Моё скуповатое, прямо скажем, на знаки внимания и заботу в

отношении своих отставников ведомство расщедрилось наконец-то на

долгожданную путёвку в санаторий. Дорога выпала в Калининградскую

область в город-курорт Светлогорск. Место будущего отдыха и лечения я

выбрал сам, указав его в рапорте на имя высокого начальства: захотелось,

пользуясь случаем побывать в этом российском анклаве.

 

В основном ожидания мои оправдались: и Калининград со

Светлогорском понравились, и лечение в санатории «Янтарный Берег»

было на достаточно хорошем уровне. Подкачал только пунктик с отдыхом:

контингент в санатории состоял в основном из пенсионеров, да

беременных женщин, направляемых сюда по реабилитационной программе

минздрава области. Да и балтийская погодка солнечными днями не

баловала: море не прогревалось больше плюс восемнадцати градусов,

часто штормило, вынося на узкую полоску пляжей кучи водорослей и

мусора. Сам санаторий стоял на высоком берегу моря, окружённый редким

сосновым лесом, вырубленным под буйную частную застройку, да

выросшими как грибы после тёплого дождя многочисленными дачами и

коттеджами. Автомашины во дворах этих новостроек сплошь были с

московскими и питерскими номерами. Что поделаешь – главная примета

нынешнего времени: две столицы правят бал…

 

Согласно статусу отставника мне полагался стандартный двухместный

полулюкс, в котором при заселении я обнаружил уже обустроившегося

коллегу – бородатого и нечёсаного старичка-бодрячка лет семидесяти.

Честно говоря, полное его имя и фамилию я не запомнил по той простой

причине, что мне он сразу не понравился своей навязчивостью и

стариковской болтливостью. Да и к судейскому корпусу он, как оказалось,

имел довольно приблизительное отношение, проработав всю свою жизнь

адвокатом, а на закате карьеры на пару лет затесавшись в мировые судьи

и получив заветный статус.

 

Старичок-бодрячок, назовём его для приличия Андреем Семёновичем,

ходил в бессменном трикотажном спортивном костюме а-ля «прощай

СССР» с вытянутыми на коленях трениками, по утрам делал забеги к морю,

где купался в любую погоду и невзирая на температуру воды, свой

утренний моцион совершал только босиком и по десять раз в день

жаловался мне на высокое артериальное давление, пьющую непутёвую

дочь и бессовестного старшего сына – чиновника средней руки в

администрации области, который, кстати, и организовал папаше путёвку в

санаторий. Каждый день в нашей двухместной камере завершался тем, что

Андрей Семёнович просил заслушать и прокомментировать его очередную

жалобу в Верховный Суд России, затем раскладывал карточный пасьянс и

в девять часов вечера заваливался спать, заглушая своим храпом и звуки

телевизора, и грохот музыки на площадке перед лечебным корпусом, где

через день выступали заезжие артисты областного пошиба, да собирался

на танцы лечащийся контингент.

 

С этим временным бедствием я смирился на третий день, философски

рассудив, что главное - не временные неудобства: пройдёт и это…

 

Положенных восемнадцать дней лечения всё равно пролетели быстро,

и я назавтра собирался отбыть утренним поездом в Санкт-Петербург, где

последние три года бывал неоднократно по роду своей новой писательской

деятельности.

 

Мой сосед оставался в санатории ещё на неделю: об этом позаботился

его сын-чиновник. (Толи совесть у него проснулась, толи занудного

папашу постарался по возможности дольше продержать от себя

подальше).

 

На прощание Андрей Семёнович решил и для меня разложить карты,

беспроигрышно нагадав мне дальнюю дорогу, казённый дом и

непредвиденные препятствия…

 

Дальняя дорога была стопроцентным попаданием. Казённый дом в виде

Правления Санкт-Петербургского отделения Союза Писателей России, где

мне была назначена встреча, тоже укладывался в схему моих планов. А

вот непредвиденные препятствия, как это ни смешно, сбылись тоже…

 

Поезд Калининград - Санкт-Петербург отправлялся утром в 10 часов и

28 минут по Московскому времени. Таксист пообещал довезти до

калининградского южного железнодорожного вокзала максимум за сорок

минут. Как опытный путешественник, я всегда старался прибыть к

отправлению выбранного мною транспортного средства заблаговременно,

обеспечивая запас не менее часа. Поэтому отбыл из Светлогорска без

четверти девять.

