Пролог

 

— Новый рассказ придумал! — радостно сообщил писатель семейству.

— О, Господи, — жена горестно пожаловалась дочери, — значит, денег как

не было, так и не будет. Лучше б коммерцией какой занялся…

— Ладно, мать, — махнула рукой дочь, — сколько можно об одном и том

же. Пусть себе клавишами стучит. Знаешь ведь — это не лечится…

— Да, он точно с другой планеты свалился…

 

Наши дни

 

Не так давно меня направили на МРТ — обследование на

магниторезонансном томографе. В солидном медицинском центре снял

верхнюю одежду, оставил в ящичке ключи, все прочее металлическое и

заверил врачей, что замкнутого пространства не боюсь (после стольких

лет работы в лаборатории судмедэкспертизы, кажется, и боятся-то уже

больше нечего).

На специальной каталке меня вкатили в бокс цилиндрической формы. Что-

то загудело, защелкало вокруг – и стихло. Затем меня снова выкатили на

свет божий, и врач стал внимательно рассматривать мою руку. Даже

промял ее всю на ощупь и, пожав плечами, снова вкатил меня в бокс.

Опять загудело, защелкало вокруг – и все стихло. Меня выкатили из

бокса, и я увидел уже три пары глаз людей в белых халатах, а один из них

был даже в марлевой повязке на лице. Глаза у врачей расширены,

рассматривают меня внимательно…

— Что происходит? — спрашиваю их, — смотрите на меня, точно

инопланетянина увидели…

— Одну минуточку, молодой человек, — после паузы, наконец-то,

проговорил бородатый профессор, — нам с коллегами необходимо немного

посоветоваться.

Они смущенно удалились за пульт управления, но их голоса легко

достигали моего слуха.

— Этот снимок более четкий, обратите внимание на этот светящийся

объект, — высоким фальцетом произнёс, по-видимому, ассистент,

указывая на видеомонитор.

— Похоже опять 4D голограмма, и на этот раз с очертаниями похожими

на… обычный сейфовый ключ, — неуверенно произнёс лысый профессор,

явно чем—то озабоченный.

— Точно! как ключ для сувального замка, — сказал ассистент, — у меня

такой же установлен на входной двери.

— Не сувального, а сувальдного, — уточнил пожилой профессор, —

сувальда — это такая секретная задвижка в замке…

— А, смотрите-ка действительно: и головка, и стержень, и бородка, её ещё

бабочкой называют…

— Бред, откуда в моей руке мог взяться какой-то ключ… — подумал я, с

интересом наблюдая за происходящим, и, непроизвольно почёсывая

слегка покрасневшую руку.

— Боюсь, что нам не удастся воспользоваться этим ключом. Сейфовые

ключи обладают повышенной секретностью, — сыронизировал лысый

профессор.

— А что, если это ИГК — индивидуальный генетический ключ! —

воскликнул ассистент, снимая с мокрого лица марлевую повязку.

— Дайте максимальное укрупнение, — разом скомандовали профессора.

Послышались характерные щелчки клавиатуры. На видеомониторе пульта

управления стали появляться вводные команды: «Изменить параметры

сканирования», «Масштаб», «Коррекция», «Обновить».

— Вот это да, неправда ли, удивительно, — в один голос произнесли

профессора.

— Даст ист фантастиш! — ни к месту вырвалось у ассистента, и он

смущенно добавил — как сказал бы мой оболтус.

На снимке в небольшом расфокусе четко обозначились детали «секретного

ключа»: бородка — микробиочип, стержень — матричный штрих-код, и

головка — вращающаяся пентаграмма.

— Опаньки, а это уже интересно, — округлившееся лицо лысого

профессора изобразило карикатурный овал очумелого смайлика.

— Константин Викентьевич, кто у нас сейчас занимается внедрением

генетического мультинаносканера! — громко спросил бородатый

профессор.

— Хрустицкий!.. но он ещё… до конца не восстановился… вы же сами

знаете!

— Пусть немедленно идёт сюда, и несёт свои сколковские разработки! А

пока он не пришёл, опросим нашего пациента.

Профессор аккуратно стал мять мне руку, время от времени повторяя:

здесь не больно.

— Нет, только вот тут немного чешется.

