Журфак. Поэма поэм. Часть третья. Низкий старт. Книга Первая. Трудная осень Предисловие к части третьей Беспечный август отцветал – Не осень, но уже не лето… На Мишин строгий пьедестал, Свои фальшивые монеты, Бросали тополя с ветвей -- Прижимистые чаевые… Прельщали глупых голубей Обманки эти огневые… Вот в Александровском саду, Поближе к гроту Александра, Щенки играли в чехарду, Над лужей -- воробьев глиссада, А над Манежной – острый клин Как самодельный самолетик Неспешно плыл себе и плыл – Куда? Зачем? Да кто ж поймет их, Загадочных и гордых птиц, Очеловеченных Расулом, Не соблюдающих границ, Не верящих ничьим посулам… Еще не отцвели в садах, У важных зданий – хризантемы, Еще ни в прозе ни в стихах Не ощущался кризис темы, Еще почти совсем полна Страна доверия к Генсеку, И не тянулась ни одна Персона подражать Гобсеку… Еще все честны и добры, И всем еды почти хватало… Еще у детворы – дворы, Носись, играй – и горя мало… И, под гитарный перебор Вернулись – счастливы и рады – Ура! – на факультетский двор -- Из дальних странствий студотряды -- Так загорелы и стройны, Загадочны и лапидарны – Назад – с планеты-Целины, Которой будут благодарны: Незабываемый урок Не раз им в жизни пригодится: Все достижимо как итог -- Лишь надо сильно потрудиться. Ты в стройотрядовском хэбэ -- Мишень для чьих-то взглядов грустных: Завистливо вослед тебе Глядит «зеленый» первокурсник… Поэма первая. Я, Семен... Студент сдает экзамен комиссии. Пpофессоp спpашивает: - В каком году умеp Каpл Маpкс? - Каpл Маpкс умеp! Почтим его память вставанием! Комиссия встала. Пpофессоp спpашивает: - А в каком году умеp Ленин? - Ленин умеp, но дело его живет! Почтим гениального вождя пpолетаpиата пятью минутами молчания! Комиссия почтила. Пpофессоp шепчет комиссии: - Давайте поставим ему тpойку, а то заставит петь ``Интеpнационал`` - мы же слов не знаем! Из студенческого фольклора … И было утро – День Один… Вся салажня у факультета… Так, расписанье поглядим? Зоологическая? – Это – На Герцена!… И всей гурьбой Обходим флигель тесноватый Направо – и до угловой Таблички, на дверях распятой: «Зоологический музей»… Там рыбы, раки в формалине… Аудитория… При всей Моей дубовости картине, Открывшейся за дверью, рад: Да, это место для науки: Амфитеатр – за рядом ряд, Барьерчик с полочкой, где руки Тетрадку смогут придержать… Моим коленям тесновато – Ну, сяду у прохода…Ждать Еше пришлось минут с десяток. Но входят, наконец, они – Мы никого еще не знаем – Солидные, в очках – цени, Душа! – восторженно взираем… Вот нас приветствует декан – Запомнил только имя – Ясен – Нам, ошарашенным пенькам, Он не рассказывает басен, Не обещает легких дней, А вдохновляет на упорство. Трудна учеба, дружба с ней Придет, лишь лени не потворствуй... Другие с нами говорят. Напутствия – трудиться – четки. Затем поочередно ряд Свой покидаем – нам зачетки Со студбилетами дают… Отныне статус узаконен. Наверно, как моя, поют Восторгом души всех и склонен Любой здесь каждого обнять… Уже невидимые связи Нас начали объединять По двойкам, тройкам и -- не сглазить – Как будто здесь не видно тех, Кто по злобе затеет свару . Учениками входим в цех И к литераторскому дару Добавим, коль позволит Бог, Образование на вынос, Чтоб после долго каждый мог Его донашивать на вырост. В высотке вечером давал Иван Георгьевич Петровский Для нас, «зеленых», пышный бал – Наш первый в жизни бал московский… И покатился день за днем… Я ошарашен, огорошен… Заданий гибельный объем… Я – точно с лодки в море брошен – Как хочешь, так и выплывай – И много всяческой рутины, Барахтайся, а успевай, Не нарушая дисциплины… На медосмотр убил полдня Не доверяя нашим справкам, Всех гонят, значит, и меня… А в поликлинике – по лавкам Сегодня наши сплошь кругом… Мытарят нас по кабинетам, У носа водят молотком… А предо мной, гляди, -- вельветом Красивых платьев мельтешат Две однокурсницы повсюду… И не захочешь – ловит взгляд… -- Вы к глазнику? За вами буду… Девчонки, правда, хороши… Блондинка Люся, как актриса… Шатенка Тома… Не спеши… -- Слышь, Люсь, а Тома, что – сестрица? Вы, что ли, вправду -- близнецы? Смеется Люся белозубо: -- Да, только разные отцы… -- А платья-то? – А что, не любо? -- Красиво… Но один фасон, Одна расцветка – инкубатор… -- Поговори мне… Есть резон… -- Какой? – Не важно! В альма матер – Поспорим, что ни у кого Подобных не увидишь… -- Верю… Нет, платья вправду – ничего… -- Чудак!… И вот она за дверью… Добавило мне воз проблем Физвоспитание… От спорта Не то чтоб был далек совсем, Но все ж ни одного рекорда Мне, точно, в жизни не побить… По жизни я шагаю с астмой… Да, спорт положено любить, (А зубы дважды чистить пастой), Но мне одышка не дает, Ни бегать ни с мячом носиться… Чуть перегрузка – и в живот Готово сердце провалиться… Пока экзамены сдавал, Я, правда, легенькой трусцою Слегка себя тренировал, В чем был какой-то смысл, не скрою, Но факультетский главкомспорт Наум свет Моисеич Хорош Сдать нормы ГТО зовет, А с ним особо не поспоришь… И вот – бежим на восемьсот: Чугаев, Бондарь, я, Диарра… Диарра молнией вперед Сорвался точно от удара… Сигналит Хорош: скорость, темп, А мне бы лишь живым добраться, Охотно позволяю всем Опередить – и состязаться Совсем намерения нет… Бегу, однако, ровно, споро… Диарры же пропал и след… Последний круг – и финиш скоро… Дыханья стало не хватать, Но я не замедляю темпа – И начинают пропускать Меня вперед ребята, те, кто Вначале были впереди… Вот финиш… Кое-как добрался.. Неужто я второй? Гляди -- Диарра рядом оказался – Интересует результат, Причем, серьезно, без подначки… А на трибуне верещат Девчонки курса – вот чудачки -- Кричат: «Ура, Семен, ура…» Я различаю голос Нелли… Малиец раза в полтора Быстрее несся – в самом деле Спортсмен отличный, ну, а я, Похоже, свой рекорд поставил, С чем – снисходительный судья – Охотно сам себя поздравил… Потом – толкание ядра, Потом – метание гранаты, Прыжки… Достали! Не пора Покончить с ерундой, ребята? А тут еще велят в – бассейн Сдавать по плаванию нормы… И при старательности всей – Я пас… Да, на воде – топор мы… Зато – стриптиз фигур и поз… Вот выкликают…Им в угоду, Я – плюх с бордюра – и пополз, Разбрызгивая шумно воду… Одну дорожку одолел – И чую – больше не способен… Ну, просто – чуть не околел . Я, очевидно, гидрофобен… -- Ну, что же, -- раз не сдан зачет, -- Придется поучиться плавать… Еще и это… А цейтнот Уже пошел мозги карябать – Мол, безнадежно сер и туп… О чем на лекции трактует Профессор Прохоров:? Шуруп Соображательный буксует. Евгений Палыч на доске Рисует вдохновенно схемы… Их разумения в башке Нет и на грош.. Наверно, темы, Что тщится лектор нам вдолбить, Важны – о массовом сознанье, Но тропочку к мозгам пробить Не может это чудо-знанье, Отскакивает, как горох, С размаху брошенный на стенку… Вот полудурок! Видит Бог – Я о себе так – и оценку Своим способностям внимать Я с каждым понижал предметом… Вот идиот, едрена мать! Замечу, что при всем при этом Девиц серьезный интерес Я ощущал к своей персоне, Причем, был явный перевес Их над моим… Не урезоню Одну… Ну, как же дать ей знать, Что мне не до прогулок с нею, С ней стол, тем более кровать Делить желанья не имею… А та на семинарах – бред! Других отвяливая грубо, Мой это парень, ясно – нет? Компрометирует сугубо… Я не всеяден – вот в чем соль. И в планы вовсе не входила Пассивная в сближенье – роль… Ну, нет, уволь! И приходила Та Тома в класс на семинар – А я уже за партой с Нелли, Вот с ней дружил бы – примерял К душе девчонку… В самом деле, Пора и пару подобрать – Армейские друзья женились, Обзавелись детьми… Видать, В делах любовных не ленились… А я был ранен глубоко Любовью первой, безответной, Молил: ну выйди на балкон!.. Где нынче Люда – неизвестно… Но, чтобы душу сохранить, Пора, пора опять влюбиться. Найдется та, кого любить Смогу, взаимности добиться, Сумею… Нелли… Рядом с ней Душе вольготно и спокойно… Мила, разумна – и нежней День ото дня ко мне. Достойна В манерах, искренна, тепла, Короче, девушка – отрада! Кто ж ищет от добра – добра? Пожалуй, мне иной не надо! Мне кажется, что я люблю – Все чаше – нежности приливы… Мы рядом – но не тороплю Души прекрасные порывы… А Нелли мне: – Не усложняй! Ну, что ж ты, право, как подросток! Как хочешь, так и понимай… Не усложняй! А мне непросто Подругу новую понять – На что девчонка намекает? Я и не думал усложнять – Сама чего-то усложняет… Неужто я и в этом туп? Жизнь разъяснением одарит… Нет, точно я безмозгл и глуп – И рифма это подтверждает… Ну, раз уж вспомнил о стихах, То у безмозглого студента Случились между «ох!» и «ах» Два очень неплохих момента… Вот стенгазета «Журналист» -- Всем стенгазетам стенгазета: Там метров в сто квадратных лист! В ней опус, так сказать, «поэта» -- Из лирики, что посвящал В Хмельницком той, сибирской, Нелли… Одно я, помните? – читал У поезда… Едва успели Тогда меня втолкнуть в вагон… И вот – стихоза в стенгазете… А я и счастлив и смущен: Народ читает строки эти… Так интересно наблюдать… И я -- в сторонке -- наблюдаю… Подходит опус мой читать Кучборская! Стою, страдаю – Ей, чье величье осознать Под силу даже мне, тупому, Такие глупости читать? Едва я не впадаю в кому… Она читает не спеша, Она сочувственно вздыхает… Ее высокая душа В прекрасном лике проступает… Рукой проводит над листком – На расстоянье будто гладит, Стучит по строчкам ноготком… Уходит, на меня не глядя… А я же счастьем ослеплен: Кучборская меня читала! Неужто это явь, не сон? Вы понимаете, как мало Для счастья нужно? Вознесен Я этим фактом в эмпиреи… -- Вот повезло тебе, Семен! Я прям от радости дурею, Хоть дальше вроде бы куда?… На тех же лекциях Кучборской Сижу дуб дубом… Ну, беда! Кто там кого за что?… Позор свой, Что я взаправдашный дундук, Конечно, вслух не объявляю.., Пока мне это сходит с рук – На семинарах позволяю Другим активничать, молчу… Еще одна беда – конспекты Велят писать… Я и хочу, Но, понимаешь ли, успех-то По умолчанью – нулевой: Мой почерк – точно кошка лапой… Все – лажа, хоть белугой вой… Пока пытаюсь тихой сапой В тылу у тех, кто всех умней Отмалчиваться по присловью: «Сойдешь за умного»… Больней Всего, что дома потом с кровью Трудами на учебу мне Отец и мама добывают Копейку, я ж по сути, вне Науки… Это убивает… Меня, однако же пока Не расколола профессура Как тупаря и дундука… Все впереди… Без перекура – Навалом всяких новостей… Меня в числе поэтов курса В радиоузел шлют… Затей У всех без счета… Жаль, что куцо Их ожиданиям могу Я отвечать – но ладно, двинем Втроем в высотку МГУ, В эфир свои стишата кинем… И вот мы топаем к метро: Марина Князева, Домашнев Мишутка… Тут судьба хитро День нынешний и день вчерашний -- Напоминаньем , мол, мечтал, В стройбате надрывая жилы, Подняться по судьбе, листал Учебники, так что ж ты, милый, Неужто сможешь отступить? Навстречу нам … майор Стукалин, Нач-штаба … Взглядом зацепить Стремлюсь… Сказать, чтоб так ласкали Отцы-начальники меня В том, схожем с зоною, стройбате, Хотя б за грамотность ценя, Отнюдь – держали на подхвате, Там был в цене другой типаж – Горластый грубый, матерщинный, -- Семен, и вправду не поддашь:? Какой же ты, к хренам, мужчина… Театр, стишочки – хренотень… И за стихи и за актерство Меня едва не каждый деть, Считая ересью упорство В стремленье душу сохранить, Не опуститься и не спиться, Уж так старались опустить, Как вам, надеюсь, и не снится… И вот – Стукалин… Встреча – знак! Два слова на ходу – и дальше: -- Студент, наверно? – Да, журфак… --Ну, молодец, хвалю… -- Хоть фальши И не услышал в похвале, Но и сердечности – не тонна… -- Майор -- знакомый? -- До соплей! Начальник штаба батальона… И я солдатские стихи Читал тогда у микрофона Впервые… Верю, чепухи Не нес – и у амфитриона – Словечком озадачил, нет? – Его подслушал у Кучборской – Все ж полуграмотный «поэт» Хоть на словечко кругозор свой Расширил … Так, амфитрион – Гостеприимнейший хозяин, Отличный парень… Микрофон, Меня пугает, как экзамен… У парня – я читал ему, (Он за стеклом вел звукозапись, Давал советы по уму, Чтоб смысл стихов не сикось-накось, А адекватно доносил) Не вызывали отторженья Те строчки, я их пережил… А впрочем – вот стихотворенье: «Рассвет приближался обычно, как будто, Тревоожные сны не блуждали по койкам… А рядом в палате скончался под утро «Батяня комбат», молодой подполковник. Он смерть прогонял. Он шептал, умирая: -- Поди, убирайся, сслепая, сторукая… Ведь нынче – не помнишь? – Девятое мая – Не время сейчас умирать мне, старуха! Ах, смерть, отпусти! Не бери грех на душу, В меня не одажды успеешь прицелиться… Ну, что – ордена понесут на подушках – Зачем же сгодня такие процесии? Минорно споют баритоны в орекестре, ЛАДони военных к вискам подднимая… Ну, смерт, эт, знаешь ли, просто нечестно – Испортить ребятам Девятое мая… Катилась звезда над усмешкою горькой – Он вел свой послледдний решительный бой… И «Смирно!» – стояли ребята над койкой, И ангел витал над седой головой…» Встаю, когда другие спят – На Ломоносовском в общаге. Куда деваться, раз велят? -- С утра к бассейну бедолаге. А он в высоточке, внизу, Считай, что в цоколе, в подвале… Еще последний сон в глазу, Когда мы всей гурьбой подвалим.. Немало гидрофобных нас, Здесь, вот он, -- Саша Иваненко, Попавший дважды в мой рассказ… Бегом по залу – летка-енка, Чтоб разогреться – и пошли! Но шибче дрожь, мандраж все крепче… В душ на секунду – и вали! Но не по Сеньке синий чепчик… Нас учат плавать на спине – И я барахтаюсь у стенки… Другие плавают – вполне! Урока три – и до оценки, Глядишь, зачетной доплывут, А я все пузыри пускаю… Я в классе – пробка, камень – тут… Зачем лишь мучаюсь – не знаю… А тут еще простудный чих – Вода совсем не подогрета… В числе обученных пловчих – И Тома (платье из вельвета,. Понятно, плавает не в нем )… Ее фигурка умиляет… В душе и где-то под ремнем Меня девчонка вдохновляет… Замечу, учимся мы с ней В одной, довольно сильной, группе… Полно девчонок, а парней – Лишь я да Саня. С нами вкупе -- Две Томы: Киричкова – та, А эта… Так… Юстидроженко? Нет!… Усмашенко? Ну, беда – Фамилия… А, Юстюженко! Язык, пока произнесешь, Сломаешь… Скоркина Раиса, Сусанна Конторер – галдеж, Понятно, в группе – я б резвился, Будь Казановой назло всем, Но я, похоже, моногамен: Меня не вдохновлял гарем, Ищу одну… В нестройной гамме Еше мы слышим голоса Двух Галь: Смирнова из Полтавы И Дорохова… Но не вся Еще здесь названа орава. Мурнова Нелли… Вам ее Уже предвставил я чуть выше… Вот Грунька… Чудо! Е-мое – Отпадная – с ней едет крыша… Раз всех назвал, то назову, Я по фамилии и Груню – Васильева … На рандеву Я не зову девчонок в «клуню», В овин – по русски… Да, забыл: «Слона-то я и не приметил…» Не к месту, знать, употребил Крыловское присловье, этим Могу обидеть невзначай… Я ж так сказал из уваженья… Все ж староста… Народ, встречай Вставаньем ради положенья… -- Причем здесь положенье, дуб? Она пока не в положенье… -- Так я о должности… -- Да, туп, Безмозгл до ризоположенья! -- Так дай же мне ее назвать! -- Кого? – Бояркину Людмилу… Вот все, с кем довелось наяать Учебу… Малость окрылило, Что на немецком у меня Все как по маслу – не подводит Язык, а прочая фигня Едва ли не до слез доводит… Марлен… На вервый семинар Пришел мой тезка … Он, Гуревич В мозги науку уминал… В мои? Где сядешь, там и слезешь – Что делать, если напрочь туп? Не лезет мне в мозги наука… Придумал бы хоть кто-то щуп – В мозгах поковыряться… Мука … Марлен нам должен разъяснить Роль в нашей жизни журнализма, С чем, дескать, есть его и пить… Чем лечат от идиотизма? В башке – форшмак белиберды… Господь, ума в мoзги посей мне! …Послали в секцию борьбы -- Им мало плаванья в бассейне – Все оттого, что в МГУ – По секциям физвоспитанье… Нет, я так дальше не могу – Зачем мне это испытанье? Мне не по вкусу этот спорт – Играл бы в волейбол и теннис, Вот спорт элитный, для господ… Приказано – куда ж я денусь? Пол зала весь накрыт «ковром», Ну, попросту – огромным матом… Разминака – задним кувырком От стенки – к стенке… «Ароматом» Потеющих мужских телес Здесь все пропитано навеки… От кувырков гудит «торец», В глазах темнеет, будто в веки Свинец вкатили или ртуть – Не то давленье фордыбачит От стрессов депрессивных, суть Которых – выше, либо, значит, К ним в дополненье – недокорм… Присутствует и этот фактор. Подумаете – вот уж в ком Силенок столько, что и трактор Мог заменить на пахоте – Ширококостен, с виду кряжист … Господь, наверное, хотел Сварганить супермена… Тяжесть И маминых голодных лет, Концлагерно-безвитаминных, Во мне оставила свой след И раны бати… Взрывом мины Его на варненский песок Швырнуло в яростной атаке… Родившись, я, чем только мог, Переболел… Любые бяки, Цеплялись накрепко… Меня Душила каждая простуда, Буквально всякая фигня Грозила жизни… Просто чудо, Что как-то вырос…И стройбат Меня, по счастью, не угробил, Хоть там порой был сущий ад… Терпел… Видать, мой час не пробил… Себе одно лишь ставлю в плюс – Сопротивлялся жестко пьянству – Боялся – и сейчас боюсь В сопротивленье окаянству Вконец здоровье растерять… Спиртного внутрь не брал ни капли… А тут журфак пошел вскрывать Все минусы мои… Ослабли, Возможно, мышцы и мозги И от кефирно-огуречной Диеты каждодневной… Зри В корень – получал, конечно, Из дома некий пенсион, Но надобны студенту книжки, Тетради… И, держа фасон, Подружке сладкие коврижки – Как говорится, хошь не хошь – За счет урезки рациона, Вынь, понимаешь, да положь… Зато уж жадиной Семена Не назовут, а прослывешь – Пропал – в общаге, как в казарме, Честь потеряешь – фиг найдешь – И будешь тут, как волк на псарне… Наш кампус кличут «Филиал», Имеется в виду – высотки. С годами тесен стал и мал Там Дом студента… И коротким Вдруг оказался небоскреб… Нет – чтоб Эмпайр заткнуть за пояс, Так наклепали – шлеп да шлеп – Пятиэтажек, где, освоясь, Я приноравливался жить Хоть в тесноте, да не в обиде, С такими же, как сам, дружить Журфаковцами – в лучшем виде… Нвш корпус третий… Входишь в холл – Сидит дежурный -- из студентов… Покажешь пропуск – и пошел… А нет – тебя без сантиментов Попрут наружу – здесь наш дом, И нам здесь не нужны чужие – Своим едва места найдем… Со мной в одной светличке жили Альбин Байорас из Литвы, Баранов Коля, Сашка Бондарь, А пятым – Мадыр – (из Тувы) – Тулуш Сувак оол… Жилфонда ль Опять нехватка в МГУ? Для пятой койки нет местечка… -- Да ладно, я и тут смогу – На раскладушке – ни словечка Обиды – Мадыр ростом мал, Как говорится, в весе пуха… Но я в спорзале увидал, Как борется малыш… За друга И однокашника болел. А он оправдывал надежды: Бросал любого… Я балдел – Вот так бы мне!… -- Ну, классно! Где ж ты Так навострился, чемпион? -- В Туве все борятся с рожденья… А хочешь, научу, Семен? -- Ну, покажи, хоть до уменья Мне твоего не дорасти… -- Кто знает? Надо постараться… Прием приемом, но учти: Уметь настроиться, собраться, Всю волю крепко взять в кулак – Важнее даже и приема… Что до приема – делай так: За пятку и коленку, Сема... Партнера ногу захвати – И на себя тяни... А следом – Блок за вторую... Так, лети, Противник, множь моим победам Число... Ну, понял? -- Вроде -- да... Прием простой, а четко валит... -- Есть проще даже, глянь сюда.... Он с подковыркой – и подманит Любого... Делаешь бросок Партнеру в ноги, но неловко – Мол, оступился и не смог... Партнер тебя со всей сноровкой Обязан сверху захватить – Ты ж делаешь ему подарок! Вот тут мы можем подловить На хитрость... Если без помарок Проделать – все, ему капут, Короче – чистая победа... Его за обе ручки тут Схватил, считай, уже полдела... Но нужно с силой удержать Партнера руки под собою – И резко – через мост! Лежать Ему надежно всей спиною, А ты, выходит, победил... -- Пожалуй, это я сумею... -- Конечно... Мадыр убедил: Борьба – не драка... Ладно... С нею, Возможно, я и подружусь – Не мордобой на стенку стенка. Приемами не надсажусь... А тренер, Виктор Мастеренко, Во мне не видит перспектив, Да, честно, я их сам не вижу... Азарта нет во мне... Позыв Соревновательности – ниже Критического – уступать Готов я каждому без боя/ Чужое место занимать Не хочется. Хочу собою Я неизменно пребывать, В себе самом – свое лишь место Без празднословья занимать Несуетно, достойно, честно... Все то, о чем я рассказал, По описанью – длилось годы... На самом деле этот вал Событий с маркой несвободы Случился в первые же дни Ошеломившего семестра – Не сможешь выплыть, что ж, -- тони! Нет, вовсе не под гром оркестра Встречает новичков журфак, Цветочками декан у двери Не привечает... Да, вот так: Москва – она слезам не верит... Ну, а событьям нет конца, Несут меня, как лист по ветру... Не потерять бы лишь лица - Ведь призовут – дай срок – к ответу. Сработал, видно, трафарет: Служил – знать, крепкого помола... Меня избрали в комитет -- Всефакультетский -- комсомола... И комсомольский секретарь, Суяров, ставит мне задачу... Нет. Саша, лучше уж ударь – Я от досады чуть не плачу... Мне поручают привести В порядок карточки учета, А их – за тысячу... Найти И удалить из оборота Тех, кто закончил факультет, Досрочно исключен из списков... Похоже, что с десяток лет Бардак в делах творился ... С риском Учебу вовсе завалить Копаюсь тупо в картотеке... Кто лишний – как определить? Ну, подфартило мне, калеке! Доканывает и испарт – Митяева о нем трактует… А до меня – ну, психопат – Из-за чего Ильич воюет – С народниками, а затем Уже зачем-то со своими – Не дохонжа… Видать, совсем… И пусть… И хрен со всеми с ними… Понравилось, что имена Одной антипартийной своры -- В чем просветили и меня -- В столбец поставленные, скоро Рождают хохоток у всех… Из букв заглавных тех фамилий Словцо выстраивалось – грех… Напомню, если вы забыли… Плеханов был партийный барин, Игнатов – из «Освоб. Труда». Засулич – тетка, а не парень, Дейч – меньшевичен и коварен, А Аксельрод – туда-сюда… Ну, наскребет на свой хребет, Кто эти шутки повторяет... Свой политический предмет Митяева отменно знает И может здорово подать – Отнюдь не в лекторе причина, Что мне то знание принять -- Не по мозгам – грызет кручина... Я, вроде, все могу понять, Пока рассказывает лектор, Да вот до кучи все собрать Не удается... Некий вектор Отсутствует в моих мозгах -- И высыпается все знанье... Обидно: даже мелюзга (Вчера из школы) – чье вниманье, Казалось, вовсе не собрать, Кому в одно влетает ухо... Все исхитря ются понять И мне растолковать... Докука! Неужто все мозги стройбат Отшиб? Приятель новый, Гришка, Вчерашний, как и я, солдат, Ракетчик только, но умишка, Подобно мне, не растерял – Отлично все запоминает, Все успевает... Ростом мал, Умом – велик... И он спасает Меня, втолковывая мне О том, «как возгорелось пламя» Из «Искры» ленинской в стране И с той поры для всех азами Идеи стали, из чего Вся пресса в СССР исходит: Газета, стало быть, ... того... Сейчас, сейчас... Запомнил вроде – Не только, мол, пропагандист И как его?... Да, агитатор! -- А дальше, Гришка? -- Онанист! -- Без шуток, ну?..- -- Организатор! -- А «коллективный» -- позабыл? -- Ну, вот – чего-то сам запомнил, А говоришь – тупой... -- Дебил! -- И мазохист еще... И скромный ... Короче, хва комплексовать. А лучше – топаем в читальню, Возьмем учебник – почитать, Мои конспекты... -- Ладно! Парню Не в тягость тратить на меня И время ценное и силы: Порой сидим вдвоем полдня, Росточком мал и с виду хилый, А головенка – ого-го! Все растолковывает классно. И если раньше – ничего, То нынче мне чего-то ясно... Мы вместе «Повесть временных...» -- Давно прошедших лет читаем... И по истпарту горы книг Перелопачиваем... Знаем: Первоисточники читать Увы, придется неизбежно.... Без них Митяевой не сдать. Не сдать ей, ежели небрежно Ведется с Лениным конспект.... Одна надежда на девчонок. Хоть Гришкой писанный «доспех» Неплох – и ссылки на ученых Объемность знаньям придает, Но тем-то он и плох: приметен Конспект Гришани – и пролет С его конспектом обеспечен. «Не лепо ли ны бяшеть...» -- нам На древне-русском с увлеченьем Трактует лекторша... Отдам Все блага, скажем, чай с печеньем, Лишь только б так же говорить – Легко, красиво, как Людмила Свет Евдокимовна, царить В аудитории... Ну, сила! Я рядом с Неллечкой... Она С восторгом лекторше внимает, Всерьез, гляжу, увлечена, Меня в упор не замечает... Ну, ладно... На ее плечах – Из шелка пестрая косынка... Замечу, что в шелках-парчах Не разбираюсь... И картинка На этом шелке иль парче – Париж со знаменитой башней... Соседка интересней, чем Профессоррша... Заводим шашни... Подруга шепчет: -- Прекрати... Но ласково, совсем не строго -- Положено себя блюсти... А все ж судьба в деснице Бога. И если что не суждено, Оно не сложится, хоть тресни... Не спрячешь факты под сукно И слов не выкинешь из песни... Я сам, конечно, виноват, Себя за глупость осуждаю... Что сделал – не возьмешь назад: Так, лекция... Балдею, таю – Мне рядом с Нелли – хорошо, Она ко мне неравнодушна, Казалось бы – чего еще? Однако ж глупость вездесуща, В особенности там, где я... На первый взгляд -- нормальный парень, А присмотреться – ни хрена – В общении вполне бездарен... Такую глупость учинил, Что до сих пор еще противно... Рассказываю, как сглупил: Бездумно, может инстинктивно Желая показать: моя... На уголке косынки Нелли, Красивой, шелковой – свинья! – Пишу фамилию... Корпели Все нал конспектами – как раз «В Путивле плачет Ярославна...» – Я ж, демонстрируя маразм, Косынку Нелли порчу... Славно? Тут пара подошла к концу – И порчу Нелли углядела... И ну – стыдить меня! – К лицу Тебе то свинство?... Хоть за дело Корила – и была права, -- Но громогласно – и полкурса Смотрело... Так, пойдет молва... Я, недослушав, отвернулся – Она стоит с открытым ртом, Застыла рядом Таня Паис, А я ушел... А что потом? Все, отношения прервались... Я по утрам хожу в бассейн, Я стиль оттачиваю в ластах... Без них бы – ауфвидерзейн! Видать, полно во мне балласта... Зато прослышал, что декан Засурский плавает, как щука... Я ж плаваю как рельс пока – И эта не идет наука. А кое-кто сдает зачет... Вот Тома (платье из вельвета) – Вполне уверенно плывет В соседстве – и меня при этом Не забывает подкузьмить... Я ж на спине плыву, не вижу, Кто приближается... Хохмить В воде чревато... А престижу, Конечно, моему урон: Еще всего-то пол-дорожки – И ей, зачет... Давай, Семен, Включай активней ручки-ножки.... Ну, я стараясь, наподдал... -- Эй, чуть не утопил, акула! К тому ж и шапочку содрал... Такая шапка утонула!... Уже без шапки доплыла До бортика неспешно Тома -- И ей зачет! Она ушла, А ты барахтайся, кулема!... Когда в купальничке простом Она из зала уходила, Опять подумалось о том, Что все мне в той девчонке мило... И чувство, что по мне прошло, Следившем за ее фигуркой, Не жажду близости зажгло, А словно б мне была дочуркой: Хотелось защитить, помочь, Обнять и одарить хорошим... Злой взгляд, девчонку не сурочь, В лапшу ее врагов искрошим! На Нелли больше не гляжу, На грустный взгляд не отвлекаюсь, С ней даже близко не сижу, На реплики не откликаюсь, Решил: кто прав, кто виноват -- Не стоит даже разбираться Коль сразу все пошло не в лад, Нет смысла дальше и пытаться – Отрезал – и чтоб ей понять: Альянс не будет восстановлен, Стараюсь Тому приобнять... А этот фокус обусловлен – Стремленьем Нельке досадить (Мол, совершенно не горюю) -- И за обиду отомстить: Раз так, то: полюблю другую, К которой чувства-то и нет – Какое чувство, раз игрушки? Одним лишь движим: дать ответ На горлопанство той подружки... А Томочке -- то апельсин Публично выдам, то конфетку... Показываю, что есть сил: Влюблен, мол, в новую соседку... Притом, стараюсь так играть. Чтоб Томе показать: лишь друга В ней вижу, мол, нельзя считать? Что выделил ее из круга... Тем временем в судьбе опять Наметился зигзаг удачи – К добру ли, худу ли – гадать, Считаю – бесполезно... Значит: Вдруг в перерыве подошла Так осторжненько Раиса Васильевна... Она была В немецком чудо-мастерица, Вела, короче, в группе дойч – И спрашивает, мол, геноссе, А ты в спецгруппу не пойдешь? -- Пойду! – А может есть вопросы? По совести, вопросов нет – Устал, признаться, в старой группе Среди девчонок пируэт Вертеть – Лиепа в дамской труппе! Все ж для солидности спросил, Какой у новой группы профиль... -- Международный... Ладно... Был «Газетчик» стану «интер-профи»... И в прежней Саня, как султан – Один на группу всю девчачью... А в новой места нет «цветам» -- Мужская группа – я в удачу Боюсь и верить – повезло. Я в прежней всех уже запутал И сам запутался – сошло – И слава Богу... «Девкин хутор» Покинул, выпрямив судьбу. Отныне буду осторожней. Могу с науками в борьбу Вступить всей силою и с Божьей, Надеюсь, помощью теперь, Забыв галантные ошибки. В науки приоткрою дверь... Из новых – полюбилась шибко, Та, что лишь группе трактовал Артем Флегонтович Панфилов. Убийственный материал – О пропаганде – это было Наполнено, как детектив, Сюжетами и именами... Артем же виден и красив И крепко уважаем нами. В нем виделся аристократ: Подтянутый и элегантный... И каждый в группе (рад – не рад) -- Артему подражал, понятно... Нас в группе – сорок мужиков.... Набрали столько с перебором До сессии – и будь здоров, Коль не осилишь – за забором Везде плакаты – мол нужны Бетонщики и страхагенты – Работы много у страны, Не всем положено в студенты... А в группе парни на подбор... Вот староста – Борис Молодкин – Блондин, прическа на пробор, Высокий, крепкий – по колодке Отменной скроен, крепко сшит... Красавец Александр Самылин, Сергей Ромашко – эрудит В команде нашей славной были Выпускники особых школ Успенский, Гескин. Клим, Мелешко, Чугаев, Юров... Всяк прошел Тренаж отменный... Не полешко Тут у любого на плечах -- В карман за словом не полезут... И ум недюжинный в очах... Короче, не макаку-резус Знать подбирали в сей кружок... Вот Саша, Александр Буравский – Худой и длинный, как флагшток, С копной волос, как флаг пиратский... Вот Бородулин – тот же тип, Лишь покороче на полметра, Из наших, что не носят кип, Заслуженного фото-мэтра Сын огоньковского Сашок... Вот те, кто возрастом постарше, Но не с опилками мешок У этих, не кастрюля с фаршем – Отменно варит котелок, К примеру, Игоря Чибора С Зубанем Игорем я б мог В числе таких назвать без спора. Добавлю в список имена И трех Владимиров -- запомним Корсунского, и Кривчуна, И Шахматова... Все ж неполным – Ведь в группе – сорок нас, учти – Остался поименный список. Кого здесь не назвал, прости! Еще добавлю трех Борисок: Итак: Борисы: Ямщиков... Молодкина назвал... Шеватов... Считай, полроты мужиков – Всех сразу вспомнить трудновато... Илья Юдасин – комсгруппорг, Илья Дворецкий – полиглотен... В немецком и французском – бог, Еще вьетнамский... Не из сотен – Из тысяч может быть один – С подобным поступает знаньем... Вот с кем в компашку угодил С моим недо-образованьем! А ведь попрут... О том и речь – Не фунт изюму с пачкой чая... Пришлось на книжки подналечь, Сон помаленьку сокращая... В мой первый в новой группе день С деканом получился казус... Такая вышла хренотень, А виноват лишь тем, покаюсь, Что сдуру сел за первый стол... На встречу с нами журналистов Из разных стран декан привел... И по-английски так речисто Трактует им про факультет, Профессоров и нас, студентов -- Так здорово! И пиэтет Во мне к декану тем моментом Возрос буквально до небес: Не приходилось слушать раньше Английский вживе... Кстати, без И перевода даже – глянь же – Я кое-что понять могу: Словечкам «джорнелизм», и «стьюдент» -- Есть соответствия в мозгу -- Ведь не на сто процентов стьюпид... Я Ясена глазами ем – Он на меня бросает взгляды.... Зудит предчувствие... «Игзэм» -- Я слышу, слово «инглиш» -- рядом... Я понимаю, что декан, Гостям толкует, что английский Был нами при вступленье сдан – И вдруг ко мне – (я самый близкий К нему из группы за столом) – На языке... Я ж ни бельмееса Ему отвенить – дуболом -- И общий смех... Теперь вся пресса Подумает: декан соврал -- А просто ж я сдавал немецкий... Мне стыдно, точно я украл – И пойман... Грустно: неважнецкий Старт в новой группе, а декан В мой адрес лишь махнул рукою – Бывает, дескать, дуракам – Закон не писан... И такое Приходится претерпевать... Потом в Манеж ведут толпою – По вытавке погарцевать Полиграфической... Не скрою: На все вокруг таращил глаз: Большие странные машины... Что вправду развлекало нас: Большие, зрелые мужчины, А как детишки поиграть В подпольщиков-марксистов рады, В ту большевистскую печать, Которая была до «Правды!»: Кладешь на шрифт бумажный лист, Нажмншь рычаг – и получаешь... Отличный оттиск – (четок, чист!) – Газеты «Искра» -- забираешь – Ведь будем «Искру» изучать... Объявлено: грядет воскресник... Пойдем на стройку – подчищать Огрехи... И пойдешь, хоть тресни! Хоть лучше бы потратил день Хотя бы на истпарт с марленом... -- На, вот тебе,Семен, кетмень... Знать вам, спортсменам-суперменам Долбить бетон застывший – в кайф? -- Как и тебе, синьор Молодкин! -- Подолбим, ладно – лайф из лайф, А после где-то хряпнем водки.... -- Не пью! -- Конечно, ты ж спортсмен, Иван Поддубный нашей эры... Ну, что ж, служи примером всем... Какие тут, к хренам, примеры! А вот – долблю, хоть недокорм Себя показывает внятно... Упадок силушек в таком Гиганте видеть неприятно... И состраданья не люблю... Да и не объяснишь любому... Поэтому – долблю, долблю... В глазах темнеет, чуть не в кому Впадаю... – Лално, перекур... Давай, Семен, наверх к ребятам, Там последи, чтоб был ажур, А мы додолбим... На девятом – Большой кусок стены оплыл – Наверно кто-то криворукий Опалубку не закрепил – Вот не было забот, подлюки -- Сверхпрочный отбивать бетон... -- А что здесь, собственно, мастрячат? -- Обшагу новую – притон Для наших аспирантов... Значит, Растет и дальше универ... -- Ну, ладно, поднажмем, коллеги... Покажем портачам пример, Что за строители – калеки! Прибрел под вечер в корпус «три»... Конечно, в душ, и сразу – в койку... Стук в дверь... – Альбинас, посмотри Кто там по нашу душу? Бойко – Раиса Скоркина: -- Семен, К вам девушка внизу, спуститесь... -- Конкретно, кто? – Ах, моветон – При всех по имени-то... Витязь На крыльях должен полететь... Со стоном вылез из постели – Придется топать вниз, глядеть. Кого там принесло... Хрустели Суставы, не поднять руки... Спустился... Пусто в вестибюле... Дежурит ... Тома... Шутники! Схватил наживку – обманули... -- Привет! Не ты меня звала? -- Тебе, как будто неприятно... -- Приятно... Ладно... Вот дела ... Здесь посижу – плестись обратно Нет сил... И разговор потек О том, что каждого волнует... Я рядом с Томой в уголок Дивана вплыл – она воркует Мне про конспекты и т.д. Я что-то бормочу невнятно... Беседуем, короче.. . – Где Ты,встретишь праздник? – А, понятно – Про красный день календаря Вопрос? – Ну, да, само собою... Он, день Седьмого ноября, Ближайший... -- Так в Москве, с тобою! -- Ну, это надо заслужить, - Смеется милая соседка.... -- Ну, скажем, что мы будем пить? -- Чай предпочту... Довольно редко Беру в буфете лимонад... -- Не пьешь вино? Так не бывает! -- Так получилось невпопад – Не пью спиртное... -- И не тянет? «Зашился?» – Никогда не пил... -- И даже в Новый год? Увидишь... -- А с виду вроде бы не хил... -- Причем здесь это? Не обидишь – Уже меня на сто рядов Склоняли к выпивке в стройбате... Еще добавлю: не готов Дружить с девчонкой пьющей, кстати... Ты – как? – Да в общем-то не пью... Вдруг разговор пошел о важном, Я, кажется, попал в струю Надежд девичьих... Знать, куражным, Себя не помнящим в хмелю Уже узнать успела цену... Я ж пьянство вовсе не терплю. Довольно, что она кузену Немало причинила бед... Вот он был вправду суперменом – Силач немыслимый, атлет... Но пьяным море по колено... Он, Шуня, крошкой-пацаном, Всего восьми-девятилетним, Когда сухарик был ценой Спасенья, а под пистолетным, Под автоматным ли огнем, Безвинно узников Печоры Десятки гибли день за днем От рук бесчеловечной своры, Забывших Господа «панов», Тех украинских полицаев, Зверей, бандитов, жиганов, Возмездия не прорицая, Кровавую бросавших тень На соплеменников Тараса, Он, крошка Шуня, что ни день Спасать свою семью старался... Рискуя жизнью, убегал Из лагеря мой брат отважный И пропитанье добывал... Но побежден был силой бражной Когда стал сильным и большим... Я не был так силен, как Шуня. Его удел меня страшил – Решил: «Не пью – и точка!» Втуне Все уговоры. Лишь твердел В однажды принятом решенье. Я загибаться не хотел – Мечталось о большом свершенье. Мне сверхздоровья Бог не дал – И это предостерегало От пьянства. Словом, избегал, Точнее, адово стрекало Из жизни напрочь удалил Не для того, чтоб кто попало Меня за это похвалил – Одним из правил жизни стало... -- А может, нам сходить в кино? Тебя здесь Скоркина подменит... «Литва» -- вон, рядом... Решено? Кто прелесть тех минут оценит, Когда не смотришь на экран, А лишь на силуэт сиявший В мерцающих лучах?... Туман В башке, от всех забот уставшей, Уплыл, заботы унеся... И виделась третьестепеной Любая... Лишь вот эта, вся Вдруг ставшая родной, бесценной Девчушка в простеньких очках Все мысли заняла и сердце... И, точно сжатое в тисках, Ускорившись до мегагерца, Оно приказывает мне – И я, послушен, как лунатик. Во вдруг возникшей тишине Беспамятно, на автомате, Тянусь за Томиной рукой И, поднеся к губам, целую... И знаю, что с минуты той Я высшей заплачу ценою За каждый миг – и в поддавки Уже мне не играть с судьбою – И этот поцелуй руки – Как договор меня с собою, Завет на верность и на боль... Ее рука в моей осталась... Такой в итоге карамболь – От Нелли рикошет... Так шалость Вдруг выливается в серьез, Что будет с каждым часом строже... -- Чудесный вечер, море звезд! -- Так погуляем? Томе тоже, Как видно, расставаться жаль... Проспект перебегаем Мишин – И по Мичуринскому – вдаль... Деревья, небо, звезды, крыши... Зовет высокое крыльцо - С холма сбегают к тротуару Ступени... Томино лицо Задумчиво... А по бульвару Сметает ветерок листву... На промежуточной площадке Случиться должно колдовству.... Как эти поцелуи сладки! Ее уста, как лепестки, Глаза мерцают изумрудно Неотвратимо-колдовски... Ах, как же оторваться трудно От нежных этих плеч и губ... Что в самом деле происходит? Московский вечер-душегуб С ума двух одиноких сводит, Соединяя их в диполь Закономерно и проворно? Так отчего же эта боль? Что здесь превратно, иллюзорно?... Вздыхает Тома: -- Все, пойдем! Мы возвращаемся в общагу – В наш коллективный добрый дом... Нет, все же сразу спать не лягу – День был насыщен, а до книг Черед не доходил... Получим На семинарах завтра втык – Хоть часик посидим, поучим... Три зала в первом этаже – Читальни самоподготовки Давно заполнены уже... Девичьи, в основном, головки, Конечно, есть и мужики... Здесь творческая атмосфера -- Читают, пишут в две руки... Сажусь и я читать Гомера О том, как, расссердясь, Ахилл, За то, что отняли девицу Несчастий много причинил Согражданам... В одну страницу Смотрю, не видя, полчаса, А мысли -- не о Брисеиде – О Томе... Прямо чудеса – Сама явилась в лучшем виде: Впорхнула с парой книжек в зал, Стремительная -- прямь ракета! Ну, я и телепат – позвал – И в темном платье из вельвета, Том самом , села впереди И на секунду оглянулась. Мне – жестом: в книжку мол, гляди, Сама в толстенный том уткнулась... Усердно Скоркина зубрит, Читает Люся Журавлева, Упорно Иваненко бдит... Лишь я все грежу бестолково... Ну, ладно, подождет Гомер. Займусь-ка лучше я немецким – Склонять артикли: «ди», «дер», «дер» И снова «ди»... В общаге не с кем Мне этот обсуждать предмет: В спецгруппе нашей – спецпрограмма: Милейшая Раиса свет Васильевна строга, как мама. Произношения тренаж Идет нешуточный – по звукам Искореняет «муттер» наш Акцент жестоко... Этим мукам Не ожидается конца: Бубним часами в лингафонном – Не поощряется ленца. Обещано: кто с делом оным Не сладит – выставит декан, Да не из группы – с факультета! Попал – как окунь на кукан – В спецгруппу – и держись за это... А диктор, за которым тут Мы упражненья повторяем, Профессор Климов... Как зовут Его по имени, не знаем, Но знаем, гордости полны, Средь лучших дикторов немецких Всех стран -- казалось бы, должны Там эталоном быть из местных Произношения спецы – Германских или же австрийских, -- Ан нет! Вот наши молодцы! – Профессор Климов всех «арийских», На дойче шпрехавших, уел: Он, Климов, лучший в мире диктор На дойче... Вот кто нам пример... Стремлюсь ихь-лаут («richtig!», «Dichter») С шипением произносить, По-климовски... С трудом дается... Сто раз долбежку повторить, Хоть надоело, а придется... Произношения тренаж С Раисой должен длиться месяц. А дальше в класс приходит наш Миньковская... Она замесит Вкрутую слабые мозги... Ну, Ганна Павловна суровей И Миловидовой... Тоски Прибавит мне, попортит крови... С души слетает шелуха Самодовольства и зазнайства. Идет – от мышцы до стиха – Переучет всего хозяйства. Ведь нужно – не казаться – быть По всем параметрам не ниже Запросов века, в коем жить Нам впредь при МГУ-престиже. ... А со стихами был афронт... Престиж поэта был недолгим... В поэзии здесь вождь, архонт – Красивый парень Игорь Волгин. Я в «Юности» читал его Стихи отточенные прежде, И отобрав из моего Блокнотного добра – в надежде, Что хоть в стихах-то я хорош – Роскошные – я мыслил – строки, Помчался на «Парнас»... Даешь!... Ну, оскандалился в итоге... По вечерам