Долгое время это была только задумка – написать воспоминания об одном путешествии, имевшем место в начале семидесятых годов. Наконец, я решился сделать это. Толчком послужило следующее: в начале нынешней осени я прочитал книгу замечательного автора, живущего в Германии. Имя этого писателя Александр Фитц. Большая часть книги посвящена судьбе российских немцев, их нынешним проблемам и историям, связанным с их жизнью в Советском Союзе и нынешней России.

...Это случилось в 1971 году. В то время я трудился в проектном бюро при Луганском отделении Донецкой железной дороги – занимался проектированием железнодорожных станций. Тем летом меня примерно наказали за отказ в выходные ехать в подшефный совхоз на прополку чего-то. Дело это по тем временам было неслыханное и меня «разобрали» на срочно собранном профсоюзном собрании. И наказали – лишили отпуска в летнее время года. Вначале я опечалился, а потом решил, что отпуск можно и осенью хорошо провести.

И вот, в конце сентября, меня вызывают в профком и предлагают «горящую» путёвку на Кавказ, причём выезжать надо завтра. На следующий день я уже ехал в поезде, курсирующем по маршруту Ясиноватая – Баку. Первый пункт туристического маршрута был в Баку, а потом пошло-поехало в прямом смысле этого выражения: три дня в недостроенном здании где-то на побережье Каспия, затем автобусный переезд и вот, я уже в небольшом горном селении Аджикенд, неподалёку от Кировобада. В то время турбаза, располагавшаяся на окраине селения, представляла из себя жалкое зрелище: несколько щитовых домиков, расположенных на крутом горном склоне и барачного типа административный корпус со столовой. Но я был молод, спортивен и оптимистичен – все недостатки ненавязчивого советского сервиса меркли перед красотами Южного Кавказа: горы в осеннем золотом убранстве, речушки, гремящие по камням в тесных ущельях, замечательное озеро Гёк-Гёль, поход к источнику кислых вод, пьянящий воздух и непредусмотренные распорядком обеды в придорожном кафе с большим выбором местных блюд и азербайджанских вин.

В один из вечеров, от нечего делать, я заглянул в Красный Уголок турбазы (тогда такие «уголки» были повсюду, во всех организациях Союза). В маленькой комнатке, наряду с красным знаменем и портретом Брежнева на стене, я обнаружил небольшой стенд – на фанерном щите прикнопленные вырезки из газет, несколько исписанных детским почерком листов из тетрадки и мужское фото. А над всем этим – полоска белого ватмана с надписью тушью «Уголок памяти Рихарда Зорге». Помню, я удивился, увидев этот стенд – глухое горное селение, убогая турбаза и...

На следующий день я буквально прилип с вопросами к молодому азербайджанцу, одному из инструкторов, работавшему на базе.

Вот что он мне рассказал: ещё до революции в этих местах поселились немцы-переселенцы, среди которых был и дед Рихарда Зорге. Много лет спустя Аджикенд стал родиной будущего Героя Советского союза. А стенд организовала учительница из местной школы.

После разговора я отправился в посёлок, наивно предположив, что легко найду дом с памятной табличкой на фасаде – днём раньше я уже обратил внимание на множество домов с необычной для этих мест архитектурой: сложенные из серого тёсанного камня, они отличались от местных сооружений своей добротностью и формой островерхих крыш. Скажу сразу – я не нашёл никаких следов пребывания в Аджикенде знаменитого разведчика. Слушая разговоры пожилых азербайджанцев, я понял, отчего в селении не принято вспоминать прошлое: после сталинской депортации дома немцев-колонистов заняли местные жители. Когда же немцам, изгнанным в степи Казахстана, леса Сибири и холодные просторы Карелии разрешили вернуться в родные края, там к ним отнеслись, мягко говоря, «с прохладцей» - местные грудью встали на защиту «своих» домов. Дело доходило до вооружённых стычек и приехавшим сюда немцам пришлось искать более приветливые края для начала новой жизни.

Кстати говоря, спустя почти тридцать лет эти благодатные места стали очагом нового и одновременно старого межнационального конфликта и имя ему «Карабах».

А тогда, в 71-м, я стоял напротив стенда.

...Советский Союз в течение 20 лет не признавал Зорге своим агентом. В 1964 году Н. С. Хрущёв увидел фильм Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?». По рассказам, он был буквально поражён увиденным. Узнав от руководителей советских спецслужб, присутствовавших на кинопоказе, о том, что Рихард Зорге не вымышленный персонаж, а вполне реальный человек, Хрущёв приказал подготовить ему все материалы по этому делу. В Главном разведывательном управлении Генштаба была создана комиссия под руководством генерал-майора А. Ф. Косицына для изучения материалов по делу Зорге. В материалы этой комиссии вошли, помимо архивных документов, справки и воспоминания людей, знавших и работавших с Рихардом Зорге. Газета «Правда» 4 сентября 1964 года опубликовала статью о Рихарде Зорге. В ней он описывался как герой, первым получивший достоверную информацию о подготовке немецкого вторжения. После этого он множество раз предупреждал Сталина о грядущей катастрофе, нависшей над СССР. «Однако Сталин не обратил внимания на это и на другие подобные доклады», говорилось в этой статье. 5 ноября 1964 года Р. Зорге присвоили звание Героя Советского Союза (посмертно). Несколько членов его группы были награждены боевыми орденами. Некоторые, как и Зорге, посмертно.

