Был уже поздний вечерний час, когда продрогший до костей писатель Кле́менс торопливо шёл по городу. Холодный осенний дождь танцевал свою унылую партию, а порывистый студёный ветер гнал людей по улицам, как судёнышки, и выворачивал их зонты-паруса наизнанку.

Прибавив шагу, чтобы согреться, Клеменс словно приплясывал вместе с дождём. Он неуклюже проваливался в лужи, грязные брызги летели по сторонам, и встречные прохожие сердито оборачивались на странного господина. А Клеменс ощущал себя в тот момент отважным моряком, покоряющим моря.

Вскоре он свернул в знакомый переулок, сделал пару шагов и резко остановился, крепко ухватившись за ручку зонта. У его ног, в огромной луже, в бешеном водовороте беспомощно крутился белоснежный бумажный кораблик. Казалось: ещё чуть-чуть и кораблик налетит на рифы и разобьётся.

Сердце Клеменса трепетно забилось от тёплых детских воспоминаний. Писатель даже позабыл о том, что секунду назад торопился домой. Робко присев, он склонился над корабликом, как мать над колыбелью младенца, и бережно накрыл его сверху ладонью.

Ребёнком Клеменс тоже любил пускать кораблики по лужам. О чём он тогда думал? О чём мечтал? На что надеялся? Мальчик, пускающий бумажные кораблики…

— Ты терпишь бедствие, но никогда не теряешь надежду, — тихо произнёс он, обращаясь, то ли к себе, то ли к кораблику. — Превозмогая бури и штормы, озаряемый поутру ласковым лучом солнца, снова и снова достигаешь новых берегов.

Клеменс не знал, как долго просидел он задумчиво под зонтом. А когда поднялся, то с удивлением обнаружил, что дерзкий ветер угомонился, а следом за ним и непоседа-дождь, прощаясь, ронял с неба последние капли.

Лицо писателя осветилось лучезарной улыбкой, и в голове завертелись романтические строчки:

«Нет-нет, мечтатели никогда не переведутся, пока на Земле танцует грустный дождь и расплёскивает под собой озорные грязные лужи, а по ним отчаянно плывут навстречу своей судьбе белоснежные кораблики…».

 

 

«Как корабль назовешь, так он и поплывет!» - всем известной фразой отпарировала подруга в ответ на мою попытку выступить в защиту имени Сережа. Это как раз был тот случай, когда имя, данное ребенку при рождении, становится камнем преткновения, сеет зерно раздора как в самой семье, так и среди ближайших родственников. Ее племянника назвали Сережей, именем, которое ей категорически не нравилось.

- Назвали Серунчиком, так по жизни и будет плыть, - печально-возмущенно констатировала новоиспеченная тетя. На улице стояла августовская жара, усиливающаяся в ожидании дождя.

Через десять лет в такой же жаркий августовский день моя подруга выходила замуж. По иронии судьбы жениха звали Сережей. В самый разгар свадьбы, уединившись, чтобы поправить макияж, мы вспомнили о том давнем нашем разговоре.

- Наверное, это судьба пытается примерить меня с этим именем. Чтобы я не было такой категоричной, - с улыбкой ответила она мне, своей дружке.