на Моховой В соседстве с нашим факультетом Дворец за Мишиной главой Был озарен волшебным светом... И там, на третьем этаже, Стояли мы на баллюстраде Под небом в темном витраже... В его неразличимом взгляде, Мы, мэтра ждавшие гурьбой С надеждою на откровенье Являли, видимо, собой Род экспоната в остекленье. Табличку сверху прикрепи: «Желают оседлать Пегаса!» -- И пальцем у виска крути – Таких, как оказалось, масса... Открыли дверь – явился мэтр В голубоватой водолазке... Похоже, выше всех на метр, Ну, суперстар из киносказки... Перезнакомились сперва. И я свой краткий путь означил. Сплошь первокурсная братва Нас вдохновляя, Игорь начал: -- Добро пожаловать под «Луч»! Мы молоды – и года нет нам. Наш луч сияет из-за туч – И славно: несть числа поэтам... Я верю, мы средь вас найдем И тех, кто яркий след оставит, Кто вдохновеньем и трудом Себя в родной стране прославит. Наверное здесь есть и те, Кто просто любит наше Слово, И те, кто в призрачной тщете В себе ошибся... Что ж, сурова, Как вы увидите, стезя Поэта, но спешить не будем... По счастью или нет – нельзя Ведь запретить несчастным людям, Свою растрачивать судьбу, Питать мечты самообманом, Пуская дни дымком в трубу, Слывя упрямым графоманом... Мы будем здесь стихи читать Друг другу попросту, по свойски... Здесь прежде брался помогать Поэтам Павел Антокольский. Позднее чуть велось лито Тут Николаем Старшиновым... Теперь вот мой черед... Ну, кто Шедевром ошарашит новым? ... Мне это нравилось сперва: Вокруг толковые ребята... Витковский Женька – голова! Читались славные стишата... На встречи приходили к нам Известные стране поэты, Кого по прежним временам Гнобили за стихи – и это Давало импульсы душе... Печально вспоминал Жигулин В стихах о лагерной парше... Подумалось: а я смогу ли Талант и душу сохранить, Попав в такую передрягу? Какие люди! Их ценить Стране за тихую отвагу, Превыше бы экранных звезд! Потом Жирмунская Тамара К душе проклалывала мост – И ей душа светло внимала... «На Мцхету падает звезда...», -- Читала страстно Юнна Мориц... Впервые довелось тогда... Живых поэтов слышать... Вскоре, Однако, мой пришел черед, А мой багаж был небогатым.... Читаю, зная наперед: Оттянутся на мне ребята... В ночи была объявлена тревога – И госпиталь раскинулся в лесу С опереженьем заданного срока, О чем позднее сводки донесут. Ну, а пока еще не до итогов: Лечебный комбинат живет в лесу. И санитары бережно несут Солдата, обморозившего ногу, И кто-то неуверенно шагнул, Пока о чьи-то плечи опираясь, И где-то с облегчением вздохнул Хирург усталый после операций... Все, как обычно. Белизна халатов, Латынь в коротких репликах врачей... Но бьется ветер о брезент палаток – И кое-кто встревожится – зачем? И осторожно усомнится кто-то... Им, это значит, просто не видна О нас, солдатах, Родины забота... И для врачей война – не мать родна! Меня хлестали не щадя... Особо зверствовал Витковский. Бил по чему ни попадя, А эрудит он был чертовский! Умело строки разнимал, Высмеивал строфу и рифмы. Меня он напрочь распинал... Давай, мол, заключим пари мы, Что среди всех моих стихов Едва ль одна строка найдется, Где не отышет он грехов... И горечь в сердце остается... Я по инерции читал Второе – только зря старался... Меня сам Волгин отхлестал, С улыбкою поиздевался... Написан город тонкой акварелью, В густом тумане улицы уснули. Губами прикоснись к моей свирели – Она тебе напомнит об июле. Вольется лето в этот вечер тусклый – Чудесной сказки светлая картинка.... Ты знаешь, то, что «елочка» -- по русски, У нас зовут еще нежней – «ялынка»... На Украине – синие Карпаты, На Украине – ласковые реки... На Украине говорят «кохаты» -- И это значит: полюбить навеки... Наш мэтр тогда не пожалел В мой адрес яду и шрапнели – Поиздеваться он умел: -- «Губами прикоснись... --к шинели...» -- Я этого от Семы ждал... Ну, что, «поэт», навыступался? Вот то-то же, а я считал, Что хоть в стихах-то состоялся... Выходит, я и здесь -- дундук? Признаться в этом так обидно! Печален Гришка – добрый друг... Пред однокурсниками стыдно -- Они сочувствовали мне, Когда обрушилась лавина... Жалели – оттого вдвойне), Мне больно -- Гришка и Марина... Такой сложился дня финал, Я больше не приду на встречу... Зачем? Чтоб всяк меня пинал? Переживем и эту сечу... Сон усмирит любую боль... А новый день несет иные Печали и труды... Изволь Одолевать, справляться... Ныне – Нас комсомольский комитет Зовет... Мы – точно суд присяжных: Беда: наш славный факультет В одном из состязаний важных На этот раз не победил -- По самодеятеятельной музе. Ну, кто б такое проглотил – Журфаку быть последним в вузе? Журфаку?! Тут, в кого ни ткни, Не Дунаевский, так Нижинский, А Пушкиных – так сплошь одни... Кому-то собирать пожитки Придется – рассудил партком. В ответе Юриков и Берман, Два старшекурсника, на ком Обязанность лежала: первым Журфак обяззан быть и здесь. На них – сценарий, режиссура... -- Собьем со «станиславских» спесь, -- Партсекретарь привстал со стула, Свинцовый взгляд переводя С Суярова на нас, несчастных. Из уст партийного вождя, Балуева, напором страстных, По-прокурорски злых речей, Пахнуло ядовитым эхом Тридцать седьмого, тех ночей... Как будто «воронок» подъехал И встал у входа на журфак... Осталось осудить «шпионов» Единодушно.. Ну, пустяк... Все будут «за» определенно... Суяров тягостно молчит... А зам его, Морозов Лешка – Энтузиазм ненарочит – (Коня куют – копыто блошка Свое подставить норовит, Католик, что святее папы), Он, как Вышинский, даровит – Так в раж вошел, что все сатрапы Сказали бы: хорош визирь! Морозов делает карьеру – В несчастных, как паук, мизгирь Впился... Терзает... Знай же меру Цинизму – я хочу сказать... Но все молчат – и я в сомненье: Ведь я же туп – и не понять Могу чего-то в изумленье... С трудом допетрил: комсомол Рекомендацию обоим В партийцы дал... И что? Крамол За ними не найти, попорим? Интеллигентны и умны, С социализмом не в раздоре, Хотят трудиться для страны, А мы их со страной поссорим... Я даже не могу понять, Чего я здесь не понимаю, Да и чего не понимать? Над чем я тут башку ломаю? Ведь очевиднейший маразм – Лишить ребят рекомендаций? То ль у меня в рассудке спазм, То ль я свидетель профанаций Высоких нравственных идей -- Пахнуло антисемитизмом.... Бред... Рядом цитадель вождей, Журфак, где пичкают марксизмом, По умолчанью поражен Не может быть подобной язвой... Да нет, ты просто туп, Семен, Чего-то ты башкой корявой Здесь не допетрил до конца... Балуев нам дает накачку... -- Борис Петрович, до глупца Не пожелаете задачку Попроще как-то довести... Чего-то совестно по правде... Боюсь, нам честь не соблюсти... -- Морозов, юношу поправьте... -- Оставим это на потом... -- Но обязательно, Морозов! -- Конечно... Ладненько, начнем... Вот Юриков. К нему вопросов Немало... Первый: чья вина? Кто в паре главный саботажник? Кем та задумка внедрена? С подачи чьих подсказок вражьих Вам в голову пришло сорвать Победу факультета в смотре? Так на кого теперь кивать? Мы всех «артистов» – по два, по три Сюда готовы пригласить... Они нам на кого укажут, Как на виновника – спросить? -- За что нас с Борькой сажей мажут? Ведь мы старались... Пусть сейчас Другие выступили лучше, Мы отличимся позже... Нас Еще в Москве узнают... Случай Представится – докажем.: есть Таланты на родном журфаке, Честь отстоим... -- Не вам про честь... Журфак в дерьме, а он во фраке?. Не выйдет, Юриков! Позор Падет на вас. Сполна ответишь И ты и Берман. Кончим спор. Здесь все понятно всем, а эти ж, Кто подучил вас саботаж На смотре университетском Творить – ты сам им передашь? – Ответят – и по всем советским Законам... Голосуем... Кто Согласен, что ему не место В рядах партийцев? Кто за то?... Всем стыдно, вижу, но протеста Никто не смеет выражать... А Юриков, белее мела Выходит... -- Так и продолжать! – Балуев рад и горд – сумела КПСС себя подать В его лице достойно, жестко... Заходит Берман... Не видать, Что был подавлен... Модно, броско Одет, с достоинством глядит... Морозов, как второй Вышинский, Насуплен... Прокурорский вид... Молчит... Зачем-то на машинке Очинивает карандаш... Точь-в-точь провинциальный трагик, Он держит паузу... Мандраж Бориса не берет... И враг их, Морозов, чувствует подвох, Он даже чуточку растерян... А Берман ... Он себе помог, Тем, что помог и мне... Густея, В окно вползала чернота.... Борис смешал Алеше карты: -- Тому, чья в теме клевета, Готов в лицо сказать: шакал ты! -- Поосторожнее, Борис! Твое здесь разбираем дело... -- А чье мурло из-за кулис Выглядывает?... -- Резко, смело, Презрительно бросал слова В глаза Морозову ответчик. «Судья» смешался... – Зря права Качаешь, ты, антисоветчик! -- Заговорился, Алексей! Ты, точно, опоздал родиться На тридцать два годка... Там всей Шакальей стае пригодиться Мог эдакий «энтузиаст»... А ныне – объясни, Морозов, Ты, полагают, головаст, -- Толкуй же четко, без психозов, Чем я, стоящий здесь Борис, Себя морально опорочил? -- Все знают... -- Повтори на «бис»... Вас, видно, кто-то изурочил. Что вы здесь спятили с ума: Тридцать седьмой остался в прошлом – Иль я не прав? Страна-тюрьма В постыдном, мерзостном и пошлом, Твоем, Морозов Алексей, Сверхнепотребном воплощенье -- Пародия... Пойми ж своей Душонкой мелкой: возвращенье Немыслимо... -- Ты все сказал? -- А что, еще нужны резоны? -- Да нет. Все ясно! Подписал Себе путевочку на зону... Вот здесь я усидеть не мог – Вскочил и забазлал несвязно: -- За что? Несчастный демагог, Что привязался к парню? Ясно, Что он талантливей тебя И для страны стократ нужнее... Вы измываетесь, губя Парней, но подленькой затее Решил поставить я барьер.. -- Ну, что ж, тогда проголосуем – Принципиален – нам пример Покажешь... Так, кто за? Плюсуем... Раз, два... Кто против... Вслед за мной Почти все члены комитета Вздымают руки... -- Головой Семен, рискуешь... Ты за это Еще поплатишься... Вопрос: Не оттого ль ты возмутился, Что он еврей? – Пиши донос! -- Ох, как бы ты не поплатился... Но как-то это мне сошло... А Берман, ежели встречались, Меня приветствовал тепло, Но мы с ним, в общем, не общались... Он старшекурсник – и ему Неинтересен я, «зеленый». К тому ж не снят с него «хомут» -- Им, как проклятьем , заклейменный, Он должен возглавлять и впредь Арт-шоу-труппу факультета, Гореть... Ну, а его огреть Морозов будет рад за это, Хоть сам он был горазд творить, По-видимому, лишь доносы... Ну, да о чем тут говорить – Неразрешимые вопросы... Парадоксально,. что ответ, На многое, что накипело, Приходит из античных лет... Кучборская... Она задела Струну звенящую в душе... Она меня околдовала. На лекциях ее уже Я весь внимание... Мне мало Тех лекций... Мне б еще, еще... Я слушал бы ее и слушал... И странно, что не запрещен Гомер цензурой... Видно, уши С глазами залепило тем, Кто за политику ответствен: Гомер ведь разъясняет всем Всю глубину позорных бедствий, Без коих тоталитаризм Не мыслим при любом раскладе – Хоть рабство, хоть социализм... Кучборская!... Нет, не внакладе И я, хоть, очевидно, туп... Пусть только ради этих лекций Все претерплю, безмозглый дуб.. Иным, конечно, много легче Тех лекций глубину понять... Пусть до меня едва ль частичка Дошла – что ж, на кого перять? Спасибо и на том... Мыслишка Какая-то в моей тупой Рождалась все же черепушке... И в частности о ней... Такой Уродливо-прекрасной! Пушкин, Наверно, тоже был такой... Ее представить трудно юной Студенткой – сорвиголовой... А ведь была... И ночью лунной, Как мы, мечтала о любви... Была, наверно, быстрой, тонкой, Глаза, как звезды... Се ля ви... Представить, что похожи с Томкой Нетрудно: талия в ладонь, Улыбка. Острые коленки, Сияние души... Огонь Энтузиазма... У паненки К высокому искусству страсть... Тянуло, видимо, в актрисы, А удалось ли, нет – попасть – Неясно... Слухи – что кулисы Ей все же ведомы, живут: Служила будто бы во МХАT'е... И верю и не верю... Тут Такое дело: «на подхвате» Ее представить не могу, А ежели была успешной – Зачем тогда ей МГУ? Однако же судить поспешно Не стану... Моего ума Догадки – вряд ли стоят много... Но, правда, помнится, сама Упомянула, монолога Однажды подводя черту, Что, мол, актером в прошлой жизни Была в Коринфе... Притчу ту Мне не понять... В аллегоризме Имелось, видимо, в виду – В воображении... Наверно Ну, что ж... Порою не в ладу И я со временем... Но мерно Оно, как строгий дирижер Всем в мире отбивает такты... Увы, с ним бесполезен спор – Впишись в него – и только так ты Хоть что-нибудь успеешь взять, Усвоить – и отдать идушим Вослед... Кучборскую понять Могу частично... Прочим, лгущим, Что все им ясно у нее, Прошу покорнейше не верить... Я понял: каждому – свое Она старается отмерить По состоянию ума... И ежели про щит Ахилла Я понял, то душа-тюрьма Раскрылась... И теперь бацилла Неуспокоенности жечь Проснувшуюся душу будет Сомнением – о том и речь... Она нас встряхивает, будит... Вещает: -- Вам сейчас дано Судьбой – вчитаться в «Илиаду» И «Одиссею»... Вручено Вам жто чудо мною... Надо С благоговением принять – Другого времени не будет --- Позднее? Нет, не прочитать... Оно – я вам твержу о чуде -- От спячки пробуждает ум, Что, в общем-то довольно больно... Куда приятней жить без дум, Без чувств – запойно-алкогольно, Как все и продолжают жить, Все глубже падая в трясину... Кучборская... Что говорить?! Коль будет сын, я буду сыну О ней рассказывать... Сама Профессорша довольно скрытна... Не знаем, чья она жена И замужем ли... Очевидно, Изведала в судьбе всего... Ну, будто бы есть дочь, Надежда -- Художница, и внук...Чего Не открывает нам, невеждам, -- Откуда есть она пошла? Где родилась? Какого года? Кем так воспитана была? Какого племени и рода? Лишь раз обмолвилась: филфак Заканчивала вместе с педом – Два вуза, то есть, сразу... Так Сама рассказывала... Ведом Лишь этот факт о ней из уст Ее самой... Сокрыто мраком Иное... Безнадежно пуст Мой кондуит о ней... Журфаком, Однако, бродит тьма легенд, Как водится, заместо фактов. Вот их до греческих календ Не перескажешь -- без антрактов... Но можно рассказать о том, Что сам я наблюдал вживую: Аудитория – битком! К ней, точно в школу цеховую, Коллеги ходят – и строчат За ней отличники-студенты, А я сижу, уставя взгляд... Ах, если б эти все моменты, Когда нас пробирала дрожь, Заснять киношникам на пленку! Жизнь коротка, увы! Живешь, А там... Ну, ладно... Потихоньку Заходит скромненько ОНА!... Со стопкой книг, а в них – закладки... Да в черном платье... Включена В те ритуалы и порядки, Которым так чужда ОНА: Положено сперва отметить, Кто есть, кто болен... Решена Сия задача так, что этим Займется староста – ОНА Вне этой суеты, заметьте... Едва настала Тишина, Шагнула от стола – и в эти Секунды вдруг произошло Волшебное преображенье, Как будто в душу к ней вошло Самой Афины воплощенье... -- Я буду лишь для тех читать, Кто пожелает это слушать, Пусть их и будет только пять... Чтоб атмосферу не нарушить, Другим позволено играть В любые – только тихо – игры... И пот уж взгляд не оторвать, И словно бы пронзают иглы -- И очарованные, мы – Все забываем, а в вихрах мне Льдом ужаса щекочет миф – Миф об Афине и Арахне: ...Богиня мудрости, она, Уже созревшею сполна Из Зевсовой большой главы Явилась... А пред тем, увы, Главу отца терзала боль... Первопричиною, в чем соль, Пророчество... Вот: Мать-Земля, Крониду злое посуля, Открыла: ждет его зело Несчастное событье... Зло -- Рожденье сына от жены Метиды... Многие сыны Отцов свергая, восстают -- И Крон, И Зевс примером тут... И сын Метиды, Зевса сын Отца низвергнет... Властелин Тем прорицаньем огорчен: Жену Метиду любит он -- Багоразумия полна, Она надежна и верна... Зевс озадачен: -- Как беду, Себя спасая, отведу? Могла б Метида дать совет -- Цены ее советам нет, Но матери едва ли муж Дороже сына, знаем уж! Альтернативы, впрочем, нет -- Заимствуем былой сюжет -- (Примером будет старый Крон) -- Должно быть, пригодится он: Метиду нужно проглотить -- Ну, значит, так тому и быть... И с нею ночку проведя, Зевс расшалился, как дитя: Стал с нею в ладушки играть, В пятнашки... Славно вспоминать Им детства светлые деньки... -- Побегаем вперегонки, Животных обретая вид? Сам в разном облике шалит... Метида -- то она лиса, То чайкой рвется в небеса, Играя с Зевсом... Зевса пыл Ее привычного лишил Благоразумья... Вот она Жужжит, на миг обращена В малышку-муху -- и ее, Не дав ей в естество свое Вернуться, проглотил Кронид. Та в голове его сидит, За хитрость Зевса не виня, Ему советует... Ни дня Без тех подсказок он не мог, А с ними он -- премудрый бог. Природу все ж не превозмочь: Метида чует: будет дочь... Понятно, что отца глава Не так годна, чтоб кружева Вшивать в девический хитон... И боль из Зевса тянет стон, Такая головная боль! Дитя рождается... Изволь Терпеть, раз проглотил жену, Но крик взрывает тишину... Похоже -- хочет выйти дочь -- Терпеть однако же невмочь. Объятый болью Зевс кричит, Вся голова огнем горит... Весь сонм богов ошеломлен... Гефест сосредоточен... Он В чистейшей тоге и с ножом... В нектаре руки... Обнажен Сверкавший золотом клинок, Разрезан череп Зевса... Бог Разреза и не ощутил -- Нектаром обезболен был... А из разрезанной главы, Давая пищу для молвы, Афина выбралась на свет В хитоне. шлеме... -- Всем привет! Ударил грозовой разряд, Застыли олипийцы в ряд... (Спектакль смотрели -- "Ревизор"? Вот так и тут... А впрочем, -- вздор...) Ну, в общем, вышла -- и живет... С ней рядом Ника, что слывет Победы духом... С нею в бой Ведет Афина за собой Когорты гордых храбрецов На террористов-подлецов Лишь добронравных во главе, Кто при мече и булаве Вступил за справедливость в бой, Ведет Афина за собой... Когда же войны отгремят, Искусству учит тех, кто рад Отдать немалые труды Преумноженью красоты В ремеслах, что полезны всем, Богам и смертым... Тем и тем, -- Афина мыслила, -- ее Уже не превзойти -- тканье, А также и гончарный труд Ее всесовершенны... Тут Ученикам лишь подражать, Ее искусство уважать... И коль признает ученик: Афины труд -- вершина, пик, Такому рада и открыть Секреты, чтоб умел творить... Арахна, дева из села, Ковер чудесный соткала. Сбежался отовсюду люд... Над тем ковром и слезы льют От умиленья -- и поют, Дань восхищенья отдают... Искусница Арахна вслух Всем говорит: из лучших двух Кудесниц ткацкого станка Афина -- хуже... Не слегка Богиня тем оскорблена... И собирается она Арахне преподать урок, Кому послушнее станок, Но прежде с ней потолковать, Предостеречь... Увещевать Пришла к ней в облике седой Жены достойной... Молвит той: -- Красив ковер, но для чего С трудом богини ты его Решила сравнивать? Сравни С земных твореньями... Они И вправду хуже твоего... Земным -- земное... -- Ничего, -- Смеясь та дева говорит, -- Пусть и Афина поглядит, Уверясь: лучше, чем она Я тку... Едва ль она годна Посостязаться... Я б не прочь, Решится ли Кронида дочь? Вмиг сбросив маскировку, грим, Небесным обликом своим Земную деву бросив ниц Вскричала: -- Ладно, вденем нить В станок, посмотрим, чья возьмет, Кто краше и искусней ткет... Афина ткала гобелен... Досель ни на одной из стен, Не видывали тех чудес: Всех обитателей небес Тот гобелен изображал В их славе -- и сверкал, сиял... И нить и каждый узелок В нем совершенны... Каждый мог Без лести это оценить... Афина тянет, тянет нить, Сумев, однако бросить взор На труд соперницы... Ковер Арахны -- не соврем – подстать: В сто красок выткан -- и сиять Ему, как прадзнику, хорош! Сюжет не сразу разберешь... Что? Зевс в объятьях многих жен И неприлично обнажен... Такое униженье, шок! Арахна издает смешок... Ах, вот как! Все-то ей смешки? В секунду разнесла в клочки Тот непочтительный ковер -- Для небожителей -- позор... Арахна же не прощена -- И -- с челноком -- обращена В ничто, в простого паука... Вдруг стала щупальцем рука... Ей, разничтожнейшей, и впредь Прять нить и ткать -- пустую сеть -- Поймет, как должно почитать Богов всесильных... Ну, же, ткать! Один в Элладе чудный град Афина посещала... Рад И дядя оной, Посейдон, Считать тот град своим гнездом. Коса на камень. Жуткий спор! Решили прекратить раздор: Чей граду дар богаче, тот Себе в удел тот град возьмет... Жюри из знатных горожан, Друг друга под руки держа, Восходят на Акрополь, холм... И Посейдон, азарта полн, Трезубцем камень поразил, В расщелине родник забил, Вода однако ж солона, И, значит, граду не нужна... Соленой бог морей владел. Иной-то в море не имел... Приносит граду щедрый дар Афина... Каждый увидал Оливу, кстати, в первый раз... -- Вот этот -- лучший дар для нас: Еда,и масло, и дрова! Афина обретит права... И удалился Посейдон, Афине град оставил он. Акрополь... Здесь воздвигнут храм... Афина, восседая там С совой премудрой на плече, Вела тот город к славе... Чем Он был и будет знаменит? Средь первых что его хранит? То, в чем Афина и сильна: Учила горожан она Ремеслам и искусствам... Град Прекрасен сто веков подряд! ...Вот книга брошена на стол -- И, словно бы она живая – (Привстали все, шумок пошел) – Ползет... За полвершка от края Остановилась... Общий вздох... Победный резкий жест Кучборской – С нас снято колдовство – и мог Любой расслабиться – и взор свой Сосредоточить на лице, Прическе и часах с браслетом... В неброском черном сукнеце, То ль в черном трикотаже, цветом Не отвлекающем, пока Она из своего спектакля, Не вышла, отблеск перстенька, Овал застежечки-пантакля... К нам в полупрофиль... Силуэт Мне что-то вдруг напоминает... Что? Да Ермоловой портрет! Ассоциация хромает? Не знаю Скромность – стиль и вкус! Край платья чуть прикрыл колени... Красивы ноги – это плюс, Каблук высокий... По ступеням На сцену поднялась легко И лекцию всей мощью дара Для нес сыграла.. Глубоко Потрясены, как от удара -- Что это было? Не понять: Спектакль? Гипноз? Ошеломила... Неужто нам и впредь играть Спектакли эти будет? Сила! -- Гомера надобно читать, -- Она вещает, -- на коленях! Все под гипнозом – но роптать Едва ль кто станет... В те мгновенья Касалось каждого из нас Божественное откровенье, Вводило в творческий экстаз Ее святое вдохновенье... И в тот невозвратимый миг Усталое лицо старушки Обращено в прекрасный лик, Что пробирает до макушки... А как лились из строгих уст Остро -- гекзаметры Гомера! Чеканит: «Встала...», -- голос густ, -- «Из мрака...», -- в зале атмосфера Накалена, Кучборской взгляд Провидит ту зарю, -- «...младая Из мрака...», -- оглянусь, глядят Назад и все... Накал вздымая, -- «С перстами...», --пауза тяжка – И прерывается дыханье, -- «Пурпурными...», -- издалека, Как колдовское заклинанье – Доносит эхо: «Эос»... Вздох – Божественно! Невыносимо – Ведь я бы в жизни так не смог – Откуда эта страсть и сила У хрупкой женщины в душе? Мне от нее не защититься – Сдаюсь! Я побежден уже И мне теперь не возвратиться К неведенью... Жаль -- неумен... Будь поумнее – насладился б Общеньем с гением Семен, Ей в собеседники годился б, А так – лишь душу на излом Ей отдал и теперь тоскую... И не понять: добром ли, злом То странное, о чем толкую, Смещенье ценностей в судьбе Моей в дальнейшем обернется... Нет, что-то надобно в себе Перевернуть – пусть соберется Совсем по новому душа... Кучборская... Ее субтильность – Обманка, ежели круша Дремучести завал, стабильность Мироприятья вдрызг сломав, Ввергает в горькие раздумья... Ну, ей-то хорошо – сама Умна, а ежели бузуя В затылке, тормошишь мозги, А толку нет, чего добьешься? По слову – не видать ни зги Все глухо... Ну, хоть не сопьешься... Катарсис, взлом души, экстаз! Конечно, мне не до конспектов... Вот, например, ведет рассказ К Гефесту в кузницу неспешно... И на экран моей души Она волшебную картину Шлет – вижу явственно в тиши: Ахилл за павшего невинно Патрокла будет мстить врагам, А бог-кузнец кует доспехи... О, щит Ахилла! Бедным, нам Все видно, слышно... Все помехи Нам неизвестным колдовством Сотрет – и мы духовным зреньем Следим... Владевший ремеслом, Как бог, хромец одним движеньем... Чеканил на щите бойца Деталь божественной картины... Твореньем бога-кузнеца Мы вдохновенье освятили... А в Трое ропщут старики – Десятый год она в осаде И гибнут, гибнут от руки Ахейцев воины... Лишь ради, Париса – умыкнул жену У базилевса Менелая, Чем гнев богов на всю страну Навлек... Напрасно умоляют Париса старики: - Верни Елену базилевсу Спарты... Тот ни в какую – и они --- Взроптали – брошена на карту Судьба всей Трои... Но глядят – Выходит из дворца Елена... За нею исподволь следят – И умолкают постепенно, Потом вздыхают, седины Не опозорив лицемерьем: -- Достойна, -- говорят, -- войны... И мы легко Кучборской верим... Добавил каплю знаний нам Наш староста, моряк Петруша. Он вспомнил вдруг: -- Был древний храм Ахилла там, где рос я... Слушай: В какой-то полусотне верст От придунайского селенья Был остров... Пограничный пост Морской на нем... На удивленье – На Черном море лишь один Тот остров названный – Змеиный. Он с моря, точно острый клин Дунай закупоривал... -- Длинный? -- Не шибко... Километра три... Поблизости – отцовы тони... С отцом бывали... – -- Вот, смотри, -- Япоказывал отец – на склоне – Маяк... -- Построили маяк Из храма, где душа Ахилла По смерти пребывала... -- Как? -- Вот так! -- Не понял... -- Это было, -- Рассказывают мифы, -- так: Известно: сын царя Пелея Был мамой защищен. Чтоб враг Его не поразил, жалея Героя-полубога, мать, Держа за пятку, в водах Стикса Купнула бедного мальца... В пяту стрелой и поразился... Был труп его сожжен, а прах Был в урне погребен у мыса Сигей... Все это знают, так? -- Ну да... Но вот осколок мифа: Душа его жива... Она была на белый остров Левка Фетидою принесена – И здесь не жизнью человека, А бога – в храме жил Ахилл... А Левка – это же Змеиный! -- Петруша, ты нас всех умыл! -- Ученье свет, причем, взаимный... Хотите, также расскажу, О чем узнал у офицеров В походе? Одиссея... Жуть – Сирен распевы... Тьма примеров И в напше время: корабли Случается, без экипажа Находят в море... Как могли Так обезлюдеть – странно даже... Гипотеза, что инфразвук, Рожденный Физикою моря, Не только поражает слух, Но может вызвать ужас... Горе, Коль попадает экипаж В то место, где бывает это... Похоже, что премудрый наш Гомер и вправду знал секреты, Как сладить с этакой бедой: Заклеить плотно уши воском, -- Но мало этого... -- Постой – И к мачтам привязаться! -- Мозгом Выходит, управляют те, Хоть и неслышимые звуки.... -- Ну и Гомер! Не в простоте Писал, коль знал такие штуки... Гомер описывад века, Что для него так были древни, Как он для нас теперь... Пока Нам кажется, что сказки, бредни – Его поэмы , не понять, Что был дотошнейшим ученым, Историком – и заменять Способны диссертаций – тонны Те две поэмы, что до нас Детально донесли картины Умело вправленных в рассказ Пластов событий столь глубинных, Что, видно, было отчего, Их излагать в подобье мифа... Но вычленяют из его, Казалось, сказочного, чтива, Что он описывал войну Тогдашних Запада с Востоком. Микены были за одну Из двух сторон... В бою жестоком Им оппонировал союз Малоазийский по догадкам... Война случилась (минус – плюс) Три тысячи годков да с гаком. Гомер знал расстановку сил, Он знал обычаи и нравы, Знаком, по-видимому, был С раскопками... О Боже, правый! Знал ритуалы многих стран, Что были уж давно забыты, Знал документы... Был им дан И список городов... Учтите: Их не было давно при нем – И лишь недавние раскопки Таблички принесли – Прочтем На них все тот же список... Робки Вопросы наши... Осознать Величье гения Гомера – Не по уму... Читать, читать – И слушать... Может что дойдет до серых... ...Однажды – видимо, пекла Боль голову ее и сердце, -- Она на лекцию пришла, А лоб обвязан полотенцем, И так же страстно, как всегда, На пике самоотреченья, Вела нас в давние года Без перерыва не леченье. Кучборской жесты... Передать Нельзя словами – надо видеть! За это счастье все отдать – Не жалко! Столько страсти выдать Лишь мановением руки -- Да тут театр покруче МХАТ’a... Так точны жесты и легки – Поверишь, что она когда-то Была мужчиной и могла Играть в трагедиях Софокла В Коринфе – как объяла мгла Ослепшего Эдипа.... Блекла Немедленно в сравненье с ней Любая на земле актриса Игра любой – театр теней... Кучборской – каждая реприза Звучала точно приговор – И не моли о снисхожденье – Рыдай от счастья: вперекор Всему -- есть шанс к перерожденью... Она глядит над нами вдаль... Горька ей жертвенность Патрокла. И гибель воина – в печаль Ее ввергает -- и умолкла В печали...Вместе с ней скорбим, А на глазах девчонок – слезы... Суровы парни – отомстим! Вот колдовство ее гипноза! Она внушает: -- Человек, Раз прочитавший «Илиаду», Отныне, присно и вовек Пребудет – знайте эту правду – Пребудет тем, кто прочитал Себе на счастье – «Илиаду»... Ну, вот – уже не прогадал, Прорвав наружную блокаду, Но есть барьеры и внутри. Вот их-то изломать труднее. Ведь вроде все как «раз, два, три», А рот открою – ахинея! Еще профессор говорит, Что без труда определяет Тех, в чьей душе Гомер творит, Чей творческий багаж вмещает -- Да -- «Илиаду», где Ахилл В извечном с Гектором конфликте... А есть еще ведь и Эсхил, Софокл... Ну, что ж, ,давайте, сыпьте На раны соль... Как в узкий лоб Вместить античную премудрость? Что учинить с собою, чтоб, При том, что очевидна скудность За лобной костью вещества, Что схоже цветом с интеллектом Носимым в силу естества Таким зачуханным субъектом, Как я?... В том, что журфак стоит – Дошло до нас известье глухо -- (Был план, что должен быть закрыт, Но не закрыт) -- ее заслуга: Был спор в верхах... Иной блажил, Какая, дескать, там наука? Но некто – Бог благословил – Сказал: -- Однако – вот в чем штука – У факультета крепкий тыл: Таких филологов едва ли – Напомню, если кто забыл – (И тут Кучборскую назвали) -- Имеет даже и филфак.— Назвали и иных великих И вот – мы учимся... Вот так! Учителей святые лики – Пусть, как иконы на стенах, И впредь хранят нам альма матер И в тех и в этих временах, Пусть будет чист ее фарватер!... Такие, стало быть, дела: Уж тем, что есть, Елизавета Петровна факультет спасла... От всех от нас поклон за это.. . Мы все уверены: читать Она могла в оригинале Гомера... Что тут толковать? Гомера, как она, едва ли Мог знать – поспорим? – сам Гомер... А как она шутила мощно, С глубоким смыслом... Вот пример, Который – убедиться можно, На эти строки бросив взгляд, Души моей пробил блокаду: -- А вы возьмитесь написать Свою -- однажды -- Илиаду! – И смех ее... Кучборской смех Был гомерическим в том духе, Что пробирал мгновенно всех И, застревая в нашем слухе, Он никого не обижал, Но также побуждал к раздумью И душу электризовал – Не передать!... Ее, колдунью, Наверное, не всяк любил: Кому ж свое несовершенство Приятно зреть? Но я, дебил, Готов был, видя в том блаженство, И жизнь бестрепетно отдать За мне дарованное счастье Хотя бы рядом с ней стоят. Душа моя рвалась на части, Мечтая выбраться из мглы, Из тупоумья и бездумья... Подумайте, ведь мы могли К ней подойти, и не рискуя Осмеянными быть, спросить О том, что непонятно было... Она учила нас ценить Театры и музеи... Ныла Душа – в ней бушевал восторг И одновременно печали -- И разумения росток Пробился по диагонали, Мои замшелые мозги Болезненно пересекая... Кучборская... Увы, мазки, В картине, что рисую, -- каюсь – Едва ль способны отразить Ее феномен адекватно, За что прощения просить Придется... Жаль, что безвозратно Уносятся часы и дни... Но счастье, что покуда с нами Кучборская!... Приди, взгляни, Послушай, поразмысли... Сами, До этих бы не добрались Поэм, оструганные грубо... Спала бы беспробудно мысль -- Конечно – «... что ему Гекуба?...» Какой же надо обладать Энергией самосожженья, Чтоб в нас, тупицах, пробуждать Мозгов внезапное броженье, К слепому старцу интерес, Сочувствие к его героям... Представить страшно: жил бы без Понятия о том, что Троя Была в осаде десять лет. Виной – красавица Елена.. Воистину – пролился свет И, радостно духа хмелела... Я верил: в ней воплощена Сама богиня муз, Паллада: Возвышенна, поглощена Высоким творчеством... Отрада Участвовать в ее борьбе С унылой косностью и мглою – Не в ком-нибудь – в самом себе... Как все, я поражен, не скрою: Вдруг заявляет, что читать Нам римских авторов не станет – Вторичны, дескать... И сдавать Их не придется тоже... Тянет К знакомству с ними – сам читай Ну, может быть, потом когда-то. Теперь хоть в греков успевай, Ломая зубы, для охвата Бескрайной этой глубины Вгрызаться яростно и страстно... Я понимаю, что должны Мы знать предмет ее прекрасно... А комсомольские дела На мне, как тягостные гири Висят по-прежнему... Была Проверка карточек... Враги мне Из комитета МГУ Ту проверяльщицу послали? Нет, отбрехаться не смогу... Коробки карточек достали, Поставили пред ней на стол... Она их долго разбирает... И говорит – порядок, мол... Она же им очки втирает: Так до конца не разобрал Я эти древние завалы Не то б в учебе был завал – Так времени трагично мало! Ту проверяльщицу встречал Порою я вблизи общаги, Ее сердечно привечал За то, что от нее пощады Не ожидая, был спасен... Однажды вдруг она сказала: -- Мне с вами хочется, Семен Поговорить... Бываю мало На свежем воздухе... Могли б Вы мне компанию составить... Пойдем? Меня тут пот прошиб: Легко могу себе представить, Что может высказать в сердцах По результатам той проверки... -- Пойдем:? – Пожалуй! В багрецах Березы, будто фейерверки – Над кленами.. Идем, молчим... А что тут говорить – не знаю... -- Семен... -- Да?.. -- Среди всех мужчин, Вы интеремней всех... Влезаю Не сразу в тему... Что она Такое странное сказала? В меня, выходит, влюблена? А как же Тома? Не хватало Еще мне сложностей с моей Подругой... -- Даже не спросили Кто я и как зовут? Милей Вам однокурсница – носили По коридору на руках... -- Да, как зовут вас? -- прерываю... -- Элеонора... -- Дальше как? -- Баранникова... -- Не скрываю, -- Вы правы... Верно, увлечен Я этой девушкой... Возможно, -- Но не уверен, -- что влюблен... Но мне не хочется, чтоб ложно Мою восприняли сейчас В ответе – неопределенность. Я просто точен в нем, а в вас Едва ли отыщу влюбленность В душе – и не хочу вам лгать... -- Жестокий и прямой мужчина! -- Не огорчайтесь! -- Что ж, ввергать Вас в грех не стану... Не причина И для печали... -- Верно. Вы Разумны, молоды, красивы, И, полагаю, пол-Москвы Уже у ваших ног... -- Эх, шли б вы... -- Хотите, провожу домой? -- Вы, вижу, вовсе безнадежны, В НЕЕ влюбленный, рыцарь мой... Неужто не заметить можно Меня? -- Не понял... -- Я живу Ведь в той же, что и вы общаге... Придется покорять Москву, Коль неприметна бедолаге... Спасибо за прогулку... -- Вам Признателен, Элеонора... -- А мне за что? – За смелость... -- Прям И честен, но не мой... Умора!.. ...По Герцена в театр спешим, Тот, мейерходльдовский когда-то... Драматургических вершин Шедевр дают... И жутковато И за театр и за себя: Сумеют совладать актеры С той сценою, где ослепя Себя, Эдип в безмерном горе Уходит – сам себе судья, Невольник неподкупной чести... Без мест билеты... Шелестя Программкой, пробирались вместе (Конечно с Томою) – в «раек» В амфитеатр, на «галерку»... Там, оттоптав с десяток ног Все ж приспособились, «Вечерку» Для гигиены постелив, Сидим в обнимку на ступени... Свет гаснет – и речитатив Доносится чеканный... Зренье Нам не помощник – лишь барьер И потолок перед глазами... Конечно, хорошо б в партер, Да в первый ряд... По счастью, в зале Акустика о-кей.. Креонт Уже докладывал Эдипу Причину бедствий Фив... Архонт Поклялся принародно: типа, Что прежнего царя убил Изгнать... Уже нас захватила Трагедия... Спектакль был Хорошим, честно... Разъяснила Все нам Кучборская... И хор Воспринимался адекватно Страдают Фивы... Глад и мор Обрушился на град... Невнятно Открыл причину Аполлон И добрый царь не понимает Покуда, что виновник – он... Бог шаг за шагом обнажает, Как вняв пророчеству, Эдип Напрасно от судьбы скрывался: Его рукой отец убит, А после браком сочетался Царь с матерью своей... Беда! Но греки верят, что в ответе Сам за судьбу ты... И когда Открылась тайна, об обете Своем, не забывая, царь Себя, слепого, шлет в изнанье... Подружка плачет... Душу хмарь Печалит и мою... Вниманье К ней проявляю, приобняв.. Она, сквозь слезы мне: -- Не надо! Потрясена спектаклем... Вняв, Я убираю руки... Лада Мне с каждым часом все милей: Она умна, чиста душою, Отрадно, кстати: рядом с ней Себе я не кажусь балдою. Неровно на нее дышу – Уже я это не скрываю. Я на руках ее ношу, Когда никто не видит... Знаю: Ей нравится, что я силен – Идут на пользу тренировки – Смеется: -- Дорогой Семен, Ну, опусти! Такой неловкий... Почти что каждый вечерок (Понятно, если не в театре) Мы прогуляться на часок Выходим из общаги... В кадре – Опять – высокое крыльцо... На промежуточной плащадке – Так близко Томино лицо И снова поцелуи сладки... Мы снова, чтоб помочь мозгам «Античку» трудную усвоить --, В театре... «Антигона»... Сам Леонов за Креонта... Строить Жизнь по античным образцам, Когда превыше страха смерти Долг честной совести? А сам Сумеешь так? Себя примерьте, Насколько тот императив Удобен... Надобно напомнить По-видимому: древний миф, Софоклом в пьесу, чтоб заполнить Духовный вакуум, внесен... Эдипа дочь и Иокасты, Когда собою ослеплен Отец, а мать погибла – часты Несчастья, если горек рок, -- Отца в пути сопровождала, Пока тому не вышел срок Земных страданий... Тут финала Сложился и ее сюжет – Мы говорим об Антигоне: Вернулась в Фивы... Знать, планет Трагичное на небосклоне Расположенье в этот миг Над горькой властвовало долей: Ведь Этеокл и Полиник, Два брата – умноженьем болей, Их дядюшкой отстранены, Креонтом, от законной власти, Что стало поводом войны... В итоге – горькое несчастье: Был Этеоклом Полиник Из прада вероломно изгнан. Так повод для войны возник: Изгой Адрастом, тестем, признан В его претензиях на власть – И против брата ополчился... Итог: двум братьям в схватке пасть Пришлось – набег же провалился.... Земле погибших предавать Врагов – запрещено указом Под страхом смерти... Пировать Зверью на трупах... Лишь отказом Ответствпвал Креонт сестре, Желавшей, как велит обычай, Предать погибшего земле Родного брата... Злоязычий И кары не страшась, тайком Омыла тело Полника, Земли насыпала, потом Оплакала – и, бледнолика Вернулась в Фивы... Кара ждет Ослушницу неотвратимо. Приказ Креонта – и ведет Охрана Антигону... Зрима Ее кончина... Приказал Креонт в подземный склеп отправить И там замуровать... Взывал Напрасно сын, Гемон – отставить Приказ Креонт не пожелал... Просила за сестру Исмена... Безумец просьбы отвергал: Будь кара. Коль была измена! А в город входит в этот час Слепец Тиресий, возвещая,. Мол, слышал олиммпийцев глас: Кощунства злого не прощая, Что мертвого не погребли, А погребли взамен живую, Грозят возмездьем... Взять могли Гемона-сына... Гробовую Внезапно ощутив тоску, Креонт, похожу. Вдруг очнулся, Затменье кончилось... К виску Лед смерти словно прикоснулся... Он – в подземелье... А Гемон Вслед за ним несется, но любимой Уж нет в живых... Несчастный, он И сам себя убил... Лавиной С горы все беды понеслись: Пожнешь грозу, посеяв ветер... Скажите, будьте так добры – Я верю, что удел ваш светел: По совести ли вам судьба С засильем нравственных законов? Решайте – я вам не судья... Вот то-то и оно... Леонов Играл такого подлеца, Врага, морального садиста! Уж как логично, до конца Неотвратимо и речисто Внушал племяннице: предать Она должна родного брата Поскольку ей нельзя предать Земле погибшего... Расплата Одна за ослушанье – смерть... Но зная это, Антигона Хоронит брата... Право – сметь Дано ей волею закона Бессонной совести... Идет На смерть, судьбы не отклоняя... Куда упорно нас ведет Кучборская? Пока не зная, Мы все же следуем ее К чему-то нас влекущим знакам... Все поучают, но ничье Влиянье на нас, однако, Так не проникло глубоко... Она ж мне душу, как портянку, Отстирывает... Нелегко Вывертываться наизнанку, Болезненно.. . Идем в музей, Конечно с Томой – на Волхонку... Давид с пращою... Ротозей Мгновенно поражен в печенку – Ну, и творенье! Изваял Великое Буонаротти... -- Пойдем, пойдем! Ведь нам же в зал Античный... Вы меня поймете: Я в первый раз в обитель муз Попал – в музее все в новинку. К тому ж и разумом кургуз – Скульптуру или же картинку Понять, тем паче – оценить – Слабо мне – не по Сеньке шапка... Не стану никого винить За то, что прежде жизнь ни шатко Ни валко шла себе и шла... Отец и мама начинали, Считай, что ниже, чем с нуля. Такие беды испытали В войну и после – не понять Чужому -- еле выживали... Винить их или осуждать, Что мы в музеях не бывали? Благоговейный мой поклон Им, с нищетою воевавшим.... Муз покровитель, Аполлон Будь милосерден к запоздавшим, Расшевели мои мозги, Дай мне понять хотя бы малость, И сор в извилинах сожги! Зря что ль Кучборская старалась, Переливая душу в нас, В дырявые сосуды наши... К искусству непривычен глаз... Однако задевает... Даже Приятно кой-кого узнать, Припомнив древние сюжеты... Геракл на амфоре... Понять, Что то – Геракл, непросто... Это Табличкою объяснено: Царь Эврисфей послал Геракла, Где вечный холод и темно, За Стикс, где и живым не пахло, Где трехголовый Кербер бдит, Впуская всех в удел Гадеса, Но никого обратно.. Зрит Свирепо... В обществе Гермеса Геракл вступает в нижний мир, Он в львиноой шкуре