12+ Сентябрь. Мы, ученики десятого класса, начали свой новый учебный год. Уроки в голову не лезут, никак не можем отойти от летних каникул. Первое и, может, самое главное - как мы изменились за лето? А изменились все очень, и особенно мальчики. Десятый класс – это возраст, когда сильно измениться за лето могут только мальчики. Девочки уже давно все расцвели и превратились в девушек, а за лето просто еще больше похорошели, и это несмотря на то, что все в одинаковой школьной форме блекло-коричневого цвета. Потенциальный резерв красоты в виде косметики был строжайше запрещен, да и необходимости в нем не было. Какой интерес цветущим девушкам красоваться перед такими «гадкими утятами», какими в этом возрасте были мы – мальчики?! Мы, конечно, внешне изменились больше, но почему-то только в сторону дополнительного уродства. Например, у кого-то прорезался басовитый голос, но этот голос выдает постоянных петухов, кто-то начал бриться, и не от хорошей жизни, – борода растет почему-то несуразными клочками…

Я в это лето установил рекорд роста, вырос на целых восемь сантиметров, нарушив, конечно, естественные пропорции человеческого тела. Для таких «рекордсменов» существовала тогда типовая обзывалка - «глиста во фраке». При первой встрече после каникул ощущения у меня были очень странные. С одной стороны, все одноклассники стали какими-то мелкими, а с другой стороны, я неожиданно оказался в центре внимания девочек. Они никогда раньше не уделяли мне столько внимания и так меня не рассматривали. К сожалению, оказалось, что удивить своим новым ростом надолго никак нельзя – ну, день, ну, два - и все уже привыкли и принимают тебя таким, каким ты стал.

На переменках мы, разбившись на компании, оживленно делимся летними впечатлениями. Кто-то рассказывает о море, кто-то о горах, но большинство разговоров связано с Невой. Купание, загорание, рыбалка. Интересно, что особый вес имели те рассказы, в которых присутствовала лодка.

Вот, мол, поплыли на лодке на ту сторону Невы, к леснику. Грибов там, в лесу видимо-невидимо: и белые, и красные, и подберезовики. Наполнили корзины, принесли, высыпали в лодку и снова в лес. Через час несем опять полные корзины.

Или такой вариант. Переплыли на ту сторону. Только-только начинает светать, бросили якоря, опустили прикорм. Первая проводка, поплавок как-то присел, подсекаю – лещ на килограмм. И пошло, и пошло. В лодке нас трое и к девяти утра у каждого килограмм по семь-восемь рыбы. Еще и продолжала клевать, но куда уж нам столько. Снялись с якорей, пошли домой.

Народ в то время жил бедно, заработанных денег с трудом хватало на самое необходимое. Лодку мало кто мог себе позволить. Наверное, сейчас в кировских семьях джипов больше, чем тогда было лодок.

Стоим как-то мы, трое одноклассников, на переменке разговариваем - Стас, Толя и я. Рассуждаем, как было бы не слабо иметь лодку, да на той стороне Невы половить рыбку, да с ночевкой, да наварить ухи. Вдруг Толя заявляет:

- Так запросто, мужики, мне на выходные достать лодку – нечего делать.

Мы ему:

- Так доставай! В чем дело?

Однако проходит пятница, Толя молчит, видно лодки нет. Уж я и забыл думать. Суббота, часов девять вечера, звонок. Открываю - на пороге Толя, лицо радостное, в руках какие-то ключи на веревочке. Бодро говорит:

- Жека, ты что, еще не готов? Видишь ключи от лодки. Стас знает, минут через десять зайдет, давай собирайся.

Тепло одеваюсь, беру плащ, удочки. Выходим во двор. На улице смеркается, сплошная облачность, моросит мелкий дождь, дует сильный западный ветер. В общем, погода мерзопакостная. Когда образно говорят, что, мол, погода такая, что хозяин собаку на улицу не выгонит - имеют в виду именно такую. Выходим на улицу. Бодрым шагом, сбивающимся на трусцу, к нам приближается Стас с сумкой в одной руке и удочками в другой, здороваемся:

- Жека, червей на троих хватит?

