Раис Арафат, а ее зовут Раиса… Меня вечно удивляло: моя сестра Раиса – моложе на четыре года и две недели, но она такая! Непомерно требовавательная эгоистка, амбициозная. Бессострадательная - типа садистка. Как такое может существовать? Только через много лет я узнал о существовании 12 астрологических знаков – типов людей. Природа выдала "естественный компот": она – Овен, относится к первому знаку Зодиака, а я – Рыбы, из последнего знака Зодиака. Стоим рядом: сплошные противоположности! Память мало сохранила фактов, подробностей детства. Раиса так часто надрывно плакала – сохранилось впечатление от воспоминаний: плакала она постоянно. Она росла болезненным ребенком – в суровое время. Ей два года и почти три месяца – началась война. Суровое во всех смыслах время! Возможно, у нее нечто болит, тревожит. Показать, передать не может. Она сама понять происходящее не могла, не хотела – только требовала! Плачем, воем, истериками – она требовала! Успокоить ее мама никак не могла. Непрерывным плачем она своего часто добивалась. Эта манера поведения, средство достижения – стали основными, единственными козырями при всех обстоятельствах. Непреклонности ее характера – можно только "позавидовать". Стоит завидовать? Плакала она постоянно в теплушке эвакуационного эшелона. Многие пассажиры требовали "Прекратить плач!", даже "Придушить змееныша!" Что могла сделать мама? Никак не успокоит. Остерегалась: горячий, невыдержанный и решительный сосед по общему несчастью может действительно придушить ребенка. Никакой власти не найдешь! Дочь может погибнуть! В пути на юг эшелон подолгу держали на разъездах. Бомбили однажды… Довезли до пригорода Сталинграда. Сюда перевезли цеховое оборудование ХТЗ (Харьковского тракторного завода). Монтировали и пустили под открытым небом производство военной продукции. Вскоре обстоятельства войны круто изменились к худшему: нацисты рвались к Сталинграду. Эвакуированных по Волге отправили на север. Пароход медленно плыл вверх против течения реки. Сопровождают в пути те же слезы, стенания… Верно, появились дополнительные причины-требования: мало еды. Город Куйбышев стал временно столичным - нас не принял… Высадили на берегу… С нами бабушка Малка. Она из Новосибирска приехала в Харьков на побывку: догнала ее война… Женщины решили разъехаться: Бабушка самостоятельно отправится в Новосибирск. Мама с детьми решила ехать на юг. Узнала она: обосновались в Средней Азии старшая ее сестра Эстер с семьей. Отца нашего задержали в Харькове – он пока не с нами. Мама отправилась на железнодорожную станцию за билетами. С нами осталась бабушка. Раиса продолжает выть. Что делать? Бабушка решила нас покормить. Развела костер. Подвесила над огнем котелок –варит галушки… Как раз вернулась мама – с билетами. Дополнительно она договорилась с трактористом – перевезти нас с вещами. Галушки к тому времени не сварились… Бабушка притушила костер. Вместе с нами и вещами взобралась в тележку с котелком. Вылить кипяток она пожалела, не догадалась – трактор в пути подбрасывает тележку, ее трясет… Кипяток разбрызгивает во все стороны. Нас всех обжигают брызги. И на Раису могли попасть… Ну, она завыла! Ни разу до этого прежде, возможно, она так не лакала. Бабушке пришлось вылить все содержимое котелка… Через некоторое время мы со станции отправили бабушку Малку… И сами уехали… Побывали долго в пути: проездом через Ташкент, Бухару…Добрались до Кермине (часто пишут Кармин). В Узбекистане узнали: в мире существуют диковинные плоды, овощи. Репертуар плача Раисы стал более осмысленным, разнообразным. Она плохо говорит, но ясно во всех случаях произносит слова: "Хоцу вышэнкы". Все фрукты для нее – "вышэнкы". Краснеет, буреет она в требовательном плаче – часами, сутками захлебывается… Мы дети войны – дополнительно истощенные, болезненные… Случай запомнился: у Раисы выпала, вышла прямая кишка… И я страшно страдал от болезней: систематически происходили со мной приступы астмы. Задыхался, бредил, впадал в беспамятство. Со мной происходили приступы астмы в довоенном Харькове? Заболел только в Средней Азии? Этого не помню: Года четыре Раисе – у нее появился поклонник-сосед. Рядом с нами они жили, возле пруда. Кажется, сохранилась его фотография. Возможно даже – они вместе фыотографированы. * Проскочу через годы-этапы. Запомнил: временно, примерно в 1948 году мы проживали в Киеве, в коридоре у родственников в доме на углу Обсерваторной и Воровского. Раиса тяжело болела – лежала в постели. Я тогда, после уроков заходил к ее соученице – брал домашнее задание для сестры. * Позже мы перебрались в квартиру, глубокий подвал. Расцвеченные стены грибками – по ним постоянно струились ручейки воды. Я учился в 21-ой школе – расположена на улице Саксаганского. Сестра училась в 45-ой школе – расположена по Владимирской, точно напротив нашего дома, по другой стороне. Занятия у нас – у меня и у сестры – происходили во вторую смену. Сестре приходилось только перейти через шоссе, войти в вестибюль, подняться по лестнице – зайти в класс. Каждый день она обязательно опаздывала на уроки. Позже узнал или понял: для нее важно – открывает дверь класса, на нее обращают внимание учительница и все ученики. Знаю: самая большая ее нелюбовь к предметам – это история, возможно, и география. Как она училась? Этого я не знаю. Уехал я из Киева: в 1952 - поступил в институт в Брянске. В 1954 мы получили квартиру выше этажом: над подвалом. Приезжал я в Киев только на каникулы. После окончания института, работал в Карелии лесничим. Вернулся в Киев… Вскоре поехал в Иванковский район – на работу инженера лесхоза. Позже трудился в Березани (помните: "станция Березань, кто приехал вылезай!"). Ездил по Яготинскому району. Сестра закончила техникум… Где-то работала… Году в 1960 появилась возможность вернуть прописку в Киеве. До этого меня выписали, в связи со студенчеством… Я вернулся в Киев. Не сразу устроился на работу… Продолжал усердно наседать на самоподготовку, исторические исследования. Просиживал долгие часы во втором читальном зале Публичной Библиотеки АН УССР. Расположена она в полу квартале от нашего дома. Немного пишу. Это больше черновики. Произведения еще не готовые – наброски, мысли, дневниковые записи… И дома усердно тружусь. В большой комнате с высоченными потолками проживала