— Чешется, — многозначительно повторило мировое светило, и увлеченно

стало рассматривать мою волосатую руку.

— Так, чуть-чуть…

— И давно это у вас…

— Чесание?!

— Да… чесание.

— Да нет, вот, сразу после этой процедуры и началось …

— Сразу после процедуры… повторил профессор и, закончив мять руку,

стал как-то подозрительно смотреть мне в глаза… Хорошо, хорошо.

 

Влетевший в кабинет Хрустицкий, расхваливал уникальные способности

прибора, упирая на то, что «транскрипция является только первой стадией

реализации генетической информации».

— Спасибо, голубчик, — твердо остановил его профессор, — у нас снова

4D голограмма с ярко выраженными входными данными.

— Иван Андреевич, скорость работы прибора ограничивается только

возможностями входных и выходных устройств, но не быстродействием

внутренних систем обработки информации, — не унимался Хрустицкий,

подключая к томографу прибор похожий одновременно на электронный

микроскоп и телевизионную камеру.

— Подключайте и выводите данные на видео и текстовый монитор.

— Микрочип вошёл в зону захвата нанозамка, — многозначительно

произнёс Хрустицкий, — есть захват. Матричный код идентифицирован!

Есть фиксация пентаграммы. Универсальные базы данных подключены.

Информационное поле сконцентрировано. Включаю матричный анализ…

Подключенный к магниторезонансному томографу генетический

мультисканер издавал человеческие звуки, похожие на вдох и выдох,

потом он что-то проглотил и засопел, перекачивая терабайты

генетической информации.

Прошло около получаса. Прибор перестал шуметь и весело замигал

разноцветными лампочками.

— Матричный анализ завершен, — удовлетворенно заявил Хрустицкий.

— Выводите информацию на дисплей и на принтер, — скомандовал

профессор.

Ассистент принёс распечатку. В закорючках условных обозначений и

выводах аналитических таблиц было зашифровано моё досье.

Первым пунктом шло перечисление моих хронических заболеваний. Итог

был не утешителен, но обнадёживал: состояние здоровья

удовлетворительное. Сказалась хорошая наследственность — генетически

крепкое здоровье.

Завершал матричный анализ блок информации под грифом: «Только для

служебного пользования. Небесная канцелярия».

— Ну, говорите же, не томите, — умоляюще произнёс я, намекая на

скрытые способности и их реализацию.

— Спокойно! Способности, — произнёс Хрустицкий и стал монотонно их

перечислять:

а) спортивные — максимально возможное достижение – пляжный волейбол

– звание — олимпийский чемпион. Увы, не реализованы, ресурс

реализации исчерпан;

в) музыкальные – максимально возможное достижение — композитор—

новатор мирового уровня — не реализованы, ресурс реализации исчерпан;

с) искусство — уникальные способности в области классического балета,

максимально возможное достижение — ведущий солит. Ресурс – исчерпан.

Реализация не возможна.

— А как насчет литературного потенциала, — вырвалось у меня, — этим я

дольше всего занимаюсь…

— Литературные способности — очень значительные… Нобелевская

премия, — он выдержал значительную паузу, — вам не грозит. Ресурс

исчерпан. Тема закрыта. Увы, уже не в этой жизни…

 

Десять минут назад

 

Профессора тепло пожали мне руку:

— Да вы, голубчик, почти законченный гений, только бледный какой-то…

Учтите — это не комплимент... не перебарщивайте с этим, не то доведете

себя до абсолютной прозрачности.

— Бросьте все, займитесь лучше здоровьем, — сказал пожилой профессор,

а лысый добавил, — нажимайте на витамины, больше свежих овощей.

Ассистент торжественно вручил мне результаты матричного анализа. При

этом каждый не преминул сказать, что рад был познакомиться со мной,

что был счастлив и ему было очень приятно…

 

Сейчас

 

Иду домой. Приду, обрадую и жену, и дочь. Скажу, что судьба

замысловато тасует карты, но теперь то при любом раскладе я добьюсь

сногсшибательного успеха. Хоть и не в этой жизни.

 

Постскриптум

 

Не могу поверить, неужели те большеглазые человечки во сне, в

бирюзовых комбинезонах, вправившие мне в детстве руку, могли быть…

нет, просто, страшно подумать!

 

© Ол Томский

Санкт-Петербург

2017г