Принято считать, что Рихард родился в промысловом районе Баку –Сабунчи. На допросе в японской тюрьме Рихард сообщает, что он родился «в поселке Аджикенде, расположенном на Южном Кавказе». В дипломе Берлинского Королевского университета им. Фридриха-Вильгельма об окончании им философского факультета, выписанного 18 марта 1918 года, написано: родился Baku – Баку, RuSland (Россия), StaatGanga – штат Гянджа, S.Kaukas (Ю.Кавказ).

Откуда эти противоречия и что могло связывать семью Зорге с этой местностью? Известно, что урочище Аджикенд располагалось в 25 верстах от Елизаветполя (б. Гянджи, переименованного 4 января 1804 года в честь Императрицы Елизаветы Алексеевны) и в 12 верстах от немецкой колонии Еленендорф.

Из книги Тамары Гумбатовой «Привет из Баку», 2010. Баку, Стр. 211:

«Постепенно, некогда пустая долина реки Гянджинки и всякое место вокруг , упорным трудом немецких колонистов, превратились в сплошной виноградник либо рощу. Разрослись заложенные колонистами «манджурские» сады. Улицы Еленендорфа утопали в зелени итальянских тополей, чинар, лип, акаций и летом были очень оживленными, так как из Елисаветполя через Еленендорф часто курсировали дилижансы и фаэтоны в горный азербайджанский поселок Аджи(Гаджи)-кент. Аджикент – дачное место с прохладным чудесным воздухом и прекрасным родником.

Во все времена он привлекал к себе людей, стремящихся укрыться в летние месяцы от жары. До революции туда на летние три месяца официально для работы и отдыха переезжали практически все государственные учреждения Елисаветпольской губернии. В нижнем Аджикенде была гостиница и дом Х.Х. Форера, построенный в 1892 году по проекту студента Санкт-Петербургского института гражданских инженеров, сына городского головы Елисаветполя П. И. Когновицкого. ТАМ ЖЕ БЫЛА ДАЧА СЕМЬИ Р.В.ЗОРГЕ» (выделено мной – Ю.Б.).

Так вот где крылась загадка и в чем была ошибка местных краеведов – семья Зорге не жила постоянно в Аджикенде, а отдыхала в летнее время!

Теперь вернёмся к личности Рихарда Зорге.

Американцы, оккупировав Японию, получили доступ к документам японских спецслужб, в том числе, касающимся Рихарда Зорге и его группы. Документы эти сохранились не полностью. Часть их сгорела во время пожаров во время одного из сильнейших налётов авиации США на Токио, проведённого 10 марта 1945 года (участие в налёте приняло 334 самолета B-29). На основании этих документов начальник токийского отдела военной разведки (G-2) оккупационных сил США в Японии генерал-майор Уиллоуби составил отчёт и направил его в Вашингтон с рекомендациями использовать его в военных училищах для исследования советских разведтехник. 10 февраля 1949 года доклад Уиллоуби был передан в токийскую прессу. Публикация сразу же вызвала острый интерес во всём мире, кроме СССР. Так продолжалось до того дня, когда фильм о Зорге показали Хрущёву. Это были года хрущёвской оттепели и история незаслуженно забытого в сталинские времена разведчика как нельзя лучше ложилась в пропагандистские клише того времени.

Снова вернёмся к информации о даче семьи Зорге.

Тамара Гумбатова: «К 1888 году в Нижней части урочища начали продавать и сдавать в аренду сады под постройку частных дач. Одними из первых покупателей были богатые немцы-колонисты бр.Фореры, которые построили там дома и уже в 1889 году сдавали на лето 2-4-х комнатные квартиры. По всей вероятности, именно в эти годы в этой части урочища купил участок для дачи и Р.В.Зорге (отец будущего разведчика – Ю.Б.). К 1892 году сыном городского головы Елизаветполя, студентом Санкт-Петербургского института гражданских инженеров Павлом Ивановичем Когновицким был разработан проект. К 1893 году постройка дачи была окончена. По мнению газеты «Каспий», Р.В.Зорге построил истинно барское здание двухэтажной (со двора – трех) дачи, состоящей из семи комнат с улицы и трех – со двора. С крытой галереи, окружающей нижний по главному фасаду этаж, открывался прекрасный вид на окрестности. Во флигеле, бок-о-бок с главным зданием, расположились прачечная и кухня. В доме был подвал, водопровод и т.д. Справа располагался лес, куда прямо с дачи со стороны заднего фасада вел спуск. Перед домом был разбит большой цветник.