льва Немеи... На вазе Персефону мы Увидеть можем также, с нею, Деметры дочетью герой Увиделся в подземном царстве... Бой с Кербером едва ль игрой Был, но при злобе и коварстве Трехглавый все же пес пленен И был показан Эврисфею... Напуган царь и удивлен... Та амфора прекрасна... Смею Заметить: форма у нее Велиеколепно гармонична! Притом, что возраст – е-мое! – Она сохранена отлично. Таков и кратер для вина... Младенец Дионис Гермесом На руки взят... Посвящена Миниатюра мифу – ведом Он от Кучборской – и могу Пересказать, коль интересно, Ни в чем, надеюсь, не солгу, Но не уверен, если честно... Из олимпийцев – младший бог Был Дионис, чей жребий строг. Один из дюжины богов Рожденный смертной для пиров, Веселья, праздника, вина... Притом, известно, чья вина, Что мать покинула сынка, Не выносив его, пока Он в должный срок на белый свет Явился б, как велит завет. Нам странный факт легко понять, Узнав, что Диониса мать, Семела – Зевсу родила... -- Так он сын Зевса? Ну, дела... И здесь отметился Кронид! Догодка тотчас говорит: Тут козней Геры ожидать Недолго.... Обозлясь на мать, Пылает ревностью в груди, Коварством, гнево ... Рассуди: Легко ль измену перенесть, Когда болит душа и честь Кронидом попрана ее? Но тронуть Зевса? – Тут чутье Подсказывает: не моги! У Геры, к счастью есть мозги. И пусть ей просто в ярость впасть, Над чувством обретая власть, Решает: хитростью смогу Семелу извести... В ягу- Старуху вмиг оборотясь, К Семеле... Дескать, отродясь Красивей не встречала жен... -- А муж-то кто? Поди, сражен: Красива и нежна на вид... -- А муж-то мой сам Зевс Кронид! -- Неужто веришь в этот бред? Я много раз, объехав свет Таких встречала хвастунов, И твой, уверена, таков... И уберечь тебя хочу От лже-Кронида... Научу, Как с ними должно поступать: Лишь он заявится поспать, Потребуй, если он Кронид, Пусть явит Громовержца вид, А не захочет, значит – лжец! Так убедишься наконец! И с этим Гера прочь пошла... Мыслишка мерзкая была Заронена Семеле в мозг, Что был податлив, точно воск... И вот: лишь Зевс к ней на порог, Она с мольбою, пусть бы бог Желание ее одно Исполнил... Тут же им дано Обетованье... Стиксом бог Поклялся, стало быть, не мог Ту клятву не исполнить... Бог И знать не знал в чем здесь подвох.... Когда ж услышал Зевс, о чем Семела просит, сразу в нем Догадка вызрела, кому Тем безрассудством, почему, Обязана его жена... -- Нельзя, ты будешь сожжена... Смертелен мой для смертных вид... Давай уж лучше – без обид – Иное что-то пожелай... Скажи мне – то и это дай – Получишь мигом – все могу, А вид мой страшен – я врагу, Коль их имеешь, покажусь... Не ты, а враг пусть, эту жуть Увидев, будет вмиг сожжен, О чем уж не расскажет он... Сиянье то ста солнц сильней... Но подозренье, в темя ей, Посеянное раз, взросло... -- Желаю видеть!... Чтобы зло Уменьшить, пробует Кронид, Хоть как-то свой ужасный вид Ослабить: с крохотным копьем Берет и найтишайший гром... Всего-то на кратчайший миг Он в облике своем возник – Но вмиг упрямая жена Им в горсть золы превращена... Теперь упрямицу Гадес В подземном встретит царстве... Зевс Печален... Злого не хотя, Спалил жену... Но спас дитя Из чрева матери... Сынок Не выношен был полный срок.... Поскольку некого просить, Зевс сам решает доносить В себе до срока малыша – Болела за него душа... Разрезав кожу, в ногу вшил Сынка – и там его носил Пока тот не созрел вконец И вышел из ноги.. Отец Отлично знвал: опасность ждет От Геры... Он сынка дает Гермесу... – Выслушай наказ: От Гериных ревнивых глаз Подальше схорони мальца... Тот, высдушав наказ отца, Решает мчать в удел Менад, В долину Нисы... Геры взгляд Едва ль достигнет этих мест... А надо вам сказать, окрест Бродили тигры, леопард Пятнистый... Бог, входя в азарт, Таскал тех кисок за хвосты, Те – шасть! – и прятались в кусты -- Им тоже нравилась игра... Была поблизости гора, А обращенный к солнцу склон -- В лозе... Несметно, миллион Там было тех густых кустов... Они под гроздьями плодов Клонились чуть не до земли... И птицы досыта могли Те чудо-шарики клевать И Диониса напитать Могли, когда, устав от игр, Валился наземь... Рыжий тигр Ему подставит мягкий бок – Сались, мол, шаловливый бог, Отведай сладкий виноград... А Дионис тому и рад: Поест, в кувшин подавит сок, Кувшин – в сторонку под кусток. Прикроет сверху лопушком, Обвяжет – пусть стоит... Потом – Захочет – отхлебнет глоток... Отменно вкусен сладкий сок. Однажды им кувшин забыт... День, два... Неделю так стоит, Вторую... После Дионис Случайно оказался близ Того заветного куста... Кувшин нашелся, не не та В нем жидкость: отопьешь – бодрит, Пьянит – и душу веселит... -- Амброзия! Ну, прямь – нектар! – Рад Дионис: чудесный дар Он людям может принести, От скуки и тоски спасти/ Да будет впредь заведено: Равно на празднествах вино Как и на тризнах возливать... Об этом каждый должен знать! И, в царский пурпур облачен. Красив и юн, шагает он С посланьеи к людям – и его Все восхваляют, отчего Приятно Зевсу – все же сын! А сын шагает не один: Менады неизменно с ним И тигры, леопарды... Им, Всем примыкающим он рад... Веселый, радостный парад... Он в Грецию друзей ведет И, кто на островах живет, Им обучается лозу Растить, не заводя бузу, Давить ногами виноград, Выдерживать вино – и рад Народ усватвал урок, Народ доволен, счастлив бог... Раз отдыхая от трудов, Был Дионис в объятьях снов. Едва пришел на бережок, Уснул. Был сон его глубок. Тут плыл пиратский галеон. Замечен с борта спящий он. В убранстве царском дорогом – И алчность сразу над врагом Власть обретает: -- Видно, принц... -- Один, без свиты? -- Знать, каприз... Да ладно вам, не рассуждать! Захватим – выкуп будем брать.... Неслышно бог перенесен Был на пиратский галеон, Где продолжает мирно спать... Команда: -- Якоря поднять! И берег медленно отплыл... Проснувшись, бог, конечно был И удивлен и поражен... Вначале попытался он По-доброму увещевать: Его на бережок опять Вернуть, но только вызвал смех. Развеселил вдобавок всех, Заметив: он не принц, а бог... -- Ну, лучше выдумать нее мог? Уже охотники нашлись На пурпурный наряд: -- Делись!... Но я взаправду бог вина... Моя одежда... Да, ценна, Но это не земной наряд И он не для людей... Галдят, Толкают бога – нет ума... Ну, надоела кутерьма... И тут мгновенно смех угас: Повсюду, сколько видит глаз, Возникли стебли из воды, На коих – гроздьями – плоды.... Увиты весла , якоря... По мачтам, в плен корабль беря, По вантам тянется лоза... Сам бог, сверкая, как гроза Вдруг вырос до небесных туч Сияющ, гневен и могуч... Пиратов ужас охватил... Всяк прыгнул в море и поплыл... Но берег далеко – доплыть Едва ль по силам... Как же быть? Жалеет глупых Дионис... Глядит с печалью сверху вниз: Не наказать он их не мог – Обязан смертным дать урок, Чтоб были прочие умней... А этим до скончанья дней Впредь быть дельфинами в морях... О моряках и рыбарях Заботу чуткую иметь, Спасать при случае... Заметь: Из всех земных, морских зверей Дельфины к людям всех добрей... -- Мы полагаем, Дионис Достоин трона... Видим: из Добросердечья людям в дар Веселие и радость дал, -- Постановляет главный бог... Вопль Геры, будто бы ожог Вдруг получила: -- Не хочу Здесь с сыном смертной быть... Молчу... Кронид прегрозно зыркнул так – И только показал кулак... Двенадцать тронов во дворце Все заняты... В полукольце Двенадцать олимпийцев ждут, Найдется ли решенье тут... Нашлось... Вдруг Гестия встает. Трон Дионису отдает – Ей место, мол, у очага... -- Не нужен, значит трон? -- Ага... Сердечной Гестии – поклон... Но он не занимает трон, К отцу с мольбою: -- Разреши Мне – по велению души В подземном царстве повидать Меня покинувшую мать... По ней моя душа скорбит... На Геру Зевс глядит, глядит – Кто выдержит Кронида взгляд? Ступай, сынок... Верни назад На Землю дорогую мать – Ей с нами в славе пребывать Отныне до конца веков... И занял трон среди богов, Как равный, с честью Дионис... А тут, откуда ни возьмись – Музыка: флейты, тамбурин... Неужто повелитель вин Ту радость на Олимп принес? Привычней здесь раскаты гроз, А нынче музыка гремит... Значительно взирал Кронид: Веселье по душе ль богам – Ползут улыбки по губам Нет убедительней примет... Нектарочерпий Ганимед По знаку Зевса подлетал И в кубки звонкие нектар Знай, подливал и подливал... Кронид душою отдыхал... В музее той порой была Декада импрессионистов. Толпа на абордаж брала Те залы... Что сказать? Неистов Ван Гог, лиричен Ренур – И в наготе его «Купальщиц» По чувствам был такой удар! Гоген, Моне, Мане... Таращусь... В чем фокус, не могу понять... Такие странные картины , Такие разные! Ну, знать По крайности уже отныне Я буду, что «импрессион» По русски значит – «впечатленье». И я, понятно, впечатлен... Пусть сразу, в это же мгновенье, Не все могу уразуметь, Но что-то все-таки вцепилось В мои извилины... Заметь, Как неожиданно сложилось: Античность плюс «импрессион»... На стыке двух различных стилей. На их контрасте, я, Семен, Дойду до сути позже... Или Я безнадежен? Это брось! Еще я все пойму, уверен. Я раньше жил с искусством врозь, Но больше жить так не намерен. Я чувствую, что все – не зря, Какие-то проходят сдвиги... Тут красный день календаря Подходит, чтоб на время книги Куда подальше отложить... А ранее, когда в стройбате В Хмельницком довелось служить, То наша шобла на подхвате Была... Чтоб воинский парад В посмешище не превратился Нас просто выставляли в ряд Вдоль улиц... А когда учился, Работал – всяко избегал Тех идиотских профааций... В Москве ж – пойду... Партком решал, Кто тех тоябрьских демонстраций Достоин, а двойная честь – Нести портреты, транспаранты... Для этой цели, к счастью, есть На факультете аспиранты... Компашкой с раннего утра: Я, Тома, Люся Журавлева, Приехавшая к ней сестра Галина -- (с вечера готова Одежда) – с нами Мухаммед – Сириец, Люськин воздыхатель, Раиса -- затемно – (рассвет – Наступит к девяти –(включатель, Знать, Аполлон до той поры Благоразумно обесточит) -- Выходим... Слякотно... Бодры, Однако... Всяк острит, хохочет – Так, без причины... Праздник – в нас. Мы молоды – и славно вместе... И в этот предрассветный час Уже столица – честь по чести – На всех парах несется, мчит К участкам сосредоточенья Колонн... Само собою, бдит Милиция... Москва в движенье... Метро добрасывает нас До остановки «Парк культуры»... -- Так, надобно спросить... Сейчас... -- Скажите, улица Тимура... -- Что, Фрунзе? – Да! – Один квартал.... -- Спасибо!... Вот в колонне наши... Стоим, болтаем... Миг настал – Шагаем... Впереди на марше – Конечно, весь ареопаг, Включая ректора... Петровский, Всех обойдя, поздравил... Так – Шумел, гудел парад московский! На плечи нам ложится снег И тут же тает под ногами... В колонне не стихает смех, Вздымаются над головами Знамена, Все галдят, поют... «Мороз, мороз...»... Смешно – не в тему.... Спортсмены впереди везут На паре великов эмблему Колонны.. виден пиэтет Прохожих -- крупно на фанере: «Московский университет...» Горжусь... Сегодня в большей мере Я ощутил: принадлежу К сообществу высокой марки... И чувства эти же – гляжу – У Люськи, Райки и Тамарки, У Мухаммедки... Долог путь До Красной площади колонне... Идем – стоим – идем... Ничуть Не устаем... В веселом звоне Оркестров – ритм, мажор, задор... Вот мы шагаем по Волхонке, Бассейн «Москва» минуя... Хор Студентов, подпевая Жорке, Базлает что-то вразнобой... Так бестолковы и чудесны, Исполненные всей гурьбой Любимые народом песни! Вот Кремль виднеется вдали И к Александровсому саду Колонну нашу повели, Сворачиваем вправо... Взгляду Открылся Мавзолей... На нем – Толпу приветствующий Брежнев... Цветами машем, здравиц ждем... Чеканным голосом неспешно С трибуны нам кричат «Ура!», Московским доблестным студентам... Кричим в ответ... Профессора Тем вдохновленные моментом, Свой голос возвышают... Мы – Здесь с ними – из одной команды... Проходим... Славной кутерьмы Итог: мы, жертвы пропаганды – И вправду верим в этот миг: «Народ и партия едины!» Назад в общагу... Горы книг.. В читальню... Мне необходимы , Как никогда – ее глаза... Стучусь к ним в комнату... Людмила: -- А Томы нет... – Помчалась за?... Отводит взгляд... Нет, очень мило! Я – в холл. Здесь сяду и дождусь... Какие-то пошли секреты... И тут тоска вползает в грудь: Змеей холодной... Тома, где ты? По лестнице спустился в холл Какой-то парень... Вид богатый. Не из студентов. Подошел – И ну меня по польски матом – Пьян или вовсе сбрендил – крыть... За что – мне вовсе непонятно... Он не дает мне рта раскрыть – И обещает «аккуратно) Чего-то мне сейчас сломать... Тут павою – Элеонора – К нему – и парня усмирять... Непросто – прет колючий норов, Тот пресловутый гонор... Лях Зовет на улицу – подраться... Не мой сюжет... Но тут в соплях Ушел бы Эллин друг... Цепляться Еще он долго продолжал – И точно нацеплял бы плюшек -- Я постепенно закипал --- Но с Эллою ушел... Подружек Таких иметь – избави Бог: Меня поляк назвал Мерабом – Знать, есть еще один дружок.... Пыталась и меня нахрапом Заполучить в дружки... Смешно! Но не смешно иное... Тома... Уже за окнами темно... Так поздно, а она не дома... Входная непрерывно дверь – Хлоп-хлоп... Я вскакивал с дивана Она? Нет не она... Теперь? Другая снова... В сердце – рана Образовалась – и болит, В висках – удары барабана... Тот вечер праздничный сулит Такой излом сцдьбы... С дивана Я не встаю, но жду. Все жду... Едва ль мне радости дождаться. Нашел, похоже, лишь беду Взамен лелеемого счастья... Зовут в читальню поучить То Гришка, то Витек Пинегин... Да где ж так должго можно быть? Заходит... Все пальтишео в снеге... Я ей навстречу не встаю... Несется, не заметив, мимо, Сияет... Кто ж ее – мою Так осчастливил? Я – любимой, Ее привычно называл. Единственной – и верил в счастье... А может – зря забуксовал? Нет, нужно выяснить – на части Порвется сердце, на куски Без полной ясности... Взлетаю На наш этаж – и кулаки В дверь комнаты ее вбиваю... Выходит: -- Эй, не хулигань! Я знала, что придешь буянить... -- Где ты была? -- Отстань! -- Отстань? Взамен меня кого приставить К себе рtшила – расскажи! -- Да, вижу – завязался узел... -- Так ты тот узел развяжи! -- Придется... Ты же знаешь – в вузе Учусь уже четвертый год.... Да что же мы стоим под дверью? Пойдем на лестницу... Народ – То вниз то вверх... Улыбку щерю Им, пролетающим: -- Привет! Хоть мне не до улыбок вовсе – Как будто погасили свет, Как будто из весны – да в осень Внезапно бросили... Туман Кровавится перет глазами... -- Короче, у тебя роман... -- Ну, не роман, а так... Связали Меня и друга моего – Он, кстати, аспирант с мехмата – Необычайные его Во всем познания... -- Куда там! Так сколько раз сегодня он Познал тебя за этот вечер?... -- Ты впрвду, парень, неумен... Мне больше поделиться нечем. И, знаешь что: отстань совсем... Дурак! И Тома убежала... А я... вдруг зарыдал... По тем Чудесным вечерам рыдала Моя убитая душа ... Мечта, как брошенная чашка – В осколки. всю судьбу круша... О, как же просываться тяжко От глупых и наивных снов... Меня лишили вдруг внезапно Надежд и всей судьбы основ... Пусть лучше не наступит завтра... -- Легонько моего плеча Коснулся парень, однокурсник: -- Не надо только сгоряча... -- Чего? -- А ничего! Отпустит, Поверь, ты только не спеши... Ах. Гена Красников,, спаситель! Его сочувствием с души Пол-боли снято... Объясните Мне, люди. оттчего моя Любовь несчастна и трагична? Чем Господа прогневал я?... Читальня... На столе античка... Не помню, как пришел сюда. Не понимаю, что здесь нужно... Не вижу ничего... Беда! Не знаю, что по мне наружно, По виду можно прочитать... -- Позволишь, если рядом сяду? Могу совет хороший дать, Пороой с душою нету сладу, Ты в центре, а вокруг черно, Мир будто вымазали в ваксе, А ты – с надеждой заодно – (Встряхнув пером, давая кляксе Расплыться грязной на листке) – В середке кляксы, – Женя Дюрич Как будто в душу зрит, -- Тоске Не помогай – зря брови хмуришь, А просто ты – туда, сюда, -- Она – туда-сюда по кляксе, -- Толкайся – и, глядишь, беда Рассеется... -- Однако, как все Узнали о мой беде? -- Ну, это не бином Ньютона - Здесь каждый виден, кто, и где, Когда, и с кем... А ты и Тома – Давно у курса на устах: Ты – великан. Она – малышка.... Все видять: носишь на руках... -- Носил... Послушай. Есть мыслишка... -- Нет, не придумывай, Семен! Поверь, она к тебе вернется... -- Пойду посплю... -- И верно.Сон Все беды исцелит – и солнце Больную душу озарит... То был не сон. А бред: химеры В глазах мелькали – жуткий вид – Как не сошел с ума? Примеры Известны... Так и не уснул... Но что же сделать мне с собою? Жаль пистолета нет – пальнул – И финиш! Или же запою Предаться от глухой тоски? Шо это было бы изменой... Что делать? Аж кипят мозги... Да, Нелли отмщена... За сценой Стоит суровый режиссер – И воздает нам по заслугам... И вот он надо мной простер Расплаты длань, чтоб впредь подругам Я не вредил, не обижал – И мысль возникшая угасла: На Тому Нелли поменял, Меняй теперь и Тому... Назло Себе лишь выйдет сей обмен. Дошло: с судьбою не поспоришь... Куда бы убежать из стен – Куда? Всегда с тобою горе ж! И вдруг я, как в бреду, вскочил, Схватил конверты и бумагу – И два письмишка настрочил, На угол сбегал, бросил... Лягу, А голоса мне их бубнят, Те письма, что сварганил спешно – Одно – декану в Ленинград, На их журфак... Писал, конечно, Что к ним хочу перевестись, Просил на это разрешенье Вторым – в Новосибирск – (взвились Взыскующие утешенья Клочки беспамятства) – писал Еще одной – и тоже Нелли – Ее в Хмельницком повстречал. Когда служил там... Еле-еле Я даже не уснул, а впал В беспамятное состоянье. В нем я не жил, не умирал, А где-то пребывал на грани... Был праздничным и новый день... С утра пришел ко мне Григорий: -- Вставай-ка,друг! Штаны надень!... Пройдемся по морозцу... Горе, Пока мы живы – не беда, Все одолеем, все наладим... -- И ты все знаешь? -- Ерунда! Ты только, право, Бога ради, Не учуди с налету дурь. Не первый ты и не последний... Ты выжил? Брови хмурь – не хмурь, А жить и дальше... Не бесследный, Понятно, тягостный удар, Но только мудрости добавит. Порой полезен скипидар: Слегка тебя судьба ужалит – Прививкою от горших бед... Тут, верно, что-то делать надо... Ей в морду дать – но ты поэт... -- Да не смеши ты! -- Буффонада, Хоть пошутить я и люблю, Не в каждом случае уместна. Но ты поэт --кум королю, Ты голос Господа – я честно Сужу – и я тебе не льщу... А то, что ты в «Луче» поджарен – Отчасти верно, но борщу И перец впрок... Ты не бездарен – Дозреещь... Вот, пиши стихи, Тащи энергию несчастья В строку и рифму – без трухи, Соплей и грязи – получаться Сильнее станут – и спасут... Да... По утрам – трусцою резвой Дуй до Моосфильмовской, а тут – В овраг – и здесь уж –не побрезгай – В упор -- хоть на земле ледок – И отжимайся доупаду... -- Стихи... Да я и пары строк Не напишу... -- Напишешь – надо! Но только не о чувствах, нет... Так, о деревьх, о погоде, О птичках... Опиши рассвет, Закат – да что угодно – вроде... -- Есенинского клена? -- Вот! Стихи вернут на мозги на место – И понимание придет, Что дальше делать, чтоб невеста... -- Невеста? -- Ну, а кто ж она? -- Так просто... -- Отчего ж страдаешь? -- Тут, дядя Сэм, судьба видна. Придется драться, понимаешь, За счастье – так устроен мир... А что в «Литве» дают сегодня? Пойдем? Сидели с Гришкой мы В кино – я задышал свободней... Казалось, Гришкин праздный треп Был никчемушно бестолковым, А полегчало... Жаркий лоб Остыл – и в пониманье новом – И Жени Дюрички слова О том, что надо трепыхаться Явились... Да, она права, И Гришка прав – нельзя сдаваться... Поборемся – со злой хандрой И за любовь – еще не вечер! Все дело в силе чувства – в бой! Не так, как тот поляк... Увечен Был в ослеплявшей злобе... Пан Готов был к каждому придраться. К тому же был заметно пьян... Ну, ладно... Надо просыпаться От романтизма... Жизнь – черствей – И надобно порой по-волчьи Свое без стонов и соплей Отстаивать... Душевной порче Я не поддамся... Я, Семен, -- Как Гришка без конца рифмует, Смышлен, талантлив и силен – И точка! И пускай штормует – Поборемся – достанет сил... Увидел свет в конце туннеля -- Едва ведь не наколбасил, Прости Господь! А Тома? С нею Уже расстаться не смогу. Не оторвать ее от сердца – Присох. Себе-то не солгу: Как с Нелли с ней не выйдет. Деться Мне некуда. Как МГУ Мне выбора не оставляет, Так и любимая... Врагу Не уступлю ее... Решает, В конечном счете, сила чувств, А у меня она – безмерна, Всепобеждающа – и хруст Костей соперника – наверно – Услышу... Нет, не отступлю... Вот так, однаеко, оказалось, Я эту девочку люблю! Зачем с любовью мне досталась Печаль?... Довольно, без соплей! -- Жизнь продолжается, Григорий! -- Само собою – нос бодрей, Все перемелется -- викторий Еще переживешь восторг, Все впереди еще покуда... -- Эх, жизнь-жестянка!- я исторг, Но оптимизм и вера в чудо Воскресли – и живут в душе... -- Теперь, я вижу: ты в порядке... -- Да,слава Господу, уже Я не свихнусь... -- Вот, шоколадки, Тебе одна, другая мне Наградою за стойкость духа... Он заслужил наград вдвойне – Ведь я спасен заботой друга... И я поэмку накропал О журавлях – аллегорично, Где сам я птицей выступал, Она и неизвестный лично Мне некто третий... Я к нему Уже и не питаю злобы – В себе уверен, посему Решил: пусть доживает, чтобы Свидетелем триумфу быть... Я к Томе начал осторожно И потихоньку клинья бить, Не тороплюсь, поскольку можно Девчонку и перепугать... Вначале только ей встречался... При встречах начал ей кивать, Потом здоровался... Включался, Когда уместно, в разговор, Не с нею, а со всеми, в общий... А утром затемно – во двор – И по Мичуринскому – вот же – Все по инструкциям... Грицко Неглупые мне выдал, право! Мороз, снежок... Бежать легко Аж до оврага... Там – направо... На кромке – отожмусь, прыжки, Потом -- наклоны, махи, вдохи, По твердой почве – кувырки... Отлично – из былой лепехи Выковывается мухик... Бегом – назад... Лечу в общагу... А в душевой – послещний штрих: Под потолком труба... Здесь тягу Накачиваю рук и пресс Качаю прямо в раздевалке То корпус вверх, то ноги... Без Приспособлений, так: на лавке... Эффект отличный... Душ-контраст, И, полннй сил и оптимизма – Поем, чего Господь подаст – Все замечательно... Отчизна, Теперь, пожалуй, я дозрел Быть истинным тебе солдатом – И возмужал и поумнел, Похоже, чуть... Молодцевато – К автобусу на всех парах... -- Пальто хоть застегни, акула!... -- Ну, здравствуй, Тома! -- Здравствуй... Ах! Не фамильярничай! Тонула В моей руке – ее рука, Которую не отнимала... -- И правда – поумнел слегка... Посмотрим... Начинать сначала Так тяжело, но сделан шаг, Мне кажется, вполне удачный... А что таится в тех глазах, Чей-изумрудно непрозрачный Глубокий омут мне сулил... Вот что – блаженство или гибель? Что легче, кто б определил: Смерть от отчаянья, на дыбе ль? В те дни, как друг, меня спасал Российский гений Саша Пушкин... Я курсовую написал О нем – и будто снял заглушки С души – но резонансно боль Души великого поэта На рану мне не сыплет соль, А странным парадоксом эта Затягивалась рана... Все Сводилось к одному в итоге -- Любви... Кто любит, тот спасен. При том – не забывай о Боге... Тем сочиненьем я блеснул – Впервые от мальцов московских Внимание перетянул... Знай наших! Мы не из таковских, Каковских – раз! – и смел с доски... В той, первой вузовской, работе Впервые я собрал клочки Всех новых знаний... Страсть к охоте За смыслом присовокупил – И всех порадовал открытьем, Себя особо: не дебил! Зашита значимым событьем Семестра стала – в первый раз, Итогом лекций, что Калинин Читал – в восторг ввергая нас – (И это знанье в темя вклиним). Со смыслом слов накоротке -- Такие открывал глубины В знакомом с детства языке, Что сделал навсегда любимым Занятьем поиск в словаре, Раздумья над оттенком смысла... Вначале, как о сухаре, О нем подумал, но не кисло Умеет и сострить доцент, А из газеточки примеры Такие выдавал в момент, Что новичкам словесной сферы Втемяшивал: над словом труд, Что отмечал и Маяковский -- Как извлечение из руд Того же радия... Толстовский Колючий у доцента взгляд, Он не заигрывает с нами, А все его боготворят... Да, повезло с учителями. Среди предметов был один, Рожденный музой Гильденбрандта. Сей гражданин (иль господин?) Причудой странного таланта Однажды изобрел письмо, Что начиналось словом «стено»... Понятно, сам толковей мог Других студентам дать, что ценно, Уменье быстро записать Дословно лекцию, беседу... Был мудр великий: -- Приступать Непросто к этому предмету – И посему мне важно знать Ваш почерк, то есть, как кто пишет, Что даст мне ключ – и подсказать Поможет каждому, кто движет – В письме по разному рукой, Что вам и как в письме поправить, А посему – урок такой: Сперва страничку озаглавить, К примеру: «Кратко о себе» -- И далее на двух страничках Литературно – о судьбе, Семье, родителях, привычках – Подробно, чтобы манускрипт Писали в темпе вам привычном Тогда ваш стиль письма и шрифт Мне все расскажет... Ну, отлично! Поставьте дату... Хорошо! И подпись, подпись непременно... Урок окончен. Я пошел... -- Когда же мы приступим к «стено...» -- Приступим... Полсеместра нам На это важное ученье... Увы, не обретет страна Здесь «стеноманов»... В развлеченье Мы преврашали сей предмет, Немногие овладевали... А в этих манускриптах «дед» Тот смысл, что излагал, едва ли Сам видел: был то ловкий трюк: Так он автографы известных С годами наших журналюг Центральных органов и местных На зависть прочим собирал Настырным коллекционерам... Но, правда, дед преподавал До нас... От нас таким манером Автографов не брали... Мы Предмет учили для порядка, Что был средь прочей кутерьмы – Лишь развлеченье и разрядка... Ноябрь сменился декабрем. Крепчал мороз, а с ним и стрессы... Мы перекуров не берем И все иные интересы Отставлены... Потехи час Уже изъят из расписанья. Все жестче прижимает нас Пугающее осознанье Того, что сессия грядет... А в холле выставили елку – Гляди – дождались – Новый год! Зубрим – не то намылят холку... И тут я сильно заболел, Что в Новогодье так некстати! Натужно кашлял и хрипел, Температурил – и в кровати Валялся... Навестить меня Сбежалось чуть ли не полкурса... Внимание ребят ценя – (В заботе у дверей толкутся) – Я предпочел бы, чтоб сейчас Меня оставили в покое, Забыли все, исчезли с глаз... -- Семен, да это что такое? Нет, не позволим раскисать! – Явилась Люся Журавлева – А с кем нам в Новый год плясать? Эй, симулянт, вставай!... Ни слова, Я возражений не приму – А кто откроет нам консервы, Шампанское? Нет, одному Нельзя быть в этот, самый первый Твой МГУ-шный Новый год! И, кстати, к нам пришел Засурский – К вам в комнату сейчас войдет, А ты – в постели, чурка – чуркой! Я выйду, ну, а ты – вставай... -- Вот приставучая, Людмила! -- Там Томе грустно, так давай... Такая даже из могилы Поднимет... Покряхтев, встаю... Раз встал, то в душ... Болею, тяжко... Чуприну буйную мою -- Под гребень... Новая рубашка Припасена под Новый год... Костюм парадный отутюжен... Ну, Люська! Не было забот – И праздник, ну, а я недужен И сам себе не рад... Зачем Я им такой? Но не отвянет... Да, кстати, нужно мне, как всем, Раз складчина, к столу хоть пряник, Хоть лимонада принести... Придется на мороз тащиться – Господь, ты это мне зачти – Сильнее б лишь не простудиться... -- Вот, девушки, примите мой Взнос Новогодний... -- Апельсины! Отлично! Лимонад? Герой! -- Сусанна, Здравствуй! Пригласили Подруги? Славно!... Конторер – Из Томиной учебной группы Москвичка... -- Ну, давай, мон шер, Вскрывай сардины... Ясно, тупы Ножи... Приходится достать Мой старый складешок с лисичкой – Годится, чтобы жесть кромсать... В тот миг Людмила, чиркнув спичкой, Зажгла – на блюдечку – свечу, А верхний свет убрали... Мило! Стук в дверь... Ребята, я хочу Вас познакомить с Автандилом – Людмила малость смущена... Ну, Люська – парня отхватила! Он – с чудным тортом... Знать, цена – На пол-стипендии... -- Людмила, -- Шепчу, а где же Мухаммед? Людмила лишь рукою машет – Семь, значит, бед – один ответ... -- Хотелось чтобы беды наши Остались в прошлом навсегда! Был, в целом, год для нас удачным – Проводим с честью... Пусть года, Что впереди, одарят... -- Смачным, -- Срифмачил я, скаламбурил, -- В тост каждый хоть словцо добавил... Вино, понятно, я не пил, Пил лимонад, чем позабавил Девчонок... Мне не привыкать... По радио товарищ Брежнев Народ берется поздравлять, А я же – осторожно, нежно Содрав с шампанского фольгу, Снимаю проволоку с пробки... -- Ты придержи ее... -- Угу! Придерживаю... Лишь негромкий Хлопок – и можно разливать... Себе опять же – лимонада... -- Ну, с Новым годом! Целовать Пошли меня девчонки... Рядом Повсюду – хлопанье дверей... Пойдем и мы ко всем ребятам... -- Ну, деский сад! -- Пошли скорей – Там хоровод у елки... Ладом Все дружно за руки взялись, Поем про елочку в лесочке, На елочке огни зажглись – Ну, что за праздник... Этой ночки Никто не позабудет впредь! И, кстати, где ж моя простуда? Исчезла напрочь! Вот, заметь: Мне явлено такое чудо... Потом еще был торт и чай... -- Вот к торту я питаю слабость! -- Ты, Том, все это примечай! -- Нужна ж хоть маленькая сладость, Когда вся жизнь, как хрен, горька... -- Прилягу, -- Тома мне, --устала... Сел рядом, а моя рука, Вдруг осмелев, ее ласкала... А Люся с другом у стола Все продолжали тары-бары, И при свече была светла Та ночь... И надо думать, пары По всей общаге в эту ночь Решали схолные проблемы, А праздник рад был им помочь... Экзамены... Банальней темы Для анекдотов не найдешь: Летит Господь над универом – Физфак, химфак – сплошной зубреж... Архангел Богу: Этим – первым Послать удачу? -- Никогда! Журфак... А здесь все веселятся... Архангел: -- Не сдадут, беда... -- Ошибка! Им как раз удастся! -- А почему? -- Да потому: Питают на меня надежду – Все, значит, будет по уму... Страда студенческая... Между Землей и небом все... Марлен... Профессор: -- Вас страшат вопросы? -- Ответы – больше! Вздутых вен Напряг, а эти кровосоы Меня терзают, не щадя... Экзамен принимают хором, Комиссией... Труды вождя Вынь да положь... Борюсь... Пред взором Панфилова не отступлю: В комиссии и наш куратор. Как все, и я его люблю – Из черепного аппарата Стремлюсь хоть что-нибудь добыть, Не факты, так хотя бы мысли... Не устают меня долбить... Да сколько можно? Чтоб вы скисли! Тут Прохоров повел зондаж, Что понимаю в репортаже... Ну, это проще... «Репортаж Эпохи» -- этой книжкой даже Был награжден, как военкор И проштудировал до корки На службе, так что нес не вздор... Едва живой из этой «терки» Я вывалился в коридор... Оценки скажут всем попозже... Самылин -- бодрость и задор... Молодкин – вижу, что корежит... Как лихоманку ту унять? Промокла и спина и *опа... Чтоб как-нибудь себя занять. Я стал показывать «циклопа»: Прикрыл рукою левый глаз, А правый – нервно – сам вращался... Панфилов поздравляет нас... -- Я видел, каждый постарался На славу. Сдали, молодцы!... Назвал оценки. Мне – «четверка»... Я рад. Не сбился. -- Так, бойцы, Держать и дальше! Эта «терка» -- (Артемий применил словцо, Что у меня в мозгу торчало) – Нам показала: налицо Команда! И не подкачала... Ремарка для тебя, Семен: Профессор Прохоров отметил – Умеешь думать... В общем, он Доволен... На каком я свете, Не сразу и соображу... Порог перешагнули важный... Я всем «Циклопа» покажу! Еще меня узнает каждый! Прошел немецкий на «ура» -- У нас с Сережкою Ромашко – «Пятерочки»... Все вечера Теперь Татариновой... Тяжко! Я чуть не наизусть учил И «Повесть временных...» и «Слово...» -- Раз по пятнадцать повторил И прочие труды... Сурова Экзаменаторша сперва... Да я и сам дрожал сначала... На удивленье, голова Не подвела, не подкачала: Полезли сами из мозгов Те, древне-русские, страницы... Мы с ней пинг-понгом из кусков Играем тех страниц – не снится? С собою обсуждает текст Сама Великая Людмила Свет Евдокимовна! Жаль, тех Нет рядом... Вот бы удивила Сия картина наповал Моих стройбатовских сатрапов! Короче, я не сплоховал. Поставим птицу... Маме с папой Доложим: все пока – вполне! Но нет, не будем торопиться. Еще пройти осталось мне С пяток барьеров, чтоб жар-птицу Потом лишь прихватить за хвост... Истпарт – на удивленье гладко... Литвед – нельзя сказать, чтоб прост, Но для меня он – не загадка... По русскому прошел диктант Сверхсложный... Все в пределах нормы... «Античку» -- также дебютант Прошел на форсаже, знать, формы Со школьных лет не потерял: Был на экзамене сильнее Всегда, чем в классе – и сдавал Порою с блеском... Лихо с нею, С Кучборской, то есть, толковал О мифах и о Гесиоде, На память что-то выдавал... Короче, сдал... Неужто? Вроде Вчера лишь в самый первый раз Вхолил я на крыльцо журфака, А вот он провожает нас -- Грядут каникулы... Однако! Такой огромный пройден путь За столь короткий срок – и все же Мы лишь на старте – лишь вздохнуть – И вновь – вперед! Наверно, строже И резче будет к нам журфак – И это будет справедливо В преодоленье – только так! -- Себя в судьбе возвысим... Живо Вещички – в склад – и по домам... -- Смотри, не позабудь, акула! -- Ах, Томка! Вот бы вместе нам! -- Успеется! – она вздохнула... Поэма вторая. Тома Юстюженко - Вы будете помнить меня всю жизнь, до самой сессии! Из студенческого фольклора Я опоздала на денек... Верней – собрание студентов Днем раньше провели... Кто мог, Явился раньше... Сантиментов И я не лишена, отнюдь, Но точно расчитав, к началу Занятий прибыла, ничуть И не огорчена нимало, Тем, что зачетку, студбилет Без суеты в учебной части Взяла, придя на факультет... Все, я приехала. Встречайте! Пусть мне торжественный хорал Не исполняла профессура, Вступленье на журфак – финал Столь длительной борьбы, посула Судьбы... Как данное приму: Что всей преамбуле – финита! – И не позволю никому Мозги запудрить мне... Планида – Учиться – стало быть, учусь... Пахать – не привыкать... И в школе – «Пятерочница» -- здесь тружусь Еще азартнее – тем боле... Пришед с вокзала в филиал, К администратору стояла В толпе «зеленых»... Каждый ждал Здесь расселения немало... Стоит девчонка впереди, В руке раскрытый паспорт держит... «Со.. Ан» -- увиделось... Поди – Землячка... -- Из Сибири? --- Где же! Осетия!... ...Прошу: -- Меня Вы к Журавлевой подселите, Ведь мы подруги... Колготня, Конечно, муторна... -- Входите! -- Три голоса в ответ на стук, Всех звонче – Люськин... Значит – дома! Спокойней, если рядом друг... И та девчонка: -- Валя!- -- Тома! -- Раиса! -- Эта старше всех... Мы будем звать ее «старухой» -- Смеется... В нашей келье смех Звучал частенько... Здесь со скукой Не дружат... Дружат меж собой -- Мы правилами жизни схожи... Наверно собраны судьбой Не зря в один квартет – чего же Делить? С Раисою идем Мы и учиться тоже вместе Из четверых лишь мы вдвоем В одной учебной группе.. Лезьте Нам знания в мозги!... Хотим Всему, что нужно, научиться... Мы с Райкой впереди сидим – Не на «камчатку» же садиться? На группу трое лишь парней: Семен, Санек и Боря... Сема Уже под каблуком – и мне Смешно, как Киричкова Тома Его в открытую «кадрит»... Несчастный! Девка – не подарок... А парни – ничего на вид... По-своему заметен, ярок Любой... Семен, слегка пижон, Видна спортивная фактура... Порою в коридоре он Профессоров пугал... Фигура – Геракла... Этакий амбал Вдруг разворачивался резко – А тот, кто рядом шел, стоял – Едва не падал... До гротеска Усовершенствованный трюк Семена развлекал, похоже... Еще Семен пожатьем рук Свой статус утверждал... Ой, Боже! С улыбкой «доброю» Семен Протягивал свою «лопату»... С солдатских, видимо, времен Натренировывал... Ребята Служивые, запасники, Вопили и ругались матом, В его ладошку, как в тиски Попав... С таким вот «экспонатом» Пришлось учиться пару дней, Но вскорости его забрали К международникам... Парней Нам понемногу добавляли Потом... Мы предупреждены, Что сессия барьером станет Для многих... Стало быть. должны Нажать... Меня отнюдь не манит Стремленье вылететь за борт... Москва... В ней тысяча соблазнов... Их сторонюсь... Полно забот Учебных... Я вся в них – и праздно Ни часа... Но учусь легко, Все успеваю, все мне ясно... Пусть от общаги далеко К журфаку, но в метро прекрасно Конспектик можно пролистать, С Раисой обсудить проблемы, Ведь надо же и поболтать, А жизнь подбрасывает темы: Вдруг стала на меня змеей Смотреть и ненавидеть «немка»... Казалось, что делить со мной? Но стала прискребаться мелко... Ее змеиные глаза Меня, безмолвно подавляли...- --- Чем провинилась, Райка? За Провинности какие?... Ждали Все в группе, что произойдет... Чем наша «дружба» разрешится, Какая ей в башку взбредет Презлая выходка? Учиться Берусь старательней вдвойне, Тем паче по ее предмету. И не скажу, чтоб хуже мне, Чем прочим, «дойч» давался... Эту Премудрость хуже всех берет Раиса, а она в фаворе... Меня ж одна уже гнетет Издевочка в змеином взоре... Придумала... Меня ведет «Змея» на рандеву к Миньковской, Которая меня «трясет» По всей программе, но таковской Змеиной злобности в глазах У Ганны Павловны не видно – И я преодолела страх, Я знаю все – лишь мне обидно, Что выставляет на позор, За что – понять не в силах – немка... Миньковская глядит в упор На ту: -- Проблем не вижу! – Схемка Задуманная не прошла... И немка шелестит со злобой, Что постаралась – и смогла, А прежде с этакой особой – Со мной – не знала, что творить, Так изгалялась низкопробно, Что ни читать ни говорить Я не умела – неспособна... А в строгих Ганниных глазах – Сомнение и пониманье... -- Ступайте, Тома... На весах Судьба... -- Все вижу. Есть старанье! -- Спасибо! -- Ничего... В судьбе И не такие потрясенья... Старайтесь... В жизненной борьбе Вы победите, нет сомненья... Еще о группе... Среди всех Я трех москвичек выделяла: У них раскованнее смех, Одежда лучше – и сначала На семинарах – их ответ Был как затравка к разговору... Московских школ авторитет Давал существенную фору Сусаннке, Нельке, Груньке... Речь Была поставленной, столичной... Ну, им и полагалось «сечь» Во всех предметах – на «отлично» Сдавали, поступая, все Экзамены – отнюдь не дуры... Еще: внимание красе Умели уделять, натуры Изъяны прятали вполне. Сказала б, профессионально: Умело мазались, что мне Сперва казалось -- аморально – Так деревенское мое Себя являло воспитанье... Столичное житье-бытье Провинциалу – испытанье… Не все в столице – хорошо, Не все в провинции – худое… Но я советуюсь с душой, Чтоб новомодное бедою Не обернулось – и живу Своим умом. Он не подводит, А кто склоняет к баловству, Тот с чем приходит, с тем уходит… Моя мечта – журфак – сбылась. Я дорожу завоеваньем… Не для того сюда рвалась, Чтоб с горьким разочарованьем На самом взлете потерять Надежный курс и ускоренье… Прошу меня не охмурять И не испытывать терпенья… А был, конечно, охмуреж Различной наглости и прыти, Куда ж от этого уйдешь? Закономерен ход событий – Ведь я не мымра, не урод, Но вы меня не торопите, Когда любовь ко мне придет… А просто так – уж извините! Но завихренья от парней Случались в нашей комнатенке Едва не с самых первых дней… Плели вначале побасенки Ребята-химики… Москвич Ольсинский Слава ошивался В общаге… Гордый Тохтамыш Виталий тоже подвизался В ряду поклонников… Его Обидела неумной шуткой: Москву спалил, мол, для чего? Похоже, что обрыдла жутко – Он с укоризной поглядел: -- Ну, знаешь, от кого угодно, А от тебя бы не хотел Такую глупость слышать… Поздно – Уже сказалась, что ж теперь? Писал стишки Баранов Коля, Плохие, кстати… В нашу дверь Стучались многие… Покоя От хлопцев не было, пока Семен не обратил вниманье -- Видать, боялись мужика: Гигант, борец – в одно касанье Ладонью вышибает дверь, Что и показывал порою… При том – душой совсем не зверь… А это позже я открою… Особо на меня «русист» -- Наш Вакуров глядел… Девчонки Определили: гедонист И, точно, без ума от Томки. Когда однажды наш «цветник» Боялся жутко семинара, У Груньки с Нелькой план возник: -- Давай-ка мы тебя, Тамара, Накрасим, сядешь впереди И будешь совращать Володю… Накрасили… Сижу… Гляди – Смущается! Финал: выходят Девчонки – фокус удался… -- А вы, Тамара, задержитесь… Сижу…. Накрашенная вся… -- Тамара… Если дорожите Моим расположеньем, впредь В такие игры не играйте… Умойтесь… Стыдно и смотреть… Вот дура – согласилась… Знайте: Такое больше не пройдет, Не буду клоуном в угоду Кому попало – стыд берет… Лью в туалете долго воду, Смывая клоунский «мэйкап», Втянули девки в переделку… И разноцветные – кап-кап – Слезинки капают… Побелку, Румяна, синьку – все долой… Еще меня подруги эти Узнают – возвратилась злой: -- Я больше ни за что на свете… А немка злобою кипит – Какая муха укусила? Как свой змеиный взгляд вперит!.. Раз даже сердце защемило... Врач говорит: – У вас невроз.. Еще бы – при такой-то «немке»... Доводит, подлая, до слез... Ко мне лишь – с ядом, но оценки Не может снизить: помнит, как Была Миньковская довольна Моим ответом... Ах, журфак, Не по вине мне сделал больно... Рагулин, терапевт, сказал: -- Вам следует в профилакторий... Профком путевки выделял... С врачебной справкой – дали вскоре... Профилакторий! Тихий рай! Я в комнатке одна, а Люська – За стенкой... Кормят... Хочешь – чай С шиповником дают! Нагрузка – Уже поменьше Плюс коктейль Дают для сердца – кислородный... Врачи обследуют...