Насте никак на месте сидится, в куклы не играется, телевизор не смотрится, тем более все равно по нему сейчас никаких мультфильмов нет. Слоняется Настя по квартире туда-сюда. Мимо зеркала пробежала – язык отражению рыжему показала. А сама то и дело к окну льнёт, выглядывает – не мелькнет ли где вдали красный плащ, яркий, мамин. Ну, когда же, когда? А мамы всё нету. Настя ее так сегодня ждет, между прочим. Потому что она сегодня сама (сама!) целый алфавит наизусть выучила. Да не простой, а английский! Эй-би-си-ди-и-эф-джи… ну и так далее. Вот придет мама домой, Настя ей весь алфавит расскажет, мама ее к себе прижмет и скажет: «Ну, какая ты у меня молодец, доча! А давай по этому поводу что-нибудь вкусное к чаю сообразим?» И вот сядут они чай с «чем-нибудь вкусным» пить. Тут и папа с работы вернется. «По какому случаю праздник?» - спросит. «Да вот» - скажет мама: «Дочка-то у нас совсем большая уже стала, самостоятельная!».

 

Размечталась Настенька, маму-то и просмотрела. Опомнилась только когда старый звонок затренькал. Рванулась к дверям, открыть уже хотела, да передумала – мало ли кто там? Бегом на кухню за табуреткой, к двери ее подставила, вскарабкалась, к глазку прильнула. Мама! А звонок уже хрипит на последнем издыхании. Настя с табуретки спрыгнула, в сторону её отодвинула, замком щелкнула, дверь нараспашку. Мама!

- Ну ты чего, заснула что ли?

В руке у мамы огромный целлофановый пакет, пухлый, тяжелый, из супермаркета. Вот мама немножко и сердится, что ее перед дверью ждать заставили. Настя носом веснушчато шмыгнула, но совсем обижаться не стала. Очень уж похвастаться хотелось.

- Мама, мама, а знаешь, что я знаю?

- Да погоди, не гони, - останавливает мама, - дай сначала сумку разберу, а то пельмени скиснут.

 

И мама с пакетом проходит на кухню. Настя рыжим хвостиком за ней. Стоит, переминается, ждет, пока мама пакет разбирает. Все равно сейчас рассказывать бесполезно – не услышит. Потому что пакет шуршит, холодильник дверью хлопает, а мама всякие разности под нос ворчит:

- Вот ёлки зелёные, а где же йогурт? Точно ж помню, что ложила... А-а-а, вот он! Ой бли-и-ин! Так я ж майонез купить забыла…

Ну, наконец, пакет опустел, сжался на столе обиженно. У Насти рот уже до ушей:

- Ма! Знаешь чего?

- Не «чего», а «что»… Кстати, а ты чего ела? По-всякому, печенье одно? Ну да, вон ведь, почти всю пачку смолотила! Настя, ну кто ж так делает? Тебе расти надо, нормальную еду кушать!

 

Настя благоразумно отступает из кухни. Еда – это святое, про еду лучше не спорить. Через пару минут мама, закончив дела, выходит из кухни.

- А знаешь, что нам сегодня задали? – загадочно спрашивает ее Настя.

- Нет не знаю, - улыбается мама, но потом вдруг хмурится - так, а это чего?

 

Ой! Настя ведь совсем и забыла, как они с Муркой днем цветок с окна уронили. Цветок-то она назад поставила, землю в горшок, как могла собрала, да только от маминого острого взгляда ничего не укроется.

- На-а-стя! – мамин голос прямо звенит, - ты, наверное, думаешь я так вот рада за вами всеми убираться? Между прочим, когда ты вырастешь, за тобой уже никто подбирать не будет. Будешь тогда ходить по уши в грязи…

 

Мурка-предательница на диване сидит, намывается, вроде как совсем не причем… Теперь Настя пытается стыдливо отступить в свою комнату.

- А куда это намылилась? Ну-ка назад. И давай неси веник и совок…

Под маминым руководством Настя кое-как сметает остатки земли.

- Ну вот, и молодец, - хвалит ее мама, - сейчас тряпкой влажной пробегусь еще, и шик, блеск, красота.

 

И мама идет за тряпкой. А Настя спешит в комнату. У нее там вдруг срочные дела вспомнились. Еле-еле она успевает распихать игрушки по разным местам, как входит мама. Она с подозрением оглядывает комнату, но ничего не говорит. Настя облегченно вздыхает. Но тут мама подходит к одежному шкафу и распахивает дверцу. Плюшевый мишка и заяц падают прямо к ее ногам. Мама укоризненно смотрит на Настю:

- Ну вот, а я-то думала, мы с тобой в кино пойдем в выходные. А теперь, я вижу, придется тебе целый день тренироваться комнату прибирать.