Отвечаю встречным вопросом:

- Червей-то хватит, есть и красные, и опарыши. А ты кастрюлю под уху не забыл?

Хитро улыбаясь, он достает из сумки алюминиевою ложку, раза в два больше столовой:

- Я и ложку не забыл.

Мы с Толей ахаем, таких ложек мы никогда не видели.

Удивительно, но и у Стаса лицо довольное. Про себя думаю, что лодка – это искушение, которое пересиливает все.

Минут десять быстрой ходьбы под оптимистические байки про хороший клев именно в такую погоду, и мы уже спускаемся с крутого берега к Неве. Лодку в темноте еле находим, она в воде, прикреплена цепью к железному столбу, стоит на дне и почти до краев наполнена водой. Покататься охота, поэтому рассуждаем все одинаково, мол, вода дождевая, хотя дождей до сегодняшнего дня и не было. Из кастрюли для ухи получился отличный черпак, и я начал энергично черпать воду. Только над водой появились лавки для сидения, а парни лодку уже отцепили, сели за весла и отгребают от берега. На мою просьбу подождать отвечают, что, мол, пока до того берега догребем, ты и вычерпаешь.

Плывем уже минут пять, плывем в кромешной темноте, ориентируясь по огням на берегу, от которого уплываем. Как я ни стараюсь, воды в лодке меньше не становиться. Лодка, вероятно, течет, под нашей тяжестью она осела, течь усилилась и активное вычерпывание воды всего лишь не дает нам быстро утонуть. Вдруг замечаем, что ниже по течению появилось много огней и они явно приближаются. У лодки маневренности никакой, старая, просмоленная, нагруженная нами и водой, идет, как утюг. Впечатление, что мы уже на середине Невы и огни надвигаются прямо на нас. Заспорили, куда грести – вперед или повернуть назад. В результате приняли решение отдаться на волю судьбе и ничего не делать. Стас с Толей положили весла на борта лодки, и только я продолжал кастрюлей черпать воду.

В районе живота холодок и мысли совсем не веселые. Если попадем под корабль, у меня шансов спастись нет никаких. Середина Невы, вода холодная, куда плыть непонятно, да и плаваю плохо. Стас и Толя – пловцы хорошие, но думаю и у них шансов выплыть не очень много. Огни же неотвратимо надвигаются, уже слышен глухой стук могучего дизеля. Мы определенно стояли на фарватере. Когда огни корабля почти нависли над нами, до нас дошло, что судно идет на несколько метров речнее нас и нужно срочно сдавать назад, к берегу.

Стас и Толик начали грести со всей силой, а корабль уже навис над нами. Парни гребут, сколько есть сил, сознавая, что на кону жизнь, но при этом мы нисколько не удаляемся от черной железной стены, которая с глухим рокотом машин идет и идет мимо нас, и кажется, ей не будет конца. Нашу лодку резко крутануло в водовороте у кормы, и огни медленно стали удаляться. С минуту сидим молча. Наверное, испытываем примерно одинаковые чувства. Наконец отчетливо видим, в какой плохой лодке мы сидим и какая сегодня безобразная погода.

Ни рыбу ловить, ни кататься уже не хочется, и мы, не сговариваясь, разворачиваемся и идем к берегу с редкими огоньками, от которого полчаса назад отчалили…

Почти год спустя, где-то в начале августа, ловлю рыбу с плотов в районе Лесозавода. Ловлю на глубине пяти– шести метров с самого крайнего плота гонки, а это метров семьдесят от берега. Погода солнечная, ясная. Тихо, тепло. Нева просматривается на несколько километров и вверх и вниз по течению. Сегодня воскресенье, Электростанция не дымит, слив воды с нее работает в полсилы, и весь бетонный каркас сливного канала облеплен рыбаками, в основном мальчишками. По причине хорошей погоды вокруг меня кипит активная жизнь и суета. На поверхности реки мелькают стайками серебряные рыбки, а над рекой обилие чаек, стремительно летают, порой камнем падают в воду и галдят, галдят своими противными голосами, выясняя отношения и деля добычу. А на воде лодки, лодки, и моторные, и весельные.

