Не гляди на[зад], не гляди,

Просто имена переставь…

Е. Клячкин

 

Говорят, привлекательная женщина красива всем: и телом и душей, и

мыслями. На самом деле слово привлекательная означает лишь то, что она

привлекла внимание, не более того. Важен результат, а не то, как и чем

она его достигла. Чем может, тем и привлекает…

***

Она не считала себя красивой, некрасивой, впрочем, тоже – обычная

себе женщина. Узкий торс с едва наметившимися припухлостями грудей,

неброская внешность. Мужской взгляд ненадолго задерживался на ней,

соскальзывал.

А напрасно!

Не слишком постаравшись с верхней частью ее тела, природа как бы

опомнилась, и со всей щедростью отыгралась на нижней, соблазнительно

полня одежды. В контрасте с узкой талией это впечатляло. Она это знала,

оскорблено оборачиваясь задом к засомневавшемуся в ее

привлекательности мужчине, придав лицу и позе этакую таинственную

многозначительность. В результате мужчина находил ее уже куда

привлекательней, вдруг обнаружив в ней загадочность взгляда,

изысканность позы и прочее, прочее…

– Мужчины все и вся определяют и делают через ж… – говаривала она.

Когда же на нее накатывало, и желание познакомиться с мужчиной

становилось неодолимым, она использовала эту их особенность, но делала

это весьма своеобразно, превращая процесс знакомства в игру.

Непреложным атрибутом игры являлась плотно облегающая бедра легкая

эластичная одежда, лучше всего платье. Оставалось отыскать мужчину. А

вот и он – милый, улыбчивый. Идет навстречу неспешно, вальяжно,

прошел мимо, оставив без внимания заинтересованный ее взгляд, не

проникся. Не беда, вернее лиха беда начало.

Увязывалась за ним следом, настраиваясь. Затем, ускорив ход, обгоняла

и... “отпускала” ягодицы. Если мужчина длительное время ее не обходил,

значит “запал”. Самое время остановиться, оглянуться, обескуражить

улыбкой.

К сожалению, запавшие на нее мужчины, торопились познакомиться не

столько с ней, сколько с участвующей в игре ее частью. Пусть их – хотя

бы так!..

"О времена, о нравы!" – возмутились бы наши предки. Если бы они

увидели, как одеты (раздеты) наши современницы, они отправились бы в

церковь и долго молились за спасение их заблудших душ. В былые

времена женщины не носили облегавшие тело одежды. Пышный фасон

платьев скрадывал женскую фигуру, привносил тайну, включал

воображение. Но и в те далекие времена женщины немало изощрялись,

дабы пробудить мужской интерес и даже шли на обман. И, если в наше

время для достижения этой цели женщины обращаются к пластическим

хирургам, то наши прабабки делали это с помощью турнюра.

Что из этого следует? Что во все времена женщины знали, на что

ведутся мужчины, и… брали это на вооружение.

Хотя? Случались и исключения…

 

***

Ему шел четырнадцатый год. В их доме нередко собиралась молодежь

на праздники, да и просто так, по случаю: потанцевать под магнитофон.

Старшие братья и сестра танцевали, меняя партнеров, ему же, подростку,

оставалось лишь наблюдать.

Более всего его внимание привлекала тогда одна девушка –

одноклассница сестры. Звали ее Яна Ярузельская. Польские женщины

большей частью красивы, высоки, стройны, белотелы. Она не стала

исключением. Улыбчивое лунообразное лицо, огромные зеленые глаза,

ямочки на щеках. Талия туго перехватывала ее гибкое тело, выгодно

подчеркивая контраст с пышностями верха и низа.

Ему нравилось исподтишка поглядывать (подглядывать) на нее,

танцующую, на по-женски развитое тело, будившее в нем неосознанное

томление.

Да была в ней одна странность, пожалуй, даже экстравагантность,

выделявшая среди других девушек. Покидая комнату, делала это она не

как все, а пятясь, спиной к выходу, как бы скрывая изъян. Но не было у

нее там ничего такого, что следовало бы скрывать. Скорее наоборот.

Спросил у сестры об этой странности ее подруги. Та отмахнулась:

– Не бери в голову, каждый имеет право на своих мух в голове.

Из литературы ему было известно, что в средневековье придворные

дамы и фрейлины выходили из зала, в котором находилась монаршая

особа, пятясь, не показывая спину. Собственно говоря, и в настоящее

время соблюдается эта норма этикета, и подданные, покидающие

помещение, в котором находится британская королева, не смеют показать

ей зад. Но откуда это у Яны?

