Если бы я могла, то заново память твою переписала бы тем, что любишь: радугой, солнышком, дождиком, светом! О каждом колокола, мой милый, печально бьют, и, кажется, выдавлен белый тюбик давно, до вскрика, до воронья. Об этом сломаны копья, перья, в занозах рваных клинки. Сколько стекла со звоном скиталось по полу... падало... билось... к чёрту летело... Шибала чёрная дверь. Я знаю, о чём ты. И прекратить вряд ли могу рёв и пыль самосвалов, что ползут ледяными колёсами через тело. Но что-то и я могу. |