Есть ротонда(мезонин). Близость гор и леса делала дачу очень комфортабельной. Ее площадь позволяла отдыхать там до 40 человек».

И дальше: «Дачный сезон обычно начинался в июне. Жизнь текла монотонно и однообразно. Утром нигде ни души. Только в Верхнем Аджикенде чиновники по солнцу идут в присутственные места. Движение начинается после12 часов. Дачники ожидают в почтовой конторе (которая работает только в летний сезон) письма и газеты. В 7 вечера улицы обычно пустеют, даже собак нет. Иногда по вечерам, на ротонде, под «древом познания» начинает играть музыка. Оркестр недурен, капельмейстер усердствует, но репертуар неинтересен. С 8 до 11 часов вечера проходят семейные и детские танцевальные вечера, которые оставляют отрадное впечатление. Представительницы прекрасного пола выглядят очень привлекательно. В ходу розовый цвет. Бакинские дамы разряжены в пух и прах и отличаются от елизаветпольских барышень тем, что и здесь сияют своими «мазутными бриллиантами» (название «мазутные бриллианты» происходит от того, что были приобретены на деньги местных мазутных королей – Ю.Б.). К 12 ночи все замирает. Летний сезон, из-за проливных дождей и гроз, к 30 августа обычно заканчивался.

В Нижнем Аджикенде, по обе стороны грязной улицы тянутся два ряда угрюмых и неприветливых дач. Рядом примитивный базар. Нет ни одного доктора, ни аптеки. Жителям этой части для того, чтобы послушать музыку, надо карабкаться до одышки и сердцебиения по горам две версты. Путешествие рискованно, особенно в ненастную погоду. Прямой путь мимо дома Форера стал непроходим. Дачники нижней части урочища мечтали, чтобы хоть раз в неделю устраивались и у них танцы под деревом, где может поместиться оркестр».

Исследователь считает, что непрестижность нижней части Аджикенда, по всей вероятности, и послужила основанием для приобретения семьёй Зорге еще двух участков казенной земли за 60 рублей, но на этот раз наверху. А вот как описывает Гумбатова довольно правдивую версию появления на свет нашего героя, Рихарда Зорге.

«Лето 1895 года выдалось очень засушливым. Почти два месяца дожди не шли даже в Аджикенде. Речка Гянджинка стала совсем сухой. К 27 августа жители покинули свои дачи. В то время рождение детей, как правило, происходило на дому в присутствии повивальной бабки, которая ежемесячно сообщала в полицейское управление о появившихся новорожденных. В колонии Еленендорф был единственный местный врач, но он не мог справляться со многими болезнями, что вынуждало колонистов часто обращаться к знахарям-азербайджанцам. Оставлять беременную Нину Семеновну (русскую жену отца Зорге – Ю.Б.) до 4 октября в Аджикенде, несмотря на все благоустройство дома, было бы просто опасно. Все это дает нам основание считать, что Рихард родился в отцовском доме в Сабунчах. ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ – ДЕТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ РИХАРДА О ПРЕКРАСНОМ МЕСТЕ (выделено мной – Ю.Б.). Семья Зорге многие годы (вплоть до отъзда её в Германию) безуспешно пыталась продать свою дачу в Аджикенде. В конце-концов они передали её в безвозмездное пользование со всей обстановкой и утварью в пользование на летние месяцы бакинской колонии учениц. Обширное и светлое помещение с большими прекрасными балконами дало возможность довольно удобно разместиться 39 ученицам».

Забегая вперёд: в Российской Империи 13 декабря 1915 года вышел закон о ликвидации немецких землевладений. 31 марта 1916 года земельные участки семьи Зорге в Аджикенде были изъяты.

В 1902 году на пасху Рихард в возрасте 6,5 лет начинает учебу в высшей реальной школе Берлина в районе Лихтенфельд. Потом будут Первая Мировая война, участие в боях на Восточном фронте, ранения и разочарование, постигшее его в конце войны. А потом – Коминтерн, жизнь в СССР и разведслужба в Японии.

До сих пор историки и специалисты спецслужб многих стран не могут сойтись в едином мнении, кем на самом деле был Рихард Зорге и на какие разведки он работал. Как бы там ни было, этот человек сделал многое для информирования высшего руководства СССР о точной дате начала немецкого вторжения, о неучастии Японии в войне против СССР на стороне Германии, что дало возможность перебросить в 1941-м году сибирские дивизии с востока страны и отстоять Москву.

Вот так распалась красивая сказка о том, что Аджикенд был родовым гнездом Рихарда Зорге. Но, несмотря ни на что, я получил огромное удовольствие от того, что изучая различные источники, прикоснулся к истории, которая ещё долгое время будет провоцировать интерес исследователей и давать пищу для появления новых невероятных историй.

 

29.11.2016