Постель Меняют чаще... Но голодный Являлся каждый день Семен... Как наша дружба завязалась, В своей главе поведал он, Коль упустил чего, то малость: Как на плече меня возил Он от метро до филиала... Немеряно у парня сил, Удобно на плече амбала, А он не уставал держать... Порой меня он как в балете Мог на прямых руках поднять Под потолок... Игрушки эти По-солдафонски неумны... Но я те глупости прощала: Так руки сильные нежны И столько нежности звучало В негромком голосе его! Вот великан с душой ребенка! Провинциален – ничего! И не одна, поди, девчонка Была бы счастлива попасть В такие каменные руки... А он, простак, уже во власть Мою попал – себе на муки... Носил мой старый ридикюль... Однажды на «Библиотеке...», Когда спустились в вестибюль, Заговорились Без опеки Оставила его на миг, Пока рассматривали книги... Доска для сумок ниже книг... -- Пойдем? – Пойдем! В вагон... Шишиги Проделки: едем, все путем... -- А где мой ридикюль? – кольнуло – Нет сумки, хоть вагон вверх дном Переверни... -- Держись, акула! Коль сумку не найдем, -- убью: Там паспорт, деньги и зачетка... Вернулись... Сумочку мою Никто и не заметил... Четко – На той же полочке стоит... --- Помилую. Живи, акула!... А у него несчастный вид Вот чудо-юдо! Промелькнуло В мозгу, что этот (имярек) – Не просто так со мною рядом... Большой и сильный человек С наивным и сердечным взглядом Не просто однокашник, друг, Носильщик сумки-ридикюля... В тот миг и озарило вдруг: Уже ведь проглотил – «акула»! В профилакторий проникал Минуя цербера в халате – Дежурной тетки... Если б дал Достав десятку, дескать, нате! -- То тетка-цербер бы сама Его до двери провожала... К несчастью, этого дерьма – Десяток было слишком мало: На целый месяц – только три... А церберы смотрели строго – И тут – хитри иль не хитри – Лишь мимо церберов дорога В ту комнатку, где тихий рай На месяц мне определили... А нам ведь друг без друга – край! Хоть целомудрие хранили... Прорвавшись в комнатку, Семен Не мог отправиться в столовку... Чаек шиповниковый он Пил, сколько влезет... Голодовку Пришлось делить с «акулой» мне: Обед мой пополам делили... Безропотно терпя, стройнел, Не жаловался... Жили-были... Еще до «рая» позвонил Однажды в филиал нежданно -- (Меня позвали) – Михаил... Уже мне это было странно... Позвал ... Решила, что схожу... Ну, погуляли, поболтали... Вновь поучает... Нахожу, Что малость свежесть потеряли Те поучения... Уже Я тоже (хоть чуть чуть) москвичка... А в бывшем, так сказать, обже* -- Неистребимая привычка * Предмет любви Меня напичкивать, всем тем, Что где-то вычитал, услышал – Чересполосье фактов, тем Уже не восхищало... Миша Теперь со мною говорил (Он аспирант) – как школьный ментор... А что с собою там творил, Воображая, тем моментом В общаге – «дорогой Семен», Я даже не могла представить, Что так раним, что будет он, Меня высматривая, плавить Мозги – картиною измен... Когда вернулась, объяснились – Поссорились... Вот только «сцен» Не надо! А вокруг носились Чуть не полкурса наших, все Иногородние ребята... Тут мы – «Жорж Санд и де Мюссе» -- Все в «чуйствах»... Что ж теперь? Диктата Не потерплю! Но я уже Де Сент-Экзюпери читала – И слабым отзвуком в душе Его бесценное звучало, Что мы в ответе за того, Кого пригрели, приручили... Жаль, что об этом ничего Мы не учили... Жили-были... Семен сумел найти в себе Ресурсы для преодоленья Провала горького в судьбе... Он добр и мудр – простецкий Сеня... А может – и немудр – как знать? Ведь трещинка в судьбе возникла – Вернее было б изломать Ту чашу напрочь? Но привыкла К его глазам я и рукам, Корявым шуточкам и песням, Наивным, но живым – стишкам... В нем что-то было – интересным, Глубоким, хоть еще пока Неразвитым... Стоит задача: Из парня сделать мужика... И в «этом» смысле тоже... Знача Все больше девичьей душе,, Пока в себе он не уверен, Весь в жутких комплексах, в клише Провинциальности... Чрезмерен И детски книжный романтизм... Нет, он далек от идеала... Зигзаг судьбы, ее каприз: Меня уже не отделяло Ничто от трепетной его – (Контраст с амбальным экстерьером) – Души... Моя в нем своего Признала сразу, но вольером Я чувствам не позволю стать... И Люська душу занозила, Ей тоже далеко искать Не довелось ее грузина... Ну, Автандил собой хорош – Высокий, тонкий, длинноногий, В профилакторий к Люське вхож Без хитростей и психологий... Определенно у него Пусть не в избытке, так в достатке Тех аргументов, с чем его Под руки проведут – (десятки?) -- Туда, куда входить нельзя... От Люськи уходил под утро... Знать, ими пройдена стезя Любви до финиша, а мудро, Не мудро это – им решать... У нас с Семеном – по иному... Мы не торопимся бежать К финалу и за аксиому -- (Господь ли в этом порадел?) --, Мы принимаем: душ сближенеье Важнее, чем слиянье тел – Не ускоряем притяженья Друг к другу – хорошо и так... Все в свой черед – и торпопиться Не нужно в дамки – кое-как, Чтоб лишь быстрей «поставить птицу».. По тайной тропочке любви Мы поднимаемся неспешно... Мы неизбежно – се ля ви – Придем к тому, чтоб слиться нежно, Но так чудесно хороша Любовь глубоких долгих взглядов, Когда с моей душой душа Семена говорит... Не надо Иного в этот светлый миг... Любовь простых прикосновений, Прогулок... Благодарный блик Внезапных ярких озарений, Душ несловесный диалог... Не проглядеть бы это счастье... Я верю, что сподобил Бог Не упустить и малой части Нам в созидании любви... В тей нет корысти и расчета – А только нежность к «визави», Свет вдохновенья, радость взлета... Прещедрый парень Автандил: Для Люськи ничего не жалко... Он ей однажды подарил Для физкультуры – мол, не жарко Соревноваться на лыжне – Костюм спортивный синий... Кстати, Такой же подарил и мне, Подруге – вот, носите, нате... Однажды заявился к нам В роскошном шарфе – загляденье... Я похвалила, мол к вещам Имеет вкус, но в то ж мгновенье Он шарф протягивает мне: -- Дарю! -- Спасибо, но не надо.. Не знаю, чем и ввергла в гнев: Вмиг изорвал в клочки... От взгляда, Казалось враз воспламенюсь... Мне Люська позже объяснила: -- Ты оскорбила... -- Чем же, Люсь? -- Нельзя хвалить... Ты похвалила – Он вещь обязан подарить... Ты дар по глупосте отвергла – Грузина горше оскорбить Нельзя ничем... Душа померкла У парня в этот черный миг... И будь ты мужиком, зарезал.. -- Иди ты! -- Точно! -- Вот задвиг! -- Обычай, Тома... Как железо, Обычаи грузин тверды... -- Сама ты, часом, не грузинка? -- Со мной, прожалуйста – шути, С ним – лучше – нет... Опять заминка... Похоже, с мужиками я Дружить пока не научилась... Нерадостно... Душа моя Наверно, не вполне включилась И нужно что-то уточнить В моих контактах с сильным полом.. Минпросу надо бы вменить Всем в СССР нормальным школам, В особенности школам «спец»: Учить девчонок уваженью К парням... Ведь будущий отец И так подвергнут униженью Бесправьем в собственной стране... Какой-тот есть дефект морали В среде сегодняшней... Уж мне Известно: раньше уважали В России больше мужиков... Но этот правильный обычай Потерян... Результат таков: Они становятся добычей Алкоголизма, а вопрос Пьянчуг: ты, дескать, уважаешь? – Подсказывает, что всерьез Неуваженьем разрушаешь Семью, и дружбу, и страну... Ну, что ж, в душе отмечу это, Хотя, наверно, не одну Заминку допущу... Совета Об этом у кого просить? Раиса – мудрая «старуха», Но одинока, стало быть, И у нее своя проруха... Ей – двадцать восемь. На журфак, Как я, стремилась из «районки», Где дослужилась –(не пустяк!) – До зам. редактора... Девчонки Все знают друг о друге... Мать У Раи Скоркиной в Белеве Учительствует... Помогать Не шибко может Райке... Крови Берет учеба у нее, «Старухи», больше, чем у прочих Но не дождетесь, чтоб нытье Услышать Райкино... До ночи Из умывальника слыхать Бубнеж – она немецкий учит... Характер большевистский! -- Мать, Как только это не наскучит? Но Райку с толку не собьешь, – Пока не выучу – не лягу! И допоздна ее бубнеж Опять гудит на всю общагу... В немецком в нашей группе – ас Бесспорный – Грунька...Фантазерка! А кстати, ведь и я подчас Подружкам жаловалась горько (Лет в восемь-девять), что меня Малышкой из детдома взяли, А папа, мама и родня Мои в Москве – и мне внимали В селе девчонки, рот открыв... -- А как же звать-то? -- Гуттиере... И Грунька нам вперяет миф... И все равно, что ей не веря, Посмеивается народ... Она сюжеты сочиняет, А вовсе никому не врет -- Ее народ еще узнает... Семен посылку получил... В ней яблоки с кочан капусты... Позвал, конечно, угостил... -- Вот, буковинские! -- Боюсь, ты, Как змей, тем яблочком меня В грехи ввергаешь, соблазняя.... -- Скорее, как Парис: ценя Превыше всех тебя... -- Я знаю, Читала... Сдать бы поскорей Кучборской и другим зачеты... Что с немкой делать? Как мне с ней Себя вести? -- Учи! Всего-то И нужно – быть на высоте... -- Легко сказать, но трудно сделать... Я точно воду в решете Ношу: чуть стоит ей заблеять – Впадаю в ступор: как удав Гипнотизирует зайчонка, Вот так она – меня... Не сдав Немецкий, пропадет девчонка... -- Ну, ты авансом не пищи! А все ж иного нет рецепта: Учи, как следует, учи – Куда деваться ей? Оценка Нормальной будет...По уму, Нас, как известно, провожают... Ты, мне понятно по всему, Прорвешься... Славно утешает Семен... Престранная его Метода самоподготовки: Читает первый раз, всего Не поняв, но без остановки. -- Этап НЕЗНАНИЯ... Потом Читал, чего-то УЗНАВАЯ, На третий раз учебный том Прочитывал, ЗАПОМИНАЯ. Для ПРОЧНОСТИ – четвертый раз Носился по материалу... Приемы разные у нас: Мне нужно с каждым, самым малым, Фрагментиком до глубины, До точки разобраться сразу... Нельзя сорваться, мы должны Пройти без сбоев все... Заразу Переупрямлю, сдам и дойч, «Марлен», «тыр-пыр» и остальное... Студент общажный вечно тощ В нем сочетается земное Стремленье что-нибудь пожрать С духовным умерщвленьем плоти... Веселая живая рать, Мы в январе в одной заботе: Натужно сессию сдаем... Сдаем! Без сбоя, без провала... Ну, значит, дальше поживем... Все! Дотерпели до привала... Я на Мичуринском в «Весне» Конфет роскошную коробку Купила – захотелось мне, Взбрело в девчоночью головку – Послать с Семеном дар -- его Родителям на Буковину... -- Взамен тех яблок... -- Ну, всего!.. -- Всего! До встречи!... Чин по чину.... Поэма третья.Люся Журавлева Сколь ни мудры преподаватели, а все равно студенты тянутся не к наукам, а к студенткам. Так выпьем за стремление к прекрасному... Студенческий тост Жизнь напряженная пошла... Чтоб все успеть, живу в режиме. С собою мама мне дала Будильничек... Прошу: служи мне Надежно, первой разбуди, Пока еще общага дрыхнет! Я в умывальнике с шести... Еще чуть-чуть – и ярко вспыхнет Повсюду свет – и беготня, И очередь у умывалки... А в это время у меня Лицо уже, как у весталки, Сияет свежей чистотой И целомудрием, умело (Чуть-чуть) подкрашенное, в той Необходимости, где мера Искусству Репина сродни – И побежали к остановке... Троллейбус, издали мигни... Здесь нужно быстрым быть и ловким Иначе – оттеснят, сомнут... Три остановки до подземки, А под землей уже везут К «Библиотеке» и – в «застенке» -- Сперва в буфетик... Подают Яичницу и серый кофе... Позавтракаем в пять минут – И в классы – превращаться в профи. К диспетчеру: узнать куда – И разбегаемся с Тамарой... Мы в разных группах... Чехарда Аудиторий... С каждой парой Усталее, тупей мозги... Профессорам же все до фени – И расслабляться не моги, И гуще под глазами тени... Учеба – тяжкий, тяжкий труд, Сравнимый с добровольной пыткой. И нас не пожалеют тут, И будь ты как угодно прыткой, Нагрузят так, что не вздохнешь... Летят часы в такой нагрузке... Себя не жалко, молодежь? К скамье прибиты, как в кутузке... Конечно, жалко, но мечта Благословила нас на муки... Глаз покрасневших маета, Деревенеют ноги, руки – Читаем, пишем... Наизусть Гекзаметры Гомера учим В их Гнедичском обличье... Пусть Нам тяжело, но мы получим – (Так верится) -- потом свою Награду за долготерпенье... Вот так размеренно сную: Журфак – общага... Жизнь – горенье... О группе Света Назарюк В своей рассказывала главке... О ком из групповых подруг Упомяну в короткой справке? Могу Орехову назвать – Как я -- работоголик, пахарь... Никологорская... Печать Особости на ней... Не сахар: Характер выпукло мужской С добавкой сентиментализма... Глубокий серо-голубой Взгляд, точно ледяная призма Прозрачная в ее глазах... Подругой у нее Туренко Наташа... Упаси Аллах – Не то, как с Томой Юстюженко, К примеру, я дружу: у них – Все понимают, что за дружба – Такой вот симбиоз возник... Вот, рассказала, хоть и кружно... Хотя бы лишь упомяну: Пинегин с Дальнего Востока, Савельев... Позже дотяну До этих нити монолога.... Вот Оля Маслова... Весьма Доверием ко мне пылала... Дала отрывачек письма Что мама Оле написала: «...Как распознать, что, например, Вода уже кипит при варке?...» И не поверила б... – Ма шер,... -- Я, как зулуске ей, дикарке: -- Неужто прежде никогда Сама не кипятила воду? -- Не кипятила... Вот беда! Ну как не вырасти уроду При воспитании таком? Но это уникальный случай. Общага -- коллективный дом – Дает возможность – хуже, лучше – Существовать и выживать... Мы существуем, выживаем... Здесь можно что-то постирать И выутюжить... Что-то варим, Печем – всему учила мать... Я также шить, кроить умею, Мережить, кружева вязать – Спасибо маме Зине... С нею В Кирсанове, у нас в дому, Все с Галей делали... В Умете Не обращалась ни к кому, Как воду кипятить – умрете, Коль это рассказать кому! Молчу, я дорожу доверьем... Но Ольги странности всему Сообществу видны... Развеем То впечатленье, что рассказ Об Оле Маслоаой оставил, Есть многое, что тешит нас: Нам в октябре Домжур представил Все помещения под наш Веселый, первокурсный» праздник – (Гаудеамус-ералаш) – В студенты посвященья... Красных, Парадных дней в календаре Не так уж много у студентов... Домжурний вечер в октябре Одним из памятных моментов Запечатлеется в душе Приветствиями жур-элиты... В капустнике-ералаше – И наши... Видим: даровиты Сережа Пархомовский наш И Саша Бородулин тоже... Смешной, веселый ералаш... А в кинозале чуть попозже Был Шнейдеров – известный мэтр Из «Клуба кинопутешествий»... Вот так отметили момент Вступления в студенты... Чествуй, Столица, каждый Божий день Твоих подвижников ученья... Мозги от знаний набекрень... Добавь, Москва, хоть ты терпенья, Уж ежели ничьим слезам Привычно верить не желаешь... Открой, столица, нам Сезам Надежд, на кои вдохновляешь... А Бородулин Александр, А, впрочем, как и Пархомовский Одеты в призрачный скафандр Сверхпопулярности отцовской... Лев Бородулин – фотокор – Звезда, художник «огоньковский»... Второй – газетный «прокурор», Эльрад -- (все знают) – Пархомовский, Кого позволено клеймить, Клеймил талантливо и едко... По популярности сравнить, То значила его заметка – (Сюжет – разбор, сарказм – позор!) – Не менее, чем «Фауст» Гете... Едва ль в оценке перебор... Династии... Сынкам на взлете -- (Само собой, и дочерям Элиты – в этой ипостаси... Пример дочурки нужен вам? Напомним о Чаковской Кате) -- Конечно, легче, коль отцы Парят орлами... И сама я – Дочь журналиста... Не глупцы, Не бездари, перенимая У старших с детства ремесло, И сами отличатся в цехе... Ребятам, значит, повезло: Отцы пробились – и помехи Иные уберут с тропы Потомков – ну, и слава Богу! Никто ж не ведает судьбы, Кому и как торить дорогу Придется, знает лишь Господь... Судьбе соседа не завидуй, А со своей судьбой не спорь -- Проспоришь, будешь жить с обидой... Пусть некто, глядя на «сынков», Вздохнет, что мир несовершенен... Что делать? Мир таков, каков Он есть... Не каждый в мире Ленин – И слава Богу: «старый мир» Иначе каждый брался б рушить, А жить когда?... Учу «тыр-пыр», Марлен, литвед, истпарт... А слушать, Как все, Кучборскую люблю, Татаринову... По Истпарту – Митяеву... Я не делю Никак предметы -- и со старта Стараюсь успевать по всем... Попросят -- помогу охотно: И прохоровских странных схем Смысл растолкую и добротно Кучборскую перескажу... Ко мне теперь, как к консультанту, Сириец зачастид... Ввожу В истпарт коллегу, по диктанту Ошибки с парнем разберу... Самой не менее полезно: Запомню то, что повторю, С сирийцем накрепко, железно. А он воспитан и неглуп, Всегда внимателен, корректен, Смугл, черноглаз и белозуб. Араб – по своему эффектен... Но не затрагивал души, Я по нему отнюдь не «сохла»... -- Рассказывай, читай, пиши – Вот вся программа... Скоро в стекла Стал сыпать белую крупу Ноябрь – и квасить тротуары... Во всенародную толпу Влились и мы: Семен с Тамарой, Я с Галей – (к празднику сестра Ко мне приехала в столицу), Мы схожи с ней, как два ведра, Еще бы – как-никак сестрицы... А с нами двинул Мухаммед На праздник революционной... Ну, мерзли, мокли... Лишь в обед, Толпясь, нестройною колонной, Прошли у Мавзолея... Нам Сам Брежнев помахал с трибуны – И разбежались по домам... Тот праздник завершился бурно Для Томы и Семена... Я От этой слякоти промозглой Закашляла... Серьезная От легких и, считай, до мозга Болезнь прилипла, а нельзя... Нельзя болеть – пробел в учебе Не наверстать... Но есть друзья: Поили, укрывали, чтобы Жар с потом выходил... Борюсь Со всей энергией с недугом... Про древнюю читаю Русь, Про Грецию... Моим потугам Не отставать – пятак цена... Жар с кашлем все превозмогают... Но я должна, должна, должна... Характер, воля помогают – И отступает мой недуг... Встав на ноги, тотчас же -- в «школку»... А у меня завелся друг... Да, точно нитка за иголку Вдруг зацепился за меня Кацо... Вначале лишь учтиво Здоровался... Потом, темня, Ребят из нашенской «ешивы» Распрашивал, мол, кто есть, кто Из первокурсников журфака – Был основательным кацо, Придерживал коней... Атака Была неотвратимой... Но Вначале расскажу о Томе... Ее обхаживал давно, С начала курса, то есть, кроме Нее не видевший вокруг, Похоже, никого, верзила... Семен – так звался Томин друг... Вот интерпесно, чем сразила? Не сразу – (скромница) – она Иного привлечет вниманье, Но ум, зарактер, глубина Души... И тот, с кем душ касанье Происходило, понимал: Сокровище, а не девчонка.., Семен увидел – и пропал... Нельзя сказать, чтоб слишком тонкой Организацией души Он отличался, но Раиса Промолвила, взглянув: : -- Пиши Пропало – наша экспертиза Показывает: из его Лапищ не вырвешься, Тамара! Та фыркает: -- Еще чего! -- А ничего... Я понимала, Что Райка, видимо, права... Но тут пошли ко мне флюиды... Эрота, значит, тетива Натянута... Имеет виды Высокий, точно эвкалипт, Кацо, студент из Сакартвело... Похоже, что судьбы рескрипт В верхах подписан – и велело Мне сердце жаркое: люби! Он подступает осторожно... Из глвз таинственной глуби – Сиянье... -- Извините, можно Вас пригласить в кино?... Пойду, Нет парню от меня отказа... А я в горячечном бреду: Как уберечь любовь от сглаза? Кацо зовет меня «писо», «Котенок», то есть, по-грузински... Скрипит натужно колесо Машины времени... Изыски Судьбы причудливы: теперь, Мне кажется, сто лет знакома... Вот стукнул аккуратно в дверь... Его одобрила и Тома... А он в сомненьях о моем, Представьте, «облико морале»... Унас субботним вечерком В общаге танцы... Танцевали На первом этаже в одной Читальне, сдвинув мебель к стенке Орет магнитофон чумной, Толпа твистует, в летке-енке, Давясь, гарцует... Автандил Зубами скрипнул: -- Здесь замечу – Конец! -- (Ворвался, походил... Там темень, грохот) – Изувечу! Кто в той толпе – не разобрать... Выходит в коридор «Отелло», Кусая губы... Убивать Еще меня не «расхотело»: Ударил в голову изъян – Синоним: темперамент жгучий... По коридору -- Газазян... К нему «Отелло» -- туча тучей: -- Где Люся? Александр: -- Пойдем, Доставлю к ней без пересадки... А я в читальне за столом.. Пришли... Играем в переглядки... -- Там танцы... Почему ты здесь? -- Не по характеру мне пляски... А что с тобой? Пылаешь весь... -- Так, ничего, неважно... Маски Сосредоточенной зажим Оставил парня...Улыбнулся: -- Учи, писо, держи режим! – Руки моей легко коснулся... Потом был новогодний торт, -- Знакомьтесь! -- Автандил! -- Я – Сема!... Во всей общаге наш эскорт Всех импозантней – мой и Томы... Ну, дальше сессия... О ней Что говорить? Прошла – и ладно... Сто сорок забубенных дней Промчались страстно и отрадно... Поэма четвертая. Саша Иваненко ...А год тревожный, грозовой: Еще нам помнится Даманский, Как под остервенелый вой Полки дивизии Таманской Всю Чехию пересекли И вышли на границу с НАТО... Синай, Голаны душу жгли – Чего израильтянам надо?... Весь мир бурлит, как кипяток... А в США опять бастуют... Нет мира в мире – так, браток? Почтовый ящик мой пустует -- Когда же мне журфак пришлет Формальный вызов на учебу? А у меня среди забот Премерзкая.... Премерзкой пробы Субъект, покуда я в Москве К высокому с боями рвался, Подонок в подлом воровстве Над вдохновеньем изгалялся: Проведав, что «Гогена» нет, В мою каморку с хлипкой дверью – Студийный жалкий «кабинет» Пробрался... До сих пор не верю: Такую низость проявить – С какой же черною душонкой Приходится на свете жить?! Ту грязь -- хоть шоркай, хоть не шоркай – С его души не соскрести... Короче – фотопричандалы – Да не мои – смог унести – Казенные... Платить – немало Пришлось за ту потерю мне... У родичей, знакомых занял... Но не о денежной цене, О нравственной страдает Саня – Как будто самого меня Покрыли грязью – не отмыться... Такая мерзкая фигня... А как теперь посмотришь в лица Коллег? Ведь не со стороны Был этот вор – из коллектива... Под подозреньем все – темны Чужие души – мне тоскливо... Но август тихо отцветал, А из столицы – ни полслова... В тревоге очумелой ждал... В который раз спустившись снова – До сентября лишь пара дней – В почтовом ящике увидел Конверт... Да, адресован мне... Дрожащими руками вынул... Есть! Поздравляют – дескать, я В студенты МГУ зачислен... Во дворик... Во дворе скамья... Там – мама с женщинами... Мысли Смешались – отдаю конверт... От радости рыдает мама, А с ней и прочие... «Концерт» Непродолжителен... Программа Для всех предопределена... Лишь день мне на «бюрократию»: ЖЭК снял с прописки... Есть одна Задача... Трудно летаргию Чиновников преодолеть – Они-то не спешат, понятно... Теперь – в контору... Мне успеть Уволиться... Вот здесь -- (отрадно) – Все помогали, как могли, И поздравляли... Словом – вышло! -- В Москве ты не суши мозги: Как только вор найдется, вышлю, Взыскав с него, что уплатил За эти фотопричандалы... В науки там из всех, брат, сил Вгрызайся... Да, крути педали! – Начальник руку мне пожал... Оставив за спиной контору, Лечу стрелою на вокзал... Билеты? Есть! Домой! На сборы – Часок... Присели – и вперед! И дрогнул под ногами поезд, И мама вслед идет, идет... Ей жить, о сыне беспокоясь... Наутро я уже в Москве... Сперва, конечно, к тете Тоне... И – на журфак!... Уже в листве Столичных тополей на фоне Их изумрудной красоты Блестят отдельные монетки... Москва, судьбу позолоти! С букетами шагают детки... И я, как прежде – в первый класс, Спешу на первый курс журфака... Сердечно поздравляет нас Декан... Запомнилось: -- Однако, Не каждый в журалистский цех, Войдет, пусть и диплом пре-красный... Есть искра божья не у всех... Но на журфаке – не напрасно Пройдут счастливые года. С преображенною душою Вам жить отныне – навсегда! И этот разговор – межою Останется... И вы сейчас -- Журфаковцы... Вперед, ребята! Мы все надеемся на вас... Да, у судьбы нет дубликата... И нужно сразу поднажать... Учеба страшно интересна... Калинин... Нет, не передать! Ему до тонкостей известна Суть и оттенки смысла слов... Какие приводил примеры! А как шутил! Не до звонков – Лишь слушать бы и слушать... Серы Еще пока у нас мозги, Но все ж светлеют потихоньку... Их отчищают от лузги Наставники умело... В койку Уж заполночь валюсь без сил... Но надо бросить взгляд в газету... В портфеле Юрином носил Ее весь день... Привычку эту – Читать газету перед сном – Здесь приобрел – журфак, деревня! Иначе ты – осел ослом... Что где сегодня и намедни Случилось – это важно знать В международном положенье... Вот – важно! Надо прочитать... Так... Договор о прекращенье Изготовленья, чум, холер И всякой химии впридачу Сентябрьским днем и СССР И США, решив задачу Доверья в мировых делах Ратифицировали разом... Прекрасно! Это смелый шаг... Кому ж безносым и безглазым, В страданье хочется сдыхать, Как от химической атаки На Ипре? Надо прекращать Такие игры, забияки! ... Идет немецкий хорошо... Мы с нашей «немкою» Раисой Васильевной – душа с душой, Сдружились... Славно: без коллизий Идет ответственный предмет... Я приглашаем ею в гости... Прескромный маленький букет Принес учительнице... Бросьте, Какой же тут подхалимаж? – Я к ней, как должно – с уваженьем... Дом – старый, «сталинский»... Кубаж – Прещедрый... Скромно угощенье... В квартире много старых книг... -- Что хочешь, -- выбери на память... Но мне неловко... Ученик, Я понимаю, как обрамить Ее доверия ко мне Обязан четкие границы... Я благодарен ей вполне За разговор, который длится, И наполняет душу мне Возвышенным теплом и светом... Мне ясно: ей наедине Порой нерадостно – с портретом... На нем – ушедший рано муж – Моряк... Теперь ей одиноко... И надобно общенье душ – И слава Богу, коль немного Заполнить пустоту в душе Способен Саша Иваненко... Моя – не из папье-маше – Открылась ей душа маленько – И я рассказываю ей О братьях и сестре, о маме... Чтоб ей, наставнице моей, Добавить радости, программе Учебной, уделив часок, Учу немецкий сверх программы... Пока не постучит в висок Усталость дятлом, но сезамы Мне открываются и я В немецком новые глубины Постиг старанием... Сия Премудрость легче, коль любимым Стал трудный для других предмет... Второй любимый – фотодело. Им увлекаюсь много лет, Но совершенству нет предела... Здесь обнаружил близость душ Со мной Вадим Евгеньич Стяжкин – Понятно, я не бил баклуш... Другие мучались, бедняжки, Впервый в жизни в руки взяв Учебный старый «Фэд» и «Зоркий»... Здесь я в фаворе – больше прав – Приятно получать «пятерки»... Вадим Евгеньич, распознав Во мне умелого «снимаку», Чтоб не скучал среди раззяв, Мне разрешает взять – однако! – Бесплатно – как бы напрокат Журфаковские аппараты... Вот славно! Ну, я рад-не рад! Девчонки в группе тоже рады: Я, дескать, должен их снимать... Я это слово в смысле фото Умею лишь употреблять, Пошлить, ребята, неохота... И мне достались чудный «Старт» И «Флексарет»... К сему добавим: За «так» бумагу!... Я в азарт Войдя, снимаю... Ну, восславим Свой курс в портретах... Есть контакт! Стой смирно, не вертись, приятель! Успеха добавляет факт, Что в лабе – классный глянцеватель, Дающий «ТАСС-овский» эффект... Приятно в профессионалах Ходить, в чем есть еще аспект: Удастся сохранить в анналах Чудесной молодости дни... Татаринова... Что за голос! Глаза лучатся – загляни – В них молодой задор и гордость -- То форте, то пиано, и -- Вновь звонко: «Други,...», -- на подъеме, Мажорно возгласит, -- «Мои!» Никто так не умеет, кроме Людмилы Евдокимовны... А как она на старо-русском Торжественно: «Не лепо ль ны...», -- Вещает – Левитан пред пуском Небесных кораблей «Восток» Мог брать бы у нее уроки... Тот голос порождал восторг, И в нем, в том голосе, истоки Любви к словесности своей, Что, закипев, не остывала, За что поклон нижайший ей... Кучборская... Все будет мало, Что ни расскажешь о такой... Казалось, что сама Паллада К нам с непокрытой головой Пришла в ее обличье... Надо Бы видеть каждый точный жест И слышать голоса оттенки В рассказе, как сам бог Гефест Кует Ахиллу щит, а зенки – У всех по плошке – вот театр, Такой, что и не надо МХАТ’а... ...И разъясняла каждый кадр, Доказывая: «Илиада» -- Уже готовый – для кино Многосерийного – сценарий, Как будто сам Гомер давно, Чтоб режиссерских истязаний Литературы избежать, Поэму разделил на кадры... Актеров только подобрать, Натуру, антураж... Эх, как бы, Будь режиссером, я бы снял! Уверен, был бы интересный Многочастевый сериал... Ахиллом был бы неизвестный Похожий на меня актер, А мог бы сам сыграть Ахилла... Да ладно, это шутки, вздор... Меня учеба захватила, Общественной работы вес – На факультете и в общаге, Но впрягся – и как Ахиллес Ташу... Досталось бедолаге Быть старостой на этаже... Даю задания дежурным, Взираю, чтоб при зубреже Окурки не бросали в урны, Курили, где разрешено – Не дай Всевышний, чтоб в постели, Еще пикантное одно И неприятное: алели В мусоросборниках клочки Девчоночьей «дежурной» ваты... Ну, возроптали мужички... Пришлось воспитывать: -- Девчата, Пред тем, как в мусорник швырнуть, -- Нехитрое, как будто, дело, -- Тампончик надо завернуть В газетку, чтобы не алело.... Однажды небольшой пожар Случился в нашей комнатушке: Уже, готовясь спать, лежал, Почти и спал – на раскладушке. На стуле рядышком стоит Включенная – (читаю) – лампа... Вдруг набок...Мой матрац горит, Дымится... Ну, подумал – амба! Ну, значит, бросились тушить Водой, потом одеколоном, Чтоб вонь густую заглушить... Но спать нельзя, таким «озоном» Часок подышишь – и каюк! В холл потащили раскладушки, Легли... Уснешь тут! Все вокруг Туда – сюда – дружки, подружки... -- Ребята, почему вы здесь? – С вопросом Катя из Канады... -- Ждем кофе, - отвечаю, -- есть? -- Есть! -- Утром... Нет, сейчас не надо... Сирийский парень, Мухаммед, Страдает в этой заварушки... Мы в холле, где не гасят свет, И он, как я, на раскладушке. Я русскому его учу, Арабскому меня сириец... -- Салям Алейкум, -- бормочу... В студенческом котле варились Монголы, африканцы... Нам Они ужасно интересны... Жаль, -- по минутам и часам Расписана вся жизнь... Для тесных Контактов с ними нет минут... Нагрузочка – не для Ахилла, Елва ли сдюжил бы – капут! С другими воевал нехило, А повоюй-как ты с собой, Своим недо-образованьем – Увидим, вправду ли герой... А нам приходится стараньем, Терпеньем преодолевать И недоразвитую память, И неспособность понимать Перебороть, переупрямить... Чем мог, ребятам помогал, И мне они порою чем-то... Со мною вместе проживал Хохол Иван Калиниченко, Володя Елуфимов... Сын – Крестьянский из седой глубинки, Где пажить, клюква и овин... -- Что значит «пажить», Саша?... Вникни, Как добивался Мухаммед До смысла сложных слов упорно! -- Со мной в деревню хочешь, нет? -- Хочу! И Мухаммеда сдернул К своим Володя под Рязань... В деревне-то мороз покрепче... И выживания азам Учился, где больнее резче «Расейская» простая жизнь По чувствам иностранца хлещет... -- На лыжах в лес...Крепись, жерэись... Поди, до сей поры трепещет Сириец, помня тот мороз, Когда с бровей свисали льдинки И побелели щеки, нос... Вот так живет народ в глубинке... На печке ночевпал араб, Испробовав пред тем и баньку... Арабский парень, но не слаб, По водке – и иного Ваньку На спор, коль нужно перепьет... Такие были сверх ученья – Брала Россия в переплет – У Мухаммеда приключенья. В немецком я – передовой, Я с ним, а он со мною дружит... Дружу, что важно, с головой... Она мне в «дойче» верно служит... В мозгах, по счастью, не «эклер»... Учительница сверх нагрузки, Задачу ставит: в ГДР Есть девушка. Она по-русски Желает в переписке быть, А я, чтоб, дескать, по-немецки Ей отвечал бы, чтоб копить Реальный опыт... Есть! Отметки – Отметками, но есть резон В общеннии уже конкретном.... В тех письмах тем диапазон Неограничен -- и анкетным Подробностям отдали дань... Я -- о Москве, мне – о Берлине, О братьях, и сестре – ну, глянь – И мне она о том же – ныне... Чтоб стиль не повторял букварь. И предрасполагал к общенью, Фразеологии словарь Купил двухтомный, чем ученью Еще один был импульс дан... Москва... Театры и музеи... Театроман и меломан – Хожу, внимаю и глазею.... Сперва «Хованщина» в Большом, Зал «Гнесинки» и «Третьяковка».... Пополнить новым багажом Хочу полней мозги... Неловко Здесь оказаться в стороне От мировых вершин искусства... Не все и по карману мне, Но, освежая ум и чувства, Стараюсь чаще посещать Концерты, встречи вернисажи... Один из наших доставать Умел в «консерваторку» даже Билеты... С кем-то был знаком В консерватории Виталий... Пусть даже и на приставном, А все ж порою попадали На наших и заезжих звезд... -- Спасибо, Тохтамыш! -- Да ладно... Отличный парень – честен, прост... С таким в студенчестве отрадно... Читать нам – не перечитать! Библиотека, что в общаге Лишь на ночь может выдавать Шедевры – не проси пощады, Коль рано утром не вернешь, Что не вполне осилил за ночь, Накажут – больше не возьмешь... Вот потому себя терзаешь, Высиживая по полдня То в «историчке», то в «ин-лите», В «некрасовке» был у меня Абонемент – чего ж хотите - Раз книгу надо прочитать, -- Вот и мотался по столице... Порой не просто и достать, Но надо, в крайности, стремиться... Нам в том хотя бы повезло, Что по «мар-лену» «семинарил» Сам лектор с нами... Проняло, Когда он нам мозги ошпарил, Демонстративно разобрав Статью «Паденье Порт-Артура»... Вот это был разбор! Состав. До «косточек статьм структура Была показана... Явил Профессор Прохоров секреты, Так, будто сам статью творил, Как будто Ленину советы Давл, как лучше написать – И тот их исполнял дословно... Вот нам бы так же понимать Написанное! Хладнокровно Поэлементно расчленять, Чтоб даже скрытый проявился Смысл текста – и его понять.... Учил профессор, я учился... Я встретил в декабре в метро Ларису... С ней дружили прежде... Здесь вновь мне выпало «зеро»: Опять не довелось надежде Осуществиться – и любовь, Сверкнув, рассыпалась страстишкой... Ну, что ж – судьбе не прекословь... Она была в метро с парнишкой – Разбойничком-сынком... Ну, что ж... Повспоминали, погрустили... -- Как ты живешь? -- Как ты живешь? – И разбежались... Жили – были... Потом – начальник не подвел – Прислали перевод с работы... Нашли грабителя... Осел! Ведь есть на свете идиоты – Воруют нагло, где живут, Где трудятся, и неизбежно Однажды вычислят, найдут... Нашли безмозглого успешно – И мне – ура! -- под Новый год – От Санта-Клауса гостинец – Тот пресловутый перевод... И мы с ребятами сместились В семидесятый год... Пришлось На сессии потрепыхаться, Поволноваться... Удалось И через тот барьер прорваться... Мы разъезжались по домам – Каникулы – святое дело. Даем отставку всем томам – Дошли в учебе до предела. Мой польский выпросил Семен... Дал, но надежда эфемерна, Что там откроет... Крепок сон Под маминым прсмотром... Верно? Поэма пятая. Света Назарюк На занятии по английскому языку преподавательница объявила кокурс-экспромт на лучший короткий анекдот, в котором должны быть 4 обязательных элемента: 1.Бог 2.Королева 3.Немного секса 4.Немного таинстености 1 место занял студент который написал анекдот: -- О, Боже: воскликнула королева-я беременна и неизвестно от кого!! Из студенческого фольклора * * * ...Удивительный Чехов! Каждое высказывание о нем, которое приводит для иллюстрирования своего рассказа М. Т. Павлова, открывает важную черту характера писателя, показываеь его интеллигунтность и простоту... Ее отмечали все современники.... Он не брал денег у неимущих пациентов, был добр и мягок... И это в мире, законы которого были жестоки, немилосердны... Русская литература – наша гордость. Она – путь познания жизн. Взгляд вглубь веков... Светлана Назарюк. Расскажу вам о Чехове. Газета «Правда «Севера» (с. Кыштовка Новосиб. обл.), 18 января 1968 г. Семейный снимок:.три сестры – Мы так красивы утонченно, Природы щедрые дары – В фигурках девичьих точеных, В открытых широко глазах, Бровях собольих, белой коже, Глубоких, звонких голосах... Есть что-то и в головках тоже... Кыштовка... Северный райцентр... Чуть дальше – топи и медведи... Хохлацкий облик и акцент – Причина в Митрофане-деде... Отец наш, фронтовик Иван, Осилил до войны семь классов... Он не подвел семейный клан – Отважно воевал -- из асов – Продвинут в офицерский чин... Служил, покуда подрастали В училищах на смену им, Фронтовикам, что крепче стали В огне боев закалены, Но отставали в грамотешке, «Летехи» -- братья и сыны, Не воевавшие... Дорожки Потом вели отставников В родные города и села... В Кыштовке обретая кров, Отец на предложенье – «Школа?» -- Дал положительный ответ. Учительствовал и учился... Тут дочери пришли на свет... Он с нами радостно возился... Любил компании... Друзья – Фронтовики из райэлиты... Потом пошла его стезя По линии партийной... Вбиты Простые принципы в него О чести, доблести и славе... Такие люди – ничего Себе, а все, что есть – державе... Потом закончил ВПШ – И дослужился до заворга В райкоме... Ясная душа Его за всех страдала горько... А, мне, как старшей, довелось Соратницей отца Ивана, Когда в державе вкривь и вкось Валилось -- становиться рано.... Еще я школьницей была – Мы лысого вождя загибы С ним обсуждали... Жизнь вошла В пике падения... Погибель Неумолимую стране Несли никиткины «идеи», -- Отцу, а вместе с ним и мне, Понятно, а куда глядели Правители страны в Кремле? Неужто только идиоты – Вожди? Отцу, а с ним и мне Вздохнулось: Брежнев! Патриоты Спасли от чудика страну – Во что хотелось страстно верить... Те чувства не меня одну Обуревали – всех – и вверить Хотелось бы отчизну тем, В ком сочетались ум и совесть... Надежда улыбнулась всем С приходом Боежнева... Но повесть Ведь не о нем, а обо мне... А я еще училась в школе... Училась хорошо... В цене В семье ученье – и такое Почтенье к знанью перешло Ко мне... Еще читать любила... О, Мартин Иден!... Проняло Стремление познать глубины Премудрых книг, сказав свое В итоге золотое слово... Ах, что за книга! Ведь ее Фундаментальная основа Выстраивала душу всем, Кого узнала на журфаке... Но это позже... Между тем Я школьного ученья факел, Закончив, сестрам отдала... Фильм «Журналист» явился кстати. Его канву в душе сплела Я с Джеком Лондоном... -- Дерзайте! – Мне Яков Федорыч сказал, Танаков – мудрый шеф «районки», Он сам, сказала б я, «дерзал», Взяв двух подружек в штат... Девчонки – Что мы умели? Ничего! Но вот – лиха беда начало – Пишу... Печатает... Его Выходит, удовлетворяло Мое стремленье оживить Заметки красочной деталью... Коллеги начали ценить... Я просто не хожу – летаю... В районке славный коллектив – Все, любомудры–книгочеи -- Районный творческий актив... Мы дни рожденья – юбилеи... Любили вместе отмечать... Засиживались вечерами... И вдохновения печать Нас озаряла – и очами Сияющими в полутьме Лучились – и не надо света... Ткаченко Саша, Елкин.. Мне Спокойно рядом с ними... Света, Учась у опытных коллег, Их тоже ведь обогашала... Мороз сибирский... Чистый снег... Душа чего-то ожидала, Душа надеждами жила, Чего-то мне недоставало... В районке нашей жизнь текла Неспешно – я статьи писала, Любила ездить по полям И фермам... Все в районе знали «Корреспондентку» по статьям. Ценили. Чтили. Уважали... Жаль, что недолго пробыла В корреспондентах я... Танаков Продвинул вскорости.. Взяла Бразды правления... (Однако – Не рано ли – в расчет берем, Что мне всего-то восемнадцать -- Ответственным секретарем?) Но – приказали! Сомневаться Не стала – потащила воз... Отсекр за все дела в ответе: Кто что принес? Кто не принес? Что есть, что надобно газете? Наборный цех, печатный цех... Макеты, снимки, корректура... Теперь волнуешься за всех, Не за себя одну... Натура: Добиться качества во всем... Коллег терзала, тормошила... Коллеги старше ведь, учтем... Но вроде грань не преступила, За коей самомненье брать Верх начинает над рассудком, Не стала узы дружбы рвать В угоду карьеризму... Суткам Пришлось плотнее, гуще стать, Чтоб мне дела вершить, как должно... Я начинаю замечать, Что из райкома осторожно Бросают в сторону мою Сосредоточенные взгляды... Ведь все знакомы – узнаю: Уже райкомовские дяди Прикидывали: надо, мол, Видна, поскольку перспектива, Девчонку брать «на комсомол», Секретарем райкома... Нива Партийная знакома мне: Отец всю жизнь на партработе... А что – и я б смогла вполне! Но захотелось – вы поймете – По-чеховски – в Москву, в Москву! -- Понятно: -- говорит Танаков, Вздохнув, -- вот вырастил -- в соку Невесту – и теряю... На-ка, Прими редакторский наказ: Журфак-то не берут с нахрапа – Коль не прорвещься – вспомни нас – Ждут, мол, обратно мама, папа И журналистский коллектив, Чтоб там горячку не порола – В Москве побудешь – и лети В Сибирь обратно... Валидола Отведала впервые вкус – Ведь оказался прав редактор: Мой стаж -- при том, что это плюс – Был недостаточен... Де-факто Всего-то не хватило мне Трех месяцев, представьте – стажа!... Такие правила в стране – И я лечу обратно... Даже Словечка едкого никто Не молвил...