К этой ее странности привыкли, и приглашали на все вечеринки, и

являлась она неизменным их украшением.

Окончив школу, Яна поспешила выйти замуж и где-то завеялась…

Минуло двадцать лет, прежде чем она вновь появилась на горизонте.

Увидел он ее в гостях у сестры.

Яна располнела, раздалась в бедрах, поблекла, подрастеряв былую

свою привлекательность.

Долго рассказывала о себе. Сетовала на беспросветную жизнь, на

безденежье, на мужа, который поднимает на нее руку, на дочь, что никак

не выйдет замуж – того и гляди принесет в подоле, на трудности в поисках

работы, на мерзость работодателей, у которых на уме лишь одно, и

повышение зарплаты они обещают при известных уступках. Рассказ ее

заметался в поисках ускользающего смысла, который и без того

обнаружить было непросто.

Замолкла, заискивающе глядя на школьную подругу. И вдруг попросила

в долг.

Сестра дала ей деньги даже большие, чем она просила, хотя и

понимала, что вряд ли в обозримом будущем долг будет возвращен.

Спрятав их на груди, Яна стала пятиться спиной к выходной двери,

рассыпаясь в благодарностях, отворила ее задом, не переставая преданно

глядеть на благодетельницу. Больно было видеть ее, неузнаваемо

изменившуюся, единственно, чему она не изменила – своей необъяснимой

привычке…

 

В приведенных выше зарисовках придирчивый читатель усмотрит

повышенный интерес автора к известной части женского тела. Да, это

так, не он один такой…

 

***

Обладая, мягко говоря, непривлекательной внешностью – невысокий,

сутулый костлявый, угреватое унылое лицо, неровные желтые зубы – наш

герой, если и вызывал к себе интерес, то лишь своей некрасивостью.

Дожив до сорока лет, он ни разу не целовался, хоть и работал в

женском коллективе. Не станем утверждать, что он не интересовался

женщинами, просто в силу отсутствия обратной связи постепенно утратил

к ним интерес, приблизившись к точке не возврата, когда интерес к

противоположному полу обращается в ненужную отвлекающую

абстракцию. На работу он ездил в метро, садясь на конечной остановке, и

ехал до нужной ему остановки, уткнувшись в книгу, не замечая

окружающих. Наверное, все бы так и продолжалось, и он тоскливо и

невесело “донашивал” свой век, если, если бы…

Однажды, увлеченный чтением, он почувствовал необъяснимое

беспокойство. Долго вертел головой и, наконец, понял – к его плечу,

провалившемуся между боковыми поручнями сиденья вагона, прислонился

женский зад. Такое, разумеется, случалось и раньше, просто он не

принимал это во внимание. Первое его желание было отодвинуться, да

почему-то не стал это делать, замер, внимая неизведанному прежде

ощущению. Женщина вышла, а он все не мог прийти в себя.

Надо ли говорить, что с этого момента в вагоне метро он устраивался у

входных дверей, и… нередко бывал вознагражден. Уткнувшись в книгу,

как бы увлеченный чтением, он млел от ощущения прижавшейся к его

плечу женской плоти. Порой даже проезжал нужную остановку. Не станем

судить его излишне строго, простим ему эту маленькую “непристойную”

слабость, а, может, единственную радость? Ведь другого ему не было

дано. Зато он неожиданно получил счастливую возможность изучать

(исследовать) женские ягодицы во всем их многообразии: полноту,

упругость, объем, форму и пр.

В дальнейшем он систематизировал свои знания, разделяя женские

бедра по тем или иным характеристикам, параметрам и свойствам. У него

появились свои предпочтения, он стал придирчив, привередлив, даже

нетерпим. Небольшие плоские женские бедра он не любил, а чрезмерно

большие (рыхлые и бесформенные) и вовсе не переносил. Ему нравились

округлые упругие ягодицы, обтянутые тонкой эластичной, слегка

корректирующей их форму лайкрой, но никак не упакованные в плотные

джинсы – предпочитал женские бедра, свободные от утеснения…

Примечательно не это. Странное его хобби возродило в нем былой

интерес к женщинам и не только к их тыльной стороне. Он стал обращать

внимание на женские лица, глаза, груди, ноги… Критично относясь к их

одежде, он абсолютно не понимал (не принимал) пристрастие женщин к

джинсам и брюкам, а не к платьям и юбкам, не признавая практичность

одежды в ущерб сексуальной привлекательности и женственности.

