Наука – это то, чем занимаются серьёзные учёные. Лженаука – то, что

интересует всё остальное население: космические пришельцы, непонятные

явления и тому подобные вещи. Меня тоже в своё время притягивала

лженаука, и однажды я даже стал подбивать своих друзей отправиться на

поиски снежного человека. По словам очевидцев, его видели не только в

Гималаях, но даже на Кавказе. Вот туда я и предлагал съездить. Но мою

идею никто не поддержал, и я оказался перед выбором: либо от неё вообще

отказаться, либо отправиться туда в одиночку. Я выбрал последнее. Мой

план был таков: как минимум - увидеть снежного человека, как максимум -

его сфотографировать.

Прилетев в Тбилиси, я, первым делом, заявился в редакцию местной газеты

и поинтересовался, не работают ли сейчас у них какие-то группы, которые

занимаются этой темой? Но ответ оказался неутешительным, никто об этом

ничего не знал. На этом моя научная часть экспедиции закончилась. Тогда

я решил, что раз уж проделал такой длинный путь, то, хотя бы, проведу

здесь отпуск. Правда, меня смущало, что я был один, без своей компании,

но вскоре оказалось, что в этом нет никакой необходимости. Я подходил к

любой туристской группе, интересовался, куда они направляются и, если

меня устраивал маршрут, просил разрешения пойти с ними. Мне никто ни

разу не отказывал. Такой вид путешествия имеет ещё одно преимущество:

во многих группах часто возникают всяческие трения: кого-то не

устраивает руководитель, где-то компания разбивается на несколько

конфликтующих сторон, и так далее. Меня же эти проблемы не волновали,

в крайнем случае, всегда мог покинуть одну группу и присоединиться к

другой. Таким образом я облазил самые уникальные места Грузии.

Наиболее экстремальным эпизодом в моём путешествии оказалась поездка

по старой военно-грузинской дороге. Я проголосовал у обочины, и первым

по моей просьбе остановился большой бензовоз. Шофёр согласился взять

меня с собой, однако у него в кабине лишнего места не было, и он

предложил мне ехать, стоя на маленькой площадке снаружи машины. Не

подозревая, что меня ждёт, я согласился. Поездка получилась

запоминающейся. Древние военные грузины, когда строили дорогу, не

подозревали, что по ней будут ездить бензовозы. Поэтому, колёса машины

еще как-то помещались на дороге, а моя площадка вместе со мной висела

над глубокой пропастью. Когда я пытался взглянуть вниз, то чувствовал

себя как при просмотре фильма-ужасов: интересно, но страшно. А если

учесть, что дорога представляла собой сплошной серпантин, то на

бесчисленных поворотах я просто взлетал над ущельем. Встречные

водители, видя эту картину, крутили пальцем у виска, показывая, что у

меня в голове, скорее всего, дырка вместо мозгов. Сегодня я понимаю, что

они были правы. Тем не менее, я стойко продержался всю дорогу и

благополучно приземлился на другой стороне перевала.

После этого несколько дней я провёл с новой компанией. О снежном

человеке за это время я вспомнил только один раз. Мы остановились в

одном туристическом лагере, и я стал осторожно интересоваться у хозяев,

не слышали ли они что-то об алмастах (так на Кавказе называют снежного

человека). Они ответили, что, конечно, очень хорошо с ним знакомы и

рассказали несколько удивительных историй о встречах с этим существом. Я

добросовестно всё записал в тетрадь, в расчёте, что эти свидетельства

когда-нибудь пригодятся. На следующее утро мы ушли из лагеря, и когда

были уже на довольно приличном расстоянии, кто-то спохватился, что у

него пропали какие-то вещи. Все стали проверять свои рюкзаки, и почти у

всех обнаружились пропажи. Я тоже полез в рюкзак и увидел, что нет

фонарика и складного ножа. Меня это очень расстроило. И дело было не в

вещах, их можно было купить в любом магазине. Просто, я считал, что

людям, которые воруют фонарики и складные ножи, верить нельзя.

Поэтому, по приезде домой, выкинул все записи.