Дескать, все, как надо... Меня тихонечко зато Подталкивали: двигай, чадо, Партийным исподволь путем... Вот – принимают кандидатом В КПСС... А что потом? Известно, только едким ядом Мне душу отравил журфак – И год спустя, чудесным летом Опять в Москве я... Но пустяк Едва не стал фатальным... Света Имеет зрения дефект, Что чуть не привело к провалу... Представьте, и такой аспект Предельно важен... Я сдавала Вновь русский письменный... Когда Писал экзаменатор темы, Как раз вот тут мои глаза Меня и подвели, хоть все мы В волнении –( жестокий миг, Миг выбора прожили) -- жутком, Вот тут-то мой дефект возник, Сыграв со мной презлую шутку: Есть в списке тема о Толстом: Что на советском мол экране Воплощено – могла б о том Немало написать... В капкане Я оказалась из-за глаз: «На современном, мол, этапе...» Я прочитала – и зажглась – Мне это близко – дело в шляпе, -- Подумалось – и я пишу: Толстой и ныне современен, Цитаты к месту привожу.. Вы помните, что думал Ленин Об этой «глыбе»... Был Толстой По Ленину «матерым...» -- верно -- Кем? «... Человечищем»... -- Постой, -- Мне сзади шепчут: -- Эй, ма шер, но Ты исказила тему... – Как? И вправду – на доске иное... Неужто вновь – прощай журфак?... Я руку подняля... Со мною Экзаменатор говорит: -- Не огорчайтесь, продолжайте... Мы примем опус ваш как вид Свободной темы – завершайте! Ну, глыбу тяжкую с души Сняла, а я была готова Все бросить – и уйти... Пиши! Себе командую – и снова Я в теме – и пишу, пишу... За сочинение – четверка Плюс три пятерки... Все! Прошу Считать меня студенткой... Твердо Вхожу в студенческую рать И у меня в избытке баллов... Теперь меня Танаков ждать Напрасно будет... Я немало Теряю тоже... Обрету ль Хотя бы столько, сколь теряю? Бог весть... Закончился июль И август пролетел... Меняю Высоточку на филиал... Сентябрь... Несутся, как шальные Дни и недели... Тесен, мал Резерв часов... В часы ночные В отличие от прочих я К учебе вовсе неспособна... Но я девчонкой для битья Не буду на уроках... Ровно, Хоть с напряжением учусь... Общественной работы – море... К тому ж и побывать стремлюсь – Везде.. На счастье иль на горе – Москва не навсегда. Увы! Театры, вернисажи, залы – Соблазнов много у Москвы... Особо часто посещала Я «гнесинки» чудесный зал «Товариш» Саша Иваненко Туда билеты доставал... «Товарищу», как мне маленько Журфак в партийной усложнил Карьере продвиженье: значит – Стаж кандидатский нам продлил... Что делать, раз нельзя иначе... Живу – кумою королю... Я с Черепановою Ирой В общаге комнатку делю, Чуйковой Галей... Жалкой, сирой Себя не чувствую... Пьянчуг Общаговских не подпускаем... Четвертой – Таня Мосейчук, А пятой – девушка – икаем, Пока фамилию ее Произнесем... Зовем – Дондогмой – Монголка... Каждому – свое... Библейская идея догмой У нас, конечно, не была, Но, применяясь к нашей жизни, Делила нас на два крыла: Общаговских – московских... В шизе Никто, конечно, не вступал В кровопролитные корфликты... Хотя для многих идеал – Девчонок – тип с пропиской... -- Вы – где, Ребята-москвичи? Мы здесь! Желаем замуж по расчету! Замужество-прописка? Взвесь Такую посылаю к черту... Я верю, что придет любовь, Она расчетов всех превыше... Придет – любви не прекословь. Когда душа любовью дышит, Тогда ты только и живешь... Я не обделена вниманьем Парней... И тот, и тот хорош... Кто первый подойдет с признаньем? Писал записочки Иван Калиниченко – славный парень Херсонский – напускал туман: Принципиальна, мол... Не сварим С таким стеснительным, увы, Мы кашу – не серчай, Ванюша... Кто б на виду у всей Москвы Признанием мне тронул душу? Однажды выпал щедрый снег... Я у театра на Таганке... Гляжу, как жадно ротор-шнек В сугробе, точно в каше-манке, Все, что в нем было, выедал... Тут и сама проголодалась... Столовая... Просторный зал... Как все, с подносом продвигалась Повдоль прилавка... Вот, взяла... Свободных столиков не вижу... Иду по залу... От стола Поднялся парень: -- Не обижу – Прошу со мною разделить Обед... -- Спасибо! Ну, поели... -- Могу вас, кстати, проводить... Ведь вы студентка? -- Разглядели? -- Еще бы! Лишь на вас глядел... Я -- Юра... -- Света... По Таганке Куда-то шли, и снег летел, Сугробом на его ушанке, Высокой горкой наростал, И под ноги лепешкой падал... Он шел – и глаз не отрывал – И от сияющего взгляда Тепло – и жалко уходить... -- А если не устали, Света, -- На Новодевичье бродить Поедем... Приключенье это Наполнило в тот миг судьбу Предчувствием любви и страсти... Молитв не знала, жаль... Мольбу Услышал бы Господь – и счастье Мое, возможно, сохранил... Уже я привыкала к Юре... Он в девичью судьбу входил Де факто – и почти де-юре: Уже мы съездили к его Родным в Нахабино... Родные – Отец и мама моего Приятеля -- они отныне – И мне родные, а его От них и от меня внезапно Повесткой Юру моего Зовут в военкомат... Назавтра Уже он в поезде... Везут Его, беднягу, на Камчатку.. Два года лейтенантить тут... Вот так впервые опечатку Я обнаружила в судьбе... Мне верилось: все исправимо, Дождусь! – я поклялась себе... Да вот любовь промчалась мимо... Мне хочется назвать и тех, Студентов и студенток, вкупе С которыми провал-успех Делили-умножали в группе... Наверное пройдут года, Но сто вторая группа наша В душе осталась навсегда... Вот Ирзабекова Наташа, Пинегин Виктор – он «малыш»: Моложе всех, хоть с башню ростом... Никологорская... Глядишь В ее глаза – и тонешь просто В озерах нежной синевы... Досталось сердце поэтессы... Девчонки – больше из Москвы... У них иные интересы... Нам приходилось выживать... Понятно: им учиться проще... Но мы – о чем здесь толковать – Справлялись – и никто не ропщет... А из общажных назову Еще Трубицыну... Серьезна, Ответственна... Вот так живу С мечтою, хоть с любовью розно... Вот кто-то же сумел найти Свою вторую половину... Я верю – счастье впереди... Мы видим по утрам картину, Когда к автобусу идем: Красивый парень Коля Бижев – И Лиля Маслова при нем – Глядят в глаза друг другу... Мы же На них глядим – не отвести Взгляд от счастливой этой пары... Должно ж кому-то повезти! Но верим – ведь и мы не стары, И нам с любовью повезет... На выходные уезжала В Нахабино – душа зовет... Я так по Юре тосковала... Два дня жила в его семье... Его родители – чудесны... У них почти как дома мне Покойно... Мне от тех воскресных Отдушин – прибавлялось сил... Кто поумней – на физзарядку – Для подзарядки выходил – Качаю «маятник», вприсядку, Чтоб стройность бедер не терять, Суставы долго разминаю, Бегом – чтоб глубже подышать, Кругов с десяток «нарезаю» – И в душ... И вот несет метро Студентов до «Библиотеки»... И поглощает нас нутро Журфака допоздна... Насеки На душах оставляют дни, С мозгами происходит нечто... Учители... С душой они Творят чего-то, что не вещно, Но осязаемо вполне... Мы в январе уже другими Приходим к ним... Так трудно мне На первой сессии... К богине – Кучборской все идут дрожа... Здесь всех Савельева сразила... Не глубиною зубрежа – Серьезным знанием Людмила Ввела Кучборскую в восторг... Мои познания скромнее Едва ли мой ответ исторг Елизаветы чувства... Мне и Не нужно... Получив зачет, Чуть-чуть снимаю напряженье... Так сессия к концу идет – Спасает и воображенье, И, в общем-то, не зря труды Потрачены в борьбе с незнаньем... Одно, как на снегу следы Исчезнет, что-то лишь касаньем Заденет души и мозги, А что-то гранями кристалла, Судьбу направит... Из Москвы – Домой, в Кыштовку... Я устала... Поэма шестая. Груня Васильева. Мое вступленье на журфак «Литературная газета Не обозначила никак... Ей порицание за это! Ах., «универская» пора! Восторги, разочарованья... В башке «разбойницы пера» Смешались, как в салате знанья.... Там «оливье» плюс винегрет... Добавим хрена и горчички... В одну «кастрюлю» факультет Все – от «тыр-пыра» до «антички» Сует – смесь адская бурлит, Навек к «тыр-пыру» и «мар-лену» Перебивая аппетит... Но как светло и вдохновенно Античку нам преподает – Божественно! – Елизавета... Вот к ней на лекции народ Летит толппою... Хоть за это, За театральный фестиваль Кучборской – факультет, спасибо! И мне всех несчастльивцев жаль, Кто этого не видел, ибо Такое пропустить в судьбе Нельзя – и я бы не простила Ни факультету ни себе, Когда бы это пропустила. Кучборскаяя .. Живой театр... Гарбо с Бернарами – увяньте... Тут каждый жест – как кинокадр, А слово – на колени встаньте! А смех? А слезы? И в экстаз Она божественный входила, Безжалостно несчастных нас В мир чистых принципов тащила, Чтоб душу вывернув до дна, Ее наполнить вещим светом... Воистину была она Богинею – Елизавета Петровна... Верилось: она От Минотавра убегала По лабиринту... Тишина В аудитории... Дышала, Я , ей внимая, через раз... И верила, что с Одиссеем В коня коварно забралась... Развесив уши мы глазеем Но колдовской ее спектакль, Где авансценой наши души... Свершает подвиги Геракл, Домой по море и по суше Идет сквозь время Одиссей... А рядом с ним – мы верим в это – Душой восторженною всей – Она, она – Елизавета.... Вот уши воском залепив, Чтоб пение сирен не слушать,... Чеканный свой речитатив Вбивает в наши уши, в души... Но ухо с ней держи востро: Никто здесь не предугадает, Что в голову ее вошло... Зачет... И вдруг она бросает Зачетки группы за окно – И мы копаемся в сугробе... Морозец – и уже темно... Нашли по счастью... И не пробуй К декану с жалобой ходить... В одно касание докажет, Что лучше следует учить... Еще, поди, и сам накажет... Кучборскую при всех ее Загибах все равно любили... Такое чудо! В чем мое Везенье? В том, что рядом были Великие профессора... Их просто встретишь в коридоре – На счастье... Чудная пора При – даже – жутком переборе Идеологии... Истпарт... Там нужно помнить съездов даты И с кем картавый «Бонапарт» Из-за какой фигни когда-то Отчаянно конфликтовал... Пришлось терпеть – а как иначе? Не сдашь истпарт – кранты, провал – И учим, пашем, как те клячи... Но многое по нраву мне... Античку я упоминала. И древне-русская вполне Литература вдохновляла. «Великий и могучий» нам Преподавали интересно... Немецкий... Я скучала там... -- Да, Груня, здесь тебе не место... Не убивай часы и дни – Иди-ка лучше на французский... Язык Мольера подтяни – Мне будто бы дневной нагрузки Недоставало... Вечера Театру «Грезы» посвящала Бориса Бермана игра Моя, увы, не вдохновляла... -- На подтанцовку! – режиссер Нашел мне в пляске примененье... С Борисом бесполезен спор, Мое не интересно мненье... Хотела Боре объяснить, Что слуха нет и чувства ритма, Но он решенье изменить Не пожелал – и пусть: прыг-дрыг мы, Три «терпсихоры» на подбор, Себя в дивертисменте явим... Старались – выручал задор – Мы представленье не завалим... Я честно вытерпела все Журфаковские испытанья... Однако чуть из «медресе» Меня из-за физвоспитанья Не попросили выйти вон... Придеься, значит, объясниться: На Ленгорах наш стадион, А факультет-то сам теснится На Моховой в виду Кремля... Представьте: чтобы упражняться На стадионе – гоп-ля-ля! – Из дома надо отправляться К семи часам утра – кошмар! Я честно завожу будильник, Он честно тарахтит... Удар – И от попыток непосильных, Встав из постели, выбегать В промозглую ночную слякоть -- Отказываюсь в пользу «спать!»... Но сессия – и тут мне плакать Пришлось: велят не допускать Из-за «физ-ры» меня к зачетам... Но так позорно покидать Журфак мне вовсе неохота. Борис мне подсказал: -- Вались Декану в ноги – Ясен добрый... В предбаннике его толклись, Кто жаждал встречи... «Аки обры» Я не желаю пропадать, Хочу остаться на журфаке. Пусть Маркса с Лениным читать Заставят вдвое, коих факел Придется зажигать самой – Согласна даже и на это... -- Васильева, иди домой! Декана нет... Шеф факультета – В Америке... Вот так всегда... Он там кого-то восхищает, А ты здесь пропадай... Беда! Наш Ясен часто вылетает, Чтоб где-то в Гарварде читать Американцам откровенья О Драйзере... Предупреждать Же надо! Бесполезно время Здесь тратить дальше – не резон... Известно каждому: Марина Ивановна – скала, бетон... Вот «замша»! Час здесь проморила, Потом сказала только: -- Зря Ты здесь, Васильева, не прыгай, Иди домой... Да, у царя -- (Иду домой, в кармане -- фига, А с фигою к кому, кула?) -- Прощенье вымолишь, а челядь Удушит с радостью... Беда! Кто посоветует, что делать? -- Мой папа выручит, пойдем! С подругой Машей –(видно, втуне) Идем к «спасителю»... Учтем: (--Эй, хватит хлюпать носом, Груня!) - Что Машин папа – главный врач В медчасти славного Литфонда – К отцу заводит... -- Эй, не плачь... .А у меня в слезах вся морда... -- В чем дело, дочка? Ну, колись! Зовут папашу как Шекспира -- Сэр Вильям, у нее нашлись Все страшные болезни мира, Пиши бумагу: посему Ее ты от «физры» навеки Освобождаешь... -- Никому И никогда! О Человеке Недьзя писать и говорить: Он болен, коли нет болезни – Еще накаркаешь! Шутить С болезнями? Уволь! -- Полезней, По-твоему, когда ее Попрут из-за физры с журфака?... -- Ну, доигралась!... Ё-мое!... -- Придумай что-то! -- Ладно... На-ка Бумагу... Дескать, ты... того... Беременна! -- Пусть хоть дебильна! Спасенье – вот оно! Его Поскольку я боялась сильно, Доставила на стадион К зав. кафедрой физвоспитанья Сусанна Конторер... Ну, он, Похмыкав, принял во вниманье... -- Подруги! Мы меня спасли! Спасибо! Сессию сдавала На нервах, Но когда прошли Зачеты, вдруг я среди первых... Замечу, правда, что зачет У жизни Груня провалила... Мне душу злая боль печет... Тот парень... Я его любила... Я верила, как пишет Грин, Житьсчастливо всю жизнь с любимым, Чтоб с ним и умереть в один Последний день – увы, дебильным, Был детски романтичный мир Семьей любимого ребенка... Мне, значит, встретился сатир: Побаловался – и в сторонку... К дверям квартиры приколол Записку, мол, в командировке, Надолго... Сгинул, упорол... В душе несчастной и головке Оставил горькую тоску... Еще я долго им болела... Урок судьбы превозмогу... Душа от боли задубела... Но есть подруги и журфак Дает мне шанс на продолженье Судьбы... Живу – и новый шаг Свершу в грядущее мгновенье... Поэма седьмая. Иван Калиниченнко. Заходит студент в комнату, где сидят преподаватели, и жалобным тоном: - Граждане преподаватели, простите, что я к вам обращаюсь! Сам я не местный, на вокзале украли зачетку со всеми оценками. Будьте так милостивы, поставьте кто сколько сможет! Из студенческого фольклора Любимовка, гле отчий дом Грустит-сумует у Каховки... Я год назад родным селом Бродил солдатом (без винтовки)... Три полных года в ПВО -- Ракетчиком... Вначале Рюген... Не догадались? Ничего, Сейчас допетрите: Ней-Рупин Был городом, где год назад Поставил точку в службе ратной... -- В Германии служил, солдат? Вот видите, вам все понятно... Но только это – тсс – секрет! Не разгласил военной тайны? Вы догадались сами, нет? Но только – никому!... Случайно Сболтнете, ну, а вдруг шпион Стоит американский рядом? К примеру, Саня иль Семен... А Мухаммед – гадать не надо, Он так и тщится раздобыть Секреты нашей обороны, Чтоб их тотчас в Израиль сбыть... Шучу, конечно... Микрофоны, Считают многие, стоят В любой общажной комнатенке Почти наверное... Следят За тем хотя бы, чтоб девчонки Не соблазняли бы парней, Их отрывая от учебы... Мы словно между двух огней: Ведь мы же не слепые, чтобы Не видеть: Света Назарюк Так ослепительно красива... Все просто валится из рук, А по утрам мужская сила Буравит одеяло... Да... Но есть проблема: нет деньжонок... Сам голодаю – маета, Тем более на них, девчонок, Не остается ни рубля, Не хватит даже на аптеку Копеек жалких... Гоп-ля-ля! Иду тогда в библиотеку... Чтоб как-то статус у девчат Поднять, я пичкаю их вздором: Отец, мол, у меня богат И служит в Ялте прокурором... Отец... По совести сказать, Ему своей хватало славы... В сорок четвертом штурмовать Отца послали в бой кровавый -- Сапун-гору – и этот бой Был для него в войне последним... Здесь ранен в голову... С судьбой Потом сражался... Я, наследник, Стеснялся: фронтовик, герой – Гол как сокол – по поговорке – Присочинил, что батька мой Богат как Крез -- и нос в махорке... Ну, а по правде, он с войны В Любимовке – механизатор... Печально, что должны сыны Стесняться бедности... На трактор И сам я после школы сел... Потем в Каховке репортерил, До областной взлетел – сумел Газеты комсомольской вскоре.... Потом призвали в ГДР... Но графоманные привычки Впитались в плоть и кровь... Барьер Языковой не выше спички: До армии свои писал Заметочки на украинском, А здесь на русском... Вскоре стал И части нужен... На старшинском Конечно, уровне – сачок: Приходится давать поблажку – Статейку пишет мужичок, Рад замполит – и я вразмашку Кропаю опусы опять... Газета гордо называлась «Советской Армией»... Читать Стал много... Думалось, мечталось -- Учиться... Долго выбирать Не приходилось... Брат Василий Был в МГУ – и поступать Решил и я в Москве... По силе? А что же я, глупей других? Нужна, конечно, подготовка – За службу столько умных книг Я прочитал... Потом – Каховка, Херсон... И, кстати, думал я. Что в армии кропаю даром, А вышло: каждая статья Вполне приличным гонораром Оплачивалась, но его Мне собирали не сберкнижке... При увольненье – на! Чего? Четыреста рублей! Деньжишки Немалые. Но если б знать. Писал бы вдвое, втрое чаще... Приятно деньги получать... Есть, есть в деньгах немного счастья!... Июнь... Поехал на ликбез – Подготовительные курсы... Иные поступали – без.. Как говорится. – дело вкуса... Маленько подучили нас, А поселили в филиале... Экзамены – сплошной атас! – Все, как осенний лист дрожали... Но я, короче, поступил... Эх, если б эти гонорары В студенчестве, тогда бы жил Кум королю... Ходил на пары, С утра лишь хлебом со стола Бесплатным с чаем оскоромясь, Такие вот пошли дела... А с однокурсницей знакомясь, Что б ей Ванюща предложил -- Кафе, культурную программу? Ну, как-то Свету пригласил На круговую панораму, Чем сильно месячный бюджет Подрезал – и лишь духом святым Питался – денег нет и нет... А впрочем, так и все ребята... В общаге делят кров со мной Еще четыре охламона... Из них ближайший кореш мой – Игнатьев Коля – удивленно На мир глядевший весельчак... Экс-стрелочник лениногорский, Он завоевывал журфак – Как у меня – хлеб, чай с махоркой – Все разносолы у него... А все ж с его лица улыбка Не сходит: ладно, ничего... Была ли с умыслом ошибка, Которую за разом раз Он на английском повторяет, Смеша весь наш английский класс, А вместе с классом умирает И «англичанка»: Николай, Когда написано «important» -- (Что значит –«важный»...) Прочитай – И дальше -- весь исходит потом, Но произносит «импотент»... -- «Important» -- поправляет мягко Учительница, а студент С упорством – все лежат под лавкой – Твердит упорно: «импотент» -- И сам смеется над собою... Отличный парень и студент Неглупый – с непростой судьбою... Английский, надо вам сказать, Давался «сыну прокурора» Неплохо – бегло мог читать. Болтать... И Прохорова Нора Наумовна со мной проблем Не ведала – учился сноено... Сегодня English нужен всем – Наш Ясен «спикал» виртуозно.... Заметим, избран Николай В профком всеуниверситетский... -- Ты там чего-то вытворяй, Чтоб профсюзик наш советский Хоть со жратвою нам помог... И вправду – подсказал Коляша: Профилакторий! Видит Бог Чай из шиповника и каша Профилакторские меня Спасали от голодной смерти... Но, чувство голода гоня, Мы все же счастливы, поверьте. Гордимся званием «студент» Гордимся славной профессурой. Надеемся: придет момент – Все образуется... Посулы Грядущих жизненных удач, Свершений вдохновенных знаки Important... Вера, как калач, Судьбу питает на журфаке... Нельзя сказать. Что тишь да гладь – Бывало всякое в общаге... Вдруг кто-то начал воровать... У Мухаммеда, у бедняги – Украли галстук... Нас трясли, Допрашивали в «околотке»... Ни вещь ни вора не нашли... Заметив, сам бы взял за глотку, Не стал бы вызывать ментов, Такого гада, словно крысу, Я лично удавить готов... Эх, где б добыть хоть горстку рису?... Сирийскмй парень Мухаммед У земляков в авторитете... Он член БААС, а в тот момент Его в земляческом совете Избрали на верховный пост... Ответственность, не синекура... А в целом парень добр и прост, Умен, понятно, и не шкура... Когда он видел, что кранты! Звал нас в землячество «на кофе».... Так выживали – и хвосты Держали гордо... А о штофе – Забудь -- здесь нам не до того. Мы здесь от хлебушка пьянеем... Мы держим марку. Ничего. Все одолеем. Все сумеем. У Мухаммеда нелады Пошли по части жизни личной... Представьте: расточал меды Какой-то Тане симпатичной... Носил цветы ей, угощал, Водил в кино, на вернисажи – И до квартиры провожал... Домой не пригласила даже, Захлопнула пред носом дверь... Араб в депрессии великой – И даже – вот уж верь – не верь – Слезинки проливал над книгой... И, кстати, надобно назвать Тех, кто дерзал со мной в сто третьей Азы науки познавать... На тусклом групповом портрете – Куратор нашей группы – Лев Арсентьевич Истомин – «папа» Подстегивал, что, мол, отсев Грядет, журфак, мол, на арапа Мы не осилим... И грызем Гранит науки ошалело, И семя знаний в чернозем Кладем мозгов, чтоб там созрело. Андрошин Саша – он правдист, Умна – Савельева Людмила... Покамест каждый – чистый лист, Еще нас жизнь не закружила... Савельева... Она у нас – В фаворе – (медалистка, прима)... А мне случилось как-то раз, Не выставляясь, без нажима, Ее в учебе обойти: Диктант Аникина-русистка Давала группе... Но учти: Диктант журфаковский и близко Со школьным рядом не стоял: Слова даются потруднее И синтаксис, чтоб наповал... Однако пишем, как умеем... И вот – подводится итог: У большинства – ошибок двадцать -- Вокабуляр, увы, убог – С таким нельзя не ошибаться... Всем любопытно, как она, «Звезда», Людмила, написала... -- Шесть!... Подготовка недурна У медалистки... Знать немало Хороших в детстве книг прочла, Кладя слова в мозгов ячейку... Учительница подошла: -- А лучший – он, Калиниченко – Ошибок только три... -- Всего? Не может быть! -- Да, три, представьте! Есть в группе брать пример с кого, С упехом лидера поздравьте... Нет, право, я не виноват: Не ошибался не нарочно... А у Людмилы злобный взгляд: Неужто рассердилась? Точно... А я в сто третьей – групкомсорг... Но, правда, пробыл им недолго... Ученье, понимал я, – долг Священный... Исполненье долга Всей группой, полагал, моя Святая миссия, забота... Тут подвернулась колея – Я и погнал без поворота: Студкнтки стали пропускать Занятия... Игнатов Коля Деканом вздернутый, шпынять Пошел меня, мол, здесь не школа, Обязан, дескать, комсомол Свое употребить влиянье На нерадивых... Нужно, мол, Их проработать в назиданье... По сути, я считал, он прав... Истомин: -- Объявляй собранье! Я объявил, но посчитав, Что должен девушек заране, Что ждет их там, предупредить... Прошел по комнатам в общаге: -- Решайте: быть или не быть Студентками? А о пощаде Потом бы не пришлось молить, Коль примет жесткое решенье Собрание – оно судить Возьмется ваше прегрешенье... Вот список тех, кому грозил Разбором нелицеприятным: Елена Ким... (Замечу, был Мой разговор простым и внятным – Я лицемерить не привык) – Савельева была в том списке, Черчесова и Дубовик... Моей сопротивляясь вспышке, На том собрании меня Девчонки дружно обвинили В старшинских методах... Ремня, Знать, в детстве недополучили От батьки – вот и подросло Не признающее порядка Их поколенье... Не пошло Им впрок благополучье... Кратко Об этом случае писать Не получается... Обида Терзает до сих пор... Понять И Колю не могу: для вида Сперва он, будто, был со мной, Но на собраньи уклонялся, А должен бы стоять стеной... Он – бекал, мекал и кривлялся... Меня – чего не ожилал – Куратор группы, Лев Истомин, И тот, увы, не поддержал... Суть захлестнули вопли, стоны... В итоге – я и виноват, Хоть сам не пропускал занятий – Бессмыслица, маразм... Чинят Неправедное... Нет, объятий Я с поцелуями не ждал... Но я же ради всех старался! Потом нас в группе навещал, В конфликте нашем разбирался Приятный парень Александр Из комитета комсомола, Психолог, дипломат... Меандр* Запутанный сумел – психолог! – * Сложный, запутанный орнамент Распутать, разыскав концы... Всех примирил нас предложеньем Меня переизбрать... Грязцы Не допуская, с уваженьем Мою отметил прямоту, Чем сильно подсластил пилюлю – И я отдал повинность ту, Как раскаленную кастрюлю – Вот, обжигайтесь вы теперь... Так я остался без «нагрузок»... Знать, не бывает без потерь Борьба, Да ладно... Спас огузок -- И рад... Продолжится урок, Поучимся дипломатизму... Возможно, я и вправду строг Чрезмерно – и в гражданской жизни Уместней мягче поступать, Искуснее – примером Саша... Ну, поживем... Цыплят считать – Внушает поговорка наша – Еще не время... День за днем Жизнь дарит новые сюрпризы... Все одолеем с куражом Ее зизгаги и капризы... Ах, однокашники, друзья! У каждого – мечты, характер... Судьба у каждого, стезя Своя, но есть и общий фактор – Ты, альма матер, ты, журфак, Вложил в нас ремесла основы... Не знаем где, не знаем, как, Но в каждом отразится «Слово...» Татариновское – оно В душе краеугольным камнем... Кучборская! И ей дано Облагораживать... Она мне Открыла неизвестный мир... Отныне есть к нему калитка В душе – и в ней живет Гомер... И к нам от золотого слитка Ее таланта перейдут, Надеюсь, малые крупицы... Герои вечных книг живут Теперь не только на страницах, Они живут теперь и в нас... И там же – наша профессура... Учители – сиянье глаз, Ум и достоинство, культура... Горохов нам читал «тыр- пыр»... Предмет – сплав ремесла с искусством, К высоким истинам – гарнир – Приемы, техника плюс чувство Прекрасного и точный вкус – Одно с другим в одной упряжке... Так много сразу... Первый курс... Ошибки, сбои... Раз у Сашки, У Иваненко – бах! – постель Внезапно ночью запылала... Спасибо, хоть не весь «отель» Спалил – начистить бы сусала!.. Сюжет общажный... Нам велят Опять -- в ментовский околоток... Допрос... В чем дело? Кандидат В КПСС – (вот самородок: Из школы – в партию – рекорд!) – Сосед Володя Елуфимов, Что был так кандидатством горд – На грани краха... Херувимов Забыл поставитиь кандидат В охрану карточки партйной – Пропала... Просто детский сад! Еще один, весьма противный Сюрприз от девушки... Когда Я посетил библиотеку... Нельзя назвать бедой – беда, Конечно горше человеку, Но эту «шалость» кто сочтет Приятной: кличут к телефону... А кто? Не понял: что несет Мужик рассерженный... По тону Судить – неудержимый хам... В чем дело – не могу врубиться... Дать обещает по мозгам... За что? Чтоб я не смел крутиться Вокруг Вершининой... Маразм! Она стоит с улыбкой рядом. Сияет – подразнила нас... Противно: я ее и взглядом Не удостаивал... Еще Подобных парочка сюрпризов – И плюс один добавьте в счет Парней, что девушек – (из шизов – Наиобиднейший, увы) – Боятся, как исчадий ада... Ну, а теперь прикиньте вы – (Здесь Вольфы Мессинга не надо Иметь способности) – сюрприз Похожий вскоре состоялся? Все -- Вольфы Мессинги! Всем приз За проницательность... Боялся Уже заранее слегка: Меня из комнаты позвали К какой-то девушке... Пока Спускался, -- кто? – гадал... -- Узнали? Не сразу, правда, но узнал: -- Вы – Таня.... -- Да, из Ленинграда... -- Ну, как живется? -- Наповал Сразили, -- (Голос полон яда): -- Вы ж на ликбезе никаких Способностенй не проявили, Серьезных не читали книг, Косноязычно говорили... Я, всех умнее, -- не прошла, Вы – всех глупее – поступили... -- За этим и пришли? Дела... Не скрою – сильно удивили: Красотка внешне, а душа – Как будто вымазана сажей. Все настроение круша, Расстроили... Обидны даже Не ваши мерзкие слова: В такой красивой оболочке – Дерьмо, убожество, ботва... Похоже, что дошли до точки... И я готов был вас списать В отходы... Жалко – вы красивы... Случись беда, я вас спасать Из ада -- мчался б... Как могли вы?... Я попытаюсь объяснить, В надежде, что не безнадежны И впредь научитесь ценить Тех, с кем сведет судьба, как должно. Три долгих года день и ночь Я подводил себя к журфаку ... Сон и усталость превозмочь Мне в карауле – шаг по шагу – То Пушкинский чеканный ямб, То Маяковский помогали А вы, допустим, если вам б Так довелось, смогли б? Едва ли... Читал везде, читал всегда – В машинах, поездах, подвалах, И на позициях, когда Шли стрельбы... Мало ль что бывало На службе? Нас из ГДР Под Астрахань везли на стрельбы В пустыню.... Я: -- I don’t care, He doesn’t care – в английском.... -- В цель бы Попасть! -- Мечтает командир. И я о том. Лишь только цели Различны.... Мне б лишь снять мундир -- И поступить... А вы хотели Так сильно поступить, как я? А знали ль вы, как я, к примеру, Сны Веры Павловны, моя Самоуверенная? Склеру Так напрягали ли, ма шер, На отглагольные взирая Те существительные – сфер Рабочих: «копка», «рубка»... Знаю, Что царь Урарту Менуа Творил, что сын его Агришты... Так чем вы доблестней меня По части твердых знаний?... Ишь ты – Ушла, не дав мне монолог Хотя бы довести до точки... Ее прозренью не помог... Из обеспеченных... Сыночки И дочки из таких семей Бывают иногда ущербны... Мои попытки, чем-то ей Помочь, мозги прочистить, тщетны... Разнервничался только зря, Раскрыл всю душу в монологе... Но сказано: метать нельзя Чудесный бисер на дороге Пред свиньями... Скорей забыть! Не до ущербных – есть проблемы... Сама решит пусть, как ей быть, Вписавшись в клеточки системы... ... Тут у меня в делах прокол: Профессор въедливый, Иофис – У нас он фотодело вел – Жестоко высмеял мой опус... С Ленгор снимал прибрежный парк... Ну, думаю, роскошный ракурс, Не долго размышляя – шварк! – Приляпал подпись, дескать, на-акось, Шедевр, Иофис... «Под крылом, -- Гласила подпись, -- самолета»... В итоге – горестный облом.. Вот – измываться же охота... Но, видно, только так мозги Шлифуют профессионалы: Халтурить, Ваня, не моги! В тот день досталось доотвала... Вот так тебе! Вот так! Вот так! Нет, по головке нас не гладит... Строг, как отец, ко мне журфак, Но это ж только пользы ради... И сессия была крута, Я с профессурою сражался... Осуществляется мечта: Я выдержал... Я не сорвался.... Поэма восьмая. Елизавета Петровна Кучборская У «зеленых» журфаковцев первая сессия. Сюжет развивается перед началом зачета по античной литературе. Кучборская уже в аудитории. У двери в аудиторию – группа студентов. Кто-то дрожит от страха, все валится из рук. В буквальном смысле:один из студентов роняет на пол зачетку. Его «лучший друг» залихватски зафутболивает ее под дверь, в аудиторию. Пока студенты выясняют между собой отношения, проходит минуты три. Хозяин зачетки не знает, что предпринять: непредсказуемый характер Елизаветы Петровны ему известен. Вдруг из-под двери выползает его зачетка. Студент поднимает зачетку, раскрывает ее... -- Зачет!, -- торжествующе кричит он, демонстрируя всем подпись Елизаветы Петровны с лихим росчерком. Его «лучший друг», пожелавший оконфузить товарища, разочарован... Но ему приходит в голову новая «блестящая» идея: не долго думая, он зафутболивает в аудиторию и свою зачетку... Вскоре ее выталкивают обратно... -- Незачет! – говорит он в полной прострации. Рядом с подписью Кучборской – несколько слов, написанных ее рукой: «Хитрость по сути своей примитивна!!!» Пересдавать зачет «лучший друг» ходил к другому преподавателю... Из студенческого фольклора Январь – горячая пора Причем, не только для студентов. «Акулам –(будущим) пера», Понятно – не до сантиментов. Им сдать бы, да забыть быстрей, А мне? Мне надобно иное: Чтоб из журфаковских дверей, Закончив очное, дневное, -- (До прочих мне и дела нет – Ведь КТО заочника научит? Ученье -- только тет-а-тет, Учение-любовь озвучит Учитель... Не о чем рядить Мне с тем, кто вне императива, Который я стремлюсь привить Той суетливой, говорливой... Толпе? Нет! Массе? Тоже нет. – Колонне бесконечно разных, Заброшенных на факультет, Порой престранных, но прекрасных Растущих личностей... Январь Меня в стихию человечью Ввергает... Плотный календарь – Конвейер обещает встречу Мне с теми, в ком узнаю вновь Титанов, нравственных героев... На них пролью мою любовь, Иных, возможно, и расстроив)... Так вот, хочу, чтоб из дверей Журфака выходило больше ДОСТОЙНЫХ... Сколько январей И встреч и право, нету горше Поры, когда – идут, идут, А личностей не наблюдаю... Мне скажут, что еще растут... Растут... Но из чего? Считаю, Не может вырасти Ахилл, Коль в подрастающем субъекте Ген справедливой чести хил, А говоря об интеллекте, Я рада, если Одиссей Войдет сюда... Ценю поступок, Готовность рисковать... Из всей Колонны тех, в ком слаб и хрупок. Но виден личности росток, Я самовластно выделяю... Не передать, какой восторг! Их на судьбу благословляю... Я с ними не играю, нет. Мне важно разбудить в них душу И если в ком-то с этих лет Ген безразличия разрушу И проведу их через мой, Хотя бы маленький, катарсис, И с этой нравственной басмой В душе, по жизни поскитавшись, (С впечатанной в душе навек Моей отметиной), надеюсь, Созреет в каждом Человек... Теплом души его согреюсь При встрече через десять лет... Я тридцать лет в заботы эти Погружена... Сей факультет – Не первый... Здесь, на факультете, Однако, больше моего, Чем, скажем, прежде в «полиграфе», И мне понятно, отчего: Все ж здесь в студенческой ораве Намного чаще, чем ин-где, Встречаешь пламенные лица, Порой увидишь в сей орде, И душу, коей вдохновиться, Возможно... Важные спецы Считают, что любое племя, Цивилиизации вальцы Пройдя, сперва минует время Богов, героев, а в конце, Пред тем, как напрочь потеряться, Людей (людишек), что в гнильце Мельчают... Грустно оказаться В последней стадии... Пока У нас еще пока вторая... Еще сияньем маяка, Над прозой жизня воспаряя, Нам озаряют жизнь они, Герои и живые боги, Иначе б в эти злые дни И жить не стоило... Эклоги – По счастью, не российский жанр -- Быт в нашей жизни значит мало, Бунт сердца и души пожар – Вот пониманье идеала, Что и сегодня нас ведет... Куда? К духовному прозренью И образ мыслей нас зовет К страданью, подвигу, терпенью... Мой подвиг – это мой предмет... «Предмет»? Духовное не вещно, Но -- (невзирая на запрет Подобного воззренья) – вечно, Первично... Ведь и Маркс считал: Идея, овладев умами, Сильней, чем даже капитал, Оружье... Древними томами, Их письменами, смыслом их, Включая смысл сакральный, тайный, Ведутся войны.. Древний стих, Когда инстинкт порушит стайный, Мы действуем в согласье с тем Высоким нравственным законом, Который инобытием В итоге наградит и в оном Родится новый Дон Кихот, Иначе говоря, родится Герой, ведущий свой поход, Любить готовый и сраззиться, Хоть с гидрой, хоть с циклопом, хоть И с ветряками на пригорке Остро, бескомпрмиссно, вплоть До самоотреченья... Зорки Те силы, что прижать к земле Стремятся смелых и крылатых... Судьбы предначертаньем мне Дано вручить им меч и латы – Хочу, чтоб вышли из дверей Журфака, выбившись из строя Облагороженных ЛЮДЕЙ, И одинокие ГЕРОИ. Семь лет, как я живу вдовой – Все смертны и никто не вечен., Чего, покуда молодой Не осознать... Что время лечит, Не соглашусь – и на лице Утрат несглаженные шрамы... Вот дочь Надежда об отце Горюет вслух, усталой мамы Нимало чувства не щадя.... Она художница, ей тяжко. И мне с ней нелегко, хотя... Я знаю, в чем моя промашка: Героев смолоду щадить Нельзя, а я ее жалела И не сумела закалить – Вот жизнь ее и бьет... За дело? Художник должен пострадать И закалиться, как в горниле... С художником страдает мать. Мне дочь как будто подменили: Где лучезарное дитя? Душа ее теперь трагично Сгорает, за тапант платя, Не говоря уже о личном... Замкнувшись, держит все в себе – Мы схожи, но она слабее. Не каждый в жизненной борьбе, Чтоб противостоять злобе и Не потеряться в вихре дней, Находит силы и терпенье... Мне больно говорить о ней. Храни, Господь, твое творенье! Все меньше в круговерти лет, Соблазнов суетных вмещает Душа, все больше факультет Мне, как Антею, возвращает – (Ему – Земля, а мне – они, Студенты) – силы, вдохновенье... Журфака теплые огни Велят мое уединенье И этим вечером прервать... Из одинокой тихой кельи Здесь, на Котельнической, мчать На Моховую по-газельи (Шучу).. А те, чья беготня Порой немного утомляет, Занятно было б знать: меня Такой же юной представляют Студенткой, шустрой, как они? Увы, шагреневою кожей Стремительно сжимались дни -- И я теперь едва похожа На девушку, чей строгий взгляд, Лишая сна, тогда тревожил В потертых кителях ребят... Да, так «Шагреневая кожа».... Вот-вот издательство в печать Пошлет –(чур-чур!) –надеюсь – книгу О творчестве Бальзака... Ждать Теперь недолго, Хоть задвигу Едва ли удивлюсь... Меня Всю жизнь стараются задвинуть, Кто пошустрей, но западня Для этих в том, что не отринуть Им их, несчастных, от себя . Я разминусь с их подлой сутью, А им – печальная судьба – (Не обратишься к правосудью, Избавьте, мол, от подлеца) -- Не разойтись с нутром бесчестным, И неотмытых душ грязца Отмщеньем им впздаст нелестным... Итак, я еду на журфак. Меня ждет группа... сто шестая На консультации... Итак, Беседа предстоит простая – Приятно – я не судия, Не лектор, не экзаменатор, Но чуть поближе к сути я Возможно их подвину... Надо Внимательней взплянуть в глаза Друг другу... Им и мне – взаимно... Развеять миф, что, зескать, зла Кучборская... Да, так завидно: Смотреть на озорных девчат – Раскованных, свободных, смелых... А как их голоса звучат Светло и весело... Замшелых Старух должна бы раздражать Их юности задорной прелесть... А мне их свежестью дышать Приятно... Юная незрелость Их умиляет... В «цветнике» -- Один, как падишах, -- парнишка... В очках, степенный... В пареньке Достоинство и юмор... Ишь, как С иронией глядит на них, Галдящих, шумных «одалисок»... Торчат из их конспектов, книг Закладки, а не весь ли список Сюда подружки принесли? Знать, ожилает нас «штурм мозга» -- Похоже, кое-что прочли... И хорошо... Порою можно Всю консультацию скучать, А у «матросов нет вопросов», И безразличия печать С незнанием – и стоеросов, Как дуб, иной – и лишь взбешу Вопросом самым примитивным.... Вначале девушек прошу Представиться... Информативным Здесь будет фактор «Кто начнет?»... Обычно неформальный лидер Садится с краю – и зачет Получит «автоматом»... Выбор Судьбы: Тамара, девушка в очках, Встав, представляется достойно... «Сусанна»,... «Нелли»,... «Груня»,... -- Как? -- Да, Агриппина! – И нестройно – По классу – перебор имен: «Галина»... Старше всех: «Раиса»... Парнишка скромен и умен, Как Шурик из кино – «Бориса» Определяю в нем... -- Борис» -- Парнишка тут же подтверждает Мою догадку – вот сюрприз! Моя улыбка удивляет... Похоже – будет разговор... -- Вопросы?... Кто ж начнет? Тамара: -- У нас возник недавно спор... Смотрели «Царь-Эдип»... Немало Уже успели прочитать – И об античной драме тоже... Неясно – как же понимать:: Ведь в Греции игрался тот же, К примеру, «Царь-Эдип», весь день, У нас же занял только вечер... -- Ну, если думать вам не лень, -- Зачетку! Ваш вопрос отмечен. Зачет! Такой даю ответ:: В театре – правильно! -- Софокла Пролог давался – чуть рассвет Вставал и луч ложился блекло На маску – ведь актер играл Мы помним -- в маске, на котурнах – Весь день... Он здесь и ел, и спал, И даже, что вполне культурно Воспринималось, отправлял Естественные здесь позывы... Но не один спектакль играл – Весь цикл Софокла ... И должны вы Понять: со временем тогда (Конечно, не рабы) дружили... Сегодняшняя чехарда Была бы дичью... Не спешили, Не суетились... И Платон, С учениками брел по саду, Часов не наблюдая... Он, У вас, наверно, лишь досаду Бы вызвал, если б вас послать В ту Академию в Афинах... Вот потому и создавать Умели вечное.... В глубинах Рожденных не спеша идей Как разобраться торопыгам? Хватаем лишь верхи... Людей Того масштаба нет... Попрыгав Вокруг да около, летим, Не сотворив себе опоры В мозгах надежной – не хотим! Философические споры Велись тогда не пять минут, А месяцами и годами... Нет, многие сейчас живут Вполне бездумно, между нами.... Один мой давний-давний друг, Служивший в Греции, в посольстве, Рассказывал – (к числе заслуг Отмечу, что в самодовольстве Не пребывая, не ленясь, А радуясь, что странный случай Привел в Элладу, все стремясь Увидеть доскональней, лучше, Помимо прочих мест бывал В родной деревне Еврипида): -- Вот, что в деревне увидал – Был грек один заместо гида – Из местных: длинная скамья Из камня – прямо над обрывом. Внизу речушка... Долго я Смешил коллегу: небрезгливо Лез носом в дырки в той скамье, На речку глядя... Много позже Он объяснил, напомнив мне Поездку... Затошнило: Боже! А я совал в те дырки нос! Там Еврипид с друзьями споря Посиживал, а коль понос, К примеру, то конфуза, горя Он светочам не доставлял Античной философской мысли... Поток за ними прибирал... Из этих долгих споров вышли «Медея», «Ипполит», «Орест» «Гекуба»... -- «Что ему «Гекуба»? -- Ну, это – будущий семестр, Профессор Шведов... А покуда – Замечу, что тогда играл, Актер не зрителям лениво... Богам – совсем иной накал, Совсем иная перспектива... Еще вопросы? ... Тишина... Ну, что ж, спрошу тогда Бориса: Вот нам,сегодняшним, нужна Ли «Илиада»? Коль актриса Играет Фросю, для чего Ей знать прекрасную Елену?... -- Пожалуй, я ночну с того, Что в нашей сельской школе цену Античной мудрости никто Открыть нам, глупым, к сожаленью, Не мог и не открыл, зато Всемерно поощрали к рвенью В «уборке колосков»... -- Борис, Не сожалей, о том, что было, Гляди вперед, вперед и ввысь. Все впереди... Былое сплыло, Все дав нам, что оно могло... ...