Наша кошка Жанна стала пропадать из дома по многу дней. Первое время мы волновались, не знали, что и думать, но вскоре стало понятно: Жанна влюбилась. Обычное дело, если бы не одно обстоятельство: ее избранником стал беспризорный кот-разбойник. Чего только стоил один его вид: серый котище тигрово-полосатой масти, одноглазый, ухо разорвано, хвост, когда-то сломанный и сросшийся под каким-то невероятным углом. Он был сам себе на уме. Кот-бродяга и бандит. Ловкий, сильный и независимый.

Ничего общего с нашей Жанной – холеной, с претензиями на аристократизм кошкой. Она невольно привлекала к себе общее внимание: на черной, как воронье крыло, лоснящейся шерсти – элегантная белая манишка, и такие же белоснежные носочки на передних лапах.

Она исчезала на три-четыре дня, потом появлялась вся возбужденная и взлохмаченная. Урчала и мяукала не своим голосом, а вскоре снова исчезала. Мы смирились, ничего не поделаешь – инстинкты! – и надеялись, что долго так продолжаться не будет. В конце концов, закончится весна, а вместе с ней закончится любовь Жанны.

Но не тут-то было! Уже давно стояло в разгаре знойное лето, а Жанна и не думала возвращаться в родные пенаты.

Справедливости ради, стоит заметить, что с появлением на нашей улице Соловья-Разбойника (а по-другому его назвать мы и не могли) наступили мир и порядок. Хор влюбленных собак и кошек, до этого терроризировавший наш слух, вдруг умолк. С глаз долой исчезли полчища кошачьего семейства, а вслед за ними куда-то подевались и собаки. Было видно – в животном мире ухажер нашей Жанны пользовался небывалым авторитетом.

Как-то мы оказались свидетелями такого случая: Соловей в окружении своей банды сидел в начале улицы и делал вид, что ничего не видит и ничего не слышит. Даже когда огромный пес с лаем подбежал к ним, Соловей лишь слегка приоткрыл свой единственный глаз и на всякий случай поджал хвост. Только одно ухо у него странно дрожало, наверное, от ненависти и презрения к собачьему роду. Он медленно и царственно приподнял голову, и в это время во всем его виде чувствовалась сила. Без тени страха он посмотрел на пса, да так, словно взглядом пронзил налетчика насквозь. Пес остановился на определенном расстоянии, будто вкопанный, и из него вышел весь боевой дух. Он попытался еще раз залаять, но это, скорее всего, уже был не лай, а чих. Потеряв всякий интерес, Соловей безучастно глянул в его сторону и опять зажмурился.

Судя по всему, Жанне нас тоже было жаль. Она не могла так запросто забыть свою прежнюю жизнь. Несколько раз она приводила Соловья знакомиться с нами. Он сидел на пороге и не подходил. Ждал, пока Жанна поест. Она долго мяукала, звала его присоединиться к трапезе. Смотрела настойчиво, требовательно, доверчиво. С преданной ласковостью терлась вокруг него. Уверяла, что его здесь не обидят, что мы добрые люди, и нас бояться не стоит. Последние слова, наверное, его задели и, не желая показаться трусом, он смело проследовал мимо нас в комнату. Подошел к тарелке с едой, понюхал, но есть не стал. Видно, не позволяла гордость. Он что-то промурлыкал, скорее всего, что подождет Жанну у порога, и вышел, посмотрев на нас своим наглым глазом.

После обеда Жанна дольше обычного умывалась, фыркала и терлась головой о пол. Нежно мурлыча, подошла к нам потереться о ноги и руки. В ее глазах проблескивали искорки то ли благодарности, то ли удовольствия от нашего доброжелательного расположения к ее жениху.

Ах, Жанна, Жанна, что с тобой такое творится? Почему твой дом стал тебе не мил? Неужели из-за этого беспризорника ты готова скитаться по чердакам и помойкам?

Но Жанна ничего не хотела слушать. Любовь была сильней. Она лишь печально посмотрела напоследок и была такова.

Мы уже всерьез стали подумывать о приобретении маленького котенка, считая Жанну для себя потерянной. А тут еще наш старый барак пошел под снос. Мы получили квартиру в новом микрорайоне, не далеко – не близко, примерно в километре от прежнего места жительства, и нужно было собирать вещи, переезжать по другому адресу.

Несколько раз подряд мы возили Жанну на новую квартиру, и каждый раз она еще в машине начинала искать выход, жалобно звала на помощь, а оказываясь на свободе, тут же пускалась в обратный путь. И как только находила дорогу?! Не потерялась, не попала под колеса автомобилей…

Наш переезд затянулся и, возвращаясь за оставшейся порцией домашнего скарба, узлов и коробок, мы видели Жанну в шайке бездомных котов и кошек. Они наблюдали за нами со стороны. Жанна на наши просьбы подходила, терлась о ноги, позволяла себя гладить. Мы уговаривали ее бросить все и ехать с нами. Казалось, она соглашается, но стоило только посадить ее в машину, как все повторялось снова.

Примерно через полгода, почти смирившись с потерей своей любимицы, мы услышали за дверью жалобное мяуканье и скрежет. Открыв дверь, мы застыли от ужаса: на пороге лежала полуживая Жанна, а Соловей-разбойник, не находя себе места, метался из стороны в сторону. У Жанны оказалось навылет пробитым тело в области брюха. Рана была уже старая, загноившаяся, с облезшей вокруг шерстью и представляла собой жуткое зрелище. Остается тайной, сколько дней и ночей добиралась до нас Жанна. Шла на ослабевших лапах, а когда не хватало сил, падала и ползла. С адской болью, теряя сознание, и тогда, надеясь на нашу помощь, в зубах ее волок Соловей.

Мы были в отчаянии. Бедная, она исхудала – кожа да кости – и узнать ее можно было только по манишке и белым носочкам.

Мы отнесли Жанну к ветеринару. Он сделал рентген, и, к счастью, ее внутренние органы оказались неповрежденными. Пуля, не задев кости, прошла между ребер. Врач промыл рану, сделал укол, выписал лекарств, и мы начали Жанну лечить. Все это время Соловей спал под лестницей, хотя мы бросили ему в коридоре старую куртку, он категорически не принимал нашего гостеприимства. Похоже, с людьми у него были свои взаимоотношения и если бы не уговоры Жанны, нас он тоже причислил бы к своим врагам.

На следующее утро Соловей совершил благородный и неожиданный поступок. Он поделился с нами своей добычей: притащил и оставил на пороге дохлую крысу.

Силы нашей Жанны восстанавливались медленно. Она ослабла, еще долго ничего не ела, и нам приходилось колоть ей глюкозу.

Не знаем, было ли у Жанны и Соловья потомство. Скорее всего – да. Как же без этого? Зов природы! Года через два после начала этой истории мы убедились, что были правы. Жанна еще раз появилась в нашей новой квартире. И не одна! Соловей, как обычно, ожидал на расстоянии, а рядом с Жанной сидел совсем еще маленький котенок, как две капли воды похожий на Соловья. Он нежно мяукал, терся головой о бок мамы и не понимал, зачем они проделали такой долгий путь.

Котенка мы оставили у себя. Назвали Матиссом – уж чем-то он был похож на известного французского художника. Прожил он с нами долгую жизнь и стал таким же членом семьи, как когда-то его мать. Кстати, после того случая, как Жанна привела нам на воспитание своего сына, больше мы ее не видели. Ни ее, ни Соловья, ни всей их шайки. Барачный квартал был к тому времени снесен полностью, и беспризорные коты либо перебрались на новые территории, либо были выловлены комиссией по отлову бездомных животных.