...Весна сорокового года. Германия оккупировала Норвегию, на

сутки опередив экспедиционные войска союзников. В результате чего славу

самого вероломного агрессора всех времён и народов стяжал рейхсканцлер

III-го Рейха Адольф Гитлер. А не премьер-министр Великобритании Невилл

Чемберлен. Так и оставшийся в памяти благодарного человечества главным

"миротворцем". Несмотря на то, что именно он развязал Вторую Мировую

войну. Так было. А что было бы, если бы задержался выход в море не

англофранцузского, а германского десанта? И первыми в страну фиордов

ворвались союзники. В связи с чем, отстаивать её свободу пришлось бы не

Антанте, а Германии. При участии Союза ССР. Который мог воспользоваться

благоприятными обстоятельствами и освободить братский народ саамов от

феодального гнёта и белонорвежской неволи. А, ведь, всё могло случиться

именно так...

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

УЛЕТАЮТ ЛЁТЧИКИ

 

Мы войны не хотим, но себя защитим -

Оборону крепим мы недаром.

И на вражьей земле мы врага разгромим

Малой кровью, могучим ударом!

 

На земле, в небесах и на море

Наш напев и могуч, и суров:

Если завтра война,

Если завтра в поход,

Будь сегодня к походу готов!

 

В. Лебедев-Кумач

 

Глава 1

 

...Странная штука - жизнь. Полосатая как африканская лошадь.

Давным-давно, в дореволюционном детстве, Сергей видел такую. В

заезжем цирке-шапито.

Ярко размалёванные цирковые тарантасы ехали по единственной

мощёной улице их маленького уездного городка. Играл оркестр. Силач

подбрасывал огромные гири, акробаты кувыркались и ходили на руках, а

клоун громко хохотал, уморительно спотыкался и всё время падал.

Диких зверей везли в клетках. А за ними вели стройных скакунов с

высокими султанами из перьев. И африканскую лошадь.

Лошадь была необычной масти. Белая в чёрную полоску. В смысле,

полосатая. Как человеческая жизнь.

Хотя, как подсказывает опыт, на самом деле всё было наоборот. Полоски

были белые. А лошадь - чёрная. Как человеческая жизнь. С той лишь

разницей, что на лошадиной шкуре полоски одной ширины, а в жизни

белые гораздо уже. Чёрных...

На сутьбу Сергей не сетовал. И в собственных ошибках никого кроме себя

винить не собирался. Но самому себе, будь у него такая возможность, за эти

ошибки вломил бы по первое число.

Впрочем, желающих это сделать и без него оказалось более чем

достаточно. И по первое число ему уже вломили. Более чем. Достаточно.

Невзирая на прежние заслуги и пролетарское происхождение.

Решение Военного совета КБФ было суровым: "За недостойное поведение,

дискредитацию звания и чести красного командира привлечь к партийной

ответственности и предать товарищескому суду чести командного,

политического и начальствующего состава".

Кончилась белая полоска...

На суде товарищи церемониться с ним не стали, резали правду-матку и

единогласно постановили. Ходатайствовать перед командованием. О снятии

с должности и понижении в звании. А на партсобрании, опять же

единогласно, вкатили ему строгача с занесением.

Вот так Сергей и оказался по второму разу в лейтенантах. Полторы лычки

на рукаве. На седьмом году службы! С разбитым корытом. У самого синего

моря. Как старуха Изергиль. Из сказки писателя А.С.Пушкина.

Лейтенант Шамшурин. Бывший капитан. Бывший комэска. Бывший

орденоносец.

Хорошо, хоть партийный билет не отняли. И из кадров не вычистили. На

хрен.

А могли! Если бы всё это не произошло в ресторане. На глазах у

посторонних граждан. Которые потом дали показания в милиции, что

конфликт разгорелся на бытовой почве. По причине личной неприязни. Что

пострадавший интендант 1-го ранга сам был пьян. И всячески нарывался.

Пока не поймал хук справа.

Словом, случись это всё в другое время и в другом месте, товарищеским

судом дело бы не обошлось. А попало, куда следует. Со всеми

вытекающими. И прощай Родина! Статья пятьдесят восемь - восемь. В

смысле, террористический акт против представителей или деятелей. Не

ниже трёх лет с конфискацией. Как минимум. Или высшая мера социальной

защиты. Как максимум.

Так что, можно сказать, ему ещё повезло. Постоял на партсобрании. И во

время суда. Молча. Глазами в палубу. Сдал эскадрилью помкомэска. По акту.

