Прочла повесть за один вечер, не отрываясь. Интереснейшее произведение, написанное в лучших традициях соцреализма, ради чистой героики и воспевания лучших духовных качеств. В то же время автору удается не склоняться к голимой дидактике. Романтическое произведение, я бы сказала. И фильм 1972 года наглядно воплотил наши возвышенные чаяния. Облик героев подан абсолютно ожидаемый. Именно такие характеры и внешность мы бы и хотели видеть в русском народе.

Федот Васков — тот самый русский мужик, на которых стоит Россия. Свой в доску, всепонимающий, мудрый, надежный, годный к любой работе, незаменимый на войне и недостижимо правильный, да что там — идеальный герой! И все у него как у людей — даже баба с ветеринаром в теплые края сбежала, а сынишка умер. То, что надо для горячей любви русской женщины-утешительницы.

Все девушки — на подбор! Красавицы и комсомолки. А какие одухотворенные лица! Интонации, жесты... Женя — воплощенная Венера во все времена, кто бы спорил!

К сожалению, не удалось отыскать не битую версию 2015 года — досмотрела лишь до «руки на карте». Далее — непроход. Но этого вполне достаточно, чтобы сравнить подачу героев. Конечно, сегодня они более из жизни, чем вчера, да и война более похожая, во всяком случае, мне так видится война — ад, не менее, в котором все если не горит, то тонет. По женским образам, прежде всего, бьет в глаза циничность, и в душу бьет тоже. Всегда хочется «красиво». Но ...тем не менее, скорее, так оно и было! Сложно женщине на войне остаться возвышенной во всем, быть может, невозможно. Тем более, на строевую шли, чтобы убивать — преступая в себе женщину. Да и музы среди пушек спят. Фильм 72 года — мед на раны души... Красивая иллюзия. Собирательные образы, именно те, что и грезятся.

Чуть-чуть хотелось бы коснуться художественных достоинств повести Бориса Васильева. Она построена на сюжетности и психологизме. Именно то, что требуется для раскрытия героического пафоса — задачи произведения. Безусловно, читая произведение, патриотизмом пропитываешься насквозь — ради того и писалось. Лирический флер выше всяких похвал! Его ровно столько, сколько требуется для одухотворения деяний — музыкальный фон. Формальный план идет следом за содержательным. Он — рама, которая держит. Без особых изысков. Но кое-где Борис Васильев выступает художником в чистом виде! И немудрено, ведь автор — мужчина! Вот блистательный портрет-впечатление, мимо которого пройти невозможно! Жемчужина текста! Высочайшая вершина художественного мастерства!

 

 

В этом портрете, что уложился в крошечный диалог, все: война и мир, внешнее совершенство Евгении Комельковой, и «не родись красивой» - народная мудрость, и фольклор, и взаимоотношения женщин, и сравнительный портрет Маргариты Осяниной.

Жизнь преподносит сюрпризы! Мне посчастливилось наблюдать материальное воплощение, канонизацию образа из повести. 1984 год. Манский прогиб. Восточный Саян. Глухая тайга — непроходимые завалы высотой с трехэтажный дом запросто. Геологическая практика после второго курса в съемочной экспедиции. Одна из студенток Томского университета под инцефалом носила шелковое кружевное белье... как Женя! Да! Женя стала ей примером в полном смысле слова! В то время подобные вещи были дефицитом жестким. Но девушка происходила из обеспеченного семейства, отец часто бывал в загранкомандировках и поддерживал патриотизм дочери! Учитывая, что потели в маршрутах мы как на войне, впрочем, гиблых болот в Саянах, конечно, нет, соответственно, нет и грязи, но белье ...страдало. Однако девушка могла себе позволить не считаться с затратами и позволяла! Мы искренне завидовали! Ведь ужас, что в те времена «лежало» в магазинах. Добавлю, что девушка была на самом деле комсомолка весьма идейная — на партийную карьеру нацеленная конкретно — потому что так «правильно». И подражала искренне, довольно демонстративно (насчет белья, не значка, конечно). Правда, в остальном до Жени она не тянула, но белье лично ей самооценку придавало преизрядно! Держалась она исключительно уверенно. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна.

А теперь к прениям с Марией.

Достоверность происходящего... Есть документалистика, есть художественная проза. Первая обязана придерживаться реального положения вещей. Вторая следует замыслу автора, решает определенные задачи. Была Победа — были написаны и пишутся произведения, воспевающие Подвиг. Собирательные образы, которые воспитывают дух народа, прежде всего. Герои всегда красивы. Так хочет народ. Ему нужны красивые герои. Это чисто человеческая тяга к высокому. Идеализация.

Небольшое лирическое отступление — вставная новелла. Альфонс Муха, уехав из Европы за деньгами в Америку, надеялся заработать на писании портретов жен магнатов. Но потерпел полную неудачу. Он не умел делать красивыми некрасивые лица этих самых жен. К счастью, Альфонса Мухи от этого меньше не стало, он бросил бесполезную, с точки зрения чистого искусства, затею и взялся за дело, которое его и увековечило. Да, с деньгами было по-разному.

Но я к тому, что для портрета исключительно важна красивость оного. Иначе — зачем он, портрет? К чему? Им положено любоваться! Тем более, портретом героя. Он должен одновременно и быть похожим на средний тип - узнаваемым, но при этом воплощать в себе каноны. Тогда каждый захочет себя в нем видеть. Ну, согласитесь, видеть себя в уроде не сильно-то тянет... Так что сложно упрекать художника в том, что он делает нам красиво.