Да, Груня?: -- Можно, я с вопросом?... -- Конечно!... Два часа прошло Как пять минут в разноголосом Общенье сердца и ума... Мне дороги такие встречи. Когда-то ведь и я сама По эстафете человечьей Бесценный принимала дар... Учитель мой – великий Радциг, Чьей пламенной души радар Не знал осечек... Притворяться С ним бесполезно. Всех насквозь Он видел, карлик наш великий... Когда Россию вкривь и вкось Перекорежило и книги Бесценные кидали в печь А эллинистов без разбора Решали: -- В Соловки упечь! Нет, выслать из страны! Разора Науки избежали лишь Поскольку незаметный Радциг Водил экскурсии... Шалишь! Нашли. Велели постараться... Его стараньями в МИФЛИ Классическое просвещенье Возрождено – и в мир пошли Те, фронтового поколенья Поэты... Вспомним имена: Семен Гудзенко, Павел Коган Самойлов, Слуцкий... Вся страна Их знает, помнит... Очень многим Они обязаны тому, Кто во весь голос «Илиаду» Им распевал... Но почему, Зачем им классика? Не надо ль Ее уроки исключить? К чему газетным репортерам Гекуба? Для чего учить То, между кем случилась ссора, Что изменила ход войны?... Какие боги на Олимпе И для чего они нужны Моим студентам? Вроде им бы Довольно «Битлов»... Год назад Ушел Учитель наш великий... В толпе напрасно ищет взгляд, Тех, чьи божественные лики Из наших душ на мир глядят... Мы помним: седенький тщедушный... И мошный голос, как набат... Иной и вправду ненасущной Сочтет античность в наши дни... В эпоху, дескать, тех. прогресса, К чему нам древности? Они Неадекватны веку стресса, Моторов, космоса, ТВ... Но ждет решения проблема: Как нам – при прежнем естестве – Жить с этим и друг другом?... Тема С годами все острей, острей... Сосуществуем вместе плохо, А мы – из плоти и костей, Как те, в античную эпоху... Но как не превратить себя В простую функцию при «техно...»? Мысль, что назойливей свербя Приходит неизбежно к тем, кто Еще способен мыслить... Как Нам преумножить мощь, понятно, Но, может, есть лишь в тех веках Рецепт: как сделать, чтоб приятно Нам было рядом на земле... Как в мире преумножить счастье, Когда грозит тебе и мне Прогресс со стрессами?... Умчаться, Увы, нам некуда, уже Самих себя загнали в угол... Где брать уроки ОБЖ?* Как нам хранить обже** и друга? Где подпитаться добротой И мудростью для торопливой Сверхнапряженной... и пустой, В растрате сердца – несчастливой, Тревожной жизни... Мне ответ Известен... Ясным откровеньем -- Оракулам грядущих лет -- Хочу, могу, должна – сомненьям Не предаюсь – чудесный свет Пролить на искренние души, Пока отзывчивы – и нет Той порчи – быта, что разрушит И вдохновенье и мораль... А вот уже с моей прививкой Быт одолеет их едва ль И станет верною привычкой Преумножение добра... С годами уточняем знанье... Андрэ Боннаром нам дана Иная мера пониманья Античности – и мною он Для чтения рекомендован, Не Радциг... Нравственный закон, Что был мне Радцигом втолкован, Категоричен до конца... Январь – и начались зачеты... Миг вдохновенья! Прочь ленца! Предмет осознанной заботы, О том, чтоб нравственный урок, Достоинства и гуманизма, Коснулся душ их, чтобы впрок Служить прививкой от цинизма. И вот -- могу открыть секрет: Ведь я отлично разумею: На что сама так много лет Потратила, чтоб к апогею Серьезных знаний подойти, В один семестр не осилить... Вот я и не стремлюсь найти, Чего они не знают, или, ---------------- *Основы безопасности жизнедеятельности ** Предмет любви Что, зная, не смогли понять... Стократ важней и интересней, Что удосужились узнать? Что их сердечной песнью песней Останется из моего, Им отдаваемого, сердца? Неужто вовсе ничего Не захотят принять в наследство? Порою даже первый взгляд Свидетельствует: принят, принят Посыл: восторженно глядят Глаза – и в ткань рассказа вклинят Открытие – возвратный дар, Хоть малое – но их открытье! И как я счастлива тогда! Их вдохновенное наитье Ценнее даже, чем мое.... И я замечу даже малость И закреплю, чтоб их чутье Проснувшись, позже развивалось... И я их буду потрясать Парадоксальным остраненьем, То в лед то в пламя их бросать, Тем пробуждая слух и зренье... Что не успели прочитать, Потом – возможно – прочитают, Поскольку знают, где искать Ответы... Что еще узнают, С моим потом соединят – И будет их душа богата, А жизнь – честна... И сохранят Себя от пошлости... Ребята! Мне тоже важно, чтоб зачет Всех нас обогатил взаимно... Так кто и как его начнет? В шестнадцатой темно и зимно. Лежат рядами на столе Разложенные мной билеты Пообсуждаю в полумгле С собой вопросы и ответы, Усевшись в предпоследний ряд... Ба1 Вот и впервый... Шустро входит – Билеты на столе лежат -- Меня не видит, не находит.... Так, интересно... Ну, смелей! Решился... Прыг к столу... Билеты Поочередно брал своей Дрожащей пятернею... Это Мне знак, что все-таки учил, Раз ищет что-нибудь по вкусу... Нашел... Приметно положил... Уходит... Насмешил... «Зулусу» -- Аплодисменты....Он застыл... -- Ну, юноша, -- смеюсь, -- зачетку! Тот стресс, что парень пережил, Достоин состраданья... Четко Пмшу «Зачет!»... День, месяц, год... Конечно, подпись – чин по чину... -- Идите, юноша! ... Идет, Почти предчувствуя кончину... Вот – из-за двери нервный смех... Ну, этот, полагаю, долго Свой неожиданный успех На все лады обсудит... Колко В душе помянет и меня: Сперва за то, что «заловила», Потом – и это – западня Для совести – обременила Его позицией судьи Для самого себя... Надолго: Ему перебирать свои Привычки... Честь и чувство долга Едва ли у него в чести... Вот – остраненьем ошарашен -- Возможно – чересчур (прости!), Урок болезнен, но не страшен... Пришлось услышать невзначай: «... Смех гомерический Кучборской...» Кто отвечать пойдет, включай Вопрос о смехе... Так, заморской – Под «хиппи» -- киномоды стиль: Растянут свитерок, а брючки – Потерты – хоть сейчас в утиль... Мозги, надеюсь, не в отключке? -- Вопрос-то на один зубок: Смех гомерический, Людмила... -- Вопрос понятен: Демодок... Улыбкою меня пленила И точным выходом на цель... Да, Демодок, слепой сказитель... -- Из «Одиссеи» -- и досель – Двойник Гомера, но, простите – Ведь у Гомера – все в цветах, Все в зримых формах и деталях... У Демодока – в звуках... Так Гомер подчеркивал: пустая Затея их отождествлять... Так вот: по праву Демодоку «Смех гомерический» отдать Придется... -- Так, приятно доку Узреть... Но просьба: продолжать... -- Ведь это в песне Демодока Бессмертых, извините, ржать Скандалец побуждает... Горько В тот миг страдает бог-кузнец, Железной уловивший сетью Супругу с Аресом... Вконец Расстроен тем, что дал веселью Бессмертных повод... Этот смех – Единственный такого рода... Во всей поэме... -- Верно! В цех Филологов!... Ключи от входа... Да, факультету повезло, Что и декан его филолог, К тому же –«западник»... Пошло За ним все обученье в школах Для журналистов – (вопреки Задаче ковки «слуг партийных», Чтоб, дескать, «все – большевики!» В стереотипах понятийных ) – В глубь сущностных проблем, идей Всей мировой литературы, Чтоб не ковать из них «гвоздей», А дать начатки той культуры, Которой русский человек Нередко поражал Европу, Чем славен был минувший век – Не примитивом агитпропа. Филологический уклон Преобладает на журфаке, Хоть надо выучить вагон С тележкой и партийной бяки. Ну, здесь кого как поведет: Кого-то бедного – в парткомы Забросит жребий, но и тот Привит от бериевской комы Сознанья с совестью вполне... В числе других – наш Гинзбург Саша, Чей «Синтаксис», увы, стране Неведом – боль и гордость наша... Он взят по «Делу четырех» Как Прометей, к скале прикован – Герой, античный полубог, Клейменный ныне бранным словом, Презренным словом «диссидент»»... Он тоже изучал Гомера, Софокла – как простой студент – И выше не найду примера... ... Об Еврипиде отвечать Должна мне девушка-блондинка Тамара... Знает... Как не знать Медею? Ведь она – грузинка, Джорджадзе... В Грузии – без прей -- Медею признают своею, Так называют дочерей... Тамаре ли не знать Медею? -- Все в мире знают: и сейчас Грузинки пламенны и страстны... Настолько ль, что войдя в экстаз, Они убить детей согласны , Чтоб за измену отомстить Возлюбленному? -- Это ересь! Я допущу: себя убить, В любви несчастной разуверясь, Грузинка может, но детей... Исключено... -- Наверно, правы... Что чувства нынешних слабей И проще, приземленней нравы, Вот суть того, что мне княжна, Не ведая того, сказала... Но, полагаю, что должна Внутри себя сто раз сначала Вопрос непраздный обсудить И через год, и через десять.... Горда... Ей будет трудно жить. Не сможет «за» и «против» взвесить, А будет все рубить с плеча, Да по живому, по живому – Горда, красива, горяча – Медея!... -- Кто готов?.... Такому Подарку каждый будет рад: Студентка милую головку Подстригла – и ласкает взгляд -- Подросток из Эллады... Ловко! Поступок? Да еще какой! Она, Коростикова Таня! Чудесной этой головой Во мне рождает упованья На интересный разговор... Она подходит за билетом... Я отвернусь... Претит надзор За взрослыми людьми... При этом Все ж интересно: как, она Воспользуется ли моментом Ей данным? Все равно видна Рук суета ее... Студентам Всегда хотелось быть хитрей Экзаменаторва... -- Татьяна, Каких искали козырей, В билетах ковыряясь рьяно? -- Мне разницы особой нет... Но родилась одна идея: Надеялась найти билет Об Ифигении... -- Радея Желанию, хочу сперва Услышать ваш ответ на первый, Затем, чем ваша голова Озарена... Все нервы. Нервы... Здесь знания, конечно есть... Дочь Агамемнона любима Девицами, в чьем сердце – честь С надеждами нерасторжима... Нам есть о чем поговорить... Но много вас, а я в цейтноте... По крайней мере ощутить Мое вниманье на зачете Студентам нужно... Хорошо! Кто следующий на «расправу»?... Один прошел, второй прошел, И день прошел... Могу по праву Немного и передохнуть, Что означает поразмыслить О том, как понималась суть Попытки Ясена возвысить Роль филологии в судьбе Студентов, вскоре -- журналистов... В антидиктаторской борьбе За это Ясен был неистов. Неловко и напоминать: «Филейн» -- «любить» -- (от греков взято), А «логос» --«слово»... Каждый знать Обязан... Нет, не маловато В «великом и могучем» слов, Но «любословие» звучало б Как у поэтов... Хоть жрецов Науки то не отвлекало б, А все ж удобнее изъять Научный термин, как из быта Так из стихов, не подменять Одно другим... Кормить досыта Такой наукой решено – Зачем? – студентов журналистов, Когда нам сверху вменено «Клепать» крутых пропагандистов, Быть «рупорами» тех идей, Которые в ЦК рождались? Как воспитать из них Людей? (Герои сами воспитались, Словесный получив нектар – И от меня, надеюсь, тоже...) Великих предков щедрый дар Нам в этой миссии поможет. -- О чем хотите говорить Со мною, Александр Михалыч? -- Я – о Гомере... Как тут быть? Слепым считают... Но читаешь -- И думаешь: не мог слепой Так описать стрелы дрожанье, Попавшей в грудь... Ведь той стрелой Сам утверждает отрицатье Своей же слепоты... Еще: Зевс у Гомера – чернобровый... Зачем в слепые помещен? Ведь несуразность... -- Так, здоровый Присущ вам скепсис... -- Вот Ахилл – Он, мы читаем, -- русокудрый, Из Мирмикии – скифом был, Как полагают... Хитромудрый Спартанский лидер Менелай – Светловолосый, а Афина – Как хочешь, так и понимай – Слепец, а видит, что богиня... -- Да, светлоока... Так, «тепло»... -- Багряна медь в его твореньях... Ну, скажем, олово – бело, Железо – седо... В утвержденьях О мнимой слепоте творца Мне видится противоречье С его же текстами... В слепца – Зачем, намеренно калеча, Преобразили? -- Разделю Твое недоуменье, Саша!... Вот, что в студенте я люблю – Способность рассуждать, а наша Наука – все-таки точна... Она для умозаключени Серьезных фактими полна... -- Гомер, великий древний гений Свои поэмы распевал... Представь: такую массу строчек Запомнил... -- И не забывал? Не выпал ни один кусочек? -- Я полагаю, распевал Он каждый раз чуть-чуть иначе... Порою пересочинял – Резона не было в задаче Все неизменным сохранить... Держа в уме чередованье Частей, легко восстановить Умел экспромтом содержанье... Потом еще две сотни лет, Его наследники, аэды Так пели и любой аэд, Скорей всего добавил в это Творенье что-нибудь свое, Пока приказом Писистрата, Чтоб сохранить навек ее, Поэму – (так отрада Творений гения дошла До нас с тобою -- сквозь столетья) – Не переписана была Признаньеи ценного наследья... Еще две сотни лет спустя Жил новый гений, Аристотель... Он и воспитывал дитя Царя Филиппа... Коль растете С таким наставником, то он, Конечно, Александр Великий, Раз был отменно просвещен, В походы брал с собой и книги. А «Илиаду» называл Богатством, почитал Гомера... И, по легенде, основал Александрию, в сон поверя, В котором старец прочитал Ему стихи из «Одиссеи», Тем остров Фарос указал, Как место стройки... Грамотеи Александрийские, при том, Что чтили вещего Гомера, И даже храм они потом В честь старца возвели, чтоб вера На чем-то зижделась, его, Незрячим объявить решили, Хотя нигде и ничего Дотоль о слепоте... Ведь были Скульптуры в прежние века, Где старец был нормальным, зрячим... ...Зачет с отличием пока, До встречи через год! Удачи! ...Предмет науки – смысл и соль Высоких дум, хранимых словом. Особая науки роль – Понять тот смысл, нырнув к основам, Раскрыв послания веков, Заветы предков нам, потомкам, Их символ веры, их богов Предначертания о том, как Жить человеку, как не жить, За что и как класть жизнь на карту, Чем больше жизни дорожить... (Все помнят Леонида, Спарту?...) Сиысл этот – в слове, подчеркнем. И слово – тесто журналиста. Что в нашей «кухне» испечем? Ведь можно ярко и цветисто Убийственный готовить яд, Что наше помнит поколенье... Те, сверху, видимо, хотят, Чтоб впредь талант и вдохновенье Служили отравленью масс - И перегружена программа Тем, что когда-то брякнул Маркс, Что Ленин вдалбливал упрямо И что в итоге привело К уничтожению России: Добром объявленное зло Лишило разума и силы И в рабство бросило людей, А треть страны перемоололо В застенках мерзких лагерей... И вот, я исполняю соло... Едва ль смогу перекричать Многоголосый хор системы, Однако, не могу молчать И коль журфаковские стены Выводят во враждебный мир Таких, как гордый Гинзбург Саша, То не напрасно бьемся мы С системой, и наука наша Доходит все же до ребят И сохраняет в них людское... Мне легче... Ясена долбят, А я же за его спиною Все «безобразие» творю, Что полагаю важным, нужным, Чем тайно тропочку торю Тем слабым, и пока недужным, И неосознанным пока Порывам к истине и свету... Из малых ручейков река Возникнет и не канут в Лету Попытки и мои и всех, Чьи совокупные усилья По установке тайных вех Для возрождения России Дадут волшебный результат... Жаль, «жить в прекрасную ту пору...» -- (Не обойдешься без цитат!) Не удостоимся – нет спора... Январь... Зачеты... И мороз... Давно такого не бывало – Сосульки из застывших слез На многих лицах – и навалом Снежка... Рождественский снежок -- Он самый чистый и пушистый... Кем как усвоен мой урок? Ну, кандидаты в журналисты – К ответу! Вышел отвечать Один, с фигурою атлета... -- С чего хотели бы начать? -- Со страшных мифов... -- Страшных? Эта Характеристика нова... Однако, что ж, прошу продолжить, В ответе за свои слова? -- Так сильно прежде растревожить Любая бяка не могла, Как эта повесть о Гадесе И Персефоня... -- Проняла? -- До дрожи! -- Рада... В Геркулесе, Неуязвимом, тоже страх – И было отчего – таился... -- Позвольте я – в своих словах – Перескажу... -- Ну, коль решился, То начинай... -- Сейчас, сейчас... ...Грядет о Персефоне сказ. Богини урожая дщерь, Была прекрасна, верь –не верь! Росла, резвилась без забот, Деметра так ее блюдет! Любя кровинку-дочку, мать И на полшага отпускать Ее страшилась, всех смеша, Знать предвешала что душа.... На троне мать – дитя при ней, Мать в поле, в сад – велит своей Дочурке рядом поспевать... Вещует сердце – мать есть мать... А девочка добра, мила, В лугах Олимпа, где прошла, Всходили по следам цветы – Вот чудо юной красоты. Головку озаряет нимб, Она пленяет весь Олимп... Так прациозна и нежна, Светла, прелестна, как весна... А в танце как она легка! Порхает легче мотылька. И даже – чудо из чудес – Девчушкой восхищен Гадес, По умолчанью – мрачный бог, А вот, гляди – влюбиться смог. Да как жк не любить ее Она сияние свое Могла на каждого пролить, Сама готова всех любить. Но бог Гадес влюблен всерьез. Ему понятно – не вопрос: Что за него не отдадут... Что ж, Персефону украдут. Деметра все ее блюдет, Но у нее полно забот, Повсюду важшые дела... И дочку не уберегла... Та как-то вышла на лужок... Вдруг разошлась земля у ног – И колесница перед ней С квадригой вороных коней. За ездового – сам Гадес. Не тратя попусту словес, Рукою Персефону взял – И кони бросились в провал. Случилось в этот миг как раз: Парншка, юный свинопас Питомцев выгнал на лужок, Тут в щель, возникшую у ног, Подсвинок глупый улетел, Спасти парнишка не успел – Мговенно щель над ним сошлась -- У пастушка – поток из глаз... Сомкнулась над девчушкой мгла... Квадрига вглубь Земли влекла... Все ниже, ниже – наконец Предстал и царственный дворец, Пугавший мрачной красотой... С испуганной девчушкой той В руках Гадес в него вошел, С собою рядом на престол Без слов девчушку усадил И рядом с нею возгрудил Холм лрагоценностей... – Твои! Теперь ты королева – и Тебе здесь пребывать со мной, Забудь о суете земной! ...Деметра поняла: беда – Исчезла дочка без следа. Богиня обежала луг, Богигя посылает слуг Деметра молит всех помочь, Но будто испарилась дочь. Ни черно-мраморный дворец, Престол, с алмазами ларец, Ни поклоненье мертвых душ Не радуют – и стужей стуж Объято сердце у нее... Беспечное свое житья, Свет солнца, дорогую мать Ей можно только вспоминать... Сквозь все расщелины Земли Вниз души мертвых шли и шли, Объяты жаждою в пути Пьют из ручья ... Во тьме Земли – Ручей у черных тополей... Но только ьх него попей – Забудешь, кем ты прежде был, Кого любил т не любил. А есть ли имя у ручья? Есть. Лета. Чей ты был и чья – Всяк забывает, зачерпнув Воды из Леты и хлебнув. Судья подземный, Радамант, Ему сули хоть адамант, Но, если грешен – суд суров: Эринии, не тратя слов, Кнутами грешника секут. Героев посылает суд На Елисейские поля, Где, вечно души веселя, И пребывают без забот... ...В подземном царстве сад растет Из необычных деревец. Гадеса окружил дворец Тот сад из черных тополей, Плакучих ив... Средь тех аллей Не встретишь фруктов и цветов, Не сдышно птичьих голосов. Такой в подземном царстве сад... И только маленький гранат Дает мельчайшие плоды... Садовник, отложив труды, Их Персефоне преподнес: Поешь, мол, и не будет слез... Но ничего ни пить ни есть Не станет Персефона здесь. Замкнула скорбные уста. Ее былая красота Угасла. Слезы льет и льет. И в нежном сердце – горький лед. А на поверхности Земли, Все обыскав вблизи, вдали, Деметра-мать не ест, не спит... Природа вместе с ней скорбит. В печали вянут все цветы, Вокруг деревья и кусты Листву теряют, а поля, Луга черны... В тщете рыхля Сухую почву острый плуг Трудился... Из его потуг, Из горестных трудов его Не может выйти ничего. Напрасно сеятель зерно Бросает в почву... Там оно Сгнивает, сохнет – от дождя, От солнца – стеблем не всходя... Пока Деметра слезы льет, Над миром голод власть берет... Страдают человек и зверь – Богиня в горе – что ж теперь?... Чем миру голод утолять? Взялись и боги умролять Деметру – жить-то всем невмочь... -- Покуда не найдется дочь, Я почву не благословлю. Пусть тать вернет мне дочь мою! Согнуло горе до земли, Ее узнать бы вы смогли В старухе, чья дрожит глава? Мне жаль ее... Она права... Она вернулась на лужок, Пытая встречных... Кто то мог Заметить что-то в горький миг? Быть может кто-нибудь застиг Того, кто учинил беду? -- Я все равно его найду! Деметра к Солнцу: -- Солнце, ты На мир взираешь с высоты... В тот день не видело ли ты, Кто, мерзкий протянел персты И дочь-красавицу пленил? -- Мрак туч то место заслонил – И я не видело лужок... Но кто-то что-то видеть мог! Она опрашивает всех... Упорство принесло успех: Паришка сельский, Триптолем Рад поделиться с нею тем, Что сам от брата услыхал. Был Триптолем неглуп, хоть мал. -- Что видел брат в тот страшный час? -- Он, как обычно, хрюшек пас – И вдруг на ровном том лугу... Мне страшно! -- Дальше! -- Не могу, Я тоже той беды боюсь... -- Я зашитить тебя берусь! Богини слово. Как алмаз... Ну, щель в земле... В нее как раз Наш поросенок угодил... Сомкнулась щель... Еще им был Услышан и девичий скрик... Вот все. Что было в этот миг... -- Теперь все ясно: вор – Гадес.. Деметра к Зевсу: -- Знай, Зевес, Покуда дочь в подземной мгле, Я плодородие Земле – Пусть гибнут все -- не возвращу... Ты брату, мерзкому хлыщу, Вернуть мне дочку прикажи! -- Подробней дело изложи!... Понятно! Ну, и брат!... Гермес! Пусть девочку вернет Гадес! Гадес ослушаться не смел – И с тяжким вздохом повелел Ей с божьм вестником наверх... И тут раздался злобный смех: Садовник вслед им хохотал: Когда гранат ей предлагал, Он плод нарочно разломил – И брыгнул сок... Что было сил Брызг черной той струи она Старалась избежать... Одна Всего лишь капля той струи Коснулась губ ее... Внутри Той капли зернышко к губе Прилипло, и, вредя себе, Она слизнула то зерно – И вот сейчас бедой оно Вдруг обернулось... Этот смех Был знаком горестных помех, Что принесла ее судьбе Та капля сока на губе. Шла за Гермесом в белый свет... Гадес ей ухмылялся вслед: Отвелавшая смертный плод, Он к нему назад придет... Увидев снова пред собой Родную дочь свою живой, Деметра радось обрела, Помолодела, ожила. И благословлена земля.... Зазеленевшие поля Прокормят и людей и скот, Надежду смертный обретет. Бушуют в зелени сады, Пьянят и тешат взор цветы, Вовсюду радость разлилась – Рфз дочь Деметрина нашлась... -- Отныне. – ей внушает мать. – Нас не позволим разлучать.. Мы б о цветении Земли Вдвоем заботиться могли... Но радость длилась лишь дотоль, Как дочь призналась, что в юдоль Печали, где конец дорог, Велит ей возвратиться рок... Но смилостивился Кронид, Решив, любому возбранит Дитя Деметры отнимать Навечно... Только дочь м иать, Уж коль отведан смертный плод, В разлуку будут каждый год: Часть года Персепоне быть С Гадесом, часть – с Деметрой жить... И каждый год уходит дочь, А матери никто помочь Не в силах... Горько мать скорбит – И на Земле зима царит. Но лишь послышатся шаги Любимой дочери. Долги Природе возвращает мать – Все начинает оживать, В мир возвращается тепло, Чтоб все взрастало и цвело. И с пестроцветьем внесена В природный мир весна-красна. Покуда вместе мать и дочь, Прекрасен день, прекрасна ночь. Пока не грянет миг разлук. Они не разнимают рук. Богиня мудрость обрела, Богиня злою не была. Чтоб людям не страдать зимой, Покуда дочь придет домой, Возок, наполненный зерном, Шлет им Деметра, а послом Назначен ею Триполем... Ему вменяется, чтоб всем По горсточке зерна раздать, Всех научить, как высевать Весной то золото полей, Как сберегать, чтоб был целей В амбарах щедрый урожай, Пока земля из края в край Студеной скована зимой... Ну, вот... Рассказ окончен мой... Его рассказ меня потряс... Он говорил, я а водила Рукой по батарее... Нас С тем парнем вдруг объединило На миг духовное родство... И нежной арфой батарея Звенела... Точно, колдовство! Я слушала, благоговея, И суть и музыку стиха... -- Простите... Чувствую, что плачу – И в дверь – доводят до греха! Я счастлива и слез не прячу... И мигом вкруг меня толпа: -- Что с вами? Кто-нибудь обидел? -- Судьба на радости скупа, Никто не слышал и не видел, Как этот парень отвечал! Как он – нешуточно – боялся, И через страх переступал, И с ним отчаянно сражался, Ах, Боже, как он отвечал! Вернулась... Кареглазый парень – В глазах глубокая печаль --- Сказал: -- Я так вам благодарен За то, что поняли меня... -- Да, в жизни нелегко придется.... Похоже, у души броня Отсутствует совсем... Найдется Немало жаждущих терзать Такую, без защиты, душу И когти грязные вонзать... -- Но перед жизнью я не трушу... -- И верно... Жизнь тебе зачтет, И прямоту и чувство долга... -- Кто из богов тебя ведет? -- Наверно Аполлон... Но только Мне очень нравится Гефест: Талантлив и добросердечен... -- Гефест? Понятно. Это тест На щедрость сердца... Ну, до встречи! Мы встретим вместе в свой черед Золя, Стендаля и Бальзака... Он смотрит мне в глаза... Берет Зачетку... Этот день, однако, Меня чудесно одарил – И я щедра на послабленья: Зачет! Зачет! Зачет!... Он был Вполне достоин восхищенья... О «любословии» опять... Строга наука и ревнива... Ее не сможешь изучать Без истовой любви... Порывы Ее охватывают нас, Когда мы, в слово погружаясь, Готовы быть в нем миг, и час, И день, и жизнь... Я не пытаюсь Сим заключеньем утверждать, Что математик цифр не любит, А физик – формул... Избежать Предвзятости, что усугубит Непониманье мы должны... Но качество любви иное. Там – взлеты логики ценны, А здесь мы любим всей судьбою... -- Хотите о Гомере? – Да... -- А можно я начну... стихами? -- Стихами? Экая беда – Плохими, ясно... Между нами – Не первый раз хотят меня Растрогать виршами в попытке Добыть зачетец... Пачкотня Неловкая, что хуже пытки, Дает обратный результат... -- Ну, начинайте уж, Григорий... Он улыбнулся, рад – не рад... Ну, начинай – себе на горе... О, боги, сколько пролили вы крови – Так ни к чему напяливать вам нимб! Владыка Зевс сердито хмурил брови – И сотрясался с грохотом Олимп. И рыцарь без единого порока Не побеждал того, кто сердцем хил… Над телом сокрушенного Патрокла В отчаяньи склоняется Ахилл… Трепещущими ветками оливы Скорбит земля, героев проводив… О, боги, будьте к людям справедливы, Неравный суд навеки прекратив! О, боги, мечут гибель ваши стрелы, И вы не покоритесь никому… Но, может быть, бессмертье устарело, Или такая власть не по уму? Не пережить назначенные сроки, Не отклоняем горький ваш урок…. Но это ли порок – Всё знать о роке И, вопреки всему, Плевать на рок? И, выйдя за небесные пороги, Забыв накал божественных страстей, Склоняются развенчанные боги Над величавой смертностью людей…. Слегка последняя строка Сомнительна, не без изъяна, А в целом – здорово! Рука – (Ведь поразил, скрывать не стану, Григорий... Не предугадать...) - Уже «Зачет!» ему в матрикул Вписала... -- Рада. Буду ждать Вновь встречи... Что-то промурлыкал... -- А ваш вопрос? – Лаокоон... Парнишка с золотой главою... Нет, пусть доказывает он, Что вещество под рыжиною Достойно вправду золотым, Отнюдь не серым называться... Вопрос на первый взгляд простым Иному может показаться.... Вот здесь и выявим пробел: Вопрос эстетики всплывает. Его лишь Лессинг одолел В известной книге... Кто не знает Фундаментальный этот труд, Едва ли справится с ответом... -- Андреев, вы подробней тут... -- Да вроде все сказал... При этом Он улыбнулся... Не сробел... И наводяших ждет вопросов... Что ж, «наведу»... Искать пробел – Неинтересно... И разносов Не собираюсь учинять... Мне важно подвести к открытью И с ними вместе открывать... С их молодою жаждой-прытью Возможен молнии удар... -- А вы бываете в музеях? Немногословен он: -- Ну, да... -- Что ж углядели там, глазея? -- Недавно в Третьяковке был... -- И что там привлекло вниманье, -- Уже немного утомил Манерой по крупице знанье Мне, как под пыткой, отдавать... -- Там видел... Два перста – наотмашь... Так, начинаю понимать... Молчит опять, молчит... Но вот наш Желанный «солнечный» удар: -- «Боярыню...», -- он вновь запнулся... – Я там «...Морозову...» видал... Похоже, сам и ужаснулся: Сумею ли его понять? -- На факультете гений! Гений» -- Рванулось из груди... Опять Мне с ними радость откровений Даровано сопережить... «Боярыню...» с Лаокооном В один сюжет объединить Двумя перстами – в факте оном Уже мне видится судьба Неординарного таланта... Любая выдумка слаба... Когда в сюжете – доминанта -- Рожденный жизнью эпизод, Лишь обобщенный до предела, Он гарантированно бьет Придуманный... Так пролетела Моя январская страда, Оставив в памяти зарубки... Сказать, что всеми и всегда Была восхищена я? Дудки! Немало пошлости пришлось Мне выслушать на тех зачетах... Она меня ввергала в злость И доходило до того, что Я выбегала в коридор, Крича: «Дурак на факультете!» Зачетки из окна во двор Вышвыривала... После «эти»... Их убегали собирать... Но даже «эти» не в обиде: По этим правилам играть Все соглашаются... Поймите: Ученье – это вечный бой... Но нет, не с вредною Кучборской – Увы и ах! – с самим собой... Победы истинно геройской В той схватке нелегко добыть – По умолчанью всем понятно.... Я не могу их не любить И огорчать их мне досадно.... Прошел последний мой зачет... И вот, плыву в метро к «Таганке»... Теперь-то голову и жжет: Сказались стычки все и ранки, Что обрела моя душа.... Стою, вокруг не озираясь... А по вагону, всех круша, Несется некто, ухмыляясь... В дубленке, здоровенный тип... -- Кучборская! Смотрю – ей Богу!... Мужик от счастья аж охрип,,, -- А помните, меня к порогу Чуть тепленького поднесли? А вы – зачет! Елизавета Петровна, вы меня спасли! Сердечный вам поклон за это! -- Ах, да! Но десять лет прошло, Степенней стали вы и старше... Вы где? -- В Сибири! Повезло: Куда ни глянь, вокруг все наши. Какие им сказать слова? Ведь спросят, видел ли Кучбору... -- Журфак стоит, а я жива... Коль скажут – нет, не верьте вздору... * * * Экзамен. Входит в дупель пьяный студент. Подходит к кафедре, за которой сидит профессор и начинает умолять: - Профессор! Примите экзамен у пьяного студента. - Да Вы с ума сошли! Ни за что! - Профессор! Умоляю! - Никогда! - (со слезой) Профессор! Я Вас на коленях прошу! - Ну хорошо, давайте зачетку. - (Студент оборачивается к двери) Ребята, ЗАНОСИ! * * * Кучборская, человек-легенда... Вот одна из тех историй, которые рассказывают о ней... Один студент, который, не придя в себя после вчерашнего, пытался прорваться на экзамен по "античке". Инспектор курса всячески пыталась помешать этому, но студент все же сумел пробраться в аудиторию, где шел экзамен. Вслед за ним туда влетела разгневанная инспектриса. - Он не может присутствовать на экзамене, Елизавета Петровна! - А почему это он не может? - поинтересовалась Кучборская. - Ну как! Посмотрите, он же пьян! - Ах, юноша пьян?! Какая прелесть! Давайте же вашу зачетку, - и Кучборская поставила похмельному студенту зачет. Из студенческого фольклора Поэма девятая.Петр Паршиков - Почему дети студентов очень нервные? - Первые три месяца эмбрион судорожно ждет, сделает ли мама аборт или нет. Следующие три месяца эмбрион гадает, женится ли папа на маме или нет. А последние три месяца эмбрион думает, как же мы все втроем будем жить на две стипендии. Из студенческого фольклора Я счастлив! Нет, не передать – Иду уже моим журфаком. А в коридоре – бородач... Знаком ей-Богу... Так, однако... Ну точно! Полный оборот Свершило колесо фортуны: Придя салагою на флот, «Зеленый», хоть не столь и юный Я повстречал тогда его... Как, то бишь, звали?.. -- Юра Хренов? -- Я -- Хренов, верно... Каково! Ты ж флотский? Ну, двойных обменов Случайных не бывает, нет: Ты поступил, а я прощаюсь... Коль так, то, значит, факультет Передаю тебе, печалясь О том, чтоб ты и впредь берег Порядок флотский здесь, как должно... Пойдем, все покажу, браток, И познакомлю, с кем возможно... Представьте, принял нас декан... Доложено, как эстафету, Мне Юра, флотский ветеран, Ответственность по факультету Готов доверить, коль уж я Ему знаком по службе флотской... -- Мы, флотские, одна семья! -- Учились где? -- Сперва в приходской В Румынии, потом – как все... В Одесском институте малость... Служил... Монтажничал в Москве... -- Высотник? -- Точно! -- Эка жалость: С дипломом нашим вам едва ль Достичь строительной зарплаты... Неужто денежек не жаль? -- Не жаль! -- И верно: мы богаты Не иолько деньгами... -- Пойдем!... Знакомлю смену с факультетом... -- Отныне факультет – ваш дом, Прошу не забывать об этом... -- Кого ты, Юра, к нам привел? -- Вот, Валентина Тимофевна, Наш флотский паренек... Орел! Мне смена добрая... Душевно Поговорили обо всем... -- Я ваш инспектор курса, Петя... Отныне мы теперь пойдем Совместно через пятилетье Учебы, вашей жизни... Мне Бы нужен староста на курсе, Надежный человек вполне... -- А что же Петр не в вашем вкусе? Надежней флотских не найти... -- Согласны, Петя? -- Если надо... Сосватал, Юра... -- Ты учти, Что эта должность – не награда: Ты будешь между двух огней: Там – представитель деканата, Здесь – курса... Не на пару дней, На все пять лет... -- Сказал, раз надо... -- Тогда включайся, много дел. Задача: разделить студентов На группы... Вроде бы раздел И прост, но много есть моментов... Язык... Москвич -- провинциал... Оценки по предметам, баллы, Кто с кем дружить предпочитал – Их, разных факторов, немало... Кого в газетчики писать, В радийцы... В телезвезды позже По конкурсу решили брать Тех, у кого смазливей рожи... Особым конкурсом прошли В международники ребята, Те, что на языках могли, Блин, стрекотать молодцевато... Не то, что я... Мне дан совет В ту лучше группу записаться -- Есть выбор – (мой приоритет) -- Где будет нам с азов даваться Какой-нибудь язык из тех, Которые в советской школе Не изучаются... Успех Здесь вероятнее... Рукою Недрогнувшей вписал себя В издательское отделенье – На шведский... Малость отступя, Подумав – все же есть сомненья: Язык, считают, непростой... Решил: пойду-ка на испанский – Он легче и к тому ж... Постой! – С румынским – оба из романской Языковой семьи, а тот Я слышал с детства на Дунае – И это мне в испанский вход Облегчит: все же понимаю Слегка «вульгарную латынь» -- К ней оба языка относят... Ты, память детства, мне подкинь Смысл слов испанских, коли спросят... В испанской группе собрались Дружки по летнему «ликбезу»... В учебу с рвением впряглись Со мной и Жора с Геной... Лезу Ретиво в книжки... Раз старшой. То должен быть для всех примером – Подхлестывает, как вожжой, Ответственность... Карл Маркс с Гомером Слились в усталой голове В престранный образ бородатый... Студенту голодно в Москве, А я семейный – и без хаты... Прописан в Любиной семье, В домишке за тюрьмой Бутырской... Порою думалось: в тюрьме Просторней зекам... Ведь пропиской Ты не заменишь уголок, Где мы могли б уединиться... Пол скособочен, потолок Грозит на голову свалиться... Была одна на пятерых У нас в домишке комнатенка. Ну, я-то как-то пообвык, А если заводить ребенка? Домишко утонул в земле Уже почти до самых окон... Пришлось везти со стройки мне С друзьями бревна... Ненароком, Чтоб не рассыпался «дворец», Со всех сторон к нему подпорки Приладил будущий отец... Проговорился вот... Пятерки В журнал студенту – хорошо... Отцу семейства же десятки Нужны в кармане... Подошел И крах финансовый... К загадке, Где взять деньжонок, мне ответ Один известен: заработать.. На стройке? Оказалось – нет, Так можно и себя угрохать, И напартачить в полусне, А это, знаете, чревато... Приходится чего-то вне Строительства искать.., Куда там! Студентами Москва полна И подработка дозарезу Едва не каждому нужна... И мне... И я упрямо лезу В любые двери, где намек Есть на возможность подработки... Так перехватывал, как мог, Где четвертной, где две пятерки... Однажды повезло: берут Меня на станцию очистки Московских стоков... Вроде тут, Дежуря, разрешают книжки Почитывать и подремать Немного, если осторожно, Работу эту сочетать С учебой исхитриться можно... Я исхитряюсь. Прихожу К одиннадцати – и читаю. За аппаратами слежу Попутно знанья обретаю. Попозже ночью – подремлю, Не отходя от производства, А утром на журфак... Терплю Все тяготы и неудобства, Зато и приношу в семью, Пусть небогатую, зарплату И должность старосты свою Без снисхождения, без блату Я исполняю... -- Если сам Не пропускаю семинаров И лекций, почему же вам Филонить, пропуская пары? Кто обижался, кто грозил, Но я же флотский – и порядок На курсе жесткий утвердил И на посулы я не падок. А кто филонит – отвечай, Ответственность на всех разделим. Мозги и совесть подключай, Учись! Иным делам и целям Отдай свободные часы. Не детский сад. С инфантилизмом Кончай, раз отрастил усы... Я разгильдяйству и капризам Не потакаяю... Снизойду К девчонкам, на любовном фронте Подзалетевшим... К ним найду В душе сочувствие... -- Филоньте Дня три, не больше, раз аборт... Выстраиваем отношенья И учимся... Полно забот... Вокруг соблазны, искушенья... Подробнее о тех, с кем я Делил учебные заботы И дружбу... Верные друзья Мне Жора с Геной... Отчего-то Объединила нас судьба Еще на подступах к журфаку – Борьба, гульба... Мы, голытьба, Решили, что назад ни шагу – Москва пред нами и журфак... Георгий Зайцев из Тамбова, Солдат, рабочий, весельчак – На спор: перепоет любого... Таков и Гена... Два крыла, Два друга, по судьбе собрата... Судьба нас вместе повела, Куда -- не ведаем... Куда-то... Геннадий Красников... И он С гитарой и стихами дружен -- Первокирпичик – апейрон Характера всей группы: вчуже Хандра... Бурлит в нас оптимизм, Мосты судьбы мостит надежда... Егорова Наташа из Первоуральска... Так, а где ж та, Кто Гене первому подстать? Конечно, здесь... Знакомьтесь: Ася Шаблинова... Придется стать Ей Кулифеевой... А в классе Еще занятный персонаж: Клековкина -- (в очечках) – Оля – Из малолеток, но мамаш Иных заботливей: о школе, О детстве любит толковать... С ней дружит Хилтунен Валера... Уместно вместе называть... Росточком оба – с пионера, А головенки – ого-го! Шли на журфак стезей особой: Журнальный конкурс... Кто кого Обэрудитит? Ну, попробуй Ответить, абитуриент! В журнале «Журналист» -- условья – Дается шанс – лови момент! Я, избегая многословья, Докладываю вам итог: Валера с Олей победили... Ведут к журфаку сто дорог, Они вот эту застолбили. И стали шефами вдвоем Над детским домом, что в Загорске... Порой такое узнаем О ближних, от чего в восторге Потом нам долго пребывать... Они ж, не видя в том геройства, Стремятся слабым помогать – Талант души такого свойства... Испанский хорошо пошел... Язык, действительно, не труден... Нас обучает хорошо «Маэстра» Эухенья... Чуден Сам факт: ё абло эспаньол – Болтаю, значит, как идальго... И Хорхе (Жора) не подвел, И Гена Кулифеев... -- Глянь-ка: Геннадий смугл, кудряв, усат – Не отличишь от мексиканца... «Маэстра» учит нас писать, Читать. А также песням, танцам... Разыгрываем сценки с ней, Учительницею «нуэстрой»... С Коробкиной Евгенией Владимировной... Да, с «маэстрой», Считаю, группе повезло: Уроки в радость нам, в охотку... И, кстати, коль на то пошло, Мозгов студенческих доводку Журфак доверил лучшей из Най-наилучших – профессуре... Кучборской звездный бенефис! Татаринова... Диктатуре Их страстной к глупым нам любви Сопротивляться невозможно, Когда мы с ними визави, Отвлечься от спектакля сложно, Которые даются нам С немыслимой самоотдачей С такой, возможно, только сам Решал Высоцкий сверхзадачу О полной гибели всерьез... Митяева с такой же страстью, Как Данко, что как факел нес, Живое сердце, братьев к счастью, К свободе, к свету выводя, Нас просвещает о боренье Предтеч народного вождя И самого... Как вел в сраженье, Как «Искрою» воспламенял В российском обществе броженье, Оппортунистов обличал... И мы питаем уваженье К ней, крепко знающей предмет... Беру во всех библиотеках – (Дал много списков факультет) – Охапки книг... Читаю... Мне, как К ученью склонному всегда, Читать немало доводилось И в предыдущие года, А нынче голова врубилась В глубины – и открылся мир, К примеру, древне-русской мысли, Откуда Пушкин, мой кумир Мятежный в эполетах – вышли – И прочие, кому Толстой И Достоевский, Чехов, Горький Итоги красною чертой Творений подвели... На зорьке, Когда дежурство позади, Я новым знанием богаче... В портфель учебник – и иди На лекции – а как иначе? Я, кстати, продолжал писать В «Строительную» и «На стройке» -- Страсть графомана не унять, Опять же и пятерки, трешки – Хоть скуден гонорар – и он Подспорье в нищенском бюджете Семьи... Вся жизнь моя, как сон – (Его как раз и нет, заметьте)... А на работе устаю, Хоть нет физической нагрузки... Зато немало узнаю: Здесь при очистке и утруске Столичных стоков в том дерьме, Что в твердый выпадет осадок, Находят денег пачки... Мне Одну б – и куковать не надо Поди семестр при том дерьме... К кому-то, видно, позвонили – И, не желая гнить в тюрьме, Их в унитаз спустил... Ловили На фильтрах всякое добро... Однажды даже труп коровы Приплыл, а злато, серебро – Кулоны, брошки высшей пробы – Едва не каждый день... Клондайк – Изнанка суеты столичной... Куда сдают? Наверно в банк... Есть новости и в жизни личной: В соседстве с тещею жила Старушка, Анна Алексевна Совсем преклонных лет... Была Всегда приветлива, душевна... Одна... Ей надобен уход – Решилась в дом для престарелых Уйти, а комнатенка – вот – Квадратных метров – восемь целых И пять десятых, значит, -- нам, Мне с Любой... Явочным порядком Захватываем... По стенам Побелка в трещинах, на шатком Полу едва кровать и стол Нашли местечко... Все ж отдельно... Шажок к достатку – счет пошел... Прорвемся, ежели прицельно Упорствовать... Пока живем, Работаем и ждем младенца.. Есть цель и смысл в житье моем, Есть, что поесть, во что одеться... Мне лучше, чесм иным из тех, С кем движемся одной стезею... Пусть меньше праздности, потех, Зато и Любочке со мною Надежнее – семья крепка... Потерпим. Жизнь у многих круче. Дождемся дочки иль сынка – Прорвемся. Дальше будет лучше... Амфитеатром, как оркестр, Наш курс. А я в нем дирижером... Концерт, что длится весь семестр – (Сравню, пожалуй, лучше с хором) – Полифония судеб, грез, Надежд и светлых упований... И каждый в лейтмотив привнес Мелодию своих мечтаний... Как, не сфальшивя, довести Свое до апогея соло? Бог-композитор, допусти До кульминации – веселых, Серьезных и печальных нас! На нас, сочувствуя, болея Глядят отвсюду сотни глаз – И молятся за нас, жалея, Родные – в дальних уголках... Нас вспоминают вечерами Друзья с бокалами в руках... А мы – в волшебном нашем храме На послушании пока... Но впишется – мы в это верим – И наша звонкая строка В историю журфака, двери Открывшего для нас... Журфак, Мы к сессии идем с надеждой, Что этот новый трудный шаг Взведет нас на ступени, те что, Еще уверенней пройдем К сияющим вдали высотам... Журфак... Наш факультет, наш