Расписался в приказе. И спорол галуны с кителя. Прямо в кабинете у

комполка.

- Николаев и Петренко завтра убывают в Москву, - сказал Бартновский,

мрачно наблюдая за процедурой. - Заслуженные боевые награды получать.

А твоё представление Военсовет флота отозвал. И правильно сделал! Скажи

"спасибо", что легко отделался. Если бы не отличился месяц назад, пошёл

бы под трибунал!

- Спасибо, - сказал Сергей. - Разрешите идти?

- Иди уже, - поморщился майор. - Глаза бы мои тебя не видели!

Сергей чётко, по уставу, повернулся налево-кругом. И, печатая шаг,

вышел из кабинета. Услышав вслед:

- И, не дай Бог, сядешь на стакан! Спишу с лётной работы к чёртовой

матери! В баталёры! Селёдку выдавать...

"Да, полоса чернее некуда, - подумал он. - Однако никогда не бывает так

плохо, что не могло бы стать ещё хуже!".

Зла на командира Сергей не держал. А даже наоборот. Испытывал перед

ним чувство вины. Потому что подвёл.

Бартновского он знал уже давно. Служил вместе с ним в Севастополе. В

106-й морской тяжёлой бомбардировочной авиабригаде Морских сил

Чёрного моря, попав в его авиаотряд сразу после окончания Высшей школы

морских лётчиков и летнабов ВВС РККА имени товарища Сталина. В начале

тридцать пятого года.

Сначала был младшим лётчиком. Затем - старшим. С его подачи был

направлен на курсы командиров звеньев. И получил звено. Потом пошёл на

повышение и был переведён на Балтику. Комотряда в 105-ю авиабригаду.

Тогда, весной тридцать седьмого, их пути разошлись. Но, как оказалось,

ненадолго. В тридцать девятом Бартновский был назначен командиром 15-

го морского бомбардировочного (впоследствии - разведывательного)

авиаполка ВВС КБФ. Сформированного на базе тяжёлой бомбардировочной

бригады, в составе которой летал Сергей. Доросший к этому времени до

комэска. И капитанских нашивок.

Которые теперь пришлось отпарывать...

Выйдя из штаба полка, Сергей вынул из пачки беломорину, и чиркнул

спичкой, прикуривая.

С залива тянуло прохладой. Накатываясь на бетонный спуск, шуршали

волны. А над головой шелестели вековые деревья. Которые, по слухам,

сажал ещё Пётр Великий.

Солнце висело уже над самой трубой кожевенного завода. Полёты

закончились. Краснофлотцы в прорезиненных комбезах подтянули к берегу

и завели на перекатное шасси последний "амбарчик". Чтобы вытащить его

и установить рядом с остальными. Которые сохли на манёвренной

площадке.

По-хорошему надо было бы зайти в ангар и попрощаться с парнями.

Поздравить с наградами. И всё такое. Но болтаться по авиабазе с

отпоротыми галунами не хотелось. Неровен час, нарвёшься на кого-нибудь

из Управления ВВС флота, которое размещалось тут же, по соседству.

Настроение у Сергея было не ахти. И он запросто мог сорваться. И

ответить не по уставу. На замечание какой-нибудь береговой крысы. С

широкими нашивками. И это могло плохо кончиться.

"Ладно, - подумал Сергей. - Потом поздравлю".

Он вздохнул. В который раз уже, последними словами ругая себя за эту

историю. В ресторане.

Флаг-штурман эскадрильи старший лейтенант Николаев был награждён

орденом Красной Звезды, стрелок-радист отделком Петренко - медалью "За

отвагу".

Если бы его не занесло тогда в кабак, если бы не наткнулся он тогда на

этого интенданта! Собирался бы сейчас в Москву вместе с ребятами. За

орденом Красного Знамени...

Тот достопамятный вылет состоялся месяц назад. В начале августа. Они

должны были произвести аэрофотосъёмку белофинских береговых батарей,

державших под прицелом Сейскарский плёс и вход в Выборгский залив.

По данным разведотдела штаба флота на острове Пуккио находилась

двухорудийная восьмидюймовая батарея, на мысе Сатаманиеми -

четырёхорудийная шестидюймовая, на мысе Ристиниеми - двухорудийная

двенадцатидюймовая, на острове Тиуринсари - трёхорудийная

шестидюймовая, на острове Койвисто - шестиорудийная девятидюймовая.