Десятый час утра. Мимо меня в сторону Ладоги идут вереницей с интервалом 500-1000 метров большие корабли типа «река-море». Ночью их пропускают под ленинградскими мостами, и каждый день с девяти до десяти утра корабли проходят мимо Кировска. Когда они идут, на Неве большие волны, почти как на море. Какое же удовольствие в теплый воскресный день покататься на лодке по волнам! Ощущение, что сегодня все плавсредства Кировска на поверхности реки.

Я поймал хорошо и наметил себе, что, как только пройдет последний корабль, начну собирать удочки. Клева уже почти нет, и я наслаждаюсь хорошей погодой, смотрю по сторонам, рассматриваю проходящие корабли, и время от времени поглядываю на садок, в котором ворочаются два килограммовых леща, демонстрируя мне золото своих боков. Вижу, что со стороны кировского берега идет моторная лодка на другую сторону реки и в ней три человека - один у подвесного мотора и двое на носу. Лодка пересекает фарватер очередному судну метрах в ста пятидесяти от носа. Вдруг мотор на ней зачихал и заглох. Я положил удочку, и мое внимание полностью переключилось на моторную лодку. Человек на корме делает попытки завестись, мотор чихает, но не заводится. Тем временем корабль приближается, уже между лодкой и носом корабля не больше пятидесяти метров, а человек все возиться с мотором. Я встаю, кричу:

- Бери весла, греби!

Но человек меня не слышит. Видимо, его успокаивает то, что корабль проходит чуть речнее его лодки. Стоя я наблюдаю происходящее. Какой же маленькой кажется лодочка на фоне стометровой туши сухогруза! Корабль идет мимо лодки и все в порядке, вдруг где-то в районе середины лодку притягивает к борту сухогруза. Она ползет вдоль борта, доходит до кормы, здесь мощные винты корабля устанавливают лодку свечкой, носом вверх, люди по очереди падают и вместе с лодкой исчезают под водой. Внутри у меня все замирает, но в печальный исход не верю. Думаю, что в лодке должен быть спасательный круг, да и сама деревянная, обязательно всплывет и за нее можно зацепиться, и на Неве столько лодок, кто-то непременно подойдет на помощь.

Тем временем вижу, что люди за кормой корабля всплыли, но не плывут, а бьют руками по воде, видимо, находятся в полубессознательном состоянии. Сухогруз остановился, его немного развернуло течением, и лебедкой с него спускают шлюпку. Тормозя свою инерцию и спуская шлюпку, корабль проскочил где-то на километр выше по течению от места происшествия. Уже минут через десять четырехвесельная шлюпка с пятью людьми на борту кружила на этом месте, но, к сожалению, выловить из воды им никого не удалось. Покрутившись, шлюпка вдруг направляется прямехонько в мою сторону. Подплывают. Лица у всех грустные, здороваются. Старший, оказавшийся помощником капитана, расспрашивает меня, как все произошло. Я рассказал все, что видел. Он поблагодарил и посетовал, какая тяжелая у них работа. Вот, мол, капитану немного за сорок, а уже весь седой. Каждая ходка по рекам - три–четыре происшествия, и все из-за пьянства и бесшабашности населения.

Они отчалили от плотов, и пошли к своему сухогрузу, а я сел и задумался. В памяти в деталях всплыл тот случай годичной давности, когда мы в кромешной темноте и под дождем отчаянно выгребали из-под такого же корабля. Изначально наша ситуация выглядела намного хуже, чем та, невольным свидетелем которой я сегодня оказался. Видно, судьбе было угодно оставить меня с моими друзьями еще пожить. Возможно, мы не выполнили еще того, на что рассчитывал Господь, дав нам жизнь на этой земле…