дом... Душа, судьба, удачи – все там... Поэма десятая. Гриша Медведовский Главным объектом для студента с кинокамерой становятся женские ноги.... Из студенческого фольклора Студенческая песня (На мелодию "Если друг оказался вдруг…" Несколько строк забылись. Если кто помнит, подскажите...) ............................................... .............................................. … Если только ты не из тех, Кто идёт на физтех, Если парень ты деловой, Если думаешь головой, Дать совет я тебе могу: Поступай в МГУ! … Не надуйся, как моралист, Не зазнайся, как футболист, Не дрожи, как осенний лист – Станешь ты журналист. Будешь ночи шагать – не спать, Чтобы кляузу написать, Будешь долю свою ругать В Бога, душу и в мать! Чтоб минула тебя напасть, Чтобы заживо не пропасть, Дать совет я тебе могу: Не ходи в МГУ! Автор песни – Григорий Медведовский * * * Философ – о, пламенный вид! Сказал: "Ничего не стоит!" Петруша, не верь: он - …удак: Ведь нечто стоит, ещё как! (Записка Григория Медведовского старосте курса Петру Паршикову на лекции по античной литературе) * * * Философ из школы «Милет» Сказал: "Ничего в мире нет!" Петрушка, не верь,: он болван! Налей себе полный стакан. На …… не рви волоса: Есть водка! И есть колбаса! (еще одна записка того же автора тому же адресату) Так как нам быть с тобой, старлей? Теперь не отошлешь к узбекам? Я – на журфаке! Хочешь – пей За мой прорыв... Как с человеком, Я, даже, чокнусь и с тобой.... Пришли армейские майоры Поздравить с новою судьбой... Мой магарыч, понятно... Сборы Недолги: тоший чемодан – Метро – я вот я в филиале... Пошел отсчет пяти годам Студенчества... Теперь едва ли Меня с журфака сковырнешь... А ведь едва не облажался: Мой балл по правде – нехорош, Ареопаг не соглашался Меня в студенты пропустить... Я к стратегическим резервам Прибег: решился попросить Редактора газеты... Первым В ней военкором Гриша был... Пришел солидный подполковник, Потолковал, уговорил – Я в списках... Я не уголовник – И за сто первый километр, Меня, старлей, не зафактуришь... Борецкий Рудик, главный мэтр: -- Ты, Гриша, тоже, знаю, куришь – Дай сигареточку!... Даю Профессору, достав из пачки... Вот то-то! На стезю свою Вступил – и не сойду! В задачке – Все неизвестные – пока! Но скажешь неизвестным: -- Здравствуй! И он твой друг, его рука Протянута к тебе – грабастай, Тряси.... Мы спевки в душевой Устраиваем по утрянке... Поем о дымке заревой И о буденновском подранке И будто в сотне тех бойцов И мы с Семеном и Валерой ... Тот смерч, что горестно свинцов, Грозит, как будто нам... Манерой Нам импонирует Кобзон... Мы распеваем о мальчишках Вступивших в бой -- то в унисон, То на три голоса, не слишком Умело разложив мотив, Но нравится самим – и ладно... В душ мчались, мяч поколотив Взамен зарядочки – отрадно! Валера Мастеров уже – В очках, подтянутый, степенный) – Среди немногих – член СЖ... Билет Союза вожделенный Помимо прочего – в Домжур, В его буфет богемный – пропуск: На входе показал – ажур... Беру на выходные отпуск: На электричку – и к семье... В сельскохозяйственной науки Тесть с тещей заняты, но мне Там неуютно... Верно, руки У них умны, зато душа... Достались мне антисемиты – Судьба порою антраша Откалывает – извините! Не ездил бы, но Нинка тут И крохотуля Светка, дочка... Ну, правда, иногда дают С собой картошки и грибочков – Есть чем Семена угостить С Валеркой, как вернусь в общагу... А дочери хотят вдолбить, Что папочка плохой... Беднягу Отравят с детства, а потом Уже не вытравишь заразу Ни добрым словом ни судом... Детишки-то не могут сглазу И порче противостоять... Все перспективы понимаю – Готов зубами скрежетать... На Бога только уповаю... Кружусь, как белка в колесе... Профессора не знают меры – И выдают нам списки (все!) Такой длины, что нам центнеры Перелопатить нужно книг, Да все перевести в конспекты! Так пальцы устают от них! А о глазах молчу... Успех, ты Желан, но как тебя достичь? Нагрузка несоизмерима С возможностями... Бросим клич: Профессора, необходимо Вам тоже разум обрести, Нагрузку пропорционально Уменьшив, и ребят спасти И тем улучшить кардинально Усваиваемость наук... Увы! До них не докричаться... Тупы профессора, мой друг! Ну, просто – тридцать три несчастья! В итоге – учим кое-как. Получше – это, то – похуже... И в каждой голове -- форшмак.. Перемешаем знанья, ну же – Пусть, забродившие, бурлят Там интеллектуальным суслом, Коль не свихнемся, будет лад... Но чем: наукой иль искусством Нам журналистику считать? Ответы противоположны Диаметрально... Ведь писать Кто нас научит – невозможно! Но на журфаке можно взять Приличное образованье, А вот писать, а вот снимать Уж сам старайся... Упованье На мэтров, если что и даст, То лишь для воспитанья вкуса Ориентиры: -- Вас ист дас?... -- Здесь что-то есть!... Подвигла муза?... Со всех сторон текут в башку Информативные потоки, А чем входящим разожгу Высокий дар – о том, потомки, Уж вам судить! На пару строф Кучборская одушевила... Вот это уникум! Нет слов! Где в ней таится эта сила, Которой противостоять Никто, никто не в состояньи... Как самому таким же стать – Вещать в божественном сиянье? Второй столп знания у нас Татаринова – несомненно! Фигура, голос, ярких глаз Лучистый блеск – все постепенно Нас концентрирует на ней – И на веревочка раппорта Ведет, как маленьких детей... На поле, где не ради спорта, Спор разгорелся: жить – не жить, Где с половцами бьется Игорь – И будет эта грусть мозжить, А сниться будет черный вихрь... Митяева приходит к нам На семинары по истпарту Княгиней Ольгой... По стенам – Прохожих тени... Здесь на карту Кладем судьбу: для нас истпарт – Один из профильных предметов... Митяева, входя в азарт, -- (Не голова, а Дом советов) – Рассказывает, как Ильич Сперва Союз борьбы смастрячил, На всю Россию бросив клич, Что, дескать, мы пойдем иначе, Что надобно другим путем Идти к свержению царизма... Мы, дескать, по нему идем – Дорогой в царство коммунизма... О ней известно, что была С супругом в США недавно, А ныне – первенца ждала – Сынка, наверное, что явно Все разумеют по тому, Как расцвела княгиня Ольга... И нам понятно по всему, Что нас ей погонять недолго... У нас – митяевский «урюк», Иначе – семинар... В соседстве Со мною – Игорь Дегтярюк... Она – в привычно буквоедстве – К нему взывает: -- Дегтярюк, А что сказал об этом Ленин? Встал – и бубнит чего-то друг... Едва стоит, дрожат колени... -- А ну-ка, тише! Дегтярюк, Что там бормочете, не слышу? Я вижу по дрожанью рук, Что крепко «принял» так, что «крышу» Его далече занесло... Стоит, бормочет... Еле-еле В итоге до меня дошло, Что повторяет, на пределе Усилий примиком держась – (А долго ль сможет продержаться?) – Красавец Игорь (но не князь): -- Вот это ж надо – так нажраться! И эта фразочка потом Всеобщей стала идиомой. И так и эдак приплетем Ее к беседе как весомый Аналитический итог, Что смысл любой перекрывает – И восхищение и шок... Так с идиомами бывает... Считается: все прах и тлен -- Слова живучи против правил... А был еще предмет «марлен», Он тоже фразочку оставил... В курилке как-то раз сболтнул, Один из наших мудрых «змиев», Экспромтик выдал, сказанул: -- Марлен? Да, есть такой. Хуциев! И фразочка пошла в народ... А в телевизионной группе «Июльский дождь», как бутерброд, Смакуют... Я – со всеми вкупе... Киношный есть факультатив... Погожева преподавала Нам то, что творческий актив Должно б составить, но влетало В одно – и вылетало прочь Тотчас же чрез второе ухо: У нас ведь как: хули, порочь Шедевры всех времен... И глухо Доносятся издалека Лишь вечных фильмов отголоски... Людмила Павловна слегка, Чтоб просветить «спецов» -- «обноски» Из кинофонда к нам везла И спецсеансы выдавала.... А ранее она была Аж шеф-редактором журнала, Где трактовала о кино, Как об искусстве злободневном... Кино на радость нам дано, Как и любовь... В его волшебном Иллюзионе каждый миг Запечатлен для поколений... Оно нам не заменит книг, Картин, церковных песнопений, Но это все в себя вобрав, Дополнив монтажом, рапидом Составит некий архитрав* Культуры... Будет инвалидом И неучем считаться тот, Кто Эйзенштейна и Феллини Не взял в культурный обиход -- (Кто Пушкина не знает ныне)... * АРХИТРАВ м. 1. Нижняя горизонтальная часть антаблемента,* * лежащая на капителях колонн или пилястр и являющаяся его основанием (в архитектуре). ** АНТАБЛЕМЕНТ м. 1. Составной элемент классического архитектурного ордера - верхняя горизонтальная часть здания, опирающаяся на колонны и состоящая из карниза, фриза и архитрава. Вернемся снова в Филиал, В наш кампус на проспекте Миши, Где жил, учил и отдыхал... И здесь работы выше крыши... Но здесь живу я, как в семье, И кто живет здесь, мне, как братья И сестры, хоть иную мне Уж так хотелось взять в объятья! Неправдою не согрешу: Не забываю, что семейный, И, хоть особо не шуршу, Но все ж порой в тиши келейной Уроки нежные давал Иным общажным креатурам Из тех, чье личико – в овал, Чьим нежным глазкам и фигурам Я неспособен дать отвод... Не то, чтоб чересчур всеяден, Но, если хочется – вперед! Во что-то что-нибудь засадим... Не часто, но порой гульнем... Витек Анпилов, второкурсник- Международник... С ним вдвоем – Не надо прятаться за кустик – Хлебнем, споем – и отдыхать... А покемарив – снова учим, Есть с кем о жизни толковать: Валера Хилтунен замучен Проблемами отцов – детей Он сын известного Рудольфа, И сам – отличник, грамотей, Росточком – словно мяч для гольфа... ...Семен – его упоминал. Он простодушен и наивен. Валере не в пример – амбал, Стишата пишет – перспективен... Во многом, правда, -- чистый лист... Вот, просвещаю о гипнозе... Нашел в читальне: -- Эй, артист, Пойдем – гипноз увидишь... В позе Усердной школьницы сидит И повторяет текст Иринка.... -- Привет! – Семен почти кричит – Не реагирует блондинка Лишь продолжает повторять Немецкие – из книжки – фразы... -- Привет! – он пробует опять... -- Ну, да, как только, так и сразу – Не слышит Ирочка... Она Читает книжку под гипнозом, В особый сон погружена... Хоть он к таким метаморфозам Приуготовлен мной давно – Гипноз не раз с ним обсуждали, Но, понимаю, все равно Такое осознать едва ли Простак способен, верь – не верь... И, ошарашенный донельзя, Попятился Семен за дверь, Испуганный, хоть плачь, хоть смейся! Вот, просвещаю чудака... Однажды в жизни пригодится... Наморщен лоб у простака, Решил, похоже, рассердиться, Но передумал... -- Ты ее... -- Да, усыпил... -- Она ж читает?... -- Здесь сон особый... -- Е-мое, -- Не верилось, что так бывает! А я... сумел бы, так, как ты? -- Сумел бы.... Надо поучиться... Приемы, в сущности, просты... -- Вот, что-то повидал в столице... Особо радуют меня Все кафедральные уроки, Все, чем делились, не темня, Юровский и Борецкий -- доки, Учители, профессора, Жрецы высокого искусства, Плейбои, денди, мастера... Их каждый жест и слово – чувство Рождает... Я внимаю им, Как люд израильский – пророку, Кем из Египта выводим... Их шарм и лоск приметны оку... Юровский зависть вызывал: Широкий, однотонный галстук Узлом огромным завязал... Ну, прям снаряд для секс-гимнасток! Голдовская Марина – всей Стране известный оператор... А папочка ее, Евсей – Был спец по киноаппаратам – Киношная насквозь семья... Отрадно пообщаться с асом... И ею удостоен я, Представьте, сразу «автоматом»: По операторству зачет Схватил досрочно, чем гордился. Увидела: пацан сечет – Я ж в «Юных техниках» учился – И пригодилось – повезло, Мне перед сессией – подарок. Начало есть, а там – пошло, Пошло и дальше без помарок. Кучборскую стишком поверг В восторженное состоянье... Литвед... Вот здесь мой шарм померк, Здесь проявилось недо-знанье И на глазах тянулся «хвост», Грозила, то есть, пересдача, Уже готов покинуть пост... «Литведша» же, такая кляча, Вдруг из-под зада достает Журнал, а в нем стихотворенье И издевательски сует... Я без запинки, в озаренье: -- Хорей, трехстопная строка, Рифмовка, кстати, кольцевая... -- Проверим... Долго ждал, пока Соображала... Мне кивая, Берет зачетку... «Отл»... Кранты! И «хвост» несчастный отвалился... Профессора, а где цветы? Я заслужил. Я сдал. Не сбился! Поэма одиннадцатая. Людмила Евдокимовна Татаринова.... Подумайте – пятнадцать лет Вхожу в журфаковское братство! Судьбы случайный пируэт – И мне доверено: в богатство Всех, душу строящих, наук Вводить студентов самой первой... Ответственный удел, мой друг! Ответственность щекочет нервы... Судьба, похоже, удалась Ясна научная дорога... Я помню, как она зажглась, Звезда Людмилы-педагога... Уютный аспирантский зал – Источник тихого горенья. День ото дня сильней накал Восторженного вдохновенья... Уже наметился задел В трактате диссертационном... Со мной – незримо – Искандер О времени толкует оном... Как объяснить, чем дорог мне Сей, с Воробьевых гор, мечтатель, Всегда стоявший над и вне, Отсталости ниспровергатель, Российский честный Прометей, Воитель за народ и волю, В казенном сапоге властей – Колючий гвоздь, своей судьбою Борьбу сложивший и протест, Нон-коформист пост-декабристский, Идейный рупор и отец Всей демократии российской.... Как нынче модно на Руси, Ища свободный глас в эфире, Ночами слушать Би-Би-Си, Так век назад ему, задире, Внимал интеллигентский люд... Известно, что и самодержцу С опаской «Колокол» дают... Зовя живых, будил надежду... Каков для вас он? С бородой, Наказанный в углу, бетонный? Неправда! Он же молодой, С душой пылающей, не сонной... Философ, западник, эстет... Ему претила несвобода... А Коля Огарев, поэт И друг, как Герцен, боль народа, В душе восторженной носил... Мой Искандер сопротивленье В душе вначале замесил, Привнес его в свои творенья. Но мало этого: его Собратьям университетским Давал отведать... Отчего, Сочтя тотчас особо дерзким, Серьезно испугалась власть – И закатали парня в ссылку... Эх, власть! Так невпопад попасть: Добавила в его копилку Печальных фактов о судьбе Народа, загнанного в рабство... И в господине и в рабе Губилось светлых душ богатство... Для власти – бяка, браконьер – (Накрылась светская карьера) -- По сути – Герцен, Искандер, Был литератор, мой коллега -- И просто честный человек, Но угораздило в России Родиться – и бурлящий век – Поскольку долго ждать Мессии, В колонну вестников, предтеч Поставил и его внезапно – И вот – зовет живых, сиречь Пророчит, предвещает завтра... Он с юности умел мечтать, Претерпевая все утраты... Поверьте, стоит прочитать Его романы и трактаты... Читать приходится не так, Как в праздности прочтут лениво, На даче плюхнувшись в гамак, Безмозглое пустое чтиво. Осмысливаешь до глубин Любую фразу, слово, точку... Чтоб написать еще один Абзац, хотя бы только строчку... Мы, аспирантская братва, Уже давно друг друга знаем... Корпим над книгой час, и два, И три, и болдьше... Выползаем Из Ленинки на Божий свет – И вереницею – напротив – В подвал – есть и у нас обед... Едим, к режиму приохотив Желудок...После – променад, Разрядка... Двмгаем толпою, Манеж минуя, в старый сад, Что под кремлевскою стеною... Поди, век с четвертью назад Вот так и Александр с друзьями Заглядывал частенько в сад... Легли сквозь время между нами Уже незримые мостки, Как будто с Искандером рядом Я на виду у всей Москвы По Александровскому саду Брожу и обсуждаю с ним Его «Дилетантизм в науке»... Летят над садом городским, В моей душе встречаясь, звуки Из прошлого и наших дней: Копыта цокают по камню, Гудят автомобили... Мне Так интересно! Извлекаю Из тех прогулок в летний сад Урок... Во мне, как в нем, прокрустов Глухой вопрос «Кто виноват?», Загадка: кто вы, «Доктор Крутов»? И снова аспирантский зал... Так неподъемны фолианты... В окошко вечерок вползал... Рабы науки – аспиранты... Читаем – до искренья глаз... Порою и вздремнем без храпа... -- Читать! – даешь себе приказ... -- Людмила! -- Ты откуда, папа:? Как отыскал? -- Есть лишь одна Такая голова в столице... Не начиталась? Дотемна Глаза мозолить не годится. Пойдем? А папа – постарел. Вдруг это с болью осознала... Как в детстве, на меня смотрел С любовью... Так давно мечтакла – И вот --я с папой по Москве Иду, грустя о малолетстве... В мой гудящей голове – Калейдоскоп картин о детстве... Вдруг вспомнился большой пожар... Тогда мне было... Два?... Четыре? Покойный дедушка держал Так сильно за руку... Тушили Соседи деревянный дом, Друг жругу подавая ведра... Лишь вспомню – и опять кругом Тот запах: горестно и волгло... Да, с малолетства жизнь сполна От Люси требует отваги... Я родилась, когда страна Уже развешивала флаги, Десятилетье октября Готовясь праздновать мажорно И у «горлана-главаря» Из поэтического горна Шли строки, коими горлан, Взяв роль поэто-хроникера, Воспел отечество... Роман Моей судьбы несчастьем скоро Знаменовался... Отступлю На несколько шагов в рассказе, Чем изложенье углублю, Чтоб в хизненном моем раскладе Понятно было все и вся... Отец мой, Евдоким Леонтьич – Из Бреста, где и родился, Где и сейчас найдется родич Леонтия Ярощука... Из белорусских Горок – мама, Елена Марковна... Щека Влажнеет – вспомню... Панорама Безрадостной поры: чека С народом странное творила... За что она выпускника Из Тимирязевкаи схватила? Страх с трепетом растут в стране!... Меня на воспитанье в Горки Берут дед с бабкой... В Горках мне Чудесно... Но порою горьки Воспоминанья. Словно жгут Затягиваются на горле, Неизреченной болью жгут.... Еврейское местечко Горки – На Могилевщине... Жила Вся мамина родня в местечке... Библиотека там была Большая, лесосклад на речке. Дед лесоскладом управлял, А бабушка – хозяйка дома... Жизнь местечковых размерял Беззвучно – вместо метронома -- Гномон -- особые часы... По циферблату тень от стержня Перемещалась... Верасы Белели-розовели нежно.... Полвека православный храм, Что в честь святого Николая Был освящен, светился там, Ко всенощной людей сзывая... Конечно, почта, районо, Где тетушка – экономистом, В райисполкоме где-то... Но В том городке, красивом, чистом, При том, что родичи, любя, Меня безудержно балуют, -- Где папа?. – взрослых теребя, -- Тоскую по отцу... Толкуют, Что, дескать, по работе он Уехал – и вернется скоро... Отсчитывает дни гномон. Он неподкупней прокурора... Отец вернулся... Чудо – он Отпущен... Повезло... Однако, Страх перед будущим силен. Отец решил: путем зигзага В пространстве-времени чека По крайней мере в Беларуси Переиграть: издалека, Возможно, и не доберутся... Он под Воронежем нашел В научно-опытном хозяйстве Работу агронома... Вел Экперименты в многознайстве О зерновых и кормовых – И результатов добивался... На главной выставке Москвы Успешно после выставлялся. И я в столицу вместе с ним Охотно ездила и с мамой... У них в Москве друзей! Любим Отец друзьями... Самобранный, Как в сказке накрывался стол... Лились ручьем воспоминанья... Неспешно год за годом шел, Рождая в душах упованья... Я под Воронежем пошла В свой срок, как полагалось, в школу, Родился брат, а я росла, Белесой, в бантиках, башкою Ученье постигала влет... Четыре класса пролетели... И вновь родня меня зовет Обратно в Беларусь.. Хотели И папа с мамой, чтобы там Я в средней школе доучилась... Да только планам и мечтам Не воплотиться... Так случилось: Седьмой окончен класс – и вот – Приметы ли судьбу предскажут? Отец на лето увезет – Прощаясь, вслед мне долго машут Родня, подружки... Не хотят Подружку с нами под Воронеж Родные отпустить --и взгляд – Ее печален... Проворонишь Судьбу – и будешь горевать... Но кто мог знать в тот миг прощанья, Что мне их больше не видать... Маша, кричали: «До свиданья!»... Неспешный поезд нас везет... Воронеж... Радостное лето... Каникулы – и нет забот, Семьей взлелеяна, согрета, Живу в покое, не тужу... Я с братом, с крошечной сестренкой Играю... В клуб порой схожу На новый фильм, где песней звокой Серова восхищает зал... Был день, как день... Пеклись пампушки... -- Война!, -- войдя, отец сказал... На западе гремели пушки... Отец депеши слал родне, Чтоб, все бросая, уезжали... Держались за хозяйство? Мне Не по уму: соображали, Какой накатывался враг? Нас успокаивала тетя, Что наша армия никак Врага не пустит в Горки... Что-то Сыграло роковую роль... Ведь успокаивала пресса: Войны не будет... В чьих, позволь Спросить, то было интересах? А были б предупреждены -- То жертв едва ли было б столько. И, может, тяготы войны Не растянулись бы надолго... И мы не дождались родню, А вскоре убегали сами: Бомбили много раз на дню Воронеж... Папа ехал с нами, Хоть и пошел в военкомат Записываться добровольцем, Но, бывший арестант, не взят... С ним, оскорбленным ратоборцем, Уехали под Сталинград В Алексиково... У вокзала Живем... Опасно... Захотят Бомбить вокзал – и нам немало Достанется... Отец служил Как проежде по агрономии... А нас спасая, уводил В деревню ночевать... Хромые, Увечные, в крови, бинтах Уже встречались на вокзале Страдальцы-воины... И страх Внушали видом, ужасали... Работала и мама... Там, За рельсами – экономистом... В хозяйстве помогала нам Маруся... Слышим – вой со свистом... Был ясный день. Вокзал – битком – Десяток воинских составов... Маруся прибирала дом... Я вышла на крыльцо... Приставив Ладошку козырьком к глазам., Сестренка в небо поглядела: -- Бутылочки летят!... Азам Защиты обучали... Смело Детишек и Марусю взяв, Всех повела в подвал напротив, Укрыться в угол наказав... Гремело долго... Бомбы бросив, Фашисты улетели... Тишь... Я вышла... На вокзале – ужас... Тут мама: -- Живы? Что стоишь? В деревню, быстро!... Поднатужась, Сестренку на руки взяла – Пошли туда, где ночевали... Успели.... Новая волна Налета немцев... На вокзале Все всмятку – люди, поезда... Примчал на бричке бледный папа... Вот так воочию беда Над нами распростерла лапы... Дом у вокзала окружен, В подвале оставалась бомба... Шел разговор, что был шпион С его подачи гекатомба Учинена, когда вокзад Был полон... Кем-то был нацелен Налет – и папа рассказал: По подозрению расстрелян Начальник станции... В Пады Мы все, включая и Марусю, Стремясь подальше от беды, Переселились вскоре... Люсю В восьмой определили класс... И здесь, в саратовской глубинке Согрели, приютили нас... При деле все... Тех лет картинки В моей остались голове... Отец, как всюду – агрономом... Учусь... Мечтаю о Москве, О лучшем городе, знакомом Еще с тех добрых мирных лет. В Москву наезживали часто И посреди военных бед Он помнился, как город счастья. Он звал, сияя и слепя, О, как я жить в Москве хотела! Уже я осознать себя Гуманитарием сумела. Литература жгла, маня, Я впитывала книги залпом... Случалось за себя – меня Директорша оставит замом – Когда ей нужно – по делам... Она вела литературу... И школьники моим словам Внимают... Так познать натуру Призвания пришлось... Хожу В библиотеку ежеджневно -- И я уроки провожу, Неплохо, видно... Вся деревня Учительницею меня Привычно кличет без кавычек... Учу ребят, учусь... Ни дня Без книжек я... Иных привычек, Как будто не приобрела... Училась только на отлично... Так и экзамены сдала... И папа доставляет лично Меня в столицу на филфак.... Медали учредили после... Ажиотаж, кошмар... Аншлаг... В итоге – нет, не удалось мне В гуманитарии шагнуть... А из Москвы не уезжаю... Сдала в технический, но чуть Вошла в тематику – рыдаю – Настолько это – не мое -- Достались горькие коврижки... Мое тоскливое нытье Достало маму – и мыслишки Спасительные родились... У мамы близкая подруга – Агроскина... Вдвоем взялись Атаковать ее супруга... Который был ни кем иным, Как зам. министра высшей школы.... Подруга толковала с ним – Решил помочь... И очень скоро Я, сдав бумаги на филфак, Допущена без испытаний – Отличница же – просто так... Филфак, предел моих мечтаний, Отныне и навеки – мой! Сорок четвертый год... Границу Освободительной войной Солдаты перешли... Мне снится Дом в Горках... Школьные друзья... Наводят папа с мамой справки... И скорбью души нагрузя, Приходит весть: погибли... Краски Картины гибели родни Черны навечно и кровавы... Терзайся, сердце, и садни, Для бедных пасынков державы Будь нежною, сыра земля... Рассказывали нам, что тетя, Когда за ней пришли, веля Уйти в отряд, мол там спасется, -- Нет, отвечала, -- разделю, Что суждено и папе с мамой... Господь, о милости молю К ним, отнятым бедой кровавой... Втречались средь студентов те, Кто требовал на «дойч» запрета... Их правоте-неправоте Сочувствовала, но предмета Не отвергала... А была Приписана к немецкой группе, Огромной, кстати... Привела Инспекторша... Ну, я в отрубе – Не группа, а толпа... -- Куда? – Преподавательница строго, -- Она в решении тверда: -- Нет. Не возьму. Их слишком мноого... И вдруг из группы голоса: -- Пожалуста возьмите, просим – Бывают в жизни чудеса... -- Ну. что ж, ищите стул... Заносим Вдвоем с инспекторшей... Сажусь – И все пять лет я в этой группе... И с упоением тружусь – И счастлива... Со всеми вкупе... Мне посчастливилось встречать В столице славный день Победы. Восторг, подъем – не передать! Всем верилось – минуют беды! И пусть нам голодно жилось – Пайки, талоны, отоварка... Не подступала к сердцу злость. Все жили праведно и жарко. Подруга Зоя Зелентух, Чьи папа с мамой фармацевты, Порою поднимая дух, Ту патоку, что шла в рецепты, В добавок к скудненьким пайкам Нам приносили из аптеки... Все супер-редким толстякам Тогда дивились -- род потехи... Хожу на лекции к богам!... Какие нас учили мэтры! Поспелов, Гудзий, Бродский нам Читали лекции... Концерты Давал Поспелов... Он играл Нам после лекций на рояле... Сам Яхонтов стихи читал В Коммунистической... Гуляли Потом по Горького толпой... Несли, конечно, кавалеры... Конфеты мне наперебой – Была сластеною без меры, Горстями, правда, сласти есть Финансы нам не позволяли. Пирожное частей на шесть Делили, если покупали. Любила фирменный грильяж, «Столичные»... Слилась наука С московской жизнью... Антураж Учебы, быта и досуга Был изумителен... Жила На третьей улице Ямского В чудесном доме... Как нашла Тот вариант, когда такого Не знали в массе москвичи? Простор и все удобства в доме -- (Так жили звезды, богачи) – И я – при папе-агрономе... Снимала угол в том раю Я у княгини Оболенской... Я словно бы в ее семью Вошла... Со мной пособолезнуй: Был, кажется, ее супруг Послом в Германии – и канул... В учет не брали и заслуг, Режим, видать, без крови вянул. Был у княгини сын Кирилл. Он по утрам чудесный кофе Мне на подносике носил... Пила его в своем «алькове»... Посылки от моих родных Прекрасным были нам подспорьем. Зимой и гусь случался в них, О том. кому варить, не спорим. Я не касалась до стряпни Тем более Елизавета Аркадьевна... Вы что7 Ни-ни! Кухарка Нюша есть на это. Меня княгиня между тем Тактично и подвоспитала... Кириллу: -- Видишь, как я ем, Как пью?..... А я на ус мотала... Летели лета... Раз – и нет... А практика в московской школе? Я – отголоском прошлых лет – Веду уроки... Мне такое Занятье по душе – вполне... Не отпускают ребятишки... Так радостно, представьте, мне: Литература, дети, книжки... Директор школы: -- В общем, так: С дипломом к нам прошу – обратно, Договорились? Вот, чудак! Приду... Мне в школе так отрадно... Диплом о Чехове пишу: «Вишневый сад», драматургия – У Бродского... В душе ношу Восторженное чувство... Кия Не нужно – подгонять, толкать... Меня не оторвать от книжек... Есть мысли и слова... Писать Нашлось о чем... Диплом... Подвижек Дальнейших в вузе не ждала, Готовилась вернуться в школу, Где ждут привычные дела... Поспелов: поздравляю! Скоро В аспирантуру поступать... Охотно вас рекомендую... Да, не придется отдыхать... Мне не хотелось ни в какую Аспирантуру... Я в мечтах Себя уже определила В учительскую... В ней мне так Привычно и отрадно было... Но папа в письмах умолял В аспирантуру согласиться... Сам отказался, сплоховал... -- Вы вот что... Надо поучиться, -- Поспелов, -- а потом решать.. В дипломе – не одни пятерки -- И в Ленинке берусь читать, Доучиваю, чтоб касторки На аспирантских не глотать Экзаменах от профессуры... Учу отчаянно... Сдавать – Так уж сдавать... Моей натуры Особенности – в пол-руки Не делать ничего... По полной Учу... От пухлых книг – ни зги – От раннего утра до темной Глубокой ночи – и сдаю... По философии – порядок! Немецкий – шпрехаю, пою... Последний – тут боюсь накладок... Коль весь большой ареопаг Меня тестировать возьмется, Большой ли маленький ли брак Легко наверняка найдется... Но задан был один всего Вопрос: -- Определились с темой? -- Да, Герцен... И пошло... Чего Не ожидала, все проблемой Подбора темы занялись, Пинг-понг... Кто за. Кто против... Хором В энтузиазме спорят... Близ Таких умов, научным спором Решавших за меня вопрос, -- Мне лишь молчать и брать в копилку Их аргументов переброс... -- Пожалуй, проза.... -- Да, и ссылку Включить, как актуальный фон... -- Тридцатые – сороковые? -- Конечно! – обший унисон... Так коллективно вдохновили На Герцена профессора, Как будто здесь не мне экзамен, А их симпозиум... Ура! Пятерка... Мне казалось, замер Весь город, разделив восторг, Со мной, которая летела... Троллейбус рядышком исторг Клаксон веселый... Я хотела Весь город в этот миг обнять... Ура, Москва! Я аспирантка... Лечу – меня не обогнать, Душе и песенло и сладко... В те дни на Ленинских горах Уже огородили площадь... Там встанет на семи ветрах Научный город... Заполощут Все флаги... Там, где век назад Мой Герцен с Колей Огаревым Клялись бороться – (жаркий взгляд Сиял) – величественным, новым Стоять – по плану – корпусам Родного университета... Мечтая, верим чудесам... Грядет восьмое чудо света... Вначале Броский мной рулил, Затем Глаголев взялся править... Период подготовки был, Конечно, трудным, сложным... Ставить Аналитический подход К филологическим проблемам Старались оба... Тот и тот Идеям и мифологемам В словесных герценских пластах Со мной недели посвящали, Оспоривали каждый шаг, Чем с разных точек освешали... Мои открытия... Но вот... Защита .. И проедупредили: Поспелов черные кладет Всегда шара – не огорчили б... Но черных вовсе нет шаров. Единогласно – за... Победа!. Тогда еще больших пиров Не учиняли... Ну, да это – Не главное... В высокий цех Допущена... Мне дали степень... Слегка отметили успех... Что далее? Что делать с этим? Мне – четверть века, двадцать пять... И вот я снова на пороге... Труднее ль, легче ль стартовать «Зеленым» кандидатом? Тоги Академической покрой Мне не дает приоритетов... И – «Дверь, -- мне говорят, --: прикрой С обратной стороны!...»... Советов Наслушалась со всех сторон, Но нет работы настоящей, По сердцу, с чувством в унисон, Хотя бы малость подходящей... Тут наступил тревожный год... На пять минут заводы встали... Обеспокоен весь народ: Что с нами будет? Умер Сталин... Ушел – и пребывает там, Откуда, к счастью, не вернется... Ну, Бог судья ему... Мечтам Моим пока не удается Осуществиться... Правда, год Любовью до краев наполнен... Глядит на Божий свет, зовет Дочурка-крошка... Ну, покормим, Конечно... Даже не понять, Как прежде без нее и Юры Жила... Вам любопытно знать, Как все случилось? Ох, натуры Мирской, гляжу не изменить... Ну ладно. Расскажу. Позднее. Не дам в неведенье изныть, Сама скажу, чтоб ахинее Не дать простора... Год еще Прошел в в попытках утвердиться... Ресурс надежды истощен... Но тут журфаку отделиться И двинуться своим путем Взбрело... Начальству поклониться -- А вдруг найлется место в нем:? Должна и я к судьбе прибитьса.... Сомнений бред обуревал... Но все ж иду... Меня Засурский – (Он – зам декана) – принимал... Знакомы – в аспирантском сусле Бурлили вместе... Наповал: Коль к ним хочу, должна студентам То, то читать... Перечислял... Ну, нет – к таким экспериментам Не подготовлена: читать – От Нестора и до Толстого – Едва ли кто-то смог бы... Знать, И здесь прокол... Прощаюсь... Снова Мне по инстанциям блуждать... За дверь, а на пороге – Юшин, Мой одногруппник... -- Стой! Встречать Давно не не приходилось... Сушим Мозги, где педагогов брать... Тут ты... Пойдем ко мне, обсудим... Я зам. декана... Обсуждать Пришлось все то же... -- Знаешь, будем Сотрудничать... За мной должок... Ты помнишь первый курс, начало? Я с фронта, на мозгах замок, В башку ничто не проникало. Смеялись надо мной – беда, Девицы – и душа стонала... Но, помнишь – только ты тогда, Лишь ты одна мне помогала... Дождемся августа... Придешь – А в сентябре пойдешь к студентам.... Эй, молодость, ты где? Зовешь – Нет отклика, увы! Моментом Пятнадцать промелькнуло лет... То дождь, то снег над Моховою Журфак – серьезный факультет – Моей душой и головою И поглощен и освещен... И в каждом, чьи глаза – напротив, Росток моей души взращен Уже оттуда приохотив Любить, читать и понимать – (Любить на первом месте) – Слово И Родину. И почитать Далеких предков, в чем основа Гражданственности, и судьбы, Порядочности, героизма, Без нагловатой похвальбы -- Достойного патриотизма. Опять сентябрь. И новый курс Ко мне идет за откровеньем Они еще войдут во вкус. Еще божественным твореньям, Пришедшим из седых глубин, В их памяти укореняться. На фоне сказок, и былин, И «Слова о полку...» -- влюбляться... Так страшно было стартонать Пятнадцать лет назад... Часами Сидела в Ленинке... Писать -- Со ссылками и адресами: Что прочитать и где искать Во всех подробностях старалась Страниц по двадцать – и читать Назавтра легче... Но боялась Вопросов... Вдруг чего-нибудь Не знаю – будет очень стыдно... Теперь-то запросто – ничуть И не смущаюсь, очевидна Уверенность – и говорю Спокойно: -- Я пока не знаю! В серьезных книжках посмотрю, Отвечу позже. Отвечаю – Студенту позже – нет проблем... Такой подход рекомендую, Кого заботит это, всем... Привыкла так – и не бедую... Тогда ж в студенческих рядах Мои сидели одногодки. Их взгляды вызывали страх... И -- о фигуре и походке, Казалось, все лишь говорят... Но – если в тему вовлекалась, Все суетное – прочь... Звенят Мечи над ратным полем... Жалость К Буй-туру мне туманит взгляд, Загадку странного Овлура Студенты разгадать велят... Теперь походка и фигура В работе помогают мне... Тихонько комплексы скисают, И, хоть не исчезают, вне Контекста лекций угасают... Запомнился смешной сюжет.. Подходят в перерыве двое: -- Вопрос?: -- Да... Спорим... Ваш ответ Предельно важен... Головою Мгновенно пробежала вся Моя сегодняшняя тема – И ужас в сердце мне впился: -- В чем дело? -- Знаете, проблема – Ее не можем разрешить, Спор не на шутку разгорелся, Лишь вам по силам потушить Конфликт... Он: жемчуг ваш гляделся Поддельным... я на то ему: Не может быть, он натуральный... Кто прав, а, стало быть, кому Платить за пиво? Им, нахальным Мальчишкам, разрешила спор – И посмеялась с облегченьем... Но приходилось кругозор Всемерно расширять... С теченьем Неумолимых быстрых лет Мне с ними, думаете, легче? Они менячются... Ответ Не всякий их устроит, резче Вопросы... Нравственный аспект, Замешанный на параллелях С текущим днем... А интеллект Неравноценен, хаос в целях... Вот на меня глядит в упор Огромными глазами парень... Гипнотизирующий взор Всегда раздумьем затуманен... Что думает, к примеру он, -- Спрошу -- о половце Овлуре?... А парень, именем – Семен, Не отвечает мне... Толкнули, А все равно – молчит, глядит... Глаза блестящие по блюдцу... Ну, ладно... Неужели спит? Глаза открытые... Смеются Соседи... На меня в упор Глядит, чудак, не отрывая От взгляда взгляд... Глубокий взор Таит загадку... Уповая На то, что умственно здоров, Веду рассказ о Слове дальше... Любовь студентов! Из даров -- Ценнейший... Мне за что-то дал же Господь волшебный этот дар, Хоть я не хоровожусь с ними, Не капаю агар-агар, Не рассиропливаюсь... Чтимы Лишь те учители, чей свет С годами только ярче, гуще... От них, великих, нам завет – Не суетиться... Коль присуще Достоинство, тори свой путь, Простой довольствуйся судьбою, Работай... Не кажись, а будь! Надейся – и Господь с тобою... Ну, вы упрямы! Так и быть, Вам расскажу, раз обещала... Тот день вовеки не забыть Спеша, по лестнице сбегала В библиотеке... На пути Стоят два парня на площадке... Ко мне: не помогу ль найти... Неважно, что... В судьбе закладки Сюрпризны... Быстро телефон Им записала – торопилась... Не вскоре позвонил... Не он, Не тот, кто спрашивал... Случилась Извечная простая вещь... Об этом лучше – у поэтов... Чем покорил меня – бог весть. Судьба и точка... Перепето Об этом в песнях от и до... Звонил... Стал приглашать куда-то... Со мною горькою бедой Делился не таясь: стаккато Сердечных стуков дало сбой... Татаринов.. Поди рвались бы За флотскою и вы судьбой С такой фамилией... Не избы С домами снились пареньку, «Двух капитанов» поглощая, Мечтал: и на его веку Достанет парусов... Мечтая, Он поступил... Гардемарин, Курсант училища морского... Тельняшка, бескозырка... Клин В морские клеши вставлен... Скоро Их, ленинградцев, на парад Послали праздничный, в столице... Простыл в палатке... Невпопад Судьбе болезнь... Беде случиться Всегда надеждам вопреки Угодно... Лишь пенициллином Спасли... Сердечные щелчки Засбоили... Порок единым Ударом крест на всей мечте Поставил, рухнули надежды... О чем рассказ-то? О тщете Надежд? Мольба ко мне: утешь ты? -- Все, Юра, будет хорошо! Поверь, что песенка не спета, Мы все барьеры – в порошок Сотрем – и победим... Победа Меня обхединила с ним Под крышей старенькой избенки У Курского вокзыла... Дым Печной трубы над ней... Пеленки... Достойно все превозмогли... Начальник главка «Роспушнины» Мой муж – не зря в борьбе прошли Пятнадцать лет... Из мешанины Событий, фактов и любви Все вспоминается отрадно... Мы в той избушке виз-а –ви, Где жили просто, непарадно. Заочником одолевал Свой пушно-меховой ударно... А после лекции встречал С цветами... Ярко, светозарно, Встречая, радовался мне... Я тайно Господа молила, Одна оставшись, в тишине, Чтоб дней остаток разделила С любимым... Каждый день звонил Ко мне на кафедру, справлялся, Как все прошло... Легко ловил Обиды отзвук.. Огорчался Моим печалям... Как всегда Он радовать меня старался... Вела счастливая звезда В тот день, когда он оказался Случайно на моем пути... Подобных Юре не бывает: Подарок мне преподнести – Для Юры – радость... Покупает Обновки... Вообще-то я В делах житейских непрактична, Беспомощна... Одетая Благодаря ему прилично -- (А у него – отменный вкус) -- Хоть в этом не комплексовала... Я, как могу, о нем пекусь... Таких, как он, и вправду мало, Что, кстати, мама признает: -- Пройдет немного лет – и внучка Однажды жениха найдет... Иная теща – ведьма, злючка... Запомни, Люся: никогда Ты зятя будущего с Юрой Не сравнивай... Сияй, звезда, Над головою белокурой... А как он шубу покупал? Позвал в Столешников однажды: -- Примерь! С размером угадал... Фасон? Поверь – сверхмодный... Каждой Хотелось бы такой иметь... Берем! -- Постой! Цена – гляди-ка... -- Не будем на ярлык глядеть! Мы вышли с шубой – и гвоздика Была в киоске по пути Им куплена... И вот – шикую Он так хотел приобрести В подарок именно такую, Что даже ссуду попросил.... -- Носи и радуйся, Людмила! Сам скромное пальто носил... Ну, я, конечно, оценила Поступок мужа высоко... Мы жили ярко, интересно, Задорно, радостно, легко, Аччелерандо, виво, престо... Как песня – жизнь, судьба – как сон: То Веймар, то Варшава... Сказка! И рядом он, и в сердце – он, Тепло души его и ласка... В году минувшем жуткий грипп, Бродя в Москве, свалил и Юру... Два месяца надсадный хрип Его душил... Температуру Никак не удавалось сбить... Но оклемался, слава Богу... Помчались на курорт—взбодрить Большого... Вышел понемногу, Окреп, набрался новых сил... Чуть отпустилдо беспокойство... Когда болеет – свет не мил... А он же рыцарь – и геройство При мне старался проявить, Бодрился... Я же лишь молилась, Чтоб только дальше вместе жить И светлая судьба – продлилась... Повесим новый календарь, Сведем со старым годом счеты... Семидесятый год, январь. Страда – экзамены, зачеты.... Послесловие к третьей части Мы стали старше на семестр, Барьер незнанья сокрушили. Пусть в нашу честь звенит оркестр – Мы вправду подвиг совершили. Нет, мы не гении, увы – Обычные, из серединки... Нас в общежитиях Москвы – Как в банках жестяных – сардинки. Как было трудно – знает Бог. Мы сжали зубы – и боролись... Немало тех, кто так не смог, А мы смогли. Не прокололись. Еще линялое хэбэ Хранится чистое – в респекте... Мы что-то поняли в себе И в окружающем контексте... От нас уходит – не жалей, Что было—и уже не будет. Мы обрели учителей – Какие люди! Нет, не люди, А боги, волею небес Нас крепко взявшие за руку, Ведушие в страну чудес, В единственную их науку. Пришли к нам новые слова – И странные явились мысли... Мы в центре, а вокруг – Москва! Москва! Нас в москвичи зачисли! Пусть это только первый шаг, Еще – по минимуму – девять, Мы – на журфаке, а журфак – Уже он в нас... Что с этим делать?... Приложение Сказание о походе князя Игоря «Слово о полку Игореве», прочитанное в Третьем тысячелетии... Великому Учителю Людмиле Евдокимовне Татариновой С преклонением и любовью посвящаю Семен Венцимеров Не слабо ли нам братцы На струнах побренчать, Напрячься, да собраться – Сказание начать? Сказанием прославишь Себя и весь свой род – Как Игорь Святославич Отправился в поход, Князь Игорь Святославич Отправился в поход... В угоду нравам новым – Не старым временам – Обычным русским словом Начать бы песню нам, Чего б не принял рьяно Наш предок, что любил Сказания Бояна, Который вещим был, Сказания Бояна, Который вещим был... Лихой