Расположение некоторых из них было известно. Поскольку эти батареи

стояли здесь с царских времён. Однако большая часть орудий была

установлена в середине двадцатых годов. И их позиции нуждались в

уточнении.

А ведь ещё совсем недавно за нарушение госграницы виновники сразу

шли под трибунал.

Так, всего полгода назад, под суд угодил экипаж младшего лейтенанта

Князева из 43-й эскадрильи, заблудившийся из-за неисправного компаса и

залетевший в воздушное пространство Финляндии. Погода была неважной.

Они какое-то время шли над облаками. И потеряли ориентировку. Потому

что штурман лейтенант Крылов не вёл счисление! Понадеявшись на

"авось". А контролёр полёта лейтенант Грунин ни хрена не контролировал!

Понадеявшись на штурмана.

Оказавшись в сложной ситуации, молодой пилот не растерялся. Пробил

плотную облачность. Сумел определить местоположение по береговой

линии. И вернулся на свой аэродром.

Тем не менее, все трое были осуждены. А что вы хотите? Измена Родине!

В смысле, перелёт за границу. Совершённый военнослужащими. Карается

расстрелом. Статья пятьдесят восемь - один, пункт "б". При этом

совершеннолетние члены семьи изменника, если они чем-либо

способствовали или хотя бы знали, но не довели до сведения, караются тем

же самым. А остальные совершеннолетние ЧСИР - ссылкой в отдалённые

районы. Статья пятьдесят восемь - один, пункт "в".

Случись это двумя годами раньше, получили бы ребятки по полной

программе. Но, на их счастье, год на дворе был уже не тридцать седьмой! А

тридцать девятый.

Изучив материалы дела, военный трибунал учёл отсутствие у обвиняемых

злого умысла и принятые ими меры по предотвращению перелёта, их

положительные партийно-комсомольские и служебные характеристики, а

также плохие метеоусловия и техническую неисправность средств

навигации. И ограничился лишением свободы на десять лет.

Всю весну особист упоминал об этом приговоре во время инструктажа

перед полётами вдоль границы. И предупреждал об ответственности.

А ведь, они - разведчики! И должны летать над чужой территорией. Где

надо! И когда надо! А им приходилось летать только над своей. Да ещё всё

время оглядываться. Чтобы, не дай Бог, не зацепить крылом заграничное

облако!

И лишь в августе в штабе полка появилось распоряжение об усилении

воздушной разведки белофинских военно-морских баз, аэродромов и

береговых батарей...

Финляндия ещё в тридцать пятом году заявила о своём нейтральном

статусе. И заключила с Советским Союзом пакт о ненападении. Но, невзирая

на это, постоянно устраивала провокации на рубежах СССР. Потому что

люто ненавидела первое в мире государство рабочих и крестьян. Будучи

буржуазно-помещичьей республикой. И служанкой Антанты.

А ещё потому, что финны люто ненавидели всё русское.

Веками лизавшие сапоги своим шведским господам, они ненавидели

русских за то, что те никогда не пресмыкались перед шведами. А регулярно

их били. На Неве и под Полтавой. При Гангуте и Гренгаме. У Роченсальма и

под Свеаборгом. Пока шведы не зарубили себе на носу. Что. Русские долго

запрягают, да быстро ездят. И лучше к ним не лезть. Во избежание

повторения учения. Которое мать его.

Однако опыт истории учит, что он никого ничему не учит.

Все последние годы, науськиваемая англофранцузами, Финляндия

безудержно вооружалась. Строила броненосцы и подводные лодки.

Закупала самолёты и танки, пушки и миномёты. Возводила новые

укрепрайоны на советской земле, захваченной в годы Гражданской войны и

интервенции. Мечтая захватить ещё больше. Весь Кольский полуостров!

Вместе с Мурманском. Всю Карелию! Вместе с Петрозаводском. Весь

Карельский перешеек! Вместе с Ленинградом. Чтобы сделать Ладожское и

Онежское озера своими внутренними водоёмами. И захлопнуть

прорубленное царём Петром окно в Европу, навсегда отрезав Советский

Союз от Балтики.

И эти планы были не такими уж фантастическими.

Международная обстановка накалялась с каждым днём. Антанта

откровенно бряцала оружием. Италия оккупировала Абиссинию. Германия

присоединила Австрию. И проглотила Судеты. А затем - Богемию и

Моравию. Польша аннексировала Тешинскую область, а Венгрия - Южную

Словакию и Подкарпатскую Русь. Испанская республика пала. Япония

захватила Маньчжурию и Северо-Восточный Китай. А теперь напала на

дружественную Монголию.

