобы всем было ясно: братья не поладили, что у него крыша едет от

наркотиков. Затем он убивает невестку как Пётр, инсценирует побег в

сопредельное государство, а возвращается домой уже Павлом. Кто

заподозрит в респектабельном бизнесмене опустившегося наркомана?

Она переселяется в особняк под видом заботы о племянниках, да так и

остаётся жить с безутешным деверем. Такое бывает. Ника была уверена,

что никто не докопается до истины. Она продумала всё до мелочей. Петру

план понравился, и он поклялся, если всё получится, завязать с наркотой.

Немного взволновал Нику вопрос следователя об алиби. Надо было что-то

придумать, какой-нибудь телефонный звонок, но она так была уверена,

что этот вопрос не возникнет. Наконец дети угомонились и заснули.

До Нового года оставались считанные минуты. Ника взяла из бара бутылку

шампанского, два хрустальных бокала и пошла в спальню, ликуя,

прижалась к мужу, её буквально трясло от желания. Он был нежен, но

сдержан. Они, молча чокнувшись, выпили игристый напиток.

- Что с тобой, Петя? Выйди наконец из образа. Хватит изображать Павла,

нас никто не видит, - шептала Ника. – Видишь, ты же можешь не колоться,

милый. Хотя если это так на тебя влияет образ Павла, я согласна, будь им

и в постели, - пребывая в блаженном состоянии, Ника не сразу поняла,

что он говорит.

- Ника, милая, опомнись, я и есть Павел, - слова прозвучали как гром

среди ясного неба, Ника отшатнулась.

- А где Петя?

- Там, где по вашему плану должен был быть я.

- Ты его убил? И её?

- Я это сделал только ради тебя, милая. С тех пор, как увидел на свадьбе

брата, я заболел тобой, однако, коварных замыслов не строил. А ты всё

просчитала, надо отдать должное, не учла лишь того, что я не собирался

умирать, а мой братец – законченный наркоман, которому на тот свет

прямая дорога.

Ника смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

- И что теперь будет? - прошептала она.

- Да не бойся ты, милая, всё останется, как ты и задумала, с одной

лишь разницей: жить ты будешь не с Петром, а со мной. Неужели вы

рассчитывали, что Петька справится с моим бизнесом? Он же наркоман,

Ника. Мне его даже убивать не пришлось: умер от передозировки, а чтобы

получить дозу, рассказал мне всё о ваших планах. Я ведь сразу

заподозрил что-то неладное, как только он поселился у меня в доме,

рассказав сказочку, что поругался с тобой, и ему, бедолаге, некуда

податься. Он бы скорее тебя выгнал. Бизнес ему вдруг стал интересен. С

чего бы это? Сначала он держался, но его хватило ненадолго. Я

спровоцировал скандал, как ты и наметила, и он вернулся домой.

- Так это был ты? И к моей тётке ты приходил и чуть не сломал мне руку?

- Да, всё по твоему плану. Труп брата я уже к тому времени надёжно

спрятал. И дальше всё было точь-в-точь, как мне рассказал Петька. Я

засветился перед соседями, изображая наколотого братца в его одежде и

обуви, убил опостылевшую жену. Правда, это доставило мне много

неприятных минут, она сопротивлялась, а мне никак нельзя было

допустить, чтобы на мне остались какие-то следы борьбы, и сдалась лишь

тогда, когда поняла, что это вовсе не Петька душит её. Видно, для неё это

стало шоком. Я был в перчатках, разбил пару фужеров с отпечатками

Петьки. Потом с шумом выскочил из дома, специально уронив взятую из

шкафчика золотую цепочку, позвонил тебе с вокзала. Меня в образе Петра

запомнили в автобусе. А в лесу, недалеко от трассы, в надёжном месте у

меня была припрятана машина. Там уже вовсю шел снег, так что и со

следами проблем не возникло. Я переоделся, избавился от вещей Петьки и

поехал домой, где обеспокоенные соседи уже обнаружили труп.

- У тебя нет алиби.

- Ну и что. Кто же меня заподозрит, если все видели моего брата-

наркомана? Когда всё ясно, менты копать не будут - оно им надо? Пусть

теперь ищут Петьку на просторах бывшего СССР. И тебе придётся

смириться, иначе впаяют соучастие в убийстве - срок немалый.

Молодая женщина засмеялась грудным смехом, а Павел с восхищением

смотрел на неё. "И ведь действительно всё вышло по-моему, а этот брат,

пожалуй, даже лучше того. И мы друг друга стоим!", - подумала Ника и

прижалась к Павлу. За окном снегопад усиливался, превращая всё вокруг

в сплошное белое покрывало.

А из окна своего кабинета смотрел на снег следователь Сорокин и думал:

«Что-то у этой парочки всё так складно получается: брат-наркоман убил

невестку и сумел скрыть все следы. А тут уже жена-красотка нарисовалась

в помощь безутешному деверю. А алиби-то у него нет. Не верю. Надо

будет это дело копнуть поглубже. Вот работка! Опять праздник мимо

прошёл».