- Не волнуйтесь, папаша, - успокоил меня молодой, лет двадцати пяти,

водитель, укладывая мою дорожную сумку в багажник «Волги».

- Доедем за полчаса. Ну, максимум за сорок минут. Что такое пятьдесят

километров по хорошей дороге?

И он лихо проскочил соседствовавший с санаторием железнодорожный

переезд за секунду до того, как на светофоре загорелся красный свет и

задребезжал сигнальный звонок.

 

Дорога вначале шла через живописный сосновый лес, затем мы

выехали на старую немецкую дорогу, обсаженную с двух сторон

огромными раскидистыми липами. Мелькали за окном автомашины

аккуратные прибалтийские домики из красного кирпича. Попадались и

старые беленые домики с аистовыми гнёздами на крышах.

 

Обещанные картами непредвиденные трудности начались по въезду в

черту Калининграда: мы прочно встали в пробке на какой-то дорожной

развязке. Нервничать я начал в тот момент, когда из-за ремонта моста

недалеко от железнодорожного вокзала нам пришлось ехать в объезд

кружным путём. Таксист, видя моё беспокойство, прибавлял газу, и мы

уложились в 45 минут, лихо тормознув напротив главного входа в

железнодорожный вокзал ровно в половине десятого…

 

Утвердив дорожную сумку на тротуарную плитку привокзальной

площади, я облегчённо вздохнул, доставая билет: надо было сверить с

электронным табло номер поезда и узнать номер посадочного перрона.

 

Стоявший неподалёку у своей автомашины здоровенный рыжий детина

лет тридцати широко улыбаясь, весело вопросил:

- наверное в Питер едете?

- Угадал, - не видя причины для веселья, ответствовал сурово я,

продолжая изучать свой билет.

- А, ушёл две минуты назад ваш поезд, - снова радостно сообщил мне

детина.

- Тысяча рублей – и догоним его на первой станции. Полторы тысячи –

если придется гнать на пограничный пункт Нестеров - Кибартай. Там поезд

стоит сорок минут. Не успеем – деньги возвращаю полностью, -

жизнерадостно и уверенно продолжил незнакомец.

 

Я ошалело уставился на весельчака, пытаясь понять в чём здесь

подвох.

- Как это ушёл поезд? Времени ещё почти час в запасе, -

продемонстрировал я ему для наглядности свои наручные часы.

- А, вы часы переводили, когда приехали в Калининградскую область? У

нас с Москвой разница в один час. Не вы первый, не вы последний, -

откровенно заржал детина.

- Я здесь не первый год на таких как вы зарабатываю! Думайте скорей, а

то не успеем…

 

Ну что уж тут было думать? Детина оказался прав: о разнице во

времени я знал, часы по приезду перевёл на час назад, но вчера, готовясь

к отъезду, снова перевёл часы на московское время и на этом погорел.

Время отправления поезда в билетах указывалось московское, а

отправлялся он с вокзала по времени местному – на час раньше! Такси я

не заказывал заранее, потому что свободные автомашины всегда стояли у

проходной санатория. Карты снова не соврали…

 

- Ладно, погнали, - быстро сориентировался я в своей оплошности и

закинул сумку на заднее сиденье красного тюнингованного старого

«Форда», принадлежавшего жизнерадостному детине.

- Лёха, - представился он, лихо выруливая с привокзальной площади.

- Пристегнитесь. Ехать будем быстро. С «Гайцами*» у нас договор на

зелёный коридор, - ухмыляясь, сообщил водитель и прибавил скорости

после очередного светофора.

 

На ближайшую станцию Гвардейск, где поезд стоял всего две минуты,

мы не успели, увидев только вильнувший на стрелке его последний вагон.

- Ничего, не переживайте, на следующей станции точно догоним, -

успокоил меня Лёха, выруливая на автомагистраль.

 

Всю дорогу он рассказывал курьёзные случаи из своей шофёрской

жизни, а я сосредоточенно молчал и машинально, по водительской

привычке давил правой ногой на полик автомашины, словно там была

педаль газа: так мне хотелось догнать проклятый поезд…

 

Следующая остановка поезда была в Черняховске в 11 часов 37 минут

по Москве. Поезд стоял три минуты. На перрон Лёхин «Форд» влетел

вместе с тормозившим поездом. Успев крикнуть «Спасибо» и сунув

водителю причитавшиеся ему полторы тысячи рублей, я схватил свою

сумку и рванул к первой открывшейся вагонной двери, размахивая

билетом.