наша семья. Сами потолки темно-коричневые с фиолетовым - украшены гипсовой лепкой. Сижу в воскресный день – тружусь. Чем-то занята сестра. Выключил я радио: мешает сосредоточиться, размышлять, писать… Она вскочила – включила, да еще прибавила громкость до упора. Не передают ничего особенного. Но она – проявляет характер в полную меру вредности. Всегда она делает наоборот – придерживается такой позиции. С тех пор… Это сколько уже десятков лет – я с ней общаюсь. Словом не обменялся. Постоянно родители назидали… Несколько раз она делала попытку "помириться". Зачем? Она другой, лучше не станет. Так проще: порваны все родственные, семейные связи, да и "дипломатические отношения". Мне стало проще! * Раиса поступила на заочный факультет Московского института. Верно, нужно высшее образование, но важнее еще возможность приезжать в Москву Дополнительно рассказывать не надо о постоянном продуктовом и товарном дефиците в стране. Да, и в Киеве. Москва и Ленинград – города особого снабжение. Там все всегда можно не просто достать, но и купить. Вспоминаю свои студенческие годы. В районе Брянска (Брянск-2) расположен огромный мясокомбинат. Скот на этот мясокомбинат сгоняли м свозили со всей Брянской области, да еще привозили из Смоленской области, из Белоруссии. Из мясной продукции в Брянске торговали ливерной колбаской (я ее назвал ухо-горло-нос-сиська-писька-хвост). Местные жители и приезжие из сел, деревень покупали ливерку метрами. Возможно, ею, как и хлебом кормили домашний скот. Потом появилась коммерческая продукция из конины - колбаса казы. Всю пищевую продукцию, копчености из мясокомбината отправляли только двум потребителям – в Москву и Ленинград. Этого у Раисы не отнимешь: природа наделила ее коммерческим характером и жадным взором. Вечно она признавалась: "Вхожу в магазин, занимаю очередь – одно желание: вынести всю продукцию". Из Москвы она привозила огромные баулы: отоваривала себя, часть шло в семью, да и немалую часть составляли подарки подругам по работе, да и другим многочисленным знакомым. По ее психологии: поддерживать дружбу возможно только в случае постоянного общения и торгово-денежных отношений. Трудилась она экономистом (инженером?) или старшим экономистом – зарплату получала довольно скромную. Она постоянно оббирала отца: считала – он только ей должен! Без стеснения рвала! У меня с отцом сложились сложные отношения. Прожил он страшно жестокую жизнь. Еще до женитьбы и моего рождения он побывал в ГУЛАГе – на строительстве канала Москва-Волга. Это еще не все! С октября 1943 и до весны 1945 он находился в нацистском плену. Чудом спасся. Выжил. Находился в нацистском лагере. На Западе Германии трудился на сельскохозяйственных работах. Освободили их из плена Союзнические Американские войска. После репатриации, возвращения в СССР – вновь вернули, отправили в ГУЛАГ: трудился на химкомбинате в Сталиногорске (ныне Ново-Московск, Тверской области). * После смерти отца, примерно через полгода - в ОВИР подали просьбу о выезде в Израиль. Не выпустили. Продержали а "отказе" более 10 лет. И с работы уволили – по суду восстановили. Наводка очень партийной Валентины Крепкер возымела действие: арестовали накануне начала Олимпийских игр. Меня в административном заключении продержали 53 дня. * В Израиль мы репатриировались 4.10.89. Сестра с сыном Шломо (Александром) приехала через два года. * Человек она с фантазиями…Придумала "простое": подбросить ко мне решила своего болезненного, возможно, полностью нетрудоспособного сына. Прошлую историю я не знаю, не узнавал – мне не интересна. На каком-то этапе прошлой жизни, верно, еще в Киеве связался с хасидами, стал верующим. Носит одежду религиозных, усердно молится, требует он строгого-строгого кашрута. По этой причине они поехали жить в Иммануэль, в Шомроне? Приезжал он у нам и… как позже я узнал: всю ночь смотрит порнографию на телевидении. Я очень рано просыпаюсь – в 4 утра, немного перекушу, побреюсь в 5 сажусь в маршрутку… Начинаю с 6-ти ежедневно трудиться. Так все десять лет работы в Керен а-Кайемет ле-Израэль. В начальные годы я много перерабатывал. Нам оплачивали до 20 часов месячной переработки. А я перерабатывал по 40, и больше часов… Но в последние годы сильно болела мама – я не перерабатывал. Раньше на час начинал работу – раньше заканчивал… И вошло в привычку Шломо – приезжать: смотреть телевизор по ночам. Хвалится: побывал он в тюрьме… Он уже побывал в тюрьме! Его там и научили драться. Вскоре после их приезда – посетил племянника в больнице для умалишенных. * Вернулся я с работы – застал: меняет он маме титуль. Метапелет могла не прийти? Появилась такая дополнительная потребность… Думаю: ему интересно – посмотреть! Нет, нельзя позволять ему менять маме титули. Беспричинно начался скандал! Ударил он меня по лицу – сразу выскочил фингал под глазом В тот раз – закрылся я за дверью… Драться с ним что ли? Слышал: позвонил он сестре –ее указания и напутствия долго выслушивал. Строго выполнит… Так совпало: позвонили…Я общался с известной журналисткой. Она позвонила. Он меня не позвал. Все время слушал ее – не проронил слова. Конечно, интересно ему все обо мне знать! Но… воспитание такое… Слушать, фактически участвовать в чужих разговорах и делах… В таком помеченном виде я пошел на работу… А что делать? Через пару дней вечером… Возможно, ко мне позвонили Бэлла из Йерушалайма – она еще с советских времен знакомая. Ее родители – входили в круг общения подруг-приятелей еще молодой моей мамы. Бэлла приезжала с подругой в Киев… Верно, она хотела понравиться, имела тайной целью выйти за меня замуж. Ей тогда показалось: подруге я уделил большее внимание. В одной из экскурсий в Йерушалайм, уже после своей репатриации, я поехал в столицу. Позвонил из города… Она попросила через прохожего передать точное место моего местонахождения. Проходила солдатка – остановил. Она по городскому телефону передала координаты: название улицы, примерные номера… Вскоре приехала Бэлла – повезла меня… Она работала в конторе или индивидуально – на обмене валюты. В те времена такие операции происходили еще в полулегальном виде. Бэлла поместила меня отдельно в комнате…Я не смог заснуть… Чувствовал или точно знал, ее мамаша тоже не спит… Остерегалась: перейду я в кровать ее дочери… Бэлла в разводе, у нее