Лучи холодного декабрьского солнца еще не успели облизать горизонт, а я опять сижу за дальним столиком возле стены в этом баре. События прошлого вечера не укладываются в голове. Что это было? Ловкий фокус? Измененное сознание? Как бы это не называлось, в любом случае, я хочу вернуться туда, в то место, остаться там навсегда.

Вчерашний день был полон снега, который к вечеру принес беду. Иногда, одной мелочи хватает для того, чтобы нарушить хрупкий баланс в твоей захламленной мусором жизни. Ты живешь себе, да живешь, убеждая себя в том, что твой лотерейный билет ждет тебя в киоске на углу, и знать не знаешь, что придя домой и заметив, начавшую протекать прокладку на кране в кухне, ты вдруг почувствуешь толчок, и ощутишь, как железная бочка с твоим счастьем, покачивавшаяся последние несколько лет на вершине холма, начала катиться вниз: сначала тихо, набирая обороты и с трудом переваливаясь через лежащие на холме камни, а затем, гулко гудя, она понеслась под уклон. И уже ни одна сила не способна остановить ее движение, до тех пор, пока она не разобьется о каменное дно. Вчера вечером это случилась. Моя бочка покатилась вниз и я услышал глухой звук бьющегося о кочки металла.

На улице было зябко. Снег ненадолго прекращался, переставая лепить в лицо, а затем начинал еще гуще лететь из низкого неба. Желтые от песка улицы стояли не шелохнувшись - безлюдны и тихи. Окраина показала ряды старых «хрущевок». Я брел по лабиринту дворов, плутал по узким проулкам, толком не разбирая дороги, до тех пор, пока не уперся взглядом в тускло горевшую посреди пустой, занесенной метелью улочки, вывеску неприметного кабака: «Закатный скиталец». Открыв дверь, лицо мое тронул теплый, полный сигаретного дыма воздух. Находящийся в полуподвальном помещении, этот небольшой бар, с музыкальным автоматом, проигрывавшим старые, забытые и растворившиеся в поколениях песни, с небольшими деревянными столиками, расставленными возле стен и узорчатыми абажурами, излучавшими красновато - сумеречный цвет, с первых минут завладел мною. Я расположился в дальнем от входа углу. Посетителей тут было немного: кроме себя, я насчитал еще троих. Двое сидели вместе, тихо перешептываясь, еще один был, кажется, сильно пьян и лежал, подставив руки под голову на барной стойке. Бармен, худощавый, среднего роста человек, с гладко выбритым лицом, длинным, прямым носом, в очках в круглой оправе, бросил на меня короткий взгляд. Не новый, но хорошо сохранившийся серый костюм, белая рубашка с повязанным на воротнике черным галстуком, аккуратно зачесанный от левого виска пробор, выдавали в нем человека педантичного, целиком соответствовавшего своим видом обстановке, царившей в заведении.

- Что вам налить, молодой человек? - обратился он ко мне. Я на секунду задумался.

- Бокал пива, пожалуйста.

Бармен снял очки, протер их полотенцем, удивленно взглянул на меня.

- Пиво? В Такую погоду? Как — только вы выйдете на улицу, оно замерзнет в вашей крови и вы превратитесь в ледяную статую. Легкая улыбка тронула его губы. - Могу я предложить вам напиток на свое усмотрение?

- Пожалуйста. Только я не пью крепкого.

- Поверьте, это не крепче имбирного эля. - Бармен указал жестом на место возле стойки. - Прошу вас, присядьте сюда. Хочу увидеть ваше лицо после первого глотка. Я расположился на одном из высоких барных стульев, посмотрел на стакан с мутной светло — зеленой жидкостью, появившейся возле меня. Бармен, тем временем, вышел из — за стойки, подошел к музыкальному автомату и аккуратно покрутив верньер, вернулся обратно. Из колонок зазвучала «Smokestack Lightnin» Вкус у напитка был действительно неплох — терпкий аромат полыни ударил в нос, а сладость сиропа спрятала алкоголь, медленно растекшийся по моим венам.

- Я вижу, вы одобрили мой выбор. - Он снял пиджак и стоял, оперевшись на стойку, по локоть закатав рукава белоснежной рубашки. - Годы работы научили меня безошибочно подбирать напиток, исходя из настроения клиента. Как только вы открыли дверь этого заведения, над моей головой зазвенела рында. Она возвещала о зашедшей в бар тоске. Не так ли?