 

Для проводников поезда подобные «догонялки» оказывается были

делом обычным, поэтому меня радушно втянули внутрь вагона услужливые

руки. Мой пятый вагон был соседним…

 

В Санкт-Петербург поезд прибывал в 11-10 следующего дня и время

отдохнуть и расслабиться у меня было…

 

Погода в Питере была на удивление хорошей. Так что я с

удовольствием прокатился на катере по Неве, прогулялся по Невскому

проспекту и в завершение своего краткого визита с Площади Восстания

доехал на метро до улицы Звенигородской. Там, недалеко от знаменитого

стадиона «Локомотив» и располагался Санкт-Петербургский ГКУ Дом

писателя, где мне была назначена встреча с начальником орготдела санкт-

петербургского отделения СПР Владимиром Макогоном.

 

Предсказанный картами визит в казённый дом состоялся благополучно.

Правда, виной тому были не карты, это уж точно, а несгораемое флотское

братство: встречу организовал мой московский друг, поэт и журналист

капитан второго ранга в отставке Александр Пилипчук, служивший когда-

то вместе с Макогоном военным корреспондентом на Дальнем Востоке.

 

Билет на поезд до Кисловодска я приобрёл заранее ещё в

Светлогорске, поэтому спокойно бродил по городу, изучая

достопримечательности, книжные и сувенирные магазины. Отвезти меня

на вокзал к поезду вызвался двоюродный по отцовской линии брат Костик,

у которого я в этот приезд остановился.

 

Костиком я называл его по старой студенческой привычке ещё с тех

благословенных времён, когда я впервые приехал погостить к

родственникам в Питер (тогда ещё город Ленинград) в 1976 году, будучи

студентом Свердловского юридического института. Правда, это совсем

другая история…

 

Так вот Костик, ныне уважаемый кандидат медицинских наук, своей

седой шевелюрой и усами, как две капли воды походящий на Альберта

Энштейна, остался в душе тем же беспечным балагуром и шутником, что и

тридцать с лишним лет тому назад.

 

Когда я, возвратившись с прогулки по городу накануне дня отъезда,

сообщил ему, что поезд до Кисловодска отправляется в 13 часов 30 минут,

брат распушил свои энштейновские усы, взъерошил буйную седую

шевелюру и достал из недр старинного шкафа, безраздельно

властвовавшего на кухне, початую бутылку виски:

- Не переживай, братец, успеем, - утешил он меня.

- Садись к столу, будем твой отъезд отмечать, - распорядился

безапелляционно Костик, споро выставив на стол рюмки и нехитрую, но

изысканную закуску.

 

Что-то в его фразе промелькнуло до боли знакомое…

Выпив за отъезд, мы посмеялись над моей историей в догонялки с

поездом из Калининграда.

- Завтра выходной, пробок быть не должно. Я в будний день доезжаю до

Московского вокзала от дома за двадцать минут, - обнадёжил меня братец.

 

- Нет уж, всё равно нужно выехать часа за два до отправления поезда, -

не сдавался я.

- Лучше на вокзале подождать. Поезд подают на посадку минут за сорок

до отправления. Сяду спокойно в вагон, переоденусь, пока нет никого,

вещи разложу, - гнул я свою линию.

 

- Ты точно, как мой папаша Павел Фёдорович, - рассмеялся Костик.

- Он всегда боится опоздать и заставляет меня выезжать за два – три часа

до отхода поезда. Но ему –то уже скоро восемьдесят три года стукнет. А ты

словно дед перестраховываешься! – упрекнул меня брат.

 

- Значит старею! Бережёного Бог бережёт, - угрюмо буркнул я.

Сошлись мы на компромиссном решении: выехать из дома за полтора

часа до отправления поезда.

 

От станции метро Звёздная, у которой располагался дом Костика, до

Московского вокзала действительно было недалеко: всего семь станций,

или действительно, двадцать минут езды.

 

Но мы-то поехали не на метро, а на автомашине братца. И карты снова

оказались правы: город крепко встал в одну сплошную пробку из-за

приезда в Санкт-Петербург премьер-министра России Дмитрия Медведева…

 

Как только я не материл самоуверенного Костика и нежданно

свалившегося на мою голову премьер-министра – пробка не желала

рассасываться. Все главные улицы были перекрыты для проезда

правительственного кортежа. На Московский вокзал мы попали только к

двум часам пополудни, опоздав к поезду ровно на полчаса, выторгованных

у меня горе-Энштейном…

 

- Зато в Питере ещё один день проведёшь, - жизнерадостно балагурил

Костик, ничуть не смущаясь случившемуся конфузу.