сын…Кажется, с тех пор мы больше не виделись… И вот, звонит Бэлла или я ей позвонил… Она набросилась на меня с упреками: как это, что – с родной сестрой и племянником… Сообщил ей только: "Шломо меняет титуль маме…" Верно, она передала сестре о недопустимости такого его поведения. Отозвала…Помнится, вскоре он уехал… * До сих пор звонит… Прежде нечто говорил… Я клал трубку… Сейчас он только проверяет наличие… Убедила его сестра: ему по какому-то праву принадлежит по наследству моя квартира… * Помню: еще в первый раз приехала сестра – со своей коммерческой сметкой- жилкой сразу оценила: - В этом районе нельзя продать квартиру… Я продавать никогда не собирался, но она – пометила с того момента Арафат – раис, ее зовут Раиса… Меня вечно удивляло: моя сестра Раиса – моложе на четыре года и две недели, но она такая! Непомерно требовавательная эгоистка, амбициозная. Бессострадательная - типа садистка. Как такое может существовать? Только через много лет я узнал о существовании 12 астрологических знаков – типов людей. Природа выдала "естественный компот": она – Овен, относится к первому знаку Зодиака, а я – Рыбы, из последнего знака Зодиака. Стоим рядом: сплошные противоположности! Память мало сохранила фактов, подробностей детства. Раиса так часто надрывно плакала – сохранилось впечатление от воспоминаний: плакала она постоянно. Она росла болезненным ребенком – в суровое время. Ей два года и почти три месяца – началась война. Суровое во всех смыслах время! Возможно, у нее нечто болит, тревожит. Показать, передать не может. Она сама понять происходящее не могла, не хотела – только требовала! Плачем, воем, истериками – она требовала! Успокоить ее мама никак не могла. Непрерывным плачем она своего часто добивалась. Эта манера поведения, средство достижения – стали основными, единственными козырями при всех обстоятельствах. Непреклонности ее характера – можно только "позавидовать". Стоит завидовать? Плакала она постоянно в теплушке эвакуационного эшелона. Многие пассажиры требовали "Прекратить плач!", даже "Придушить змееныша!" Что могла сделать мама? Никак не успокоит. Остерегалась: горячий, невыдержанный и решительный сосед по общему несчастью может действительно придушить ребенка. Никакой власти не найдешь! Дочь может погибнуть! В пути на юг эшелон подолгу держали на разъездах. Бомбили однажды… Довезли до пригорода Сталинграда. Сюда перевезли цеховое оборудование ХТЗ (Харьковского тракторного завода). Монтировали и пустили под открытым небом производство военной продукции. Вскоре обстоятельства войны круто изменились к худшему: нацисты рвались к Сталинграду. Эвакуированных по Волге отправили на север. Пароход медленно плыл вверх против течения реки. Сопровождают в пути те же слезы, стенания… Верно, появились дополнительные причины-требования: мало еды. Куйбышев нас не принял… Высадили на берегу… С нами бабушка Малка. Из Новосибирска приехала в Харьков на побывку: догнала ее война… Женщины решили разъехаться: Бабушка самостоятельно отправится в Новосибирск. Мама с детьми решила ехать на юг. Узнала она: старшая ее сестра Эстер с семьей обосновались в Средней Азии. Отца нашего задержали в Харькове – он пока не с нами. Мама отправилась на железнодорожную станцию за билетами. С нами осталась бабушка. Раиса продолжает выть. Что делать. Бабушка решила покормить. Развела костер. Подвесила над огнем котелок – она варит галушки… Как раз вернулась мама – с билетами. Дополнительно она договорилась с трактористом – перевезти нас с вещами. Галушки к тому времени не сварились… Бабушка притушила костер. Вместе с нами и вещами взобралась в тележку с котелком. Вылить кипяток она не догадалась – трактор в пути подбрасывает тележку, ее трясет… Кипяток разбрызгивает во все стороны. Нас всех обжигают брызги. И на Раису могли попасть… Ну, она завыла! Возможно, ни разу до этого прежде она так не лакала. Пришлось вылить все содержимое котелка… Через некоторое время мы со станции отправили бабушку Малку… И сами уехали… Побывали недолго, проездом в Ташкенте, Бухаре… Добрались до Кермине (часто пишут Кармин). В Узбекистане узнали: в мире существуют диковинные плоды, овощи.. Репертуар плача Раисы стал более осмвсленным, разнообразным. Она плохо говорит, но ясно во всех случаях произносит одно слово: "Хоцу вышэнкы". Все фрукты для нее – "вышэнкы". Краснеет, буреет она в требовательном плаче – часами, сутками захлебывается… Мы дети войны – дополнительно истощенные, болезненные… Запомнился случай: у Раисы выпала, вышла прямая кишка… И я страшно страдал от болезней: систематически происходили приступы астмы. Задыхался, бредил, впадал в беспамятство… Со мной происходили приступы астмы в довоенном Харькове? Заболел только в Средней Азии? Этого не помню: Года четыре Раисе – у нее появился поклонник-сосед. Рядом с нами они жили, возле пруда. Кажется, сохранилась его фотография. Возможно даже – они вместе. * Проскочу через годы-этапы. Запомнил: временно, примерно в 1948 году мы проживали тогда в Киеве, в коридоре у родственников в доме на углу Обсерваторной и Воровского. Раиса тяжело болела – лежала в постели. Я тогда, после уроков заходил к ее соученице – брал домашнее задание для сестры. * Позже мы перебрались в квартиру, глубокий-подвал. По грибками расцвеченным стенам постоянно струились ручейки воды. Я учился в 21-ой школе – расположена на Саксаганского. Сестра училась в 45-ой школе – расположена на Владимирской, точно напротив нашего дома, по другой стороне. Занятия у нас – у меня и у сестры –происходили во вторую смену. Сестре приходилось только перейти через улицу, войти в вестибюль, подняться по лестнице – зайти в класс. Каждвй день она обязательно опаздывала на уроки. Позже узнал или понял: для нее важно – открывает дверь класса, на нее обращают внимание учительница и все ученики. Знаю: самая большая ее нелюбовь к предметам – это история, возможно, и география. Как она училась? Этого я не знаю. Уехал я из Киева: в 1952 поступил в институт в Брянске. В 1954 мы получили квартиру выше этажом: над подвалом. Приезжал я в Киев только на каникулы. После окончания института, работал в Карелии лесничим. Вернулся в Киев… Вскоре поехал в Иванковский район – на работу инженера лесхоза. Позже трудился в Березани (помните: "станция Березань, кто приехал вылезай!"). Ездил