Посвящается 100-летию Брусиловского прорыва, а также дню рождения 19 (31 августа) Алексея Алексеевича Брусилова, моего соотечественника вдвойне. Место рождения генерала — г. Тифлис Российской империи. I Есть люди — молния, есть люди — пламя, И люди — памятники, и люди — знамя. Но есть посредственность, и есть бездарность, Есть и затасканность, есть заурядность. Не суть тут должности, неважно — имя, Когда нет мужества в сердцах за ними. Что значат род, иль связи, или деньги Коль под водительством солдат шеренги? Ты либо можешь, либо нет — быть командиром… Ты либо станешь — либо нет для них кумиром… II Главнокомандующим на войне был царь-надёжа, (На переправе-то менять коней совсем негоже) … И в той войне Брусилов был средь генералов. Война проклятая вот уж два года лютовала … Напротив армии его австрийцы, немцы — оборона![1] Узлы, траншеи, блиндажи — да в три заслона… Убежища и козырьки, на всех высотах — доты. Засеки, ямы, колпаки — наведывайся, коль охота… Простреливаются подступы, с любого фланга, Картина полного — развернутого — цугцванга. III Раз ты командующий фронтом, то не жалуйся на роль: Мол, вот приказы Ставки давят на любимую мозоль… Предписано: спасай быстрее давших дёру Чиполлино[2], Не важно, что родных Иванов ляжет ровно половина… «Но если бить врага в заведомо армированном месте,[3] То мясорубка будет, а не бой; штабисты, взвесьте!» Подтянет враг резервы, слыша долго звуки канонады, Я не сторонник завтрашней кровавой клоунады» … Брусилов знать не мог про будущее при Вердене[4], Но мясорубки суть описывал, не выбирая выражений… IV «Удары надо наносить в одном, втором, четвертом месте А главный, основной, лишь Господу заранее известен… Мы отвлечем внимание разведки и армейские резервы, Успех не гарантирован, но верю, будет — первый! Обрушим на траншеи, что грозят погибелью пехоте, Мы артиллерию прицельно; там, в бою, сочтете… Пусть вал огня на первой прекратится, на второй начнется, На первой же, разгромленной, атака впредь не захлебнется! Мы сбережем, мы сохраним своих солдат — героев, Вы согласитесь, что в стратегии отличье — коренное!» V В любой работе главное и основное — ясность мысли, Когда поступок каждый не затвержен, но осмыслен. Учиться следует тому, как думать; просто сумма знаний Быть может и послужит основаньем глупых притязаний, А чтобы победить, чтоб стать людей других сильнее, Над знанием подняться надо, личною отвагою пьянея… Военная наука, как известно, преподносится немецкой, Но так и просится на ум Суворов с фразой детской. «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак», А дальше так: «и я не немец, а природный русак» [5]… VI Царь все метался, все решал, как — «за» иль «против»? Штабисты ждали, что решит, им не гореть же на работе… Но день назначенный настал, и даже вечер наступает, Звонок Брусилову, командующий фронтом отвечает. «Его Величество от Ваших планов вовсе не в восторге, И те, кто рядом, протестуют, я же не вступаю в торги. Военная наука не советует нам распылять удары армий, У Вас четыре их — и грозных, право, — на плацдарме. По одному прорыву, да на каждом фронте, генерал, Ослабит вчетверо удар, и пораженья риск не мал. Ищите место для прорыва, но одно; атаку отложите, Займитесь, мне об исполнении попозже доложите». VII Когда движением одним врагом повержен на лопатки, Переменить позицию свою, конечно, шансы шатки. Но это то, к чему обязан ты стремиться безусловно, То жизни принцип, и верховный, и основный. Брусилов мог бы Алексееву, — начштабу русской Ставки — Ответить «Есть!»; смолчать, оставить безо всякой правки. Но он не мог. История бы не простила, пробежала б мимо. Ведь трусы, проглотившие язык, возлюбленными нелюбимы… Но он не смог. Греха б Россия не забыла, не простила, изменила. Ведь женщина — она, предателя и труса отродясь не извинила… VIII Мгновенья не продлив, Брусилов отвечает генералу: «Приказы для меня закон, с прискорбьем принимаю! Но этот, он последний для меня, отныне я в отставке. Ищите, генерал, того, кто любит поиграть в поддавки… Своим я именем не утвержу такой приказ бездарный, Благодарите, что не весь использую запас словарный» … Штабной бы выругался, но молчит, хоть сам не ангелочек! Решенья принимать не может, он «не уполномочен» … «Брусилов, император почивает, я будить его не в силах, Начнёте, — церкви не найдете, чтоб грехи Вам отпустила» … IX Как поступить? Он мог сказать себе: «не я хожу в атаку, Пред императором я ноль — сиди, дружок, не вякай… Он мог уйти с минуты той действительно в отставку, Дождаться только до утра, бежать, сорвать удавку! Грехи нам в рясу облаченный по обряду отпускает, Но лишь Всевышний от сомнений страшных выкупает. Коль предстоит душе тот выбор, что зовется роковым, Господь с тобою рядом, даже первым, не вторым… Похоже, что Брусилов вовсе выбирать не собирался, Стрелять он приказал в три ночи, как намеревался… X До девяти часов расстреливали наши оборону австрияков, Под валом огневым[6] вальсирующие не лезли в контратаку. А после двинул армию на Фридриха-эрцгерцога[7] Брусилов, Та на тринадцати участках прорвалась и австро-венгров била! Ох, сколько ж было пленных взято и орудий, городов и сёл, «Второй Верден»[8] Брусилов разгромил, легко и просто смёл… Да, гибли люди, это плохо, — только б длилось дело дольше, Когда бы не Брусилов, а погибших — вдесятеро больше… Чтоб прекратить войну развязанную, можно только сдаться, Иль победить; коль выбор — победить, так надо драться! XI Да, если б вовремя вступила в бой трусливая Антанта[9]… Но та война окончена, нужды нет больше в вариантах! России нет средь победителей, пусть это некрасиво… Но есть история страны, в ней имя есть — Брусилов! История не дарит лавры победителя «за просто так». «Противу правил» победивший воин — свыше знак. Любая изощренная и даже исключительная оборона, Любые знатоки, ученые, постигшие законы и каноны, Бессильны перед мужеством, умом природным; Они в сравнении с брусиловыми — непригодны… 31.08.2016 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