- Я сейчас уберу!

- Убери. Только так, чтобы это уборка была, а не фиг знает что.

 

Настя торопливо поднимает зайца с мишкой и относит их в игровой ящик. Запихивает игрушки в него. Потом выгребает игрушки из-под кровати и тоже запихивает в ящик.

 

- Следующий раз, давай ты это сделаешь сама, без моих замечаний?

- Ага, - соглашается Настя.

- Ну, а уроки сделала, надеюсь?

- Ага, - соглашается Настя.

- Чего задавали?

- Алфавит, - шепчет Настя.

- Чего? Не слышу!

- Алфавит, - отвечает Настя громче, чуть охрипшим голосом.

- Сколько раз я тебе говорила: отвечать надо громко и внятно. А то отвечаешь так, словно у тебя тряпка во рту. Вот из-за этого, ты из троек и не вылазишь. Ну, давай рассказывай! Хотя, нет, погоди, учебник принеси. Где этот ваш алфавит? Ага, вот он. Ну, теперь, рассказывай.

- Эйбисиди… - начинает монотонно бубнить Настя

- Стоп, стоп, стоп! Не «эйбисиди»! А - ЭЙ… БИ… СИ… ДИ… Продолжай…

- …..

- Забыла? Может быть, «эф»?

- Эф… - соглашается Настя.

- Нет, не «ЭФ»! А «И»! Ну теперь мне понятно, как ты учила! Вот придет папа, все ему расскажу. Давай, рассказывай сначала.

- Эй… Би… Си… Ди…Эф…ой, то есть… и... И! Эй… Би… Си… Ди…И…Эф…

- Ну, вот видишь, можешь если захочешь. Только не надо шевелиться все время, стой на месте. Представь, что ты сейчас на уроке отвечаешь. Выпрямись. Ну, какая там следующая буква?

- Мммм…

- Да не «мммм», а «Джи»!

- Джи …

- Я же сказала тебе, не крутись…

 

Минут через сорок, кое-как добравшись до конца алфавита, мама с облегчением захлопывает учебник:

- Ну вот и все. Не понимаю, чего тут такого сложного?

 

Вдруг в комнату входит папа. Это пока Настя с мамой алфавит учили, не услышали, как он с работы вернулся. Папа спрашивает:

- Чем это вы занимаетесь?

- Алфавит мучим, - жалуется мама, - кое-как до конца добрались. Хочешь послушать?

- Вообще-то, я с работы и голоден, - папа хмурится, - вы тут еще сколько возиться будете?

- Сейчас-сейчас, - мама встает и проскальзывает мимо папы, спеша на кухню, - у меня котлетки есть вчерашние, я их мигом разогрею. И макароны еще на гарнир…

- Тоже вчерашние, - раздраженно замечает папа, уходя вслед за мамой, - позовешь, когда готово будет. Я пока «Новости» посмотрю.

- Эйбисиди… - бубнит Настя, глядя мимо учебника в темное окно.

 

* * *

 

На следующий день Настю, конечно же, вызывают в доске:

- Эйбисиди… - неуверенно начинает отвечать она.

- Погоди, - останавливает ее молодая, но строгая «англичанка», - не части. Давай громко, внятно, раздельно: ЭЙ… БИ… СИ… ДИ… ну, продолжай дальше…

 

Насте вдруг становится скучно и зябко. А в голове пусто. Она что-то еще мямлит, но быстро запутывается и смолкает, внимательно уставившись в пол. Скрепя сердце, англичанка Любовь Павловна рисует ей «тройку». Настя, конечно, даже на тройку не наотвечала. Да настину маму жалко. Любовь Павловна хорошо с ней знакома. Они когда-то вместе учились в школе с углубленным изучением чего-то там. В один класс ходили, даже за одной партой сидели. И сейчас забегают друг к другу в гости. Сядут чай пить, про жизнь болтают, иногда про свою школу вспоминают:

- А помнишь, как Антонина Николаевна нас мучила?

- Ага, только взгляд от журнала оторвет, на нас глянет поверх очков, у меня уже мурашки по коже…

 

Сидят, болтают. Не реже, чем пару раз в месяц, наверное, чаи гоняют. Так что «англичанка» прекрасно знает, как настина мама старается. Что ж поделать, если ребенок способностями не блещет? Ну, да ничего. Как говорится, терпенье и труд - всё перетрут. Это ещё их школьная учительница Антонина Николаевна говорила.