- Не жалей: цель не главное, главное - это сам процесс её достижения.

Старайся получать удовольствие от любого жизненного поворота, каким

бы он ни был крутым, - философствовал братец.

 

Делать было нечего: пришлось сдать билет, потеряв штрафные деньги,

и приобрести билет на другой поезд Санкт-Петербург – Владикавказ,

отправлявшийся только на следующий день, и идущий до станции

Минеральные Воды. Прямые поезда до Кисловодска ходили через день…

 

Всю обратную дорогу я недовольно ворчал на брата, а он только

отшучивался. Как ни странно, а обратно мы доехали за двадцать пять

минут…

 

От ужина я в сердцах отказался, а ехать на вокзал решил только на

метро самостоятельно.

 

Владикавказским поездом мне уже приходилось как-то ехать из

Москвы. Впечатления от этой поездки были не лучшими.

Так оказалось и в этот раз.

 

Поезд был переполнен колоритными, шумными и немытыми

личностями, возвращавшимися из града Петра домой то ли с заработков,

то ли со свиданий с родственниками. Все как правило были с огромными

клетчатыми сумками, набитыми неведомо каким товаром. Вагоны были

старыми, постройки семидесятых годов прошлого столетия, со старыми же

вонючими туалетами, закрывавшимися проводниками на каждой станции

на ключ.

 

О проводниках разговор особый: обслуживали вагон два смуглых,

небритых джигита Исса и Мусса. О чистоте и порядке в вагоне нечего было

говорить: какой уважающий себя кавказский мужчина унизится до того,

чтобы работать тряпкой, веником, или шваброй?

 

Проводники постоянно принимали у себя в купе многочисленных

земляков-гостей. В коридоре вагона стоял стойкий запах перегара, табака

и туалета…

 

Я, забравшись на свою верхнюю полку, тихо проклинал и карты, и

Костика, и проводников с их раздолбанным поездом…

 

После Москвы выяснилось, что поезд отстаёт от расписания. Ночью он

проскакивал станции, сокращая стоянки и к половине одиннадцатого

следующих суток, когда мы подъезжали к Ельцу, поезд кажется уложился

в график.

 

В Ельце оба наших проводника, закрыв туалеты и распахнув двери

вагона, отправились в ближайший супермаркет пополнить запасы пива и

сигарет, поскольку эти сопутствующие товары в поезде стоили

втридорога.

 

Что произошло впоследствии – так никто и не смог объяснить. Сократив

стоянку с положенных по расписанию сорока минут до двадцати, наш

поезд с лязгом и пробуксовкой тронул с места, хлопая на ходу

незакрытыми дверями. Видно в кабине машиниста тоже находились лихие

джигиты, спешащие домой и любящие быструю езду…

 

Я обнаружил неладное, отправившись в туалет минут через десять

после отправления поезда. Туалет был закрыт наглухо. Из тамбура

разносился грохот незапертой двери. Выглянув в тамбур, я обнаружил, что

подножка вагона опущена по - стояночному, а дверь болтается на петлях,

грозя их оборвать.

 

Да, действительно, оказывается мысль может получить материальное

воплощение. Карточное предсказание, нацеленное в меня, промахнулось

на этот раз и попало в незадачливых Муссу и Иссу: они отстали от

поезда...

 

Слава Богу, что проводница соседнего вагона, чернявая и полнотелая

Мадина оказалась на месте.

- Что за бардак у вас в поезде? – возмущённо обратился я к хозяйке

соседнего вагона.

- Где наши проводники? Туалеты грязные, до сих пор закрыты, двери

вагона нараспашку! Мне что, к начальнику поезда идти, или к вашему

бригадиру?

 

- Вай, вай, вай, - запричитала дородная горянка, - не надо к бригадиру, не

надо к начальнику! Я всё исправлю. А проводники отстали от поезда.

Скоро догонят, - пообещала Мадина и бросилась в наш вагон наводить

порядок.

 

Незадачливые Мусса и Исса догнали поезд в Липецке, куда примчали

спустя два часа на такси, подрулившем прямо к вагону.

Не думаю, что звучавшие в их адрес гортанные слова и выкрики коллег

проводников были словами одобрения.

 

Лично я довольно улыбался: главное – отвести от себя дурное

предсказание! И прав был братец Костик: главное - это движение вперёд.

Да и непредвиденные препятствия в дороге мне теперь не страшны…

 

Март - май 2017 года.

Кисловодск