С этой группой мы вышли к Эльбрусу и здесь расстались. Все разъехались

по домам, а я остался один. Вершина горы всё время была скрыта за

облаками, но мне сказали, что это обычное явление, и редко кому снизу её

удаётся разглядеть. И тогда я решил, что обидно стоять у подножия

Эльбруса и даже не увидеть его. На этот раз желающих составить мне

компанию не оказалось, и я начал подъём в одиночку. Я знал, что где-то

наверху должен находиться приют для туристов, в котором можно отдохнуть

и переночевать. Но прошло много часов, а никакого приюта не было. Я уже

основательно выбился из сил, когда увидал спускавшихся сверху

лыжников. Меня это очень удивило, так как я не предполагал, что здесь

можно кататься на лыжах. Когда мы поравнялись, оказалось, что это

иностранцы, и моё удивление сразу прошло. Иностранцев мы тогда видели

только по телевизору, и от них можно было ожидать чего угодно. Говорили

они друг с другом по-немецки, а я этот язык учил в школе, поэтому решил

поинтересоваться, далеко ли до приюта? Но, как ни старался, никак не мог

сложить эту фразу. Я мычал что-то нечленораздельное, и лыжники, видимо,

решив, что я глухонемой, терпеливо ждали, когда я объясню, чего мне от

них надо. Но у меня так ничего и не получилось. Наконец, вспомнив из

всего немецкого словаря одно слово, я спросил: „Дойчланд?“, на что

получил ответ: „Остеррайх“ (Австрия). Я радостно закивал головой, давая

понять, что это единственное, что меня сейчас интересовало. После этого,

мы разошлись. Весь последующий путь меня мучил только один вопрос: на

кой чёрт столько лет я учил в школе немецкий язык, если при встрече с

иностранцами, не смог задать самого простого вопроса. И только появление

приюта прервало мои горестные размышления.

Переночевал я в приюте, а утром продолжил восхождение. Вскоре началась

граница снегов, и я попал из лета в зиму. Несколько раз я наблюдал, как с

грохотом сходят снежные лавины, самое опасное явление в горах, из-за

которых ежегодно гибнут туристы. Иногда на пути попадались трещины,

которые тоже надо было осторожно обходить, поскольку провалившись в

неё, уже не было шансов выбраться. Один раз меня обогнала группа

альпинистов с огромными рюкзаками за плечами. Я с завистью посмотрел

им вслед. Если бы мне пришлось тащить такой рюкзак, то я давно бы уже

распластался на земле, как черепаха и дальше двигался примерно с такой

же скоростью, что и она. Тем не менее, я благополучно прошёл весь

маршрут и вышел к знаменитому Приюту Одиннадцати. Отсюда альпинисты

отправлялись штурмовать саму вершину. Пока тащишься в гору, то, как

правило, не до красот. Мысль только одна: скорее бы добраться до места. Но

когда я отдышался и осмотрелся, то понял, в какую сказку попал. Передо

мной расстилался потрясающий вид, облака были далеко внизу, а буквально

рядом сверкали на солнце две головы Эльбруса. Казалось, до них было

рукой подать. Но я знал, что расстояние в горах обманчиво, и чтобы до них

дойти, нужно потратить еще много часов и сил. Но я не спортсмен, и не

стал этого делать. Для меня самым главным было то, что я ощутил чувство,

которое испытывают люди, после больших трудностей покоряющие свои

вершины. Это чувство называется счастьем.

Следов снежного человека я так и не обнаружил, как их не нашли сотни

других энтузиастов, отправлявшиеся на поиски этого таинственного

существа. Так что, скорее всего, это всё-таки легенда. И, тем не менее, я

ему очень благодарен. Ведь, благодаря ему, я, обычный молодой человек,

каких сегодня современная молодёжь называет „ботаниками“, совершил

совершенно фантастическое путешествие по кавказским горам, посетил

уникальные по красоте места, и, наконец, в одиночку взобрался на самую

высокую гору в Европе. И пусть учёные мужи презрительно морщат свои

носы, когда слышат о наших наивных верованиях в некие таинственные

явления, хорошо, что в мире еще имеются тайны, без которых жизнь была

бы гораздо скучнее.