по Яготинскому району. Сестра закончила техникум… Где-то работала… Году в 1960 появилась возможность вернуть прописку в Киеве. До этого меня выписали, в связи со студенчеством… Я вернулся в Киев. Не сразу устроился на работу… Продолжал усердно наседать на самоподготовку, исторические исследования. Просиживал долгте часы во втором читальном зале Публичной Библиотеки АН УССР. Расположена она в полуквартале от нашего дома. Немного пишу. Это больше черновики. Еще не готовые произведения – наброски, мысли, дневниковые записи… И дома усердно тружусь. Проживала наша семья в большой комнате с высоченными потолками. Сами потолки темно-коричневые с фиолетовым украшены гипсовой лепкой. Сижу в воскресный день – тружусь. Чем-то занята сестра. Выключил я радио: мешает сосредоточиться, размышлять, писать… Она вскочила – включила, да еще прибавила громкость до упора. Ничего особенного не передают. Но она – проявляет характер в полную меру вредности. Всегда она делает наоборот – придерживается такой позиции. С тех пор… Это сколько уже десятков лет – я с ней общаюсь. Словом не обменялся. Постоянно родители назидали… Несколько раз она делала попытку "помириться". Зачем? Она другой, лучше не станет. Так проще: порваны все родственнве, семейные, да и дипломатические отношения. Мне стало проще! В какой-то момент Раиса поступила на заочный факультет Московского института. Верно, нужно высшее образование, но важнее еще возможность приезжать в Москву Дополнительно рассказывать.не надо о постоянном продуктовом и товарном дкфиците в стране. Да, и Уиеве. Москва и Ленинград – города особого снабжение. Там все всегда можно не просто достать, но и купить. Всаоминаю свои сткденческие годы. В районе Брянска (Ьрянск-2) расположен огромный мясокомбинат. Скот на этот мясокомбинаи сгоняли м свозили со всей Брянской области, да еще приаозили из Смоленской области, из Белоруссии. Из мясной продукции в Брянске торговали ливерной колбаской (я ее назвал ухо-горло-нос-сиська-писька-хвост). Местные жители и приезжие из сел, деревень покупали ливерку метрами. Возможно, ею, как и хлебом кормили домашний скот. Потом появилась коммерческая крлбаса казы – продукуия из конины. Всю пищевую продукцию, копчености из мясокомбинатв отправляли двум потребителям – в Москву и Ленинград. Этого у Раисы не отнимешь: природа наделила ее коммерческим характером и жадным взором. Вечто она признавалась: "Вхожу в магазин, занимаю очередь – одно желание: вынести всю продукцию". Из Москвы она привозила огромные баулы: обоваривала себя, часть шло в семью, да и немалую часть составляли прдарки подругам по работе, да и другим многочисленным знакомым. По ее психологии: поддерживать дружбу возможно только в случае постоянного общения иторгово-денежных отношений. Трудилась она экономистом (инженером*) или старшим экономистом – зарплату получала довольно скромную. Она постоянно обирала отца: считала – он должен! Без стеснения рвала! У меня с отцом сложились сложные отношения. Прожил он страшно жестокую жизнь. Еще до женитьбы и моего рождения он побывал в ГУЛАГе – на строительстве канала Москва-Волга. Это еще не все! С октября 1943 и до весны 1945 он находился в нацистском плену. Чудом срасся. Выжил. Находился в нацистском лагере. Трудился на сельскохозяйственных работах на Западе Германии. Освободили из плена Союзнические Американские войска. После репатриации, - возвращения в СССР – вновь вернули, отправили в ГУЛАГ: трудился на химкомбинате в Сталиногорске (ныне Ново-Московск, Тверской области). Всю зарплату, накопления отца – Раиса отбирала. В столицу на экзаменационную сессию она никогда не уезжала с пустым кошельком. Не возвращалась с пустыми руками. * По типу своего интереса, да и по прочим причинам хотел я знать об отце все, но… Его нельзя ни о чем спрашивать: начинает вспоминать жуткое прошлое - страшно расстраивается. Этого я не мог допустить. Ни о чем у отца не спрашивал, не узнавал… У меня характер выработался: никого ни о чем не спрашиваю. Узнаю только мне доверяемое. * Еще об одном обстоятельстве должен сообщить. Зарабатывал мало, вскоре после .возвращения в Киев.. Да и никогда не стремился получать большие заработки. Для меня важно пользоваться свободным временем – для своего хобби, писательского творчества. Отец раз сделал мне замечание: мало приношу домой денег. Ясно, я обиделся: с тех пор перестал кормиться дома. Потом отец вышел на пенсию. И всю его небольшую пенсию забирала сестра- использовала на свои нужды. Отец начал болеть… И мама болеет… Я за ними смотрю кормлю… Случилось однажды: мама лежала с двухсторонним воспалением легких, а отец – в другой комнате, после инсульта. Для точного установления диагноза и эффективного лечения маму на дому проведал профессор Франкфурт, наш далекий родственник. Им предложенную систему лечения переписала наш участковый врач. Домой присылала медицинскую сестру: проводила точно по графику все процедуры и инъекции. * Раиса считает нормально – обирать постаревших отца и мать. Эту историю следует рассказать отдельно. Не знаю, что сказать, да и не могу вести разговор о Женских ее достоинствах. Верно, ничего особенного. Еще в Средней Азии, в детстве она болела некой болезнью: называли пендинкой гнойную рану на лице. Она чесалась, верно, болела рана. Да и ребенок – непослушный. Запрещали трогать рану: она расчесывала и почти каждый день возникало новое загноение. Этот след остался на ее лице. С возрастом контуры раны заметно округлились… По развитию она мало чем выделялась. Да, и характер! Верно, не получались у нее знакомства… Помню: пришел к ней ухажер. Я находился в соседней своей комнате и невольно слышал часть их разговора. Не просто чесали языки: нашу маму издевательски высмеивали. Мама варила, убирала, делала все дома:… Раиса ни к чему руки не прикладывала. Она зайдет на кухню – своим пышным задом рассядится: ожидает, пока мама все ей поднесет-накормит, да посуду вымоет. Уже почти старой девой она по сватовству познакомилась с Яном. За него вышла замуж. Сватье отвалила огромный подарок. Куда-то они поехали отдыхать… Ян ее избил… Не помню, когда они расстались… Родила она сына – Ян у тому моменту уже не жил у нас… Возможно, еще приходил… Однажды он избил моего больного, ослепшего отца… Верно, вскоре произошло такое происшествие. За больным