Зима никак не наступала, хотя стоял декабрь. И это средняя полоса России, где давно должны лежать снега и трещать морозы.

Но погода словно взбесилась, наверно также как люди. То плакала затяжными дождями, переходящими в снег, то буйными ветрами срывала шифер, листы железа с крыш, валила деревья. Что-то такое висело в воздухе непостижимо беспокойное, грозное, что, не смотря на приближение новогодних праздников, лица городских прохожих были унылы и серы, и озабочены не предстоящим весельем, а тем как выжить при растущих ценах. Люди сновали по городу, кто на работу, кто с работы, а кто-то в поисках оной. Бродили по магазинам, рынкам, ища и закупая продукты по акциям впрок, месяца на два. Потому что кто знает, какие цены будут с нового года. Лица безрадостные, лица без улыбок, бредущие в вечность. И кругом витает как заколдованное слово – кризис. От него не замкнуться в бетонных панелях, и даже в деревне, где природа щадит твои нервы и чувства, и нет интернета. Где телевизор бормочет только в полголоса, и только на канале «Культура». А другие каналы смотреть и слушать невозможно тяжело, ведь она на пороге, она стучится в дверь сквозь экран… Она – война…

Лариса ехала с работы из Москвы. Полгорода ездило в столицу на заработки, и она уже четвертый год моталась по дорогам. Давно бы бросила, да сына учить надо, и кредит платить за стиральную машину автомат, которую давно мечтала купить и за мебель. Сын учился в одиннадцатом классе, закончит, пойдет в институт, это она точно решила. «Ох, сколько еще работать надо, – невольно вздохнула Лара и посмотрела в окошко маршрутки, – а вот и дом». Она вышла на остановке, почти у дома, только перейти дорогу осталось. Было уже темно хоть времени всего шесть часов вечера, это из-за того что снега почти нет. Навстречу метнулась тень.

– Ах, это ты Сашка, напугал как! Бери сумки! – Лариса радостно обняла сына, – ну-у, верста коломенская.

– Здравствуй, мамуля, – забубнил Сашка, целуя мать в щеки.

– Что-то подозрительно ласковый, – засмеялась Лариса, – что, двоек нахватал?

–Да нет, ну трояк есть, – сразу сознался Сашка, – и сочинение писать надо по Толстому, поможешь?

– Ладно, пошли, вон уже Лайка нас встречает.

Собака, подбежав к ним, радостно заскулила. Когда они вошли в дом и сели за стол ужинать, Лара, грустно посмотрев на сына, сказала, – А меня ведь сократили.

– Как? – Сашка вскочил с места, – ты теперь безработная? Бли-ин, как же мы жить то теперь будем? – Его худые руки нервно сжимали и разжимали пальцы.

– Мам, знаешь, я, как окончу школу, пойду работать, – сказал он решительно.

– Даже не думай, весной экзамены, готовься, все утрясется, пойдешь в институт. Сейчас без образования в дворники не возьмут. – Лара с щемящим материнским чувством любви смотрела на сына.

– Нет, права бабушка надо сначала получить профессию, чтоб всегда на хлеб копейку иметь! А потом, если надо и учиться пойду, повышать квалификацию так сказать.

Сашка пил чай, ел котлету и хмурил брови.

– А почему сокращение? Спросил он возмущенно.– Ведь медиков везде не хватает.

 

– Потому сына, что кому-то взбрело в голову провести аферу, под названием оптимизация. Сначала сокращают кадры, даже самых опытных профессионалов, без разницы, а потом опять набирают. Это уже не впервые происходит. Ну, ничего, отдохну от езды, похожу на биржу, а потом опять в столицу.

Лариса взяла крутившуюся у ног, кошку на колени. Та сразу замурчала и доверчиво уткнулась носом в ее ладони.

– Сына, телефон твой звонит,– сказала Лара и, повернувшись к холодильнику, открыла его, достала колбасы и сыр.

– Мам, это Мишка, друг. Я пойду гулять с ним, – сказал Сашка и стал одеваться.