Мадди Уотреса сменил «Take five» квартета Дейва Брубека, время смешалось с зеленой жидкостью стакана, стало вязким и теплым. Боль одиночества и ощущение чуждости и ничтожности моей жизни ослабили хватку, отступили под внимательным взглядом человека по ту сторону стойки. Я знал, что он видит меня насквозь, но мне не было стыдно, я даже был немного рад тому, что из стены выбили кирпич и заглянули вовнутрь.

- Послушайте, - я прервал длившееся под звенящие ноты саксофона молчание. - у вас никогда не было чувства, будто вы живете не свою жизнь? Я имею в виду, будто мир, окружающий вас, день за днем пробует вашу шкуру на вкус и каждый раз, как следует прожевав, не глотает, а выплевывает? И по началу, ты упорно лезешь к нему в пасть, до тех пор, пока не осознаешь, что твой кусок мяса ему не по вкусу, потому что он, судя по всему, вегетарианец.

Бармен снял с плеча полотенце и протер стойку.

- Этот бар стоит здесь вопреки всему мирозданию. И он не на своем месте, только потому, что своего места у него нет нигде. Но он стоит. Я работаю в нем очень давно, с момента его открытия и видел достаточно людей, чтобы сказать вам, что вы не одиноки. У вашей проблемы есть решение. - Он наклонился ко мне, настолько близко, что я увидел свое отражение в линзах его очков. - Прошу вас, следуйте за мной.

Мы направились в кладовую. Пройдя стоящие друг на друге ящики с водой, деревянные бочонки с пивом, оказались возле деревянной лестницы, прислоненной к стене и ведущей на чердак. Бармен поднялся первым, затем из темноты проема появилась его рука. Я ухватился за нее и влез вслед за ним. Чиркнула сера спичечной головки и мрак рассеял огонек керосиновой лампы. Чердак был огромным. Мы шагали по скрипящему дощатому полу, а над нашими головами, под покатой крышей, хлопали крыльями птицы. Пройдя не меньше четверти километра, мы оказались возле двери.

- Не отставайте от меня, если вы заблудитесь, отыскать вас будет невозможно. - Бармен похлопал меня по плечу и повернул дверную ручку. Солнечный свет ослепил меня, пахнуло свежим воздухом. Мы стояли возле входа в огромную живую изгородь. Высокие зеленые стены плотно примкнули к дверному проему, уходя в неизвестность. Поначалу, я старался считать повороты, но уже через несколько минут окончательно сбился. Иногда, мы забредали в тупик, и мой проводник задумчиво шептал себе что — то под нос, возвращаясь к предыдущему витку лабиринта. Не знаю, сколько мы плутали, ища выход из этого места, но вот в сплошном пространстве зелени появился просвет. Лучи закатного солнца облили холм, на котором мы оказались. Обернувшись ко мне, бармен кивнул головой в сторону лощины, раскинувшейся прямо за холмом. Небольшой поселок расположился там: аккуратные одноэтажные дома стояли на квадратных подстриженных лужайках, крыши их порой растворялись в листьях тополей, качавшихся вдоль симметрично расположенных улиц.

- Я подожду вас здесь. - Мой спутник снял очки и протер их об угол рубашки. - Запомните, мы должны вернуться обратно в бар до наступления темноты. После захода солнца нам ни за что не найти выхода из лабиринта.

Я вошел в поселок. На краю его, раскрутив лопасти, меня встретили несколько ветряных мельниц для получения электричества. Воздух был соткан из тепла, песен цикад и детских голосов. В некоторых окнах стал загораться свет. Из открытых дверей доносилась музыка радиоприемников. Пройдя водонапорную башню, находившуюся в центре поселка, я хотел повернуть обратно — времени до наступления темноты оставалось совсем мало, однако, внимание мое привлек почтовый ящик одного из домов. Белой краской на нем была выведена моя фамилия и инициалы. Пройдя по газону, я поднялся на порог. Дверь была не заперта и я вошел внутрь. Дом был небольшим, но уютным. Ощущение чего- то забытого, давно утерянного, виденного в далеком детстве, давило мне на грудь, поселив внутри волнительное ожидание. Мне казалось, что я вернулся туда, где меня ждут. В этом небольшом селении все знают друг друга и спят с открытыми дверьми, дети бросают велосипеды на обочине и бегут играть в яр, строят дома на деревьях, с нетерпением ждут ужина. И меня здесь все знают! Да, именно так. Ведь я когда- то жил здесь, среди них, ребенком. Я будто вспомнил отблески багряного заката сверкавшего в оконных стеклах и запах печеного печенья. Солнце почти село, я выбежал из дома и пригляделся к верхушке холма. Еле заметный силуэт человека в белой рубашке ждал меня там. Я побежал изо всех сил.

