Откуда вдруг такое ощущение, что я одна в мире?..

 

Отплыла всего на двадцать метров от берега, качнулась несколько раз и обмерла от плавности твоей, море… Материнской плавности и нежности. Может, слиться с тобой опять? навсегда... Уйти от суеты, бесконечных громких разговоров, совсем мне не интересных… от вранья разнообразного, всех цветов и калибров. Возьмешь меня к себе, море?.. Моя кровь такая же соленая, как и ты…

 

Крепкий горький поцелуй залепил мой рот – а ну, хватит болтать! Невесть откуда взявшийся резкий пенный гребень разрушает идиллию, превратив меня в кашляющую и некрасиво барахтающуюся немолодую черепаху без панциря… Ладно, поняла. Прости. Пойду гулять по кромке.

 

Надеваю панцирь… в виде сарафана длинного белого, очки на нос цепляю черные, накручиваю тюрбан, подключаю к ушам мантру – и вперед! Оммммм…. Да святится имя твоё, Создатель, за всё, что ты сотворил… Буду ходить по земле, раз ты так хочешь.

 

Песок пружинит под моей ногой, кристальная прозрачность уважительно омывает мой путь, подбрасывая изредка сокровища: то попадётся на счастье камешек с дырочкой, он же бог куриный, то блеснёт обломок перламутрового украшения самой владычицы морской…

 

– Вы почему улыбаетесь? Нравится у нас? – толстая тетя с красивым загаром выходит из моря, пока я, прищурившись против солнца, посылаю свою любовь всему миру и мир всему свету… На ней граммов триста золота, никогда столько одновременно не видела, прямо сверкает вся эта тётя…

 

– Нравится. А вы жрица какая-нибудь?

 

– Ну-у… зачем так сразу… – тетя улыбается, у неё, видно, всё хорошо с юмором. – Покушать тут никто не брезгует, но уж «жрица» – это слишком… Аааа!.. дошло. Вы про золотишко? – она весело шлёпает себя рукой в кольцах и браслетах по сочной груди, украшенной тремя благородными цепями. – Мои дети тоже шутят, говорят, что когда-нибудь я не всплыву… Нее, не жрица. А вы кто, туристка?

 

Ну да, пусть туристка…

 

Минут через двадцать уже знаю про все её сложности – и с невесткой, и со свекровью, и дорого всё... "Жаль всё-таки , что вы не жрица… – прощаясь, говорю я. – Хотя, кто знает? может, и жрица... Я ведь тоже слукавила, что туристка. Какая я туристка, к лешему... Счастливо вам!"

Пошла дальше, пританцовывая. Благословенная земля. Благословенное море...

 

Старик ловит рыбу, неподвижный. Пристроился на камне, камнями же окружен, большими, неровными, острыми – мне, босой, не подойти к нему. Да я и не собираюсь, зачем мешать?..

 

Он не отрывает глаз от моря, и я тут же придумываю историю его жизни, красиво переплетенную с этим морем, с добровольным пожизненным одиночеством, с его умением видеть в пролетающей морской птице свою наполненную еврейской трагедией и любовью молодость… и быть счастливым и благодарным за то, что это было в его жизни... Что-то в этом роде.

 

Он чувствует спиной мой долгий взгляд – от меня идут, наверное, сильные волны участия и сострадания… и резко оборачивается.

– Шалом! – кричу я и поднимаю в приветствии левую ладонь. – Как улов?

 

Дед не слышит слов, но видит моё приветствие. Он упирается себе в грудь указательным пальцем – меня, мол, зовешь? Я отчетливо киваю в ответ, улыбаясь, и дед, вдруг бросив удочки, начинает быстро скакать с камня на камень в мою сторону с восклицаниями про мадам и про что-то еще, о чем я могу только догадываться…

 

Пару-тройку секунд я не двигаюсь, соображаю, находясь в лапах политеса, но дед скачет с большой скоростью, и, подобрав подол, я улепетываю… Оборачиваюсь метров через пятьдесят – дед стоит и смотрит мне вслед в полном недоумении: сама же звала!

 

– Ну вы тут все даёте! – кричу я сама себе, потому что больше никто не слышит. – Я что вам, девочка?! От мужиков бегать? Мне на пенсию скоро!

 

"Да ладно тебе, – говорит голос внутри. – Это по русским законам тебе на пенсию, а так… очень даже еще можешь и побегать…"

 

Одна моя местная знакомая предупреждала: если у вас есть какая-нибудь установка по отношению к мужчинам – "он мне в отцы годится" или даже "он мне в сыновья…" – то она, ваша установка, может сильно пострадать в этой благословенной стране. Никто тут не думает про такие глупости, так уж исторически сложилось…

 

Отдышалась, дальше иду. Тренькнула эсэмэска в сумке, напоминая о совсем другой земле. Потом потеплело в животе от предвкушения всех радостей Мертвого моря – завтра! Это будет завтра...

 

Ощущение, что я одна в мире, рассеялось во Вселенной.