Литература должна быть разной. Виктор Петрович Астафьев в «Прокляты и убиты» (и не только) показывал именно изнанку, ужасы войны, за что и был клят. Да, его произведения достоверны, но, в то же время, высокохудожественны. Он решал свою внутреннюю задачу. Проклинал войну. Ведь подвиг в мирском значении — вещь назывная, игровая, по большому счету. Сам факт присутствия на войне — уже не стационарное состояние, уже подвиг. Не всех отмечают, тем более, канонизируют. Судьба солдата гарантирует поход, но не личную славу.

Не за достоверностью происходящего мы обращаемся к повести Васильева, а за тем самым собирательным подвигом русского народа. Хотим дышать славой и гордостью за русский боевой дух. В романе Астафьева этим заниматься затруднительно.

Не считаю, что Борис Васильев отнял подвиг у истинных героев. Он воспел собирательные образы, романтизировал ситуацию, чтобы — напрямую к сердцам и душам. Ведь люди шли на эту операцию (и другие) не за подвигом, а следуя зову души. Их призвала Родина (даже не повестка, скажем) — они услышали голос и их жизнь принадлежала уже не им — так они, смею полагать, чувствовали. Однозначно, не ставили воины условий летописания, тем более, героизации — делали то, что должны. Перед своей совестью.

Спорный вопрос, на чем воспитывается патриотизм. Лично я полагаю, как раз на таких романтических вещах. Да, святая ложь, сказка. Поскольку реальность — грязь. На войне ее увидят и хлебнут сполна. Но высокое романтическое начало нуждается в пище, хотим мы того или нет. И «в поле» каждый будет извлекать его в меру свою. Война, конечно, не может быть романтической. Конечно, жанр соцреализма реализмом не был никогда и быть им не мог – это сказка, идеализированная, отвечающая запросам государства, запросам политики, идеологии. Так его и надо воспринимать. Он ни плохой, ни хороший, он — такой.

Читая повесть и глядя фильм, мы учимся любить Родину в чистом виде, в этом месте мы воплощаемся в героев. А будем ли ими в реальности — это нерешаемо заранее никогда и никем. Это то, что называется случай, судьба, карма. ПОДВИГ.

У нас в школе много внимания уделялось пионерам-героям и прототипам молодогвардейцев Фадеева. Особенно учителя увлекались пытками, которым подвергались молодые люди. Хоррор полный. Откуда-то добывались ведь тексты, весьма описательные, красноречивые. Да, про себя скажу — чувствовала себя как Галя Четвертак. Всегда была крайне впечатлительной. Такая нервная система — врожденная особенность. Я боялась войны, до бессонницы после этих «уроков». Это было надо? Страх воспитывался абсолютно. Не ненависть, впрочем. Я же, даже маленькая, понимала, что солдат на войну гонят. Даже кадровых, если наступательная. А они, может, только защищать хотели. Я вполне понимала, что во время войны пышным цветом все давит натуральная природа человека. Как-то это чувствовала, что, когда рядом смерть, не до мушкетерских обедов под ядрами... Но, тем не менее, именно кино про мушкетеров было желанным. Так мы, люди, устроены. Полноценно живем, только если умеем забыть. В том смысле, что для памяти должно быть место и время — ритуал поминальный. Но из него человек должен возвращаться к мирной жизни. И в ней постараться быть счастливым. А когда предлагают за Лаос в огне переживать или «мою Гренаду» - тут только и будешь делать, что переживать. Зашел, попереживал и вышел. И старайся быть лучше, чем ты есть, может, и убережет тебя жизнь от испытаний, которых никому не хочется. А может, и не убережет. Выбирать ведь мало кому возможно.

Еще одна вставная новелла. Первый курс. Практика по высшей математике. 1982 год. Мы еще будем сдавать госэкзамен по научному коммунизму. Но атеизм будет уже убран из нашей программы. От жуткого чувства вины за то, что я «боюсь пыток» меня освободила преподаватель. Она любила нас, студентов-геологов, мы были самыми полевыми ребятами. Ну, как военные, считай, только без военных действий. И все она дивилась, зачем девчонкам в поле! Мол, она бы — ни за какие коврижки!!! И тут же призналась, что никогда не понимала, как пионеры-герои под пытками своих не выдавали... В открытую так и заявила, что она бы все-все сказала!!! Ну боится она боли! Знает, что не смогла бы терпеть ни за что!!! А ведь нам именно «терпеть» полагалось... Но я, во всяком случае, выдохнула... Потому что ужас мучинической смерти, ну, никак не входил в мои понятия бытия мирского. Скорее, он относился к святости какой-то... А как можно быть к ней готовой? Ведь она — нисходит, если оно тебе будет дано. А нас именно как бы «готовили» к пыткам («Мальчиш-Кибальчиш» - жутик конкретный во всех воплощениях) - ну, это я так воспринимала школьные уроки Памяти. «А зори здесь тихие...», мне кажется, были бы много продуктивнее «Молодой Гвардии» и для психики, и для личности во всей ее целостности.

Так что литература, на мой взгляд, должна быть очень разной. Чтобы люди выбирали для себя. Должны быть и музеи, и архивы с документам эпохи, и мероприятия, ритуалы, все быть должно о войне в доступе гражданам.