Поселок, в котором проживала баба Нюся был горняцким и располагался в живописнейшем месте.

С одной стороны его полукольцом окружали поросшие густым смешанным лесом горы, а с другой, огибая петлей, текла игривая горная речка.

Баба Нюся - дородная немолодая женщина жила со своим мужем, который трудился горняком на ближайшей шахте, дорабатывая свой трудовой стаж до пенсии. В городе у них жили дети, а внуки приезжали к старикам гостить на лето. Из хозяйства бабушка с дедом каждое лето выращивали двух- трех свинок, чтобы обеспечить семью на зиму мясом. Овощи выращивали на своем огороде. Поросят покупали обычно весной или в начале лета. Этой весной тоже купили двух маленьких двухмесячных поросюшек- свиночку и кабанчика. Ездили за ними в соседнюю деревню. Сосед Семеныч сказал тогда:- в Бутаково вся скотина вольная. Там у них вон какое раздолье. А свиньи вообще не загоняются, даже на ночь остаются в поле. Так что гляди, Петрович, намаешься с ними! Они никаких запоров не признают. Два месяца с матерью ходили вольно, а тут - на запор!

-Ладно, справимся, сказал Петрович и принялся укреплять загон. Сделал добро, надежно – не сбегут!

И вот в выходной день привезли « хозяйство» домой, где с нетерпением их ждали внуки. Дед достал из багажника машины мешок и развязал его. Два пятачка выглядывали оттуда и крепко прижимались друг к другу. Тогда Петрович вытащил малышей и они с визгом побежали по загону, озираясь по сторонам. Но тут подошла бабушка с чашкой, в которой была теплая кашка, приправленная молочком. Она вылила еду в корытце и поманила свинушек:- Чух- чух-чух! Поросята принюхались, поняли, что их приглашают к « столу» и жадно набросились на еду. В течении недели баба Нюся кормила своих «ребятишек» четыре раза в день.

Маленькие озорные глазки, словно бусинки светились на поросячьем рыльце, а розовенький пятачок постоянно вздрагивал, что-то вынюхивал, сопровождая свои эмоции непрерывным хрюканьем. Видимо, поросята еще очень скучали по своей матушке- свинье и поэтому всегда с большой поросячьей радостью встречали бабушку с миской.

Они с аппетитом прикладывались к своему корытцу, смачно причмокивая, похрюкивая и жадно поедая корм.

Однажды утром, накормив своих поросят, бабушка занялась приготовлением завтрака, так как ждала с ночной смены Петровича. Вдруг она услышала знакомое похрюкивание. Она открыла дверь на веранду и обмерла… Ее питомцы неизвестно как выбрались из загона, похозяйничали в огороде и решили заглянуть в дом. Они смиренно стояли посреди веранды и пристально смотрели на свою хозяйку. Она хотела тихонько обойти их, чтобы закрыть дверь и , поймав побегаев отнести их на место - в загон,да не успела. Оба поросенка пулей выбежали из двери и направились к калитке. Ивановна охнула, метнулась за ними, сорвав по пути хворостину:- Ну, черти, погодите! Вот я вам задам,- и стала манить чушек, приговаривая:-чух- чух- чух! Но, почуяв волю, пятаки и не собирались возвращаться в загон. Они, один за другим ловко нырнули под калитку и выбежали на улицу. У Ивановны замерло сердце. Улица была центральной, и по ней непрерывно ездил автотранспорт. Но наши беглецы не стали выбегать на проезжую часть, а, как и полагается пешеходам, побежали по тротуару. Мелко семеня коротенькими ножками поросята весело бежали по тротуару, а за ними, отставая метров на пять, прихрамывая, бежала с прутом в руках Ивановна. Платок у нее сбился на бок и она беспрестанно только приговаривала:- чух-чух-чух.

Пассажиры в проезжающих автобусах оборачивались

и хохотали над такой картиной. Но

на тот момент не встретилось ни одного прохожего, чтобы помочь бедной женщине поймать малышей. Час-то был ранний.

-Догоню их до проулка и в улицу. А там кто-нибудь из соседей поможет их поймать. Но так думала баба Нюся. Поросята же, наоборот, чувствовали себя очень хорошо, продолжая свой кросс. Они быстро пробежали мимо проулка и свернули на проезжую часть. Дальше, шел лес, через который тянулась железная дорога. Ивановна, тяжело дыша, выбиваясь из последних сил, бежала за своими питомцами и плакала. Она так боялась, что они попадут под машину на дороге, но тут стало еще хуже:- где их искать потом в лесу?!

Однако беглая парочка, не отставая друг от друга, скоро выбежали на тропинку, которая привела их к полотну железной дороги. Женщина опять впала в панику. Если машина на дороге могла затормозить, то уж поезд-то точно задавит! – Господи, помоги!- причитывала баба Нюся, продолжая бег трусцой.

А поросята весело семенили, не останавливаясь ни на минуту, еще с добрый километр, пока впереди не показался железнодорожный мост через горную, бурную реку. Ивановна ойкнула и безнадежно опустилась на колени. – Ну, все! Пропали, подлецы. Теперь упадут в реку и все! Однако свинушки добежали до моста и остановились. Постояли, прислушались, как шумит река и замолчали. Потом один посмотрел на другого, хрюкнул. Другой тоже отозвался своему брату коротким – хрю! И, развернувшись, они побежали назад по шпалам. Баба Нюся подскочила и, со словами:- чух , чух, чух, побежала вслед за своим хозяйством. Почти у самого дома ей встретился сосед Петька. Парень-балагур засмеялся:- Ты что, Ивановна, на прогулку своих вывела? Она как взмолилась:- Ой, Петя, помоги, Христа ради, загнать подлецов! И они вдвоем стали ловить поросят. Одного поймали, а другой сбежал.

И тут мужики возвращались с ночной смены с рудника. Смотрят, поросенок бежит навстречу. Они еще посмеялись, но, когда разглядели, что это меченый поросенок, а у него на спинке была метка красной краской, то еще больше захохотали.

- Петрович, да это тебя встречает твой дружок! И давай хором ловить испуганного до смерти поросенка. Поймали. Взял его Петрович на руки, а у того сердечко чуть не вылетает. То от страха, а то от усталости. Кросс -то оказался длинной километров в шесть.

Заходит Петрович домой, глядит, а его женушка сидит

заплаканная, уставшая. Как увидела своего поросеночка, так неизвестно кому больше обрадовалась; толи мужу, вернувшемуся с вахты, толи маленькому комочку на его руках, пригревшемуся и крепко спящему от утренней пробежки. Только бабушка после того поросячьего кросса дня три на ноги не могла встать. А поросят ловили еще несколько раз, пока они не подросли. А потом, наверное, привыкли к месту и больше уже не убегали.