певец-гудошник, Он, начиная петь, Как виртуоз-художник, Пред кем благоговеть, Все будут без изъятья, Старался поразить... Смогу ли описать я, Тем паче повторить? Смогу ли описать я? Его не повторитть... Бросая смыслу вызов, Мог без труда Боян, Кудесник импровизов, Чей голос был медвян. То белкою по древу. То волком по земле... Чудесному напеву Все вторят в полумгле, Волшебному напеву Все вторят в полумгле. Он душу вынимает, Начав издалека, То сизым вдруг взлетает Орлом под облака... Струн вещих переборы – Другой бы так не смог... Ушедших дней раздоры Он в памяти сберег, Далеких дней раздоры Он в памяти сберег. Строй соколиный бросив, На стаю лебедей, Не задавал вопросов, А понимал людей... И знал, когда он вправе Для мудрых и седых, Запеть о Ярославе, Забыв о молодых, Он пел о Ярославе, Забыв о молодых... Когда же в окруженье Бояна молодежь, Быстрей перстов движенье – И замолкал галдеж... Потешки – на растраву, А растравив, в пылу – Отважному Мстиславу Он воздавал хвалу, Бесстрашному Мстиславу Он воздавал хвалу... Он пел, блестя глазами: -- По берегу реки Стояли перед нами Касожские полки... Подобен был медведю Их воин, телом здрав... Но заколол Редедю Отчаянный Мстислав, Зарезал там Редедю Бесстрашный наш Мстислав. Не соколов бросает На лебедей Боян – Перстов живая стая На струнах, глас медвян. И словно пели сами Те струны под рукой О гордой княжьей славе, О чести боевой, О гордой княжьей славе, О славе боевой... Воздали честь Бояну – Начнем же песнь свою Искусно, без изъяну -- О мужестве в бою. Великий князь Владимир – Наследникам пример... Врагов нещадно вымел, Не ведал полумер, Врагов в округе вывел, Не ведал полумер... А ныне повесть наша Об Игоре пойдет, Что боевого ража Исполнен – и поход На половцев готовит, Ум доблестью крепит, Отважных славословит, Оружие калит, Отважных славословит, Оружие калит. Твердит: назад ни шагу! За землю, Русь свою -- Сердца горят отвагой – Готовы пасть а бою... Высокое мгновенье – Крепчает ратный дух, Воинственное рвенье -- И каждый стоит двух... Воинственное рвенье -- И каждый стоит двух... Тут Игорь замечает: Легла на солнце тень. Несчастье предвещает Лишенный света день. Но обращаясь к рати, Князь поднимает дух: -- Смерть лучше плена, братья! А каждый стоит двух, Смерть лучше плена, братья, А каждый стоит двух! Ну, братие – дружино, По коням – и вперед! Судьбы, пока мы живы, Никто не отберет. К заветному кордону Отряды держат путь... -- Хочу воды из Дону Шеломом зачерпнуть, Хочу воды из Дону Шеломом зачерпнуть... Пусть мрачное знаменье Нас воли не лишит. Ведет судьба в сраженье, Она за нас решит. На половецком поле Копье ли утвержу, Иль с вами по недоле Там голову сложу. На половецком поле Я голову сложу. О, русичи, о други! Пред нами тихий Дон, Булатные кольчуги, Мечей веселый звон. На вас надежда, братья, Грядет в бою успех, Такой могучей ратью Мы одолеем всех, Такой могучей ратью Мы одолеем всех. Бояна вновь восхвалим: Дней старых соловей Певал бойцам бывалым. Той песнею своей По мысленному древу Летал, сверкал умом... Чудесному напеву Всяк вторил говорком, Чудесному напеву Всяк вторил говорком. Да, жаль, что нет Бояна! Он знал бы, как связать Рать древнего Траяна И Игореву рать. Не буря, мол, над полем, Проносит соколов, А утекают с воем Ошметки злых врагов, А утекают с боем Ошметки злых врагов. Воспел бы внук Велесов, Нашел бы словеса -- Персты о струны взрезав -- Святые чудеса. «За Сулою ржут кони – В столице слава ждет...» Хоругви да иконы Берут бойцы в поход, Хоругви да иконы Берут бойцы в поход. В Путивле реют стяги, Над Новгородом – звон, Бойцы полны отваги, Князь Игорь вдохновлен. Ждет Всеволода, брата, По прозвищу Буй-тур, И тот молодцевато Глядит с коня вприщур, А тот молодцевато Глядит с коня вприщур... -- Пресветлый брате-княже – Отец наш Святослав, Пусть тень сомнений даже Не тронет – смелый прав! Седлай коней – у Курска Оседланы мои - Топтать врагов до хруста – Лишь только помани, Потопчем их до хруста – Ты только помани. Отступят агаряне – Неудержим напор. Отважные куряне – Бойцы, как на подбор. Под трубами повиты И вскормлены с копья... Вперед на бой веди ты, Где ты, брат, там и я, Так наступать вели ты, Где ты, брат, там и я! Куряне легконоги, Всегда готовы в бой, Им ведомы дороги, И звезды над судьбой. Есть под рукою стрелы И луки взведены.. Удача будет смелым – Мы наступать должны! Придет удача к смелым, Мы наступать должны. Готовы кровь до капли За Игоря отдать, Остры мечи и сабли, Стремится к бою рать Как волки в ратном поле Охотники снуют Певцы о славной доле Сказания поют, Певцы о ратной доле Сказания поют. Надеждой на удачу Вдохновлены полки. Пора в дорогу, значит – Звенят в руках клинки. С победою – по праву – Не разойтись в судьбе. Добудем князю славы И почестей себе, Добудем князю славы И почестей – себе! Тогда в златое стремя Вступает Игорь-князь. Пришло, считает, время... И, на коня садясь, Он едет в чисто поле, Ведя полки вперед, Предвестиям недоли Вниманья не дает, Предвестиям недоли Вниманья не дает. Закрыто солнце тьмою. А в грозовую ночь, Ужасно звери воют... Ночь, князя не сурочь! А на вершине древа Вещает князю див, Что дескать, вправо – влево, Пойдешь – и будешь жив, Мол, двигай вправо-влево, Тогда ты будешь жив... Нерадостны посулы, Что предвещает див: -- По Волге мог, по Суле, Поморье прихватив, Был путь на Корсунь, Сурож Надежен и открыт..., А здесь судьбы посулы ж Черны – здесь будешь бит, А здесь судьбы посулы ж Черны – и будешь бит... Прогноз нелестный выдал Походу князя див. Тьмутараканский идол Был мрачен, подтвердив: Не принесет удачи Светлейшему поход... Так все напрасно, значит? Победа не грядет? Неужто это значит – Напрасным был поход? Неслись по тайным тропам Прочь половцы-враги… Бежали к Дону скопом И дальше – вдоль реки – От схватки уклониться Чтоб не пропасть в чаду... Кружили в небе птицы И каркали беду, Кружили в небе птицы И каркали беду. И предвещал ночами Несчастья волчий вой. Орлы зверью кричали, Мол, скоро будет бой. И стало быть, пожива Найдется для зверья... Там, позади, где грива, Ты, Русская земля... Холмы, распадки, грива -- Там русская земля... Ночь осторожно тает. Возносится заря. Опасность возбуждает Тревогу у зверья. Отявкивают лисы Червленые щиты Бойцов отважны лица, А души их чисты, Бойцов спокойны лица, И помыслы чисты. И щебет соловьиный Затих и галчий грай... Вот поперек долины – Щиты из края в край. Начнут бойцы расправу И победят в борьбе. Добудут князю славу И почести себе. Добудут князю славу – И почести себе. И в пятницу с рассветом, Рассыпав тучи стрел, Пошли полки наметом, И докажи, что смел. Нещадно растоптали Противника полки, А после похватали Добро их в две руки... А после похватали Добро их в две руки. Досталось много злата, Заморские шелка... Награбили богато... В обозе у полка Ведут коней, овец их – У битвы свой закон -- И девок половецких Погнали в свой полон. И девок половецких В свой увели полон. Назад полки с добычей Идут прямым путем. Где грязь – велит обычай – Мостить мосты добром... Безжалостно бросали Под ноги епанчи... Не жаль – богато взяли, Мечи все в грязь, мечи... Одежды много взяли – Мечи все в грязь, мечи! -- Тебе же, княже-друже, Честь честью воздаем Серебряным оружьем И вражьим бунчуком. Врага лишили славы, Хоругви отобрав, Бой правый, бой кровавый -- Кто победил, тот прав, Бой правый, бой кровавый -- Кто победил, тот прав! Был день победы труден. Вошла в дремоту ночь... И сон был непробуден... Беда! Нельзя помочь... Казалось, кто обидит Хороброе гнездо? Ни ворон глаз не вынет, Ни кречет да никто... Им ворон глаз не вынет, Не нападет никто... Но серым волком к Дону Той ночью мчался Гзак, А следом – по уклону – Вороною – Кончак... И собирались тучи Над русскими в ту ночь... Уж вы не спали б лучше! Увы! Нельзя помочь... Сгущались злые тучи, Но им нельзя помочь... День новый начинался Предвестьями беды Зарей знаменовался, А черных туч гряды Хотят четыре солнца Прикрыть седою тьмой... С природою не ссорься, Спеши скорей домой, Князь, может унесемся Немедленно домой? Но в тучах блескавицы Сверкают, гром гремит К домашним возвратиться Природа не сулит... Лететь на войско стрелам, А копьям рвать доспех... -- Займемся ратным делом, Достойнейшим их всех, Займемся ратным делом, Достойнейшим из всех. Рискнем одной судьбою, Вторые не грозят... Ну, братья, сабли к бою! Пусть половцев сразят... На Каяле на речке Пусть грянет сабель звон... А павших в лютой сече, Волной укроет Дон, А павших в лютой сече Волной укронт Дон. Ветра, Стрибожьи внуки, На русские полки – Каленые кольчуги – От моря и реки Приносят стрелы, зная: Пропасть живой душе... А ты, земля родная – За гривою уже, Так близко ты, родная – За гривою уже... Дрожит земля и стонет И взмучена река... Тревога с поля гонит И птицу и зверька... И вырастают в поле – От моря, от реки, И мрачное глаголят Чужие бунчуки, Нам мрачное глаголят Чужие бунчуки. Враги идут от Дона – И плачет тихий Дон – Их поступь неуклонна – Идут со всех сторон. И русские отряды – Гляди – окружены... Ну, что же, если надо, Мы пасть в бою должны, Коль это князю надо, Пасть за него должны. Кричит звериным криком, Пугая, половчин... Сияют светлым ликом, К щиту примкнули щит, Булатом ощетинясь Отважные полки, О смерти не кручинясь, Душою высоки, О смерти не кручинясь И духом высоки! О, Всеволоде-княже Ты начинаешь бой, Твой полк стоит на страже В предполье... Подвиг твой – Врага ударом встретить, Смешать его ряды... На том ли, этом свете Воздастся за труды... Ты князь – и ты в ответе За ратные труды. Твои куряне смелы, Не дорожат главой, Выпрыскивают стрелы И, кто еще живой, Врубаются мечами В поганые башки, И шелома трещали – О, русские клинки! Поганых лбы трещали... О, русские клинки! Где ты златым шеломом Посверкивал, Буй-тур, Полком, тобой ведомым Немало вражьих шкур, Мечами их дырявя, С коней валили в грязь – И не увянет слава Твоя вовеки, князь! И не увянет слава Твоя вовеки, князь! Аварские шеломы Под саблями трещат, Заслоны-волноломы Не отойдут назад. Здесь важно и не важно, Что было и что есть: Лишь меч и дух отважный, И княжеская честь. Есть меч и дух отважный И княжеская честь. Есть где-то град Чернигов, Отеческий престол, Неволи мрачной иго Над градом враг простер... Там в тереме высоком Ждет Глебовна – жена... Глядит с тоской из окон... А здесь идет война, Глядит жена из окон, А здесь – за них – война! Событий скоротечность – Над прошлым – тишина... Ушли в седую вечность Траяна времена, Олеговы походы, Чей Святослав – отец... Остались эти годы На пнях – чредой колец, Остались эти годы На пнях – чредой колец. Тогда, при том Олеге, При Гореславиче, Всяк жаждал смертной неги, Но правды нет в мече. Олег крамолу сеял, Стрел тучи разослав... Отпор беде содеял Премудрый Ярослав, Отпор беде содеял Премудрый Ярослав, Вступил в Тьмуторокани Олег в свой стремень злат, А стук копыт о камень И звон каленых лат Услышит Ярославич Владимир, чей отец Был Всеволод – ты знаешь – В Чернигове дворец, Владимир – ты-то знаешь – В Чернигове дворец. Лилась, как та водица Кровь братьев по полям. Тут есть ли чем гордиться, Чем вдохновляться нам? Поднялся за Олега Борис, да с похвальбой! И лег еще до снега, На саван, приняв бой, И лег еще до снега, На саван, приняв бой. Борис свет Вячеславич На зелен саван пал У речки той – ты знаешь – У Канины вповал... На саван чистый добрый, У полевых дорог... Был юным князь хоробрый, Честь, а не жизнь берег, Тот юный князь хоробрый Честь, а не жизнь берег. От Каялы от речки Убитого отца Вез Святополк далече – До стольного дворца И до святой Софии, Меж иноходцев двух... Где ангелы святые Прияли легкий дух. Где ангелы святые Прияли легкий дух. При памятном Олеге, При Гориславиче, Умножились калеки С сумою на плече. Усобица губила Оратая труды Крамола разорила, Страшны ее плоды, Крамола разорила, Страшны ее плоды. А жизнь Дажбожья внука, Едва ль была длинней Стрелы чужого лука, Прыхка чужих коней. Не воскликал оратай На пашне по Руси... Ну, вран, на трупы падай, Плоть русскую вкуси... Эй, вран, на трупы падай – Их много на Руси. Разругивались галки На пиршество летя, Ничтожны были, жалки И старцы и дитя... Где разума добыли -- Поведать не берусь: Раздоры пережили И возродили Русь, Раздоры пережили И возродили Русь... Те битвы отгремели, Оставив память-боль От боли той немели, От слез на лицах соль. Но столь кровавой битвы Не видано досель: Представьте жуткий вид вы: Кровавая купель: Ужасен вид той битвы : Кровавая купель. С рассвета до заката, С заката до утра Не молкнет звон булата Льет кровь, как из ведра. Летят, как осы, стрелы, Трещат от сабель лбы... А молоды иль зрелы – Не различишь судьбы, А смелы иль несмелы – Не выберешь судьбы. Кололи, как овец там – Лишь сгустки на копье -- В том поле половецком, В незнаемой земле... Черна земля раскрыта, Покров ее разъят. Чьи косточки копыта Кровавые дробят? Чьи косточки копыта Кровавые дробят? Что вырастет в том поле, Засеянном костьми, Политом кровью-болью, Оставленном зверьми? Здесь сеятель рассыпал Пригоршнями беду, А жребий плакать выпал В России в том году, А жребий плакать выпал России в том году. Пред алою зарею Шум боя приумолк... Князь Игорь снова строит Осиротелый полк. Жалеет князя-брата, Крепит упавший дух... -- Вперед, вперед ребята, Ведь каждый стоит двух, В бой, в бой – вперед, ребята, Ведь каждый стоит двух! День бились, два, на третий Упали стяги в грязь... Уже на этом свете Не встретит брата князь. На Каяле, на речке Кровавого вина Для продолженья сечи Нет – допились до дна... Для продолженья сечи Нет красного вина. Что было, то испили, Лучины изожгли. И сватовьев поили И сами полегли. Трава от скорби никнет, Пожухлая трава... И плакальщиц для них нет, Лишь плачут дерева, И плакальщиц для них нет, Лишь плачут дерева... За Русь легли в той битве, Бойцам наградой – смерть. Кому за них в молитве Просить, по ним скорбеть? Там Игорево войско Навек укрыла степь... Что пользы пасть геройски, Коль враг – у русских стен? Что пользы пасть геройски, Коль враг у русских стен? Опять России силу, Как в давние года Усобица сгубила, Опять пришла беда. Поганых мерзки морды, Невыразима гнусь... Явились диких орды – Защиты нет – на Русь... Явились диких орды – Защиты нет – на Русь... Ненастная година, Дажьбожья внука боль – Траянова обида – Земли его повдоль, Лиха беда крылами Лебяжьими всплеснет У Дона, над градами, Над русскими пойдет, Лиха беда градами Унылыми пойдет. Ушли побед великих Святые времена, Князей победных лики Забыла вся страна. А новые – поганым Стремятся удружить, Себе самим – беда нам – Не Родине служить, Себе самим – беда нам – Не Родине служить. С погаными ослабла У тех князей война, Поскольку княжья сабля В лихие времена Окрашена корыстью... -- Дай, -- всяк кричит, -- мое! И ту повадку рысью Переняло хамье. И ту повадку рысью Переняло хамье. Мельчают княжьи души - И принялись князья Лить ложь народу в уши С повадками жулья, Ничтожное – великим Бестыдно называть И тайно ордам диким Оружье продавать. И тайно ордам диким Оружье продавать. Князья куют крамолу Позорно меж собой, Высокому глаголу Не внемлят – и войной Приходят отовсюду Поганые на Русь Беда простому люду, Коль в княжьих душах гнусь. Беда простому люду, Коль в княжьих душах гнусь Ты, сокол, ясный сокол, Далече залетел... В полете том высоком На вольных птиц хотел Охотиться отважно, Да, видно, не судьба... Натешился куражно – Побили ястреба. Натешился куражно – Побили ястреба. В том поле, в том ополье Не воскресить полки... Никто не вздвигнет боле Те копья и клинки... Боль с горем Русью мчатся – Их кличут Карна, Жля.... Вновь тридцать три несчастья... О. Русская земля! Все тридцать три несчастья – О, Русская Земля! Из пламенного рога Летит на Русь огонь... И жены плачут строго, А очи – под ладонь... И причитают жены, Что больше милых лад, Стрелой в бою сраженных, Не возвратить назад, Мужей, в бою сраженных, Не возвратить наззад. Не возвратить их мыслью И думой не вернуть. Ни плачем ни корыстью С судьбой никак ничуть Ни сладить, ни поладить, Ни обмануть хитро Несчастье не отвадить За злато-серебро. Несчастье не отвадить За злато-серебро. И застонал град Киев От скорби по бойцам. В Чернигове лихие Часы вослед часам Счастливым наступили: Бесчинствуют враги – Вновь данью обложили – Остыли очаги, И данью обложили – Остыли очаги. Пришло на Русь насилье... Поганый половчин Унес добра обилье, Дань требуя: в почин По шкуре горностая От каждого двора, Без счета забирая И злата-серебра... Без счета забирая И злата-серебра...... Не два ль отважных сына. Два Святославича, Подняли половчина, Отдали два меча, На Каяле на речке, Где Святослав, отец В былой кровавой сече Их усмирил вконец, Отец их в давней сече, Врага разбил вконец. Он, киевский владетель, Велик и грозен был. За землю-Русь радетель, Мечами приструнил, Полками половчина Угодья истоптал, И в топь на два аршина Полки его вогнал. И в топь на два аршина Полки его вогнал. А хан Кобяк поганый Был с войском окружен, Исторгнут от охраны, Взят нашими в полон. И в гриднице у князя, Во граде Киеве, Тычком был брошен наземь В премерзком естестве. Был пленник брошен наземь В премерзком естестве. Тут Греки и Моравы Великую хвалу Запели Святомславу, И Игорю – хулу. Поносят даже немцы, Мол, погубил своих... Жалеют иноземцы И павших и живых. Жалеют иноземцы И павших и живых. На Каяле на речке В недобрый страшный день Да в той кровавой сече В ту летнюю межень Сколь пало златорусых – Не сосчитать – бойцов. И зрелых и безусых – Мужей, сынов, отцов, И зрелых и безусых – Мужей, сынов, отцов. Сколь русичей достойных Поуложили там! Раздоры, распри, войны В угоду лишь червям... Поникли стены града, Веселья не слыхать. Лишь половцам отрада – Умеют воевать, И лишь врагам отрада – Умеют воевать. А из седла златого Да в рабское седло, Что ветхо и убого – (Бесчестие и зло) – Князь Игорь пересажен... Такая князю «честь», И горше смерти даже, То поношенье-месть. Да, горше смерти даже То поношенье месть. А в Киеве пречудный Сон видел Святослав: Неясный сон и мутный... От сна поутру встав, Он попытался вспомнить И ближним рассказать, Догадкою восполнить, Что не сумел понять, Догадкою восполнить, Что не сумел понять. -- Приснилось: одевали – (Кто шлет нам злые сны?) – В покровы пеленали, Что были все черны, На тисовой кровати.... Да синее вино Мне тщатся наливати – Нечистое оно, Мне тщатся наливати Нечистое вино. В нем – черный трут комками... И осыпают грудь Большими жемчугами, Мол, княже, весел будь... Но без князька остался Мой терем, златом крыт. А ворон раскричался – Неужто кто убит, Зло ворон раскричался – Неужто кто убит? В Плеснеске же из яра – Шипенье лютых змей... Ползут, ползут... Кошмара Не видывал страшней... Несло их к синю морю... Как сон сей толковать? Ужель виденье к горю, Неужто бедовать? Виденье, значит, к горю? Неужто бедовать? А верные бояре Ответствуют ему: -- Печали обуяли, На душу бросив тьму. С отцовского престола Да двое соколов Слетели золотого... Но не сложился лов, С отцовского престола, Да двое соколов... Рвались к Тьмуторокани, Манил их светлый Дон... Отца печалью раня, Не умолчим о том, Что половецкой саблей Подрезаны крыла... Беда -- крикливой цаплей У княжьего седла, Беда -- крикливой цаплей У княжьего седла. Над Русью черный вихрь Рассеивап беду, В стальные путы Игорь Взят... Отчему гнезду Он не добавил славы – Кручина душу рвет... Наследник Святослава Принес разор, разброд, Наследник Святослава Принес разор, разброд... На Каяле на речке Свет поукрыла тьма. На третий день той сечи, Кто выжил – тем ярма Не избежать с позором... Дла солнца, два столпа Багряных в поле черном Погасли – знать, судьба. Не разойтись с позором – Такая, знать, судьба... В тот морок вместе с ними Два месяца младых С печалями лихими Укрыты в горький миг – Сверкнули да мелькнули Сияньем русых глав – И будто утонули Олег да Святослав, И будто утонули Олег да Святослав. В полон попали к диким И княжьи сыновья, И к дерзостям великим Прибегли хановья. По русскому подворью Простерся половчин. Неволя душит волю И боль душой влачим, Неволя душит волю, Жизнь горькую влачим... Не пардусы скитались Набегом по Руси, А половцы помчались... Кого молить: «Спаси!» Червонным русским златом Под сладостный напев Звенят, гремят богатым Кружки заморских дев, Играют русским златом Кружки заморских дев... Поют про время Буса, Что, дескать Шарокан Отмщен слезами руса, Князь русов взят в аркан. Нам, братие-дружино, Веселья не сулит Нашествие зверино, Беда не веселит, Нашествие зверино, Беда не веселит. Тогда златое слово Роняет Святослав Моления и зова, Сынам адресовав: --О Всеволод! О Игорь! Вы, чада, боль моя! В злой час раздора вихрь Повел вас в те края Мечом творить обиду, Да вышло, что не в честь, Враг, отступив для виду, На вас обрушил месть, Враг, отступив для виду, На вас обрушил месть. Сердца у вас из стали, Хоробрые сердца. Но сединой венчали Вы голову отца. Да что ж вы сотворили Моей больной главе? Бедою опалили, Пропали в удальстве, Бедою опалили, Пропали в удальстве... И брата Ярослава В час бед, увы! -- не зрю. Знать, воинская слава Не одолела прю. А был ведь властью крепок И воинством силен, В сраженьях яр и цепок... Так где же ныне он? Был ратным духом крепок, Так где же ныне он? Черниговское войско Где славное его? Уже ль осталась горстка И больше ничего? Где вольные татране, Шельбиры, топчаки, Ревуги, олберяне? Где храбрые полки? Где вольные тытране, Шельбиры, топчаки? Отважные ольберы Шли в битву без щитов, Бесстрашные без меры, И к смерти всяк готов. С умением великим Пускали в ход клинки, Одним лишь ратным кликом Могли разбить полки, Одним лишь ратным кликом Могли разбить полки. Бесстрашные ольберы – Храбрее не найдешь. Отчаянны без меры , Да засапожный нож... Прадедовская слава, Непобедимый дух... Где войско Ярослава, Какой сразил недуг? Где войско Ярослава, Какой сразил недуг? Беда же мне с князьями Сказали второпях: Добудем славу сами – И вот они в цепях. Ах, мне б младые годы! Коль сокол возмужал, Под синим небосводом Высоко птиц сбивал, Под синим небосводом Высоко птиц сбивал. Не даст гнезда в обиду, Окрепший сокол-князь... Тьмутороканский идол Мне зло сулит, смеясь. А мне князья не в помощь – И как же с этим быть? Как чужаки пообочь – Родство не возродить? Как чужаки пообоячь – Родство не возродить? Старейшинство забыто, В ничто оборотясь... У Римова копыта -- Под саблей страждет князь, Израненный Владимир, Сын Глеба – мука, скорбь... А род как будто вымер, В печали спину сгорбь, А род как будто вымер, В печали спину сгорбь... О, Всеволоде, княже! Не мыслишь прилететь, Не обернешься даже На то, как мне скорбеть При плаче и при стоне -- Тебя то не проймет И об отца престоле Не чувствуешь забот, Ты об отца престоле Не чувствуешь забот. По княжьему по долгу – Хранить нам честь отцов... А мог разбрызгать Волгу Ты веслами бойцов И тихий Дон шеломом Мог вычерпать до дна... Поганых – ветроломом Валил бы дополна. Поганых – ветроломом Валил бы дополна. И при твоем накате, Бушующей волне, Шли б девки по ногате, Рабы по резане. Метал бы ты, как стрелы, В бой Глеба сыновей, Что праведны и смелы, Их нет в бою сильней, И праведны, и смелы, И нет в бою сильней. Буй-Рюриче, Давыде! Ценю ваш ратный дар, Клич воинский: -- Давите! Разящий ваш удар Злаченые шеломы – Во вражеской крови... Чтоб не держать в полоне, Дави врага, дави! И некого в полоне Держать... Дави, дави! Не ваша ли дружина, Летит, как тур рыча... Кольчужная пружина И острие меча... Не ваши ль братья ныне Под саблями легли? Неужто брат отринет Печаль о тех, вдали? Неужто брат отринет Печаль о тех , вдали? Не вам ли передали Предтечи – времена? Вступите ж, государи В златые стремена, Летите же, летите, Не опустив меча, За Игоря отмстите, За Святославича, За Игоря отмстите, За Святославича За горькие обиды, За раны храбреца, За честных, что убиты, Не потеряв лица. За Русь, за землю нашу, За волю и простор... Отмещенья выпьем чашу За отческий престол, Отмщенья примем чашу За отческий престол.., Князь Галицкий, достойный Могучий Остомысл, Ты, Ярослав, чьи войны Несли победный смысл, Всегда берег устои Границы всей Руси... И на златом престоле -- Отмщенье! – возгласи, Ты на златом престоле -- Отмщенье! – возгласи! То не твои ль дружины, Преславные полки, Карпатские вершины Поддели на клинки? Владетеля макдьяров Ты прекратил рывки, Врата Дунайских яров Взял на свои замки, Врата Дунайских яров Взял на свои замки. От батюшки-Дуная До Киева, Днепра, Поганых отгоняя От княжьего двора, Творишь суды-расправы И в стольный Киев вхож... Величье княжьей славы Отмщением умножь, Величье княжьей славы Отмщением умножь. Сбиваешь и султанов С престолов без труда... Почто же диких ханов Не приструнишь тогда? Теперь бы, Остомысле, Кончака извести... Презлые дни повисли – За Игоря отмсти, Презлые дни повисли – За Игоря отмсти, За Игоревы раны... Честь смохранивший прав. Зову теперь Романа, Откликнись и Мстислав. Вы думою бесстрашны, Вас битвы шум зовет, О сече рукопашной Мечтаете? Вперед! О сече рукопашной Мечтаете? Вперед! Судьба у нас в тумане, Что нынче, что вчера... О, соколе-Романе, Несут тебя ветра Презоркую зеницы В даль двльнюю стремишь, Где в зверя, где и в птицу Стрелою угодишь, Где в зверя, где и в птицу Стрелою угодишь. Железные оплечья И кованый шелом Латинский от увечья Хранит а чтоб в полон, Враги не уловили – Дамасские клинки – И в разных странах были Победные полки, И в разных странах были Победные полки. Земля от них гремела, Шарахалось зверье. Оружие звенело, Как струны – и твое Звучало, княже, слово, В Ятвягах и Литве, Стрелу без чувства злого Держал на тетиве, Стрелу без чувства злого Держал на тетиве. Светила все померкли Тогда для всех врагов. И копья в прах повергли, И нет на всех оков. И главы подклонили Под русские мечи... А ныне -- приуныли, Роняя перначи? Почто же приуныли, Роняя перначи? Слух по земле несется – В оцепененье вверг, Что Игорю – свет солнца Средь бела дня померк. Сронило наземь древо Убранство – не добром, Веселого напева От птиц напрасно ждем, Веселого напева От птиц напрасно ждем. Златое платье боле Нам в праздник не носить, А Игоревых в поле Полков не воскресить. К вам Дон взывает, кличет Князей отважных Дон, И ветер в поле свищет, О тогм же, все о том, И ветер в поле свищет О том же, все о том... По Роси и по Суле Несется ратный клич Победные посулы Слышны – и возвеличь Ольговичей – те рьяны И жадны до боев... Не воины – тараны... Не к тим ли – ратный зов? Не воины – тврвны. Не к ним ли ратный зов? Вы, Всеволод и Ингварь, Мстиславичи – вас – три... Не к вам взывает Игорь: -- Меч огненный востри! Ужель гнезда худого Вы шестокрылыцы? Ужель уроки злого Давали вам отцы? Ужель уроки злого Давали вам отцы? Не Игоря ль злым роком Расхитили места? Глядели жадным оком – Ужель душа пуста? По Суле и по Роси Делили города – Их, дескать, Игорь бросил... Не ваша, мол, беда, Их, дескать, Игорь бросил – Не ваша, мол, беда... Шеломы золотые На то ль у вас, князья? Буланые, гнедые – И ляшского копья В руке – привычны холод, В другой – надежный щит... Не время ль тронуть повод? Кто честен, тот помчит, Не время ль тронуть повод? Кто честен, тот помчит... Поганым заградите Врата на нашу Русь И стрелами разите Языческую гнусь. За Игоревы раны, За отчину и дом... И пусть расташут враны Их кости за холмом, И пусть растащут враны Их кости за холмом... Серебряная Сула Померкла – и течет К Переяславлю снуло... И запахом болот Река Двина пахнула На мирных полочан... Где слава их? Уснула?, Скучает по мечам? Где слава их? Уснула? Скучает по мечам? И только сын Васильков, Пресветлый Изяслав Мечом своим затылков Литовских чуть достав, Звенел об их шеломы, Да славу омрачил: Попались костоломы – От их мечей почил, Попались костоломы – От Их мечей почил... Была им деда слава Омрачена бедой Достойного Всеслава... Потомок молодой Лег под щитом багряным В кровавую траву, Вбирая оком рьяным Над полем – синеву, Вбирая оком рьяным Над полем – синеву. И князя поглотила, Как василиска зев, Вечальная могила – И горек был напев На той нежданной тризне Печального певца О краткой югой жизни Отважного бойца, О краткой юной жизни Отважного бойца. -- Твою дружину птицы Тут облекли в крыла, Слизали кровь лисицы, Омыли все тела... Нет брата Брячислава И Всеволода тут... Дожди оплачут правых, Снега их погребут, Дожди оплачут правых, Снега их погребут... Кровь вытекла наружу Из отворенных жил, А с ней -- жемчужну душу Из тела изронил, Чрез злато ожерелье... Бессильные слова! Одно лишь в свете зелье Для князя – сон-трава, Одно лишь в свете зелье Для князя – сон-трава... Померкшее веселье И слезы по лицу... Труб горькое гуденье По павшему бойцу В печали город Гродно – Жалеет князя люд... Но все для князя – поздно И слезы не вернут, Но все для князя – поздно И слезы не вернут... Всеславовы внучата А с ними – Ярослав!... Не доставай меча-то: Он, меч не для забав... Оружьем посрамленным Не отдавайте честь, Склоните все знамена Над павшим, все, как есть. Склоните все знамена Над павшим, сколько есть... В оплечьях златотканых, А в душах – кривда, гнусь. Вы навели поганых Крамолами на Русь, На отчину Всеслава, На веси и на град – Насилье и потравы Который год подряд, Насилье и потравы Который год подряд. Несет поганых с Поля На Русь пресмрадный смерч. Недоля и неволя, Глумление и смерть. Трясу главой седою – Ее мне серебря, Пришла на Русь бедою Межкняжья ваша пря, Пришла на Русь бедою Межкняжья ваша пря. Был век седьмой Траяна, Когда Всеслав метал Монетой жребий рьяно О той, о ком мечтал, О девице-голубке – С опорой на волшбу, Румяной белозубке -- На светлую судьбу, Румяной белозубке -- На светлую судьбу, Добыл и Киев-града, Торкнулся здесь копьем На миг престола злата, Не удержась на нем, Отпрянул лютым зверем Из Белаграда – прочь – Чем лютость-то измерим? Чем лютость превозмочь? Чем лютость мы измерим? Чем лютость превозмочь? Из Белаграда – в полночь --- В секиры – поутру -- (Соврать, что мчал на помощь? – Однако не совру ) -- В три счета Новуграду Разверз, стервец, врата... Добро ли славокраду Хвалиться?... Суета... Добро ли славокраду Хвалиться?... Все – тщета... Хвалился: Ярославу Предательством расшиб Достоинство и славу... Тщета, тщеславье, пшик... С Дудуток до Немиги Сорвался аки волк... Чем в летописной книге Восславят дерзкий полк? Как в летописной книге Восславят дерзкий полк? Мол, на Немиге делят Добро – и до щепы... А на Немиге стелют Кровавые снопы. Булатными цепами Жизнь на току кладут... И души над снопами Безгласные снуют, И души над снопами Безгласные снуют... По берегу Немиги Не жито – сам к восьми Посеяно – немыми Посыпано костьми. Повей над ними, ветер, Ты дождичек, полей... Среди живых не встретить Тех русских сыновей, В числе живых не встретить Тех русских сыновей... Всеслав суд скорый правил, Дарил князьям града... Ночь... Киев-град оставил – Дорыскивал – туда, Аж до Тьмуторокани, До кочетов успел И диких – на аркане Волок – аж конь хрипел. И диких на аркане Волок, аж конь хрипел... Он Солнцу серым волком Прерыскивал пути, Мча по ярам, по колкам: -- До срока не свети. К заутрене звонили У Полоцка сквозь тьму -- И слышен звон Софии Был в Киеве ему, И слышен звон Софии Был в Киеве ему. Рядит молва мирская, Преданием шурша, Что, дескать, колдовская Была его душа. К тому же обитала И в теле – не в одном... Да мало ль что болтала Чернь попусту о нем! Да мало ль что болтала Чернь попусту о нем! Известно: в войнах много Терпел он и страдал... От отчего порога На край земли летал. Свершал свои набеги, Дела свои вершил, Оставил след навеки: Жил, воевал, грешил, Оставил след навеки: Жил, воевал, грешил. От древнего Бояна Остался нам припев, Буяна и смутьяна Пророчески задев, Он пел: -- И удалому, Тому, кто птиц быстрей Не вечно быть живому, У Божьих ждут дверей. Не вечно быть живому, У Божьих ждут дверей. Не вечно быть живому, У Божьих ждут дверей. Суд божий ожидает Любого – не уйти. Тот грозный суд решает -- И там молить: -- Прости! -- И поздно и невместно.. Не лучше ль просто жить В достоинстве и честно Не лгать и не блудить? В достоинстве и честно. Не лгать и не блудить? Пестры воспоминанья О старых временах.. Владимира старанья, Что вырос в стременах. Тем славен меж вождями, Что к киевским горам Его бы и гвоздями Не приковали в срам, Его бы и гвоздями Не приковали в срам... А ныне все в раздоре Победны полки: Те – Рюриковы – горе! Давыда бунчуки Враждебно первым веют, Дружины врозь поют... Сердца славян немеют, Враждою болен люд, Сердца славян немеют, Враждою болен люд... Услышан на Дунае Вдруг Ярославнин глас Кукушкою стенает, Роняя слезы в нас. -- Я полечу, -- рыдает, -- И шелковый рукав Я омочу в Дунае У изумрудных трав, Я омочу в Дунае У изумрудных трав... Я омочу рукав мой У Каялы-реки. Оплачу Жлей и Карной Пропавшие полки. А Игоревы раны Кровавые утру... И пусть от боли бранной Утихли бы к утру, И пусть от боли бранной Утихли бы к утру... В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. О том, кого забрали Печали в той войне. -- О, Ветре. О Ветрило, Почто, мой государь С вражебной веешь силой, Да не на тех, что встарь? Чужие мечешь стрелы. Лихое озорство -- На русских воев смелых И ладу моего, На русских воев смелых И ладу моего. Несешь поганых стрелы, Хватая их крылом На русские пределы, Добро меня злом, Неужто ныне мало Подале от земли, Как прежде веять шало. Лелея коробли, На море веять шало. Лелея корабли? Ты прежде в море реял, Лелея корабли, И счастье мне развеял И бросил в ковыли. За что, о государе, Ты радость погубил? Унес ее подале И в море утопил, Унес ее подале – И в море утопил... В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. О том, кого забрали Печали в той войне -- Ты, мой Днеппро Славутич, Пробился сквозь скалу На землю диких чудищ Нес – потакал веслу, Лелеял Святослава, Славутич, паруса... Ждала тогда расправа, Кобяка, аки пса, Ждала тогда расправа Кобяка, аки пса... И ты, о государе, Мне ладу пожалей Его из чуждой дали Обратно прилелей Чтоб мне не слать на зорях К нему соленых слез, Ты б, государе с моря Его ко мне принес, Ты б, государе с моря Его ко мне принес. В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. О том, кого забрали Печали в той войне Пресветлое Светило, Ты, Солнце над землей! Почто же обратило Жестокий луч и злой Ты против русских воев И лады моего В степи без водопоев, Без тени, без всего... В степи без водопоев, Без тени, без всего... Кололо знойным шилом... Ни древа ни травы... Ты зноем иссушило На луках тетивы. Колчаны затворило, Шеломы обожгло, Кольчуги накалило... Почто ж такое зло? Кольчуги накалило – Почто ж такое зло? Взбурлило сине море Идет на Поле мрак, Погасли в небе зори – Не Игорю ли знак? Бог кажет путь из плена -- Всевышний Иисус -- Небытия и тлена – К себе – домой, на Русь, Небытия и тлена – К себе, домой, на Русь... Из жажды половецкой – Туда, где ключ живой. Из затхлости мертвецкой -- В жизнь русскую, домой. К свободе и простору, К желанным и своим, И к отчему престолу – Хоть птахом полетим, И к отчему престолу Мы птахом полетим... Заря угасла в небе, На поле ночь легла... Что ж Игорь – в сонной неге? Не спит он – сердце жгла Надежда и тревога Не падала с лица: Немалая дорога От Дона До Донца, Немалая Дорога От Дона До Донца... Он путь из плена вызнал, А полночью Овлур За речкой звонко свистнул – Князь из шатра шагнул... С конями отдалились Неслышно от шатра – И в седла – и забились Лишь языки костра, Прыг в седла – и забились Лишь языки костра. Проворным горностаем Нырнули в тростники, Где брод на речке – знаем: Водой, как гогольки. То – на коне рысцою, То в поводу ведя, То утренней росою, То поперек дождя, То утренней росою, То поперек дождя... Князь соколом несется И волком мчит Овлур, Под звездами, под солнцем В опаске Игорь хмур. Стреляли на пролете Гусей и лебедей На кочках, на болоте Дневали без затей, На кочках, на болоте Дневали без затей. Журчал Донец: -- Ты, княже, Кончаку досадил, Побегом ловким даже Считай, что победил. -- Донец и ты со мною Победу разделил, Ты нес меня волною, Мне берега стелил, Ты нес меня волною, Мне берега стелил... Ты в теплые туманы Укутывал меня Тревожными громами Подстегивал коня. Снимал ночные страхи, Путь струями казал, И бессловесной стражей Ты князя окружал, И бессловесной стражей Ты князя окружал... И гоголек на стрежне, И чайка в вышине – Показывали все мне, Как должно мчаться мне Не то, что тощеструйно Вбиравшая ручьи Чужая речка Стугна – Студеные ключи, Чужая речка Стугна -- Студеные ключи. Та Стугна оголила Заиленное дно. Где многих погубила... Со всеми заодно -- Где нежная купава Лежала на волне -- Там князя Ростислава Держала в глубине, Там князя Ростислава Сгубила в глубине.. О юном Ростиславе Скорбит-рыдает мать, И деревам в дубраве, Склонившись, тосковать, Цветам чернеть уныло Ветрам – его отпеть... От горя сердце стыло – Кто может порадеть? От горя сердце стыло – Кто может порадеть? Не быстрая сорока Стрекочет – егоза, То князя след с подскоком Отыскивает Гза. По следу Гза с Кончаком Рассерженно снуют.... Сверкавший злобным зраком, Гза неудержно лют, Сверкавший злобным зраком, Гза неудержно лют. Не граяли вороны, Когда в побег ушли. И галочьи трезвоны Врагу не помогли. И будто бы сорокам Позамыкало зоб, Лишь глянут черным оком, Молчат, не выдать чтоб, Лишь глянут черным оком, Молчат, не выдать чтоб... Лишь дятлы отбивали Тик-так, да тик-тик—так... Тем князю подавали Заветный тайный знак. И ту подсказку слыша, Князь мчался вдоль реки, Где ниже, где и выше Услышав стукотки, Где ниже, где и выше Услышав стукотки... А соловьи звенели На целый свет светло, Всех извещая пели, Что бегство с рук сошло. Уже вокруг знакомы И колки и поля, Уже считай, он дома – Здесь русская земля, Уже, считай, он дома – Здесь русская земля... Кончака намышляет Коварно злобный Гза: -- Коль сокол улетает. Чего простить нельзя, Стрелою соколенку Злаченою отмстим, Вели казнить мальчонку -- Нет, с этим погодим... -- Вели казнить мальчонку: -- Нет. С этим погодим. Коль улетает сокол, А он уже опять В своем гнезде высоком -- Ты опоздал стрелять. Мы красною девицей Опутаем сынка Женой-отроковицей -- Пусть поживет пока, Женой-отроковицей – Пусть поживет пока. Прозрение припевом Оставил нам Боян, Что карой, Божьим гневом Грядушим быит боям... «Нас в половецком поле Начнут и птицы бить, Еще в нем крови, боли И сраму не избыть, Еще в нем крови, боли И сраму не избыть...» Под песню слезы вытер В тот давний-давний год Как будто он провидел Сей Игорев поход. Любимец Ярослава, Олега – вещий глас, Как будто знал, что слава Теперь покинет нас, Он будто знал, что слава Теперь покинет нас. Вещал мудрец неложно, Провидел, как волхвы: « Главе без плеч – не можно, Как телу без главы. Слова сквозь дух просея, Спою вам, земляки, Что нет Руси спасенья Без княжеской руки, Что нет Руси спасенья Без княжеской руки» Вновь солнце воссияло – Князь Игорь прилетел Сурово и устало – На Русь, в родной предел. Запели на Дунае Девицы – нежный хор... Звенит и долетает Аж до днепровских гор, До Киева взлетает, Аж до днепрвских гор. По Боричёву едет Князь Игорь – и народ Глаголет о победе, Хвалу ему поет. Люд видит: Божье чудо И каждый чуду рад:. Есть власть, и суд, и блуда Не станет, будет лад, Есть власть, и суд, и блуда Не станет, будет лад. И под восторг всеобщий, Даря народу взгляд, Князь едет к Пирогощей, Все верят, будет лад. Послы и страны рады, Вдохновлены града. Возжгут в церквях лампады В честь княжьего гнезда, Возжгут в церквях лампады В честь княжьего гнезда... Ударят песнопевцы – И струны загудят, Что у певцов на сердце, Сыграют, возгласят. Споют сперва во славу Ушедшим временам, Кто создавал державу, Расскажут в песне нам, Кто создавал державу, Расскажут в песне нам. -- Нам выпевалось складно О памятных вождях Споем теперь отрадно О молодых князьях, Об Игоре отважном, О Святославиче, Достойном и бесстрашном – При чести и мече, Достойном и бесстрашном – При чести и мече. О доблестном Буй-Туре -- Князь Всеволод – боец Из первых в ратной буре, Из доблестных сердец. Его не меркнет слава И до конца времен Его хоругвь, держава, Неси среди знамен, Его хоругвь, держава, Неси среди знамен! И князю молодому, Владимиру, споем. Ему опорой дому, В котором все живем, Быть, о державе печься, О всех нас, о Руси, От личного отречься... Так, Господи, спаси! От личного отречься, Так, Господи, спаси! Споем, да будут живы, Раз души высоки, И князи и дружина – Бесстрашные полки. В сердцах святая память О предках не остынь, Пусть будут в битвах с нами – И победим! Аминь! Пусть будут в битвах с нами – И победим! Аминь! Содержание Предисловие к части третьей Поэма первая. Я, Семен... Поэма вторая. Тома Юстюженко. Поэма третья. Люся Журавлева Поэма четвертая. Саша Иваненко. Поэма пятая. Света Назарюк. Поэма шестая. Груня Васильева Поэма восьмая. Елизавета Петровна Кучборская Поэма девятая. Петр Паршиков Поэма десятая. Гриша Медведовский Поэма одиннадцатая. Людмила Евдокимовна Татаринова Приложение Сказание о походе князя Игоря «Слово о полку Игореве», прочитанное в Третьем тысячелетии... Послесловие к части третьей очник. Москва, 1997 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