– Ага, опять будете в интернете сидеть, в стрелялки играть?

– Да не-ет, мам, там девчонки с нашего класса будут. Мы в парк пойдем, заодно узнаю, когда каток зальют.

– Вряд ли зальют, – говорила Лариса, поправляя сыну шарф, – такой декабрь теплый, только на той неделе морозы придут. Ну ладно, иди, иди. – Она сунула сыну сто рублей, на всякий случай.

Сын ушел. Лара стала мыть посуду и убирать в кухне. Она заметила, что сын вымыл в комнатах полы к ее приезду. Только вещи как всегда разбросал.

 

Кто-то постучал в окно. Лариса посмотрела из-за шторки; « – а, это соседка Анна Ивановна, давненько ее не было. Опять сватать будет».

Открыв двери, Лара вышла на крыльцо: – Доброго вечера, Ивановна!

– Доброго, доброго, – улыбаясь, отвечала соседка. – С наступающим новым годом, тебя, Лариска! Жениха не нашла еще?

Лара засмеялась, – да проходи в дом, чаю попьем, новости обсудим.

 

Анна Ивановна была старше Ларисы лет на семнадцать, но это не мешало им общаться на ты. Раньше они медсестрами работали вместе в роддоме. Работа их сблизила.

 

Когда они вошли на кухню, Лариса поставила на плиту чайник и достала из шкафа печенье, и свежий вишневый пирог, купленный в супермаркете. Анна Ивановна устроилась за столом в уголке у окошка. Там было самое удобное место, обзор огорода и соседних домов.

Это была среднего роста худенькая женщина около пятидесяти пяти лет с легкой сединой на висках. Она постоянно красила волосы и ходила с очередной модной стрижкой. Свои выразительные глаза подводила черным карандашом, как красили в незабвенные семидесятые годы прошлого века. Ей очень шел такой макияж, глаза становились еще выразительней и какие-то удивленные.

Ларисе шел тридцать седьмой год, и она была очень одинока. Стройная, изящная, красивая брюнетка с зелеными глазами, с беломраморной кожей. Она выглядела моложе своих лет и была очень хороша. Но ведь не зря говорят, не родись красивой, а родись счастливой. С мужем она разошлась достаточно давно. « По глупости, – как ей сказала мать, когда Лара однажды явилась домой в деревню, уехав от мужа. – Мужики на дороге не валяются.» – добавила мать и оставила дочь с внуком жить с ней в деревне до лучших времен.

Лариса и сама понимала, что надо было потерпеть, пережить те тяжелые 90-е годы, простить Антону измены. Но что было, того не вернешь, так, прожив с ним самые трудные пять лет, она осталась одна с ребенком на руках.

Но долго не могла забыть Антона, ей до сих пор щемило сердце, когда он приходил к сыну пообщаться. У Антона уже другая семья, дети.

 

Лариса, разложив пакетики чая «Акбар» по чашкам, стала заливать их кипятком.

– Что-то давно ко мне не заходила, Ивановна, давай, пей чай и пирог бери.

 

– Так ведь в больнице лежала, а ты сама-то ко мне не ходок,– Анна Ивановна поглядела на Ларису своими выразительными глазами.

– Ну да, к тебе приди, а ты сватать, а что у тебя, опять сердце?

– Да, но теперь я подлечилась и готова снова окунуться в трудовые будни! – бодро воскликнула Анна Ивановна. Хитро глянув на Ларису, спросила ее в лоб, – Ну что, замуж еще не собралась?

 

– Ну, ты даешь, Ивановна, опять сватаешь, – Лариса нервно хлебнула чай, – не нравится он мне, этот ваш Николай.

– Так и будешь одна, сын считай, вырос и с кем останешься? Думаешь, твой бывший вернется, вряд ли. А тут нормальный мужик, на все руки мастер и работает в мед/технике, между прочим.

– Твой родственник, что ли? Видела я его, двух слов связать не может!

– Никакой не родственник, так седьмая вода на киселе. А у тебя Лариска, на что язык? Ты же женщина!