Вот, командование и спохватилось. Наконец-то. Что имеет весьма смутное

представление о вероятном противнике. И почти ничего не знает. Ни о его

военно-морских базах, ни о его аэродромах, ни о его береговых батареях. И

это надо срочно исправлять!

Словом, вместо категорического запрета, вплоть до высшей меры, они

получили прямой приказ. Опять же, вплоть до высшей меры. За его

невыполнение.

Утро в тот день выдалось просто замечательное! Ясное и безветренное. В

безконечной глубине выцветших до белизны небес, вовсю припекая, сияло

Солнце. Полосатая колбаса ветроуказателя на мачте возле центрального

поста управления висела совершенно неподвижно. И даже листья на

деревьях не трепетали. Замерев, словно краснофлотский строй на полубаке

по команде "На флаг и гюйс, смирно!".

Сказать, что Сергей ничуточки не волновался, было бы неправдой.

За минувшие годы он налетал не один десяток тысяч километров. И днём,

и ночью. И в простых метеоусловиях, и в сложных. Участвовал в манёврах.

И в морских, и в сухопутных. Ходил на разведку. Водил звено, отряд и

эскадрилью. На бомбометание и стрельбы. Но даже самые трудные вылеты

были всё-таки не боевыми, а учебными.

В отличие от этого. Который, впервые в его жизни, был по-настоящему

боевым. И могло произойти всякое.

Хотя на Балтике было ещё далеко до войны, выстрелы здесь никогда не

смолкали. Страна, чьи границы ему предстояло нарушить, сама всё время

нарушала советские границы. Стреляла из-за угла по мирным

погранпостам. И засылала шпионов, диверсантов и убийц.

Ему предстояло пройти над финской территорией двести километров.

Провести свой самолёт над множеством военных объектов. Среди бела дня!

На высоте тысячи метров. Со скоростью всего сто шестьдесят шесть

километров в час. То есть, практически ползком.

Их могли обстрелять с земли. И попытаться сбить.

И, скорее всего, обстреляют! И обязательно попытаются. И всяко может

быть.

На такой случай имелся приказ. Плёнку уничтожить. Вместе с сигнальной

книгой и полётными картами. Утопить. Если их собьют над морем. Для чего

в отсеке у летнаба был припасён мешок с гирей. Или сжечь. Если это

случится над сушей. Для чего была припасена канистра с керосином.

Серебристый "амбарчик" Сергея с красной семёркой на руле поворота

тихо покачивался возле спуска. Зеленовато-серая гладь Ковша Галерного

фарватера искрилась яркими бликами. И глухо плескалась под реданами

летающей лодки. Перекатное шасси уже убрали. Можно было выруливать

на взлётную полосу.

Поворочав штурвал и подвигав педалями, он привычным взглядом окинул

приборную доску, щёлкнул замком откидного сегмента фонаря и поправил

привязные ремни.

- Штурман к полёту готов, - высунувшись из своего люка, громко

отрапортовал Николаев.

Виктор заметно нервничал, изо всех сил пытаясь скрыть возбуждение. Но

ему это не очень удавалось.

Сергей подмигнул ему. И ободряюще улыбнулся.

- На ЦПУ поднят флажный сигнал "Добро"! - доложил стрелок-радист

Петренко по переговорному устройству. В конце фразы сорвавшись на

фальцет. И смущённо замолк.

У них у всех сегодня был первый боевой вылет!

- Есть "Добро", - ответил Сергей, включил зажигание и открыл

воздушный вентиль. - На старт, внимание, марш!

Зашипел сжатый воздух. Прочихавшись и выбросив клубы чёрного дыма,

запустился мотор. Лопасти винта качнулись и, набрав обороты,

превратились в прозрачный диск. Самолёт плавно тронулся с места и,

вспенивая форштевнем воду, направился к выходу из гавани.

Фарватер был чист. И они взлетали с ходу. В направлении зюйд-тень-вест.

Как всегда это делали в штиль.

Когда башня восточного кроншпица Шкиперского канала оказалась на

траверзе правого борта, Сергей передвинул сектор газа вперёд. Заревел

мотор, и спинка кресла толкнула его навстречу горизонту. Быстро

разгоняясь, МБР приподнялся над водой, переходя на глиссирование.

Сергей потянул на себя штурвал. И оторвал машину от поверхности воды.

Набрав тысячу метров, он взял курс на Запад.

 

продолжение размещается здесь: https://zelluloza.ru/books/2817/