1. Стояла мёртвая кладбищенская тишина. Мертвенно-бледный мигающий свет луны едва пробивался сквозь рваные облака. Где-то вдалеке с надрывом выла собака, а совсем рядом из-под покосившегося памятника ближайшей к Павлу могилы раздавались приглушённые душераздирающие стоны и подозрительное поскрипывание – будто гвозди выходили из досок наспех сколоченного дубового гроба. Но вот тяжёлая мраморная плита с непонятной надписью слегка шевельнулась, неспешно отошла в сторону, обнажая потемневшую от времени крышку гроба, и мертвец с обезображенным от разложившейся плоти лицом, не разгибая своих закоченевших членов, нечеловечески плоский, будто доска, восстал из Преисподней. Павлуша задрожал всем телом, побледнел от ужаса, но только крепче сжал в руке гвоздодёр – своё надёжное, много раз проверенное оружие. А тем временем в глубине кладбища из-под покосившихся крестов и памятников, будто чёрные цыплята из прогнивших деревянных яиц, вылуплялись всё новые и новые вурдалаки. Ближний мертвец, будто робот, сверкнув глазницами, повернулся к мальчишке, протягивая к нему свои длинные костлявые руки с огромными загнутыми вовнутрь ногтями на пальцах, и сделал шаг вперёд. Но наш герой был готов к отражению атаки. Он взмахнул гвоздодёром и всадил его конец в мёртвую плоть чудовища. Удар, ещё удар, и вот Вурдалак с предсмертными стонами, переходящими в дикий вой, брызгая слюной и изрыгая проклятия, упал на вздыбленную кладбищенскую землю, а затем медленно растаял, будто провалился в Преисподнюю. Павел вздохнул с облегчением и сохранился. Но не тут-то было! Исчадия ада, будто механические роботы, всем скопом набросились на него, оттеснили в дальний конец кладбища, прижали к ограде и с вожделением тянули к мальчишке свои жадные руки, пытаясь разорвать его в клочья. – Павлуша, ты где? – сквозь вой и злобное бормотание услышал он голос матери. Это был сигнал. Несколько щелчков компьютерной мыши, и злобные монстры пропали, а на экране ноутбука появились безобидные крестики-нолики. Мать вошла, погладила по головке своего семилетнего сына, удивлённо посмотрела в его горящие возбуждённые глаза, сказала несколько ласковых слов и отправила ребёнка спать – время было позднее. Убедившись, что сынуля выключил ноут, погасил свет и отошёл ко сну, женщина направилась в гостиную к мужу, который привычно расслаблялся перед телевизором. – Мне кажется, что Павел добрался до твоих компьютерных игр, – обратилась она к супругу. – Вот скажи, зачем тебе эта гадость? Ты стал буддистом, чтобы научиться владеть собой. Я понимаю, работа нервная. Но уничтожать монстров в ноутбуке! Может быть, пора избавляться от вредных привычек? – Да, Буддизм – созерцательная религия, – ответил мужчина, выключая телевизор, – но пока я не достиг нужной степени посвящения, мне всё ещё необходима разрядка. Ты бы лучше за собой следила. Я тебе сто раз говорил, что твоя родноверческая секта – это не есть хорошо! 2. Задумавшись каждый о своём, супруги забыли о монстрах, но Павел и во сне продолжал гоняться за кровожадными тварями, пытаясь подкараулить эту нечисть или спрятаться от неё. Всю ночь парень стонал и метался. А мать, чувствуя недоброе, несколько раз заходила к нему, садилась рядом, брала сына за руку, пытаясь успокоить драгоценное своё дитя. Затем, возвращаясь к мужу, всю плешь ему проела, требуя убрать из ноутбука опасные для ребёнка игры. Наутро Павлуша проснулся весь разбитый. Встал, умываться и вдруг заметил на щеке возле правого уха клок шерсти, которого вчера ещё не было. Он больше удивился, чем испугался. Поглаживая пальцем образовавшуюся неровность, парень быстро позавтракал и убежал в школу. Занятия шли своим чередом, но, возвращаясь на урок после большой перемены, мальчишка мельком посмотрел на своё отражение в зеркале у входа и обомлел. Кожа на его лице вдруг стала сухой, тёмной и бугристой. Тут и там свисали вниз пучки отвратительных сбившихся седых волос, а лоб был покрыт гноящимися влажными на ощупь струпьями. Закрыв лицо руками, он бросился в класс, сел на своё место и только тут понял, что с ним случилось нечто непоправимо-ужасное. Опустив голову, Павел обречённо ощупывал свои щёки, уши, нос. Когда же учительница, почуяв неладное, мягко отвела его руку от лица, он с ужасом увидел перед собой вместо привычной детской кисти безобразную лапу монстра. Точно такую, какая была у вчерашнего вурдалака в отцовском ноуте. Девочки, шушукаясь, с интересом наблюдали за происходящим. Мальчишки посмеивались, показывая на Павлушу пальцами. А он, осознав всю трагичность своего положения, подражая компьютерному вурдалаку, вдруг выпучил глаза, растопырил почерневшие когтистые пальцы, завыл страшным голосом, встал во весь рост и двинулся к своим товарищам, желая только одного – прекратить, наконец, эти идиотские насмешки. Но тут учительница строго прикрикнула на расшалившуюся ребятню, а «монстру» сделала персональное замечание: – Павлуша, перестань ломать комедию, причешись, как следует, сядь спокойно и не мешай мне вести урок. Иначе – придётся тебя наказать. Мальчишка удивлённо посмотрел на неё, на ребят, затем перевёл взгляд на свои длинные, по-вурдалакски загнутые ногти и вдруг понял, осознал простую истину: люди почему-то не замечают его уродств, не видят, что он превратился в чудовище – ужасное подобие полуразложившейся египетской мумии. 