Деймос…Деймос…Я - Фобос! Приём…Дэй, ты меня слышишь?! Отзовись…

- Командир! Нет Деймоса …снайперы, - на блокпост №32 прибежал взводный и торопливо начал что-то объяснять,

показывая на другой берег реки, но командир роты уже ничего не слышал, ноги стали ватными и он, пересчитав головой

боковины мешков, сполз на землю. Не к месту торкнулась в голову мысль: не будет никакого домика у тёплого моря,

никаких курочек и петушок не пропоёт побудку…Его друг Санёк лежит растерзанный разрывной пулей «семёркой»,

двадцать третий по счёту…

Александр, позывной «Деймос», потерял в войне на Юго-Востоке Украины семью: жену и маленькую дочь. Их автобус в

Луганске накрыло снарядом, да так, что и тел невозможно было опознать. Нашел Санька своих, вернее узнал, что они были

в автобусе по женской сумочке, которая висела на дереве рядом со сгоревшим автобусом - каким-то чудом там уцелели

документы жены, да по дочкиной брошке (сам покупал), почерневшей от гари и втоптанной в песок. С тех пор два

неприкаянных мужика, один потерявший родных, другой в свои сорок не имевший семьи, нашли друг друга, один -

кадровый военный, капитан, другой тоже не пальцем деланный, Чечню прошел, сам уцелел, да вот семью уберечь не смог.

Как-то раз, в затишье, когда никто никого не бомбил, сидели они во дворе на неразорвавшейся ракете «Точка-У» . На боку

ракеты было нацарапано: «Чем смогли, тем помогли». Холостая, она прилетела с той стороны, никому не причинив вреда.

Сапёры тогда её осмотрели и успокоили жителей - не взорвётся!

Сидели они в непривычной тишине, мечтали, что после этой проклятой войны купят домик где-нибудь на юге, разведут

курей, и будут потихоньку глушить водку.

Может в пьяном угаре забудется разорванное танками тело товарища, попавшего в плен или та обезумевшая старуха, на

глазах у которой насиловали, а потом расстреляли дочь.

Вот она опять ходит возле дороги, не боится, что шальная пуля зацепит, седые космы выбились из-под платка, наклоняется,

шарит руками по убитому «айдаровцу». Сколько раз её предупреждали не брать у них сухой паёк! О том, что в еде

наркотики, ополченцы не сразу тоже поняли. Потом убедились: зрачки у убитых «укров» расширены так, что радужной

оболочки почти не видно. Надо бы пойти, дать ей продукты, но нет сил и желания пошевелиться…

Не помнил он, сколько так просидел в бессильном онемении. Двадцать три ополченца положили снайперы. Стреляли в

живот, разрывные пули превращали тело в сплошное месиво. Никаких шансов выжить… Никогда бы не глядеть в глаза

умирающего товарища…

Кто-то осторожно тронул его за плечо: «Фоб…а Фоб…надо похоронить»

После похорон Фобос вызвал к себе командира разведгруппы. Было решено, что командир вместе с двумя разведчиками

переправятся на другой берег Широкой речки, туда, откуда били снайперы. Ребята в разведгруппе опытные, все из

«спецуры». В это время на блокпосту будут имитировать движение с помощью чучел и всячески провоцировать стрелков.

Переправятся они ночью, дождутся утра, а днём снайперы должны как-то себя показать.

Ночью разведчики прошли вверх по течению реки где-то с километр, нашли здесь прикованную лодку, отбили замок, а

дальше всё прошло без особых происшествий: главный враг разведчика – луна, надёжно была спрятана за толщей туч.

Уже рассвело, когда засевшие в кустах разведчики заметили пороховое облачко от выстрела на противоположном берегу.

Снайперы пристреливались. Хорошую позицию они выбрали, весь берег порос кустарником, небольшая ложбинка служит

естественным укрытием, да и не достанет «калаш» с такого расстояния. То, что снайперов было двое, ополченцы поняли,

когда были убиты сразу два их товарища. Скорей всего в этой ложбинке они и затаились. Вдруг из кустов с испуганным

клёкотом вылетела птица, недалеко от этого места качнулась ветка бересклета, запрыгали враз алые ягоды кустарника.

Снайпер был скорей всего там! Было решено: двоим разведчикам обойти с тыла, а командир подстрахует их на расстоянии.

Спрятавшись за куст, разведчики расположилась на некотором отдалении от снайпера. Стрелок пока ничем себя не

выдавал. Может, они ошиблись, птицу напугал какой-нибудь зверёк?

Солнце стояло уже в зените, как раздался глухой чуть слышный шлепок выстрела. Нет, не ошиблись. С противоположного

берега послышались крики. Неужели опять попал? Видимо и снайпер, обрадовавшись, что пуля достигла цели, позволил

себе расслабиться, вновь задвигались ветки бересклета, послышались звуки перезаряжаемой винтовки, и разведчики

отчётливо разглядели профиль снайпера. Один из ополченцев выдохнул от изумления: «Баба! Их там две!» Прячась в

высокой траве и кустах, разведчики поползли к бересклету. Ситуацию усугубляло открытое пространство перед позицией

стрелков. Конечно, ополченцы могли без труда «снять» стрелков, но приказ командира брать живьём усложнял задачу.

