______________ Посвящается Карлу Ивановичу Шустерлингу.

 

Вчера, по обыкновению находясь в г. Харькове, я, неожиданно для многих, увидел живого классика Х. Дело было на публичном мероприятии протеста, посвященного успешной попытке городских властей открыть на самой крупной площади Европы памятник Конфуцию в ленинской кепке с христианским ангелом на головном уборе. Не узнать Х. в негустой толпе активистов было невозможно, ибо он был единственный, у кого во рту был монокль. На вспотевших от удивления ногах я подошел к Х. вплотную и от нахлынувшего волнения дерзко потрогал его оптику: и стеклышко, и свисавший на подбородок шнурок. Х. промолчал, не отрывая взгляд от кепки, цементирующей триединство авторского замысла.

— Смахивает на Булгаковский... — обескуражено начал я.

— Угу, — как бы согласился Х.

— Где же ваш хваленый молоток, — приободрился я.

— Гы...

Было видно, что Х. приятно удивлен тем, что кто-то помнит его молоток.

— Ну и как вам местная идейка сменить материализм и эмпириокритицизм на конфуцианство под православным кураторством?

— Б-р-р, — однозначно высказался классик.

— Вы не против быстренько обсудить со мной насущные проблемы и тенденции развития черного юмора в литературе?

— М-м-м...

— Видите ли, Бретон...

— Ха.

— Этот отрицатель белого цвета посмел...

— Ха-ха!!

— А еще некоторые подражатели кинулись повторно спотыкаться об Гоголя, об все еще валяющегося Гоголя. Но валяющегося отнюдь не на шикарной ленинградской сцене, оснащенной софитами и занавесом, а в городской неприбранности дурно освещенной улицы, подле винного магазина!

— Эх...

— А многие молодые поэты, презрев твердые формы стихов, при удручающем отсутствии поэтической техники ударились в верлибры, освобожденные от всяких силлабо-тонических обязательств перед читателями...

— О-хо-хо...

— У прозаиков же иной уклон — абсурд.

— О!

— Вы меня не так поняли — перманентный всеобъемлющий абсурд!

— Э-ге-ге.

Как видите, разговор наш складывался замечательно. И тут я, безотчетно стремясь подтянуться к уровню собеседника, допустил грубейшую ошибку:

— В-з-з-з.

— Вот оно, значит, как?! За сим прощайте!!!

Кровь жуткого стыда прихлынула к щекам моим. И к моим же ушам тоже. Но поезд уже ушел. И Х. вместе с ним...

Печально посмотрев на удаляющееся туловище, я приметил, что в левой руке Х. держит пресловутый пролетарский молот, а в правой... Вы правильно догадались — неотъемлемый аграрный серп!