– Ой, Ивановна, давай не будем, у меня неприятности, а ты тут…

– А что, что случилось? – заволновалась Анна Ивановна и ее выщипанные бровки поползли вверх, а за ними округлившиеся подведенные глаза.

Лариса чуть не расхохоталась, так комично смотрелось лицо соседки.

– Без работы я теперь и что дальше будет, не знаю. Кредит на шее, да и вообще ни на что денег не хватает.

–Да-а, у нас тоже сокращение в больнице, но до меня еще не дошли видно. А может, как выйду с больничного, то и мне скажут; гуд бай, старуха. – Анна Ивановна поставила чашку, и остановила свой выразительный взор на Ларискиных руках, которые все закручивали кухонное полотенце.

– Не переживай, нет худа без добра, значит что-то повернется к лучшему. Приходи тридцать первого к нам, новый год встречать, Лара. Неделя осталась до нового года.

– Мне бы твоего оптимизма, грамм сто хотя бы.– Лариса встала и включила телевизор, – идем в комнату, Анна Ивановна.

– Нет, Лариса, я пойду, мой старик, поди заждался, ужин надо приготовить, дел полно. А ты тридцать первого приходи, обязательно! Я тебе позвоню накануне,– сказала Анна Ивановна и пошла к выходу.

Лариса, проводив гостью, стала звонить сыну. Он пообещал скоро вернуться, но еще погуляет, и приедет на маршрутке. Ларисе стало совсем тоскливо одной. Она подумала, что надо позвонить Антону и договориться насчет подарка сыну к новому году. Теперь каждая копейка будет на счету. А Сашке зимняя обувь нужна, да костюм к выпускному. «Господи, – невольно вздохнула Лара,– совсем из головы вылетело, еще на выпускной вечер складываться все родители будут. На ресторан. Порядочная сумма наберется, не забыть бы, все это сказать Антону ». Она решительно набрала номер телефона Антона. Обычно он не сразу отвечал, но в этот раз после гудка послышался женский голос: – Алло, кто говорит?

–Это ты Инга? А где Антон?

–Да я, а тебе какое дело?

–Мне то как раз по делу, скажи чтоб перезвонил, если не мне, то сыну. – Лариса занервничала, надо же так нарваться.

Что-то ты Лариса часто стала названивать моему мужу, – ехидно произнесла Инга.

– Послушай, Инга, два раза в реку не входят, так что не боись!

– Да я не боюсь, только не надо вертеть хвостом!

– Ха! Кто бы говорил, это я верчу? Это ты вертихвостка увела у меня мужа и в самое трудное время! А я то думала, что ты подруга! – сорвалась Лариса, – Да пошла ты к черту на рога!

А если он придет ко мне, не откажу!

Лара, отключив телефон, бросила его на постель. Слезы наворачивались на глаза и текли по щекам. «Да что же это я, с ума сошла? Столько лет прошло, хватит, хватит нервничать,– умываясь, успокаивала она себя. Надо в деревню к родителям съездить, развеяться. Благо времени теперь достаточно.

Лариса хотела выключить телевизор. Но там говорили о повышении пенсии, аж на четыре процента! А бюджетникам, как всегда ноль! Так и будешь в столицу ездить за деньгой. Когда тут о себе подумать, о своей жизни не устроенной. Когда? Уже тридцать седьмой год идет, не далеко сороковник, и пенсия на горизонте…

Вот уж действительно к Ивановне пойти что ли, тридцать первого.

Лариса легла на диван, раскинув руки. Болела шея, хондроз замучил. Вернее работа на полторы ставки и езда. « Завтра же начну делать зарядку и готовиться к новому году».

Она прикрыла глаза и не заметила, как задремала. Ей снилось медицинское училище. Она стояла в коридоре и смотрела в окно, за которым маячил Антон совсем юный, смешной с букетиком ландышей.

Ларисе так было хорошо и тепло на душе, и так не хотелось просыпаться в эту жизнь, в эту зиму…