Зависшие прямо над носом собаки бантики – это было первое, она

увидела утром, когда открыла глаза. Забавно!.. Не хотелось бы, конечно,

никого обижать, но современные девочки давно уже такими украшениями

не пользуются. Их выбор собаке казался гораздо симпатичнее.

Естественная красота распущенных волос – пожалуй, это было лучшее,

что изобрела женская половина человечества в защиту своей

привлекательности.

 

Собака шумно, с пристрастием отряхнулась – а это ещё что за карнавал? –

со всех сторон ее облепил пух, который создавал неуместный новогодний

эффект. Она с недоверием посмотрела на своё ночное пристанище: на

смешную картонную коробку, на глупое подобие матраса, на одеяло,

заботливо подстеленное ей девочкой на ночь. Всё ясно – из разодранной

дырки продолжала высыпаться такая же липучая и пушистая мишура.

 

Рядом с собакой, поджав ноги, сидела её вчерашняя подружка. Видимо,

сценка, действительно, была комичной, поскольку от смеха девочка в

бувальном смысле этого слова падала на пол. Однако с точки зрения

собаки, забавность ситуации заключалась не в этом. Она стряхнула с лапы

остатки карнавала и, посмотрев на девочку, со снисходительностью

заключила: да-а... большие капроновые банты, вплетённые в тоненькие

косички – это был явный перебор!

 

– Пойдём завтракать, соня... Все готово!..

 

Они вышли на веранду. Широкое блюдце с классической голубой

каёмочкой уже, действительно, стояло на полу. Судя по облачку пара, его

содержимое представляло собой тёплое молоко. В самом центре, набухая,

распускалась белоснежная булочка. Она в точности напоминала

воздушную лилию из сливочного крема, которая когда-то с триумфом

украшала их новогодний домашний торт.

 

Радостно заколотившееся сердце с легкостью справилось с остатками

испорченного настроения. Её глаза оживились от предвкушения. Собака

потопталась на месте и, принюхавшись к трапезе,с благодарностью

облизала маленькие пальчики детской руки. Ну разве могла она не

откликнуться на такое трогательное участие в её судьбе!

 

Приличное воспитание собаки попыталось заявить о себе: вряд ли, стоило

быть столь откровенной в проявлении своих чувств – чай, не безродная и

не до такой уж степени голодна! И всё же, включившийся метроном

хвоста, как всегда, оказался независим от её головы. Громко чавкая, она

продолжала небрежно лакать – в принципе, она всегда с недоверием

относилась ко всем этим надуманным условностям.

 

...И это тоже когда-то было в её жизни. Именно также бешенно колотилось

сердце при виде масляно-жёлтой лужицы растопившегося молока. Для

собаки она всегда была воплощением праздничного пиршества...

 

Кухонный стол, заваленный принесёнными с магазина продуктами,

хозяйка, колдующая над плитой, раскалившийся гриль – он продолжал

томиться во дворе. И... довольное лицо хозяина – обычно собака

привыкла видеть его таким по выходным...

 

Органично вписывалась в эту праздничную канитель и отливающая

перламутровым жемчугом сладкая кашица — до чего же привлекательно

выглядела образовавшаяся картинка! – она была результатом

согревшегося на солнце ванильного и нереально вкусного мороженого...

 

Так и не насытившись, собака с надеждой подняла глаза. Остатки молока

продолжали стекать с её разочарованной морды. Порция оказалась, до

обидного, маленькой. До абсолютной сытости ей не доставало – даже по

самым щадящим подсчётам – порций пять!..

 

А потом они долго шли... Вернее, шла девочка. В то время, как собака,

уткнувшись носом в её тёплую кофту, скорее, в полузабытьи дремала...

