Зима в этом году выдалась ранняя. Уже с середины октября северные ветры начали между собой играть в игру «кто кого передует» и по земле закружила позёмка. Небо насупилось, накинуло на себя белую пуховую шаль и передёрнуло плечами.

С взъерошенного платка сорвались огромные шерстинки и полетели вниз. Их было так много и падали они так быстро, что, несмотря на свою лёгкость, они, будто летящие пики, колко вонзались в деревья, в почву и в лица прохожих.

У людей захватывало дух и они торопились домой. Даль занавесилась сплошной непроглядной ажурностью. Ночью вытаращились колючие зоркие звёзды.

Звеня хрусталём, шагал Мороз. Он надел на природу оцепеняющий, седой кожух, повесил на карнизах острую бахрому. Облобызал речку, покрыв её стеклянной слюной. Подошел к окнам домов и затянул их узорчатым дыханием:

– Неча любопытствовать за мужниным ухаживанием! Утром хозяйку узреете!

А хозяйкой оказалось Зима!

Дородная, упитанная, задорная, удовлетворенная ласками и подарками Мороза, под мраморным негреющим солнцем, она вольготно и полноправно раскинулась до невидимых просторов. Она играла переливчатостью воздуха, выпуская в него инистые искринки.

В одной из избенок открылась дверь. За порог шагнул мужичок, да и тут же исчез, провалился в пышные снежные объятья Зимы. Зима смеясь, вдогонку, скинула ещё на него с веток внушительную шапку снега.

– Глянь-ка, сколь набухало за ночь-то! – из сугроба выкарабкивался не мужичок, а пушистый снеговик!

Он почти на четвереньках заполз в сени и снова появился уже с лопатой. Держа её перед собой и, разметая по сторонам рассыпчатость снега, он прогрёб дорожку до сарая.

Под крышей сарая, широким основанием цепко прилепившись к железной стропиле, свисали толстые, тяжёлые, гладкие сосульки.

– Эк, сколь вас понависло! Того и гляди по макушке ёкните! – и мужичок стал сбивать черенком лопаты прозрачный частокол.

– Ой! Что он творит? Мы ещё и дня не прожили, не набрали силу, а он уже нас убивает! – заголосила одна из сосулек.

– А ты хочешь набрать силу и убить его? – спросила другая сосулька, заискрившись от смеха.

Лопата зависла в невесомости и колом воткнулась в занесённый снегом пень.

– Ах, ты лиходей, положь на мисто, геть отсюдова, стой….– мужичонок кинулся к дому.

Толстый кот, пятясь задом, что-то выволок на крыльцо. Услышав окрик, он выгнул спину, упёрся лапами, зажал между ними куцый хвост и, не выпуская трофея, рванул задом в сугроб. Толща снега осыпалась и скрыла воришку.

Возмущённый хозяин нырнул следом за котом в мягкость заноса и оба в нём растворились.

– На этот раз обошлось, – сказала смешливая сосулька, – вряд ли именно сегодня он о нас вспомнит. С высоты нашего жилья мы можем полюбоваться на природу. Меня зовут Айс!*

– А меня Флэйк!**

И две оставшиеся сосульки засветились радугой, купаясь в лучах холодного солнца.

– Смотри, как Матушка-Зима задышала из печных труб! – сказала глубокой ночью Айс. – Чувствуешь, как мы крепчаем? Батюшка-Мороз даёт нам силы!

Через несколько суток сосульки стали ещё массивнее и красивее.

По утрам мужичок подходил к сараю, но сосульки не попадались ему на глаза, так как жили на обратной стороне и хозяин просто о них забыл, не желая, из-за ненадобности, прокладывать тропку за сарай.

К Айс и Флэйк прилетали снежинки и поначалу придавали им взъерошенный вид. Потом прилипали к их бокам и, приглаженные, приутюженные стынью, нарастали на них прочным защитным панцирем.

Всю зиму Айс и Флэйк наблюдали за играми ребятишек в снегу, за вознёй и ворчаньем взрослых. Но также они заметили, что с каждым днём солнце становилось ярче и пагубно влияло на них. У Флэйк постоянно портилось настроение:

– Мне плохо. Я становлюсь рыхлой….я боюсь…я скоро упаду и разобьюсь.

– Прекрати ныть! Ты скорее раскиснешь от своего недовольства. Посмотри, какой прекрасный алый румянец зари у Зимы!

Айс пыталась отвлечь Флэйк от пугающих её мыслей. Она понимала, что они обязательно растают.

Неизбежного не изменишь. А значит, что толку бояться этого или говорить об этом? Надо смаковать каждую секунду жизни, красоты и дыхания!

И не вникая в неотвратимое, Айс, усилием мысли, пыталась отдалить падение. Она напрягала все силы, ледяными пальцами своего основания хваталась за стропила, делала вдох и снова восхищалась открывающимся перед ней видом, будь это лес, горы, поля, деревня, взлетающая вверх стая пташек или красный восход, убивающего её, солнца.

Флэйк не видела и не слышала ничего:

– Эта жуткая ворона чуть не сбила меня своим крылом…Кыш, мерзкий воробей! Айс, сдуй его, он топчется по моим пальцам!

– Флэйк, какие чудесные слепящие нити расшили розовым светом серое небо!