- Скорее, за мной. Мы должны успеть вернуться обратно до начала темноты. - Бармен держал меня за руку, мы снова петляли по бесконечным коридорам лабиринта.

- Послушайте, - я буквально выплевывал фразы, задыхаясь от бега. - решено. Я хочу остаться в этом месте. Мы на секунду остановились, и он измерил меня внимательным взглядом.

- Что же, я знал, что мое предложение заинтересует вас. Завтра, мы вернемся сюда. А теперь, поспешим.

Последний закатный луч скрылся за горизонтом, когда дверь закрылась и свет керосиновой лампы разошелся по пространству чердака. Мы спустились вниз по лестнице, закрыли на замок складское помещение и вновь, каждый из нас оказался по свою сторону от стойки.

- Это за счет заведения. - Бокал темного пива появился передо мной. Бармен выглядел уставшим, прилежно уложенные волосы растрепались и слиплись. - Давайте выпьем за большие перемены!

Я поднес бокал к губам и сделал большой глоток.

И вот, я опять сижу за дальним столиком в «Закатном скитальце» и жду своей участи. Сердце мое бешено колотится от волнения, а время наоборот, будто застряло в дыре, сквозь которую не в силах протиснуться. Наконец, бармен, еле заметным движением руки подзывает меня к стойке.

- Вы готовы? - Спрашивает он меня. Затем, смотрит на чемодан в моих руках и улыбается. - Оставьте это здесь, в нашем путешествии это будет ненужной ношей. Последний тост! - Он протягивает мне стакан, полный темной, пузырящейся жидкости. Я не хочу его пить, но откуда -то знаю, что это не напыщенный жест, а что — то действительно важное. - За обретенное в закате счастье.

Отставив в сторону чемодан, я принимаю стакан и делаю глоток. Голова моментально начинает кружиться и я, облокотившись на стойку, стараюсь присесть, но сильные руки подхватывают меня и голос, доносящийся будто отовсюду говорит: «Пойдемте, нам пора.»

Снова передо мной скрипящие доски чердака, лампа, освещающая путь, живая изгородь лабиринта. Мой проводник ведет меня, положив руку на плечо. Мы петляем по закоулкам бесконечной ловушки. Постепенно, хмель оставляет меня, в ногах появляется твердость. А впереди уже виден просвет. Холм купается в лучах ярко - красного закатного солнца. И вместе с этим светом, я чувствую, как радость заполняет мою душу, как страх и боль остаются там — в закоулках лабиринта. Время пришло и я вернулся домой. Как и в прошлый раз (вчера ли это было?), мы остановились на выходе из этих зеленых дебрей. Я не знаю, что сказать. Слова, как искры от огнива на мокрых дровах, гаснут, рассыпаются. На самом деле, мне не хочется терять ни минуты. Небольшой домик, выкрашенный белой краской, виден даже отсюда. Молчание прерывает бармен: «Солнце садится.» - говорит он, протягивая мне руку. Я сжимаю ее и чувствую, насколько она холодная, - будто мы стоим посреди пурги. Но это теперь неважно. Спускаясь по холму, я уже не оглянусь назад, все, чего я хочу теперь, чтобы в вот — вот наступившей ночи загорелся еще один огонек. Огонек из окна моего дома.

В маленьком баре пусто. Мелодия «Fascinating rhythm» Гершвина тихо звучит из музыкального автомата. Подсвистывая ей, человек в сером пиджаке, поправляет указательным пальцем очки на носу и, застегнув манжеты на рубашке, разглядывает обескровленное лицо человека, лежащего на барной стойке, подставив под голову руки. Он смотрит на тело в некоторой задумчивости, будто бы силится вспомнить, кто это. Возле покойника стоит стакан с темной жидкостью. Человек берет его и делает глоток. Закрыв глаза, он долго стоит, не шелохнувшись, а затем, протяжно выдохнув, чуть заметно кивает головой. В «Закатном скитальце» гаснет свет, смолкает музыка. Слышен лишь звон закрывающих замок входной двери ключей и гул шагов, стихающий в ночных переулках.

 

Декабрь, 2016