 

Интересно, куда это они держат путь?.. может, следует спуститься с её

рук?.. ведь, на самом деле, она уже давно не маленькая... ну, хорошо,

сейчас пройдём каких-нибудь пару шагов и… кстати, до чего же вкусным

было мороженое... непонятно только, почему не открываются глаза... так,

ещё несколько шагов... ещё... и ещё... немножко…

 

...Она уже слышала ворчание собак, когда в ее едва начавшем

пробуждаться сознании вновь обозначилась сладкая мысль – интересно,

есть ли у девочки в холодильнике хотя бы ещё одна порция такого же

мороженого?..

 

Этих двух лабродоров она знала уже давно. Они жили в соседнем доме.

Детективная история с побегом была явно не про них. Её всегда напрягала

их крайне нездоровая правильность... Но, подумав, тут же исправилась –

да что там деликатничать – на самом деле, её раздражала их

паталогическая, выходящая за пределы собачьего понимания,

услужливость.

 

Не поворачивая головы, она не спеша продефилировала мимо них. На

спине она почувствовала их прожигающие взгляды. От этого собаку чуть

не вытошнило. Подумаешь – плевать! Если надо, она тоже может быть

правильной. Заметив на дороге кусочек резины, она попробовала его на

вкус... Но, с другой стороны... – пройдя ещё каких-то несколько шагов,

она с разочарованием выплюнула и, вернувшись к мысли, тут же добавила

– ... но с другой стороны, будем откровенны – кому это надо?..

 

Переступив порог дома, она с наслаждением вдохнула. От

волнительного, родного запаха у неё даже немножечко закружилась

голова. Она снисходительно посмотрела на поводок – он валялся на том

же месте под столом, на тапки хозяина, на брошенный им тем ранним

утром батник... На полке, так и не сдвинувшись с места, продолжала

стоять фотография – золотое тиснение, тёмно-коричневая кожа. Именно

такая стояла на полке её бостонского приятеля Дэйва... Всё оставалось на

своих прежних местах.

 

Всё – кроме одного!..

 

В трогательной атмосфере знакомого пространства собаку насторожил

какой-то непонятный звук. Готовая к любым самым неожиданным

сюрпризам, она приподняла уши... – сопение?.. кряхтение?.. проявление

крайней степени недовольства?.. или, напротив, – довольства?..

 

Может, это новая игрушка так пищит?.. Мягкий тигрёнок с зелёными

глазами? Рыжая курица? Или – даже смешно предположить – так

называемый, кролик?.. Не успев закончить столь неоднозначный ряд, она

вынуждена была срочно переключиться на очередной, посланный

неизвестным message.

 

Из спальни, разрушая тишину, доносилось чьё-то лёгкое дыхание.

Навострив уши, собака притаилась. Последовал – набирающий силу,

переходящий в настойчивый... временами вопросительный, но чаще

утверждающий... на многое претендующий и, в то же время, ещё большее

обещающий... почему-то, такой родной и близкий... обворожительный –

ДЕТСКИЙ ПЛАЧ!

 

– ?!?

 

О том, что произошло в то замечательное утро, собаке так и не пришлось

узнать. Вполне оправданной в этой связи должна была стать и

рассеянность хозяина. Разве мог он реагировать иначе, когда привычный

ход событий был нарушен неожиданным звонком жены? Ему не сразу

удалось связать её взволнованные и обрывочные фразы хоть в

минимальной степени понятный смысл: «... усилившиеся толчки... резкая

боль... так и не доехала до работы...»

 

– Что-о-о? - выронив вилку, он опрокинул остатки горячего кофе на

пол.

 

И в завершении: «... ты не волнуйся... теперь всё хорошо... я звоню тебе

из роддома...»

 

Стоит ли фиксироваться на его безнадёжно потерянной физиономии, на

недоеденном кусочке остывшей яичницы, на недостаточно презентабельно

подобранных носках?..

 

А ещё – на огромном,.. нет – на бесконечном,.. нет – на счастливом

отрезке времени, которое собаке было подарено?..

 

Ну, и уж совсем не корректным было бы упоминание о входной двери, так

(навсегда?) и оставшейся не закрытой ...