отцом мне удобнее следить – поместил его рядом в своей комнате. Однажды ночью… После полуночи – в наше окно влетел камень. Даже не камень – булыжник! Жили мы на третьем этаже. Булыжник разбил стекло – ударился о потолок и… упал перед постелью отца. Я напереживался… Рад! Отца не задело! Предстоит работа: надо собрать множество осколков, застеклить заново… Я вышел за дом: осмотрел место… с него бросили булыжник. Нашел следы: кто-то топтался… Нет, я не смогу бросить булыжник так точно! Да, и сил у меня не хватит… Думаю, через пару дней нас пос етил гость… К этому времени я не успел еще навести порядок дома. Мельком улавливаю: в соседней комнате разговор ведут о "нашем Яне". Вышел я – узнал: явился мастер цеха или активист: Ян у них трудится. Оказывается, Ян подговаривал в цеху рабочего бросить камень, проучить кого-то… Мастер интересуется личностью Яна. "Что он готовит? Что от него можно ожидать?" Я улучил момент – завел мастера в свою комнату. Показал на окно. Все сразу стало ясно. Прошло некоторое время: узнал – Яна поместили в психиатрическое отделение. Верно, а больницу Павлова. Не помню сколько прошло времени: сообщили о смерти Яна. Верно, он повесился. Мог отравиться. Я присутствовал на похоронах. * • Раиса родила сына. Назвали Александром: в память нашего • деда Сани Шехтман, резника местечка Миньвовцы. Нацисты его расстреляли вскоре после оккупации западной части Украины. Раиса сына воспитывала со свойственной ее характеру жестокостью. Избивала за непослушание, постоянно изрыгала каскады словесной вони. Вспоминаю момент: ему еще нет года… Он не ест… Насильно она пытается его накормить. Ругает, избивает своего ребенка. - Так он горит! – Подошла мама. Оказалось, поднялась температура – у ребенка воспаление легких. Раиса сразу впала в истерику. Младенца отвезли в больницу. Она с ним осталась в палате… Потом началась новая история – продолжалась несколько лет. При оформлении брака молодоженов – райисполком Подольского района выделил Яну свободную комнату в их коммунальной квартире. Ян умер. Отчим Яна с матерью приватизировали, "прикарманили" эту комнату. Дополнительно надо учесть: отчим Яна – мясник продуктового магазина. Крупный собственник. Готов он и в состоянии бросить любую взятку. В Киеве лишняя комната – это большой капитал. Раиса нашла себе защитника с особыми способностями. Незрячий он, но адвокат талантливый. Несколько лет добивались – отсудили комнату для матери-одиночки с ребенком. Возможно, даже две. Раиса в них ни дня не жила, да и жить не собиралась. Обменяла подольское жилье на однокомнатную квартиру на бульваре Лепсе. Самостоятельно поселилась. Сын ее Александр родился болезненным. Ко всему прочему, нашли у него непроходимость семенников. Не сможет иметь детей. Возможно, по этому поводу перенес он операцию. Еще не все. Как и отец его Ян – страдает эпилепсией. Дуреха эта в четырнадцать или шестнадцать лет поместила сына в психиатрическое детское отделение больницы имени Павлова.... Стал "дипломированным шизофреником". * * Завершился мой более чем десятилетний "отказ". К тому времени "великий и запятнанный на лбу" М.С.Горбачев гнал волны перестройки. 4.10.89 я в с мамой.Шехтман Гитей репатриировался Израиль. * С весны 1991 жили мы в квартире Амидара в Нешере. Раиса с сыном приехала летом. Его не узнать. Оказался верующим, бородатым – имя сменил на Шломо. Уже не помню: по совету мамы или сам решил - подарить Раисе недавно купленную, еще даже не использованную стиральную машину. Через некоторое время Раиса решила переехать на жительство в город Иммануэль, в Шомроне. В таком случае перевозить стиральную машину накладго. Решил я отдать им деньгами. Так и сделал. Но Раиса уже требовала оба подарка: деньги и стиральную машину. Эта по натуре своей клеветница и сплетница - всем родственникам рассказала эту, будто "компрометирующую" меня историю *. Я повез маму в Иммануэль. Верно, тогда впервые оказался на "территориях". Мне особенно режет слух – этот термин: "территории". Знаю слабо Иврит – следует юридически и филологически подобрать другой термин. Даже в представлении чудовищно: Шомрон, Иуду – эти исконно Еврейские исторические провинции – называют отрешенно "территориями". * Году в 1995 я остро ощутил потребность купить квартиру. Обратился за советом к своему начальнику господину Гилу Сапиру: он по советовал купить квартиру в Хайфе. Но в прекрасном городе цены на квартиры непомерно высокие. Ощущал я потребность продолжать литературное творчество. Мне для домашней работы нужно уединение. Можно жить и в провинции. Покупать машину не собираюсь: достаточно для разъездов пользоваться городским транспортом. Как-то раз бросилось мне в глаза объявление – о распродаже новых квартир на севере, в Шломи. Где это Шломи я не знал. Спрошу-узнаю… * Году в 1990-91, вскоре после начала работы по специальности в Керен а-Кайемет ле-Израэль (жил я тогда на съемной квартире в Хайфе) – в центре абсорбции предложили нам два варианта: в хотели выделить комнату маме. Это специальные дома, типа общежития. Оставлять маму одну я не решился. Второй вариант – квартира в Афуле. Какую квартиру – этого не знаю. Сказал начальнику – он категорически ответил: - Получишь квартиру в Афуле – увольняйся с работы. Конечно, я этого не хотел… При оформлении покупки в Шломи никого из начальства не информировал. Шломи не ближе Афулы. Из Шломи двумя видами транспорта я добирался к месту работы – до 6 часов утра. Официально начало работы у нас – с 7-ми. Как-то в конце 1995 или начале 1996 я подговорил свою кузину Розу поехать в Шломи посмотреть квартиру. Нам показали две квартиры по 3,5 комнаты каждая (половинка эта – комната безопасности). Квартиры новые, достаточно просторные. Нам они понравились. Выбрали одну. Я заплатил небольшой задаток – начал оформлять банковские документы. Процедура эта оказалась продолжительной. Да, и платить приходилось неведомо кому – через банк. Нужны жиранты (гаранты) для получения банковских ссуд, еще для чего-то… И прощание с Амидаром оказалось долгим… Накануне Песаха 1996 мы въехали в новую квартиру… И тут! В первый или второй день Песаха начался обстрел Севера Израиля из Южного Ливана. Незадолго до этого – "солдат номер один" по имени Йхут Барак вывел наши войска из Ливана – вот и дождались! Бандиты Хезбаллы захватили