Оставалось надеяться на «кукольный театр» ополченцев оставшихся на блокпосту. Видимо «представление» на

противоположном берегу началось: один из снайперов залёг в боевой позиции, прицеливаясь, второй стрелок что-то

сосредоточенно разглядывал на листке бумаги. Молниеносный бросок разведчиков совпал со звуками выстрела. Удары

прикладами, и обе женщины лежат обездвиженные. Одна постарше лет тридцати пяти, другая совсем молоденькая, лет

двадцати. Тут же на пожухлой траве валялся листок бумаги, оказавшийся огневой картой. Рядом лежал пакет с морковью,

видимо, для поддержания зрения после утомительных часов наблюдения. Подоспевший командир поднял с земли оружие –

самозарядную винтовку SIG 716 Precision Sniper, подбросил её в руке – не больше четырех килограмм. Две снайперские

винтовки - хороший трофей, особенно, когда у ополченцев такие проблемы с оружием. Заклеив женщинам рты, связав

руки и ноги, разведчики залегли в кустах, дожидаясь темноты.

После захода солнца, когда сгустилась тьма, один из разведчиков подогнал лодку, спрятанную в прибрежных кустах, туда

затащили снайперов, и вся группа без особых происшествий переправилась на другой берег. Женщин заволокли в подвал

заброшенного дома, содрали с лица скотч - все равно через такие стены никто не услышит и пошли докладывать командиру

роты о выполнении задания.

 

Вайва пришла в себя от боли, когда с лица сдирали скотч. Голова раскалывалась, зудели связанные ноги и руки. Она

пробовала закричать, крик гулким эхом отозвался в помещении. Привыкнув к темноте, Вайва увидела подругу, лежащую у

противоположной стены. Какие-то зверьки бегали по её телу. Вайву обдало холодом: «Крысы!». Перекатываясь по полу, она

подползла к Ренате. Головой тычась в недвижное тело подруги, Вайва пыталась привести её в чувство. Наконец-то ей это

удалось, Рената застонала. Крысы испуганно шарахнулись по сторонам.

 

- Tu tik nenumirk 1, - Вайва прижалась к Ренате.

- Noriu gerti… kur mes 2?

- Atrodo mes pas separatistus 3.

 

Послышался скрежет отпираемой двери, в засветившемся проёме показались двое. Они подошли к Вайве и, развязав ноги,

вытолкали её из подвала.

Допрос проводили в одной из уцелевших квартир здания, в которое попал снаряд айдаровцев. В нетопленной комнате по-

осеннему зябко, серый рассвет холодного утра высветил стол и сидящего за ним темноволосого ополченца лет сорока.

Кряжистая фигура, военная выправка выдавали в нём профессионала.

Фобос обратился к ней по-русски:

- Кто ты? Откуда? Ты не похожа на украинку.

 

Вайва неплохо знала русский язык - в детстве в школе преподавали русский, да и во дворе было много русских детей,

родители которых работали на радиозаводе.

 

- Меня зовут Юрате Янкаускене. Я из Прибалтики

- Так ты литовка? Я жил в Шяуляе. Когда началась перестройка и вывод советских войск из Прибалтики, наша семья

переехала в Россию.

- Я тоже из Шауляя. В детстве, возможно, мы вместе бегали по одним и тем же улицам… играли в войну. Кто мог подумать

тогда, что мы встретимся на настоящей войне… и будем убивать друг друга. Мне надо было заработать…у нас очень трудно с

работой, а я одна воспитываю дочь. Нас наняла «Black Water», обещали хорошо заплатить.

- Да, вы хорошо «заработали»…двадцать три человека положили, только вот дочь воспитывать будет некому…

- Вы меня убьёте? Я ведь пленная…я всё расскажу…

- Мы в плен не берём! Какой смысл, если ваши обменивают пленных на мирных жителей.

- Это не по закону…Женевская Конвенция запрещает…

- Засунь свой закон в задницу! Я бы тебя двадцать три раза убил…если бы это было возможно… В каком законе разрешены

разрывные пули?

- Нам так приказали…чтобы наверняка…

- Вот и мы вас наверняка…нутро вам живьём вынем. Ваша самолёты бомбят дома мирных жителей, вы убиваете детей. Я

лично спасал от гибели женщин и детей, которых вы загнали в церковь и пытались сжечь.

- Если бы вы не прятались за спины жителей, мы бы не бомбили ваши дома.

- Здесь наша земля, наши дома! Куда мы должны деваться?!

- Вы – мародёры! Ваши «хулиганы» опять отбирали машины в селе.

- «Хулиганы» - не наши! Они ответят по закону. А вот ваши «укропы», точнее «укропиха» из Львова по мобилке своему

мужу знаешь, что вещала? - «Трахтор мне привези с Донбасса, здесь пахать не на чем!»

