Миниатюра Марии Гринберг... Действительно, совсем коротко...

О чем вещает минибоевик? Не ходите, дети, в Африку гулять. Старая сказка на новый лад. Так понимаю, «Слава Родине!» - это название террористической организации, что вершит самосуд над безоружными людьми, над всеми, кто не согласен, не поддерживает, не участвует и до кого довелось дотянуться - так должно для обывателей выглядеть со стороны. Во всяком случае, молоденькая японка выглядит более чем случайной жертвой. На самом деле, карательные акции, конечно, просчитаны всегда.

Описание показательной казни для тех, кто норовит «залезть не в свое дело» не зная брода. Беспощадной и на пределе циничной, как продолжение утреннего сообщения.

По большому счету, волонтеры предполагают, что не все восхищаются их инициативами. По еще большему счету, террористы могли схватить и уничтожить любых граждан, попавшихся под руку «во время» праведных мероприятий. Так что неволонтеры столь же не защищены от произвола бандитов.

Насколько правдоподобно? Не могу судить. Совершенно не отслеживаю подобную динамику, статистику и прочая. Чего в жизни только быть не может... Да все может быть! Да только волонтеров, все-равно, никогда не убавится. Да, согласна, многие едут, элементарно, заработать или навести страведливость на свой праведный лад, но очень многие одержимы различными романтическими идеями. Каждый человек распоряжается своей жизнью единственно правильным путем, во всяком случае, к тому стремится. А творить разумное, доброе, вечное заложено в самой природе человеческой. Неистребимо рождаются люди, которые посвящают себя служению того, что почитают достойным и высоким.

Скорее всего, количество волонтеров нисколько не убавится после подобного сообщения.

Заглядывая с другой стороны, вполне вижу, что в стране, куда приехали волотнеры, кипит гражданская война. Дележка власти, ресурсов и так далее. Явно террористы позиционируют себя ставленниками коренного населения. А гуманитарная миссия работает, конечно, под эгидой ООН, которая во что только не вмешивается. Волонтерам знать об этом и не следует, если они не занимают определенного уровня посты. Причины налета, который, конечно, повлечет за собой карательные меры и ужесточение режима, тоже не в борьбе с «поганой толерантностью». Это все четко выверенные политические ходы.

Замечания. Описания хороши, но! Полагаю, надо искать новые формы их: устойчивое ощущение, особенно в картинах казни, вторичности. Портреты весьма хороши, а вот сцены насилия я, точно, неоднократно читала, в тех же самых лексических штампах. Разумеется, авторских! Стиль Марии более чем узнаваем - это яркая внешняя картинка, портрет. Но к сценам казней надо, видимо, искать другие ключи. Для примера кивну на Джона: описания на описаниях, но! Никогда нет ощущения, что идет перепись все того же. Небо у него всегда разное, а ведь все мы смотрим на одно и то же небо! Улицы всегда разные, как и пейзажи, и описания состояний людей. Быть может, стоит с другого ракурса как-то подобраться. Что-то другое искать в насилии, помимо внешнего эффекта, да, безусловно, бьющего наповал.

Не совсем ясно мне, какую цель имеет сам текст. Он напоминает все ту же утреннюю сводку. Идея, что у каждого своя справедливость? Это понятно. Для художественности мне не хватило более развернутых историй. Особенно террористов. Ведь они так и остались невидимками-ниньзя. Хотя дан условный портрет террористов, вооружение. Не хватает психологизма - уж слишком репортажный стиль. А ведь боевик предполагает какую-то историю, в которой замешаны разные чувства, мотивы, интриги. Любовь бы весьма оживила и что-то бы объяснила читателю на предмет причин событий. Или какие другие чувства. Может, сделки с наркотиками, тайная миссия той же Деборы Браун, женщины без иллюзий Ганны Гуревич - ее история развенчания иллюзий интригует.

Складывает устойчивое восприятие текста как этюда-зачина для произведения большей формы. Не остается ощущение целостности, законченности. Разве что отнести к жанру журналистского расследования для малоформатного периодического издания.

Еще остро не хватает перевода эпиграфа. Не все читатели владеют иностранными языками. А в нем, явно, сокрыто зерно смысла. И сама философия Редьярда Киплинга, конечно, становится контекстом.