весь плацдарм – с подземными сооружениями. Благородный ЦАХАЛ оставил новым владельцам "часть избыточного оружия и военного снаряжения". И после Песаха продолжалось… Ездил на работу… Не жалел о покупке квартиры: я себя не выделяю из народа, как все! * Еще помню войну в Персидском заливе – тогда Саддам Хусейн долго обстреливал Израиль. Страну ввергли в массовое бездействие. Мудрые Американцы запретили отвечать огнем: распадется антисаддамовская коалиция. Так получилось: я один из всех сотрудников нашего Северного отделения Керен а-Кайемет ле-Израэль ездил с противогазом на работу. Лежала у меня срочная работа. И к тому еще: меня перевели из отдела – в другой. А я не люблю "хвостов"… * Состояние здоровья мамы ухудшилось. Из социального отдела ирии пришел инспектор - настоятельно посоветовал мне приобрести для мамы больничную койку. Узнал: существует такая организация помощи пожилым людям, кажется Саара – они выдают напрокат кровати, другое медицинское оборудование. Поехал я в Хайфу – привезли нам довольно прочную кровать. Вновь явился инспектор – на этот раз потребовал купить новую больничную кровать. Пришлось исполнить это требование. Метепелет меняла маме титули – она с инспектором потребовали маму кормить. Но я на работе днями. Я оставлял еду и питье возле кровати. Они вызвали меня в социальный отдел – потребовали: пусть метапелет готовит пищу за ллату. Я не возражал. Знаю я особенность мамы: она чрезвычайно брезгливая. Не ест пищу даже у своей сестры. Мама мне доверяет: я обучился у нее готовке – строго по правилам готовлю пищу, подношу опрятно. А наша метапелет – марокканская Еврейка. Много острых пряностей у них в готовке. Мама эту пищу не ела. Возвращаюсь с работы… Иногда поедал часть пищи: жаль выбрасывать, да я – не Ротшильд. * Сестра и племянник изредка приезжали. Всегда по отдельности. Не всегда с ними встречался: ведь я на работе. Уже позже узнавал: рылась она в наших вещах, крала документы. В Шломи она заводила уличных знакомых – вела с ними разговоры. Обо мне узнавала, да наговаривала. Посещала наш социальный отдел: требовала сообщить, сколько денег на мамином счету. Живу много лет, но никогда этого я не знал: в центре Шломи, в подвальном помещении расположен сектор нашей полиции – она туда ходила: на меня жаловалась… Не знаю точно причину, возможно после ее посещения-расспросов мама потребовала составить ее завещание: хочет оставить сестре все свои вещи. Меня это меньше всего заботит, да и времени не хватает. Возвращаюсь с работы – нужно готовить пищу, кормить маму. Стирать, убирать квартиру…. Однажды я прислушался к советам мамы: нашел в Наарии адвоката-нотариуса господина Кармона – договорился с ним о завещании матери. Представил все документы. Заплатил за услуги. Уже точно не помню детали. Адвокат согласился приехать к нам в Шломи – встретиться с мамой. Я к тому моменту должен обеспечить переводчика с Русского на Иврит. Людей а Шломи я мало кого знаю. Здороваюсь только с соседями даже в собственном доме:. Напротив нашего дома расположены здания с Амидаровскими квартирами. Я позвонил в одну квартиру: спросил о знающих Русский и Иврит. Меня направили в квартиру дома рядом. Нашел человека верующего, прежней волны репатриации. Попросил его об одолжении. Договорился. К моменту прибытия адвоката-нотариуса – неожиданно для меня появилась сестра. Позже понял я эту "случайность": верно, адвокат—нотариус нашел ее, сообщил сестре, вызвал… Я пошел за переводчиком… Я еще куда-то ходил, что-то делал… Наедине они переговорили обо всем. Вернулся я: приглашенный переводчик сразу напал с обвинениями: будто я всех обманываю, прежде всего хочу обогатиться за счет сестры и ее сына, тоже прямых наследников маминого имущества. Какого имущества? Я не понял – молчу. Мама получает пособие из Битуах ле-Уми – его не хватает на ее лечение. Маме выдали ссуду-машканту в половинном размере. Все я выплачиваю, как и собственные долги. Что еще они хотят от меня получить из "маминого наследства"? Адвокат уехал, а сестра ушла с "переводчиком". Не знаю: знакомы они еще прежде – во время посещений сестры? С первого взгляда в нее влюбился, оказавшийся раввином переводчик? Возможно, с того момента все началось… Меня вызвали в суд. Не помню деталей… На первом заседании суда я не присутствовал. Почему? Ничего не могу ответить. Вскоре пришло мне обвинительное решение суда. Оказывается, вел его председатель Хайфского суда. Узнал: сестра с участием адвокатессы подала в суд – против меня и прикованной к кровати мамы. Получил повестку на следующее заседание суда. Приехал. И они тут… Услышал, увидел-и черноротую феминистку адвокатессу. Верно, у нее имелись личные счеты к своим Мужчинам – решила мстить всем Мужчинам подряд. Судья увидел, услышал меня – принялся исправлять ошибки своего предыдущего решения. Он обязал Раису Бельферман посещать маму. Но это еще далеко не все! Они действовали и в другом направлении – передали на меня клеветническое заявление в полицию. Повестку к следователю я получил несколько позже… * Ко мне явилась делегация из социального отдела нашей ирии. Это метапелет с инспектором. Метапелет поменяла титули и… уже в новой кровати не закрыла заслонку. Сидели они на диване –серьезно обсуждали необходимые меры и затраты для облегчения участи мамы. Я стоял или сидел в сторонке – в их разговоре не участвовал… Вдруг раздался резкий трест из соседнее комнаты – повернулась мама и… оказалась на полу… Забегали "члены комиссии"… Я позвонил на скорую – отвез маму в больницу. Больше эта метапелет в нашем доме не появлялась. Направили нам другую, русскоговорящую. Слышал: инспектор тоже вскоре исчез – его перевели в другую ирию – "на повышение". Мама полежала несколько дней в госпитале Наарии… Привез маму домой… Прошло некоторое время… Мама неожиданно резко поменялась. В Израиле врачи больничных касс не посещают своих пациентов. Правда, некая хевра установила в квартире "кнопку" для экстренной медицинской связи и помощи. Связался с ними. Попросил прислать врача к больной. Приехала. Не знаю, что она хотела-добивалась, эта пожилая врач, но с самого начала принялась морочить голову. Остановилась машина не перед тем подъездом. Поднялась не в ту квартиру. Сохранилась у бывших советских людей: привычка без причины по ночам вызывать врача, словно врач – не человек и не имеет право поспать ночью, отдохнуть и даже приболеть. В Израиле вообще дискриминация врачей: трудно устроиться семейным врачом в больничную кассу. Не смотрят на большой опыт, врачебную практику и старательность диагнозиста. Она не подходит к больной маме – жалуется в философском смысле на несовершенство человеческой природы и плохую организацию местной Израильской медицины. Мне надоело ее выслушивать – потребовал выписать назначение для отправки в больницу-госпиталь на обследование и лечение. Она обиделась. Даже категорически заявила: не видит никаких важных симптомов для срочного стационарного лечения. - Ничего с вашей женой не произойдет! С утра обратитесь к лечащему врачу. - Не напишите маме назначение… - А что сделаете? Разве это ваша мама? – Она впервые посмотрела в сторону больной. Подошла к кровати….