3. Вернувшись из школы, Павел первым делом подошёл к матери. У него была ещё слабая надежда на то, что самый близкий, родной человек сумеет понять всю глубину его несчастья. Но нет, она, как и другие, ничего не заметила. Он попытался ей рассказать о случившемся, но женщина, выслушав, прервала сбивчивую речь ребёнка, нахмурилась, потрогала его лоб, уложила в кровать и, не зная, что делать дальше, решила собрать семейный совет. – Думаю, надо обратиться к психоаналитику, к официальной медицине, – с апломбом заявил глава семейства. – Ну, да, – возразила мать, – что они могут? Психотропными препаратами заколоть, гипнозом усыпить, идиотом человека сделать! Может, предложишь ребёнку медитацией заняться, в нирвану его законопатишь? Нет уж, в нашей общине знающая ведьма есть – любой сглаз снимет, кого хочешь расколдует без всяких уколов. Надеюсь, и Павлу она поможет. Уловив в словах жены нотки пренебрежения к буддизму, отец завёлся с пол-оборота. Спор грозил перерасти в очередной семейный скандал, но страсти погасила бабушка: – Значит так, дорогие мои детки, внука своего я не отдам ни ведьмам, ни лекарям-недоучкам. Хоть и довелось мне родиться в безбожный век, но знаю: Иисус изгонял бесов из душ людских, и ученикам своим заповедовал делать это. Не каждый способен справиться с бесовщиной, но есть в соседнем монастыре один священник… Павлуша не спал. То есть, он лежал в своей кроватке, но каким-то непостижимым образом присутствовал сразу в нескольких местах. И, услышав разговоры родителей, парнишка вдруг почувствовал, как его внутренний монстр напрягся и стал наливаться злобой и ненавистью. Было ясно, что ход семейного совета не по нутру чудовищу, вселившемуся в невинную душу ребёнка… 4. Полумрак церковного свода, свечи перед ликами святых, негромкая, усиленная гулкими сводами молитва – всё это поразило воображение Павла, впервые попавшего в Православный храм. Бабушка тоже была здесь редкой гостьей. Давным-давно тайком от родителей-атеистов её родная бабка приобщила девчонку к церковным таинствам. И вот теперь… – Жаль, что я не привела тебя сюда раньше, – шептала на ухо внуку пожилая женщина. – Может быть, и не случилось бы с тобой беды. Но Павлуша не слушал её. Внутренний монстр, почуяв неладное, напрягся, будто перед прыжком в бездну. И от этого Павлу стало не по себе. Тем временем служба подходила к концу. Батюшка прочёл длинную проповедь и отпустил паству. Затем служка запер входную дверь на замок, и пришло время главного таинства – отчитки (экзорцизма) – процедуры изгнания бесов. Священник изредка мазал голову ребёнка елеем, кропил святой водой и возносил над ним молитвы, неспешно помахивая кадилом. Бабушка держала внука за руку. А с ним происходило нечто весьма странное. Время от времени парнишка с силой сжимал её пальцы, будто клещами, а из уст его раздавались тихие, но безумно-дикие стоны и какое-то странное бормотание. Будто читал он заклинания на непонятном грубом гортанном языке. Павел чувствовал, что воля его подавлена, и делал то, что приказывал ему монстр. Накал молитв нарастал с каждой минутой. Мальчишка вдруг задрожал мелкой дрожью, рванулся в сторону, упал на пол и начал биться в истерике. Священник тоже сделал несколько шагов в его сторону и встал над беснующимся маленьким тельцем, ни на секунду не прекращая чтение текстов из Большого требника. Но тут произошло нечто такое, что заставило всех немногочисленных свидетелей изгнания беса упасть на колени и усердно молиться, не решаясь оторвать взгляд от пола. У бабушки волосы на затылке встали дыбом. Из уст ребёнка раздался нечеловечески низкий протяжный стон. Затем – громкий, невыносимо тонкий вой, ужасное верещание. Всем вдруг стало ясно, что звук этот принадлежал не человеку, не Павлу, но бесконечно злому, абсолютно враждебному существу – демону. Какое-то лохматое полупрозрачное чудовище, окутав чернотой тело ребёнка, билось на полу, издавая оглушительный крик, от которого закладывало уши. Но бесстрастно-монотонный голос священника покрывал собой этот вопль отчаяния, заставляя беса подчиняться своей воле. И вдруг раздался громкий щелчок – будто лопнул огромный воздушный пузырь. И полупрозрачный монстр вокруг тела ребёнка, превратившись в тончайшую струю чёрного дыма, устремился вверх, к самому куполу, где со свистом вылетел в маленькое приоткрытое оконце. Наступила пронзительная тишина, нарушаемая лишь гулко звучавшей молитвой, которая прервалась спустя минуту. Бабушка встала с колен, подошла к внуку, взяла его за руку. А он, обессиленный, открыл глаза и улыбнулся своей застенчивой детской улыбкой. Священник, едва стоявший на ногах, сказал чуть слышно: – Бес ушёл, но он ещё силён и может вернуться. А чтобы этого не произошло, парнишку надо крестить, учить молитвам и заповедям Божьим. Только так мы сумеем надёжно защитить его от злых чар. Утром Павел проснулся в своей маленькой кроватке и, не одеваясь, бросился к зеркалу. С некоторой долей волнения он взглянул на своё отражение и улыбнулся. Из загадочной глубины зазеркалья на него смотрела беспричинно улыбавшаяся весёлая мордашка. От сердца отлегло. Павлуша взял ноутбук со стола, отнёс его в комнату отца и дал себе самое честное слово никогда больше не играть во взрослые компьютерные игры. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