 

Фобос кивнул сидящему у двери товарищу: «Уведите!» Какой смысл имеет весь этот допрос, если «укропы» постоянно

меняют дислокацию. И там, и здесь идёт «окопная» война: выехал, пострелял и скрылся.

На совместном совещании решали, как поступить с пленными. Худой бородатый ополченец с позывным «Марс» предложил:

- Ну что, пустим по кругу?

- На фик …такой круг. Были бы они женщины…а так снайперы…Убить и всё тут…закопать живьём.

- Не будем видеть, как они мучаются…

- Зато услышишь! Возьми пару ребят из своего взвода, выкопайте могилу…ну и закопайте их там. Я прослежу.

 

Поздно вечером, когда стихла стрельба и разрушенное село поглотила ночная тьма, Марс и его двое товарищей вытолкали

снайперов из подвала и повели к яме.

Женщины шли, спотыкаясь и озираясь по сторонам, в глазах их еще блуждала надежда, когда они всматривались в

противоположный берег реки. В непроглядной ночи светлели их белокурые головы, блестели зубы в полуоткрытых ртах,

когда они жадно вдыхали прохладный вечерний воздух. Прошли они мимо танка с развороченной башней. Справа от берега

чернели остовы разрушенных домов. Стих ветер, казалось, жизнь кругом замерла навеки. Собачонка, жалобно поскуливая,

подкатилась под ноги Вайве. Обнюхала, в надежде получить хоть какую-нибудь еду, и затрусила прочь.

Увидев впереди гору вырытой земли, младшая забилась в истерике: «Vaiva, ash ne noriu mirti! 4» Вайва кинулась к

ополченцу: «Отпустите её, ей всего девятнадцать лет! Это я во всём виновата, я её уговорила…» Марс оглянулся, и Вайва

отшатнулась от него: его глаза! Так глядят только мёртвые… Марс не сказал, а прошептал: «А ты знаешь, сколько моей

внучке было, когда вы её убили… картошку она сварила и принесла нам на пост, хотела накормить…»

Когда они подошли к вырытой яме, ополченцы связали ноги женщинам. Рената, рыдая, приникла к Вайве. Сквозь плач

полились звуки чужой молитвы…

 

Когда всё было кончено и стихли стоны, ополченцы вернулись доложить командиру. Марс спросил Фоба: «Почему старшая

назвалась Юрате, если её зовут Вайвой».

- Как ты сказал…Вайва? Вайва – Юрате? - переспросил Фоб и тут же кинулся к выходу.

Он бежал, рассекая ночную мглу, спотыкаясь и падая. - Так вот почему она назвалась Юрате! Юрате и Каститис, легенда о

несчастной любви земного человека и морской богини.

Воспоминания того далёкого ставшего почти нереальным детства, заполонили сознание. Синеглазая девочка с льняными

волосами, первая детская любовь…

Твой отец тогда мне сказал: «Ты - русский, оставь в покое мою дочь!» Мы тогда играли в школьном спектакле, ты – Юрате,

а я – Каститис.

Сцена прощания на вокзале. Ты стоишь на перроне в пестренькой шубке, белые пятна на ней сливаются с падающим

снегом. Я смотрю на тебя из окна вагона и не могу поверить, что через пару минут поезд тронется, и я потеряю тебя навеки.

Так и ушла ты из моей жизни, Вайва, заметеленная, занесённая снегом, навсегда оставшись в далёком невозвратном

детстве.

Фобос легко нашел холмик на берегу реки. Стоя на коленях, кинулся разгребать землю на могиле, ломая ногти о камни. Он

твердил как помешанный: «Скорее, скорее, только бы она была жива!» Около могилы разглядел брошенную лопату, и вот

уже в земле забелела чья-то одежда. Бросив лопату, Фобос дальше стал разгребать руками. Руки ощупали остывающее

тело… Он, о чём-то бормоча, гладил лицо Вайвы, брал её за руки, пытался встряхнуть бессильно обмякшее тело женщины:

«Вайва, ты не должна умирать, ты не должна была стрелять… и я не должен был… такая херня получилась…»

 

Уже туман стелился по берегам, темнота ночи всё плотнее окутывала землю. Его душа осталась там, в непроглядной тьме,

вот она легким дымком устремляется вверх, вслед за двумя другими, струится и тает, исчезая в бездонной черноте ночного

неба.

В это время, за тысячи километров чья-то услужливая рука отправляет эсэмэски с телефонов убитых солдат. Перекликаясь

с душами умерших, звучат в эфире слова: «Мама, не волнуйся, я скоро вернусь… У меня всё нормально! До встречи,

родная…»

 

1 Tu tik nenumirk – Ты только не умирай (лит.)

2 Noriu gerti… kur mes?– Хочу пить…где мы?

3 Atrodo mes pas separatistus – Кажется, мы у сепаратистов.

4 Vaiva, ash ne noriu mirti!– Вайва, я не хочу умирать.

 

Примечание: Фобос и Деймос, позывные ополченцев – названия спутников Марса, в переводе с латыни означают: Страх и

Ужас.

 

“Black Water” – частная военная компания – одна из наиболее известных посредников на международном рынке наёмников.