- Я считаю… - Вызову машину скорой – на свой риск повезу маму в Наарию… - Не порите горячку! Я прежде посмотрю, послушаю… - Сообщила через некоторое время: - Ничего серьезного не нахожу… Так себе… Больной можно помочь – и без больницы… Ну, если вы решительно так настроились… Ничего не советую… Писать не стану! – Через некоторое время добавила: - Но пусть по-вашему… Только для очистки совести… Я повез маму в больницу-госпиталь Наарии *… Пролежала мама некоторое время в приемном отделении… И там без спешки – отправили маму… в терапевтическое отделение гимел… - Почему в гимел? Маму всегда лечили – в отделении алеф! - А вам не все равно? - В алеф – знакомые врачи, сестры… - Познакомитесь с врачами, сестрами – гимел… Меня а отделение не впустили… В отделении алеф я несколько раз оставался на ночь… На следующий день в терапевтическое отделение гимел я приехал, после работы. В палате нескольких коек. Мама выглядит бодрее. Рядом с ней больная – к ней пришла проведать или постоянно находится азиатская помощница. До этого слышал о приезжающих в Израиль на работу азиатских рабочих. Видеть рядом - не приходилось. Верно, хорошее состояние мамы подбодрило меня на оптимистический лад. Я заговорил с молодой Азиаткой на своем плохом Иврите. И она Ивритом владеет скудно. Немного поговорили. Мама беспокоится обо мне – отправлянт домой покушать. Я не хотел уходить – она настояла. Поехал… Как обычно лег спать… Ложусь я постоянно рано – ведь пробуждаюсь в четыре утра: спешу на работу. Телефонный звонок разбудил меня примерно в два… Не сразу понял: - "Кто? Что с мамой? И как я ночью приеду – у меня нет транспорта!" - Не успеете попрощаться!… Меня дополнительно удивило: говорили со мной по-Русски. Решили подшутить? * Приехал я примерно к пяти утра… В больнице-госпитале все двери открыты… Маму в палате не застал… Пошел будить дежурную… Оказался дежурный… С бурчанием поднялся – повел к небольшой палате … Стоит одна больничная кровать, а на ней… моя МАМОЧКА! НЕЖИВАЯ! - Посмотрели-попрощались – выходите! – Отрезал медицинский брат. - Как Вас зовут? - Михаил Сергеевич Горбачев! – Отрезал он – с наглой ухмылкой на лице. Еле упросил – остаться на некоторое время наедине… И так получилось: 12.12.1997 утро, день пятница… Получил в больнице-госпитале документы… Поехал в религиозный совет Шломи… Выделили участок на кладбище. Перевез тело мамы Шехтман Гити на кладбище… Возможно, через Шломи. В специальной комнате на кладбище тело мамы обмыли перед захоронением. Прочитали кадиш, перед захоронением… * Зашел снова в религиозный совет: заплатил за свободный соседний участок на кладбище. Намерен привезти останки отца Бельфермана Ицхака сына Шмила… Пусть сохранится благословенная память о моих родителях… * …Прошло несколько лет… Напротив нашего дома стоит скамья. На ней постоянно сидят. приятный человек с Закавказья с больным, очень приветливым сыном. Как то я присел к отцу – рассказал свою историю о раввине Леви. Не обратил внимание – рядом сидел некий тип: оказался сыном Леви. Он все слышал. Поднял гвалт! С тех пор стоило мне пройти по улице: он орет оскорбления, угрозы… Я не обращаю внимание. Как-то вскоре услышал: тот пожилой раввин Леви поломал руку… Прошло некоторое время – он умер… Судьба наказывает и – представляющих из себя блюстителей морали и нравственности, верующих… * Верно, то знакомство через Интернет состоялось году в 2008. Звали Женщину Бела (не Белла) – она из небольшого городка Белоруссии. Мы первый раз встретились возле центральной автобусной станции Лев а-Мифрац. В том здании расположен склад медицинских препаратов. Место встречи – точно адресное. Приехал – встретились. Позже я несколько раз ездил в их город Нацрат-Иллит. В первый же раз – так совпало – они в ресторане отмечали Международный Женский праздник. Как я позже понял, Бела устроила презентацию мою, да и представила обществу своего нового ухажера. Имел я с собой пару своих книг – вручил. Произнес несколько приветственных слов. Бела – очень активная, общественная Женщина. Интересуется она медициной, психологией, физиотерапией, экскурсиями… В направлениях этих строит свой бизнес, кормежную специализацию. Проживает она в небольшом собственном доме. Недавно приехал к брат с женой. Разместились в ее доме. Ожидают Амидаровское жилье. Очень приятные интеллигентные люди. Бела немного проще, но ее деловитость, энергия компенсирует любые упущения развития, даже свойств характера. Я привозил с собой продовольственные припасы, да и прикупал в местном супере. Не скучал: трудился на ее компьютере. Бела поделилась своей радостной вестью. Семья ее сына проживает в Йерушалайме. Он музыкант – устроился в полиции. Не музыкантом, а полицейским. Надежный заработок. Помнится: приехал сын – с ним перебросились несколькими словами. Через некоторое время Бела устроила двойную экскурсию для своих друзей репатриантов. Повезла на Мертвое море, а оттуда – в Цфат. Возможно, в моей памяти эти две экскурсии наложились одна на другую. Бела со своими экскурсантами на Мертвом море проводила систему своих упражнений. Я больше посещал жакузи, бассейн… Разместились мы в одном номере… Бела сообщила: во сне со мной не все ладное: происходят задержки дыхания, задыхаюсь,.. Сообщил я о симптомах своему лечащему врачу. Он удивился: как это ты смог узнать? Я выкручивался, ему пояснял… Направил он меня на исследование – в больницу Рамбам. Есть у них такая лаборатория. Поехали мы в святой город Цфат. Это