– Айс! Ты сумасшедшая! Это щупальца, не чудесного, а чудовищного солнца-убийцы! Что со мной?....

– Флэйк, напряги силы и не ропщи. Мы сможем еще очень долго продержаться! Мы еще много чего увидим! Держись и верь в хорошее!

– Ты сошла с ума! Я истекаю….меня выжимают….выкру…я ненави… я пада…уми…

Флэйк сорвалась, ударилась о пенёк и разлетелась на мелкие осколки. Айс печально посмотрела вниз и заплакала. Слёзы ручьём побежали с острия сосульки.

Внезапно Айс вскинула глаза наверх, перебрала пальцами по железной крыше, вцепилась в неё что было мочи, закрыла глаза и замерла. Она погрузилась в темноту. Но потом сквозь закрытые веки стала видеть яркий свет. Айс открыла глаза. На неё пристально смотрело Солнце:

– Ты прекрасна! – восторженно прошептало Солнце. – Как волшебно, всеми красками радуги переливается в тебе свет! Как трогательно пульсируют венки-ручейки! Ты дрожишь! Но не от холода, а от моего тепла! Какой парадокс!

– Я не боюсь тебя! И я не сдамся. Пусть неминуемо моё падение, но я продержусь дольше всех, потому, что я люблю жизнь и я люблю… тебя, Солнце! Я видела тебя в разных состояниях: и весёлым и грустным и безразличным и буйным!

– И я видел тебя маленькой и юной и наблюдал, как ты растёшь и наливаешься красотой и блеском. И нет в моих планах тебя убивать.

Солнце схватило лучом маленькую тучку и уткнулось в неё лицом. На землю пролился дождь.

Айс почувствовала страшную усталость. Она снова закрыла глаза, вся подобралась и запретила себе развозить сырость.

С каждым днём Солнце становилось ярче и горячее. Оно поднималось выше во всём своём величии. Но достигая сарая, где висела Айс, всегда старалось схватить облако и спрятаться за ним. А если небосвод был чист, Солнце подтягивало свои лучи, уменьшало их длину, насколько это было возможным, и само старалось как-то сжаться, скукожиться, чтобы не задеть, не причинить боли слабеющей сосульке и миновать её скромное укрытие.

Солнце старалось быстрее пройти свой путь и, нырнув за горизонт, просило холодный ветер дуть в течении всей ночи, кружить вокруг Айс, освежать её и придавать ей силы.

Ветры собирали тучи, тучи лили дожди, дожди создавали прохладу, по утрам наползал туман и сосулька оживала.

Солнце выглядывало после обеда, избирательно проходило по садам и полям, скупо одаривая теплом, впрочем, растениям этого хватало для цветения и выращивания плодов и, торопясь, снова пряталось в дымку.

А люди жаловались на зябкое лето и удивлялись, почему дни стали такие короткие? Но люди всегда чем-то недовольны!

Как-то мужичок зашел за сарай и присел от удивления, хлопнув себя по коленям:

– Эка невидаль! Сосуля посредине лета! Аномальное явление, однако! Пусть висит! Позову Петьку, на фотик снимет, могёт и в газете прописать, а мож и туристы нагрянут на эдакое чудо подивиться! Брысь, окаянный! – поддетый носком тапка, кот взлетел над кустом крыжовника, и приземлился на соседнюю грядку, – ты мне не замай аномальное явление! – мужичок грозно закатал рукава и кот сиганул на яблоню.

Однажды, закутавшись в несколько слоёв пунцовой тучи, Солнце приблизилось к Айс:

– Моя красавица, я делаю всё, что могу! Продержись ещё. Скоро осень. Она будет стылая и зима придёт студёная.

– Я уже не красавица, – вздохнула Айс, – уменьшилась наполовину, съёжилась…

– Ты всегда красива в своём желании жить, в своей стойкости и храбрости. А скоро станешь местной знаменитостью! Петька о тебе в журнале напишет, и будут приезжать все смотреть на тебя! – Солнце рассмеялось до слёз.

Зима пришла ранняя и суровая. Айс оделась в иней, взбодрилась, вытянулась и исцелилась благодаря ледяным ласкам.

На крыше сарая наросло много других сосулек. Но Солнце уже смело лелеяло своими холодными лучами только Айс, гладило и полировало её бока и нашёптывало милые глупости.

Айс была самая большая сосулька. Она переливалась разноцветными искрами, восхищалась убаюканной под снежным пологом природой и изредка поглядывала на завистливых хмурых соседок с двух сторон.

Мужичок «доплыл» до сарая по колена в снегу:

– Вона, скоко вас, сосулей! И чистить снег не буду. В нонешнем годе ещё больше наросло! Авось и летом несколько останется! Нехай туристы приезжают, глазеют! – подняв мяукающего кота за шкирку и, сунув его за пазуху, он "поплыл" обратно к хате.

Айс не знала, может кто-то ещё и останется из её соседок и продержится всё лето. Но она была твёрдо уверенна, что её, Айс, Солнце уж наверняка сбережёт и не даст в обиду. А она ему поможет своею верой в него!

 

* Ice (айс – лёд, англ.яз.)

** Flake (флэйк – снежинка, агл.яз.)