уже моя вторая поездка в этот город. Году примерно в 1991-92 на Кармеле, в Хайфе я посещал группу "Эрез" Бней-Брит. Повезли нас тогда в Цфат. С экскурсией с Белой я по возвращении вышел на центральной автобусной станции. В ту пятницу через Акко-Наарию – вернулся домой. Уже в Цфате я почувствовал холодность Белы. Позже узнал причину: через своего сына она обо мне наводила справки. Оказывается, в своих компьютерах в полиции сохранили обо мне записи. Связаны с клеветой сестры. Так негативно они сыграли свою роль в моей судьбе. Да, для полноты картины сообщу: на разных порталах Интернета пошла всемирная мода устанавливать дружбу. Пришла как-то просьба о "дружбе" от сына Белы… Раскаивается совестливый полицейский… * Прошел я обследование в лаборатории больницы Рамбам. Датчиками опутали… Проспал у них ночь. Дежурные наблюдали за дисплеем, да вели автоматическую запись… Назначили мне дыхательный аппарат на ночное время - во время сна. Признаюсь честно, не ощутил никаких облегчений. Надоело спать на привязи… Обменивал я аппарат: платил за новый…Продолжительные перерывы делал… Заметил: засыпаю в процессе своей творческой работы. Пожаловался семейному врачу… Позже понял или узнал его осведомленность в этом смысле: живет с матерью (тещей) - проявляет она подобные симптомы. Сказал он мне: не высыпаюсь во сне. Возможно, для головного мозга не хватает кислорода. Еще нечто подобное… Должен я непременно спать с этим аппаратом. Послушался… Куда-то задевалась маска. Нашел проводящий воздух шланг, а самой маски нет..Как-то привязывал к голове и ушам… Только никаких облегчений не почувствовал. Напросился я к врачу ухо-горло-нос – тот назначил аппарат того же типа… Но где-то там проверили – отказали: не истек срок пользования предыдущим. Пришлось добиться только маски… Прошло достаточно времени, пока заплатил (за несколько веревочек-резиночек слупили более трехсот шекелей), купил…Проволочка связана с праздниками. Купил – вроде все! Так нет: новое… Болит горло! Нагнетает холодный воздух! Вот причина… Я подумал: мог переесть мороженое…Проверил еще раз: горло заболевает по причине нагнетания аппаратом холодного воздуха. Вспоминаю: старого типа-образца аппараты нагнетали подогретый воздух: имели в своей конструкции подобие плитки. А этот – меньший по размеру. Воздух не нагревает. Нагнетает обычный поток… Придется узнавать, что-то делать… * По мало понятной мне причине – кузина Нина (Яна) потребовала прислать ей черную шаль бабушки Бат-Шевы. Среди сохраненных мамой старых фотографий – она их хранила тщательнее остальных вещей, провезла через эвакуацию и прочие несчастья… Есть у нас и эта фотография при мерно 1936-37. На снимке дедушка Сани Шехтман, бабушка Бат-Шева. Их дети: Эстер со своей малолетней дочерью Ниной, Моя мама – сижу я у нее на коленях. Их сын и брат Барух – холостой еще... Сохранились по сей день я и кузина. Остальные… Дедушку расстреляли. Бабушка и взрослые ее дети – умерли. Сохранится их благословенная память… . Черная шаль на голове.бабушки. Она перешла Эстер. А уже потом, в Израиле моя мама забрала себе эту шаль… Но вот сейчас – по плану Яны (Нины) эта шаль должна принадлежать ее дочери Лине, как хранительнице всех ценностей и наследия семьи. Меня та Лина ничем хорошим-приятным не вдохновила. Обычная… В Штатах она с мужем преуспели в качестве программистов. У них две дочери. Помню ее рыжего мужа. Он приезжал в Израиль – давно! Я ему сказал: в Еврейской традиции в почете благотворительность. А в США очень хорошо зарабатывают. Так и он сможет совершить доброе дело: жертвовать немного в пользу Израиля. Он сразу возмутился. Спросил: "С какой стати я должен жертвовать?" Не стал я его переубеждать. Прошло с тех пор очень много времени. Недавно от Нины узнал: тот муж оставил семью – вернулся в РФ (возможно, в Украину). Меня меньше всего интересуют такие детали-подробности. Нина настойчиво требовала шаль бабушки. Я не совсем понял: почему у нее большие права, чем у меня – на обладание этой шалью? Пошутил типа того: приезжай – поищи сама эту шаль в моем беспорядке. Несколько раз мы перебросились письмами на эту злободневную, болезненную для нее тему. Мою шутку она приняла всерьез. Однажды получил сообщение: она находится в Ашкелоне… Ашкелон – ее город. При репатриации в Израиль она с мужем и отцом жили на съемной квартире Нес-Ционы. Потом купили квартиру в Ашкелоне. Раз к ним приезжал. Мне кажется, квартира моя просторнее... У них сложилось: семья дочери переехала в США. И там… Еще при жизни отца Мордехая (Марка) Цейтлина Яна могла тоже съездить в Штаты… Потом умер и ее муж Изя … Яна постоянно ездила в Штаты: помогала дочери, сидела с девочками на каникулах… Потом она совершила кульбит: переехала в Штаты, получила жилье… Квартиру свою в Ашкелоне сдала квартирантам… Переписывались мы редко… Помню раз: она мне помогла приобрести книгу Менделя Бейлиса – переслала в Израиль… И вот: получил сообщение о ее нахождении в Ашкелоне. Надо ехать! Но прежде надо найти шаль! Искал – не нашел… Что нашел -:мамин белый пуховой шарф. Я сразу подумал: нашел! Забыл: нужен черная шаль – не белый шарф. Тут еще обстоятельство… На железной дороге предстоит ремонт: закроют на две недели… Вынужденно выбрал последний день до их ремонта. Яна сообщила свой адрес… Не знал, мне не суть важно: домашний ее адрес? Поехал. Хотел привезти с собой продукты: она отговорила. Подумал: куплю на месте или зайдем в кафе… Остановилась Яна в здании, вроде ночлежного типа гостиница… Даже не гостиница. Ее нет. Из соседней комнаты перезвонил: вскоре вернется… Жарко. Возможно, нет рядом кафе. Угостила она соленой скумбрией.. Сообщила: привезла ее подруга юности… Моя оплошность сразу обнаружилась… С самого начала Яна приняла шарф, но потом вернула… А как сама вернулась домой – в письме вновь потребовала черную шаль… Тогда я вроде все пересмотрел: не нашел… Нет у меня возможности вновь искать. Где? Уже все пересмотрел… Существует два варианта: сестра могла унести – она все в доме пересматривала в мое отсутствие. Точно знаю: унесла часть документов. И вторая возможность вполне реальная: я отвез больную маму в больницу-госпиталь Наарии… В декабре это происходило… Могла она повязать голову этой шалью… И тогда… Похоронили с шалью… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