Полагая себя чуть ли не знатоком женского тела, дошел до того, что

принялся примерять женщин на себя. Надо же, в зеркало бы глянул!

Как-то в вагон метро вошла фигуристая рослая девица в короткой

юбочке и наушниками в ушах. Надевшись ягодицами на его плечо, приняв

за поручень сиденья, она стала пританцовывать в ритм музыки, льющейся

из наушников. Бедняга впал в невменяемое состояние! О том, чтобы

подняться с сиденья на своей остановке не могло быть и речи – сознание

помутилось, желание распирало его. Как девица вышла, он не заметил,

сам же смог выйти из вагона лишь на конечной остановке.

Поехал в обратную строну домой, забыв о работе, устроившись в вагоне

метро посреди сиденья. Господи, неужели его удел в общении с

женщинами – ощущать случайно прислонившиеся к нему задницы?

Дальше так продолжаться не может! Рассматривал женщин с

раздражением, обидой и… надеждой? Не может, не должно быть, чтобы

среди них не нашлось такой, что посмотрела бы на него с нежностью и

любовью. Не все ведь женщины красивы, есть и такие, как он, и не важно,

какую попу она носит!..

 

“О чем этот рассказ?” – спросит разъяренный читатель. Вместо того,

чтобы посвятить женщине “души прекрасные порывы”, автор отвлекает его

внимание на принадлежности женского тела, пусть и не лишенные

мужского интереса.

Можно ли хоть на минуту представить себе такой же интерес женщины

к мужскому заду? Нельзя? Уж ли?..

 

***

Вдвоем со своей давней знакомой, близость с которой он давно и

безуспешно добивался, они приехали на фестиваль авторской песни,

проходивший в лесу у реки. Расположились на лесной поляне в ожидании

начала представления. Жара потихоньку спадала – дело шло к вечеру.

Народ лениво подтягивался к доморощенной сцене, на которой

устанавливали микрофоны и усилители.

– Взгляни! – вдруг кивнула она головой на проходившего мимо сцены

молодого человека. Повернул голову – парень как парень: не слишком

высокий, смазливый, хорошо сложен, из одежды на нем лишь стринги.

Вокруг многие были в купальниках, шортах, накинутых парео. Смутили

стринги на мужчине.

Вопросительно глянул на нее, и вдруг увидел в ее глазах такое, чего

никогда не замечал ранее, и уж точно в отношении себя. Она не могла

сдержаться:

– Как он сложен! Обрати внимание на его ягодицы.

Зад у него действительно был что надо, и стринги это откровенно

подчеркивали. Парень прошелся вдоль сцены, оглядываясь по сторонам,

всем своим видом показывая, что кого-то выискивает. На самом деле

демонстрировал безупречность своей фигуры, предоставляя возможность

насладиться ее совершенством окружающим… дамам, разумеется. Не

напрасно ведь столько времени и труда вложил!

“Подумаешь, кого может заинтересовать мужская задница?” – только и

успел он подумать не без зависти, впрочем, как его глаза полезли на лоб.

Это надо было видеть! Хорошо немолодая дама, сидевшая подле них,

вдруг подхватилась на ноги. Рот ее непроизвольно разверзся, угрожая

потерей вставной челюсти. Она сопроводила молодца долгим поворотом

головы и взглядом, что принято называть раздевающим, хоть и раздевать-

то было всего ничего. Вдруг опомнилась, огляделась по сторонам,

погасила интерес в глазах и, поджав губы, сказала что-то осуждающее

своей соседке. Та кивнула головой, будучи сама не в силах оторвать глаз

от подвижных половинок мужского зада, лишь сглотнула слюну.

Стал наблюдать за другими женщинами.

Начальная реакция была схожей независимо от возраста и

привлекательности. Лишь только в поле их зрения попадал МИСТЕР ПОПА,

они встряхивали головой, как бы избавляясь от наваждения, взгляд

жадной осой впивался в дерзкие округлости, загораясь, голова сама по

себе поворачивалась вслед.

В дальнейшем дамы вели себя по-разному. Одни осуждающе качали

головой, оскорблено отворачивались – экая разнузданность! Да будучи не

в силах удержаться, вновь и вновь бросали на возмутителя их

нравственности голодные взгляды (гневные – возразили бы они). Другие

непроизвольно втягивали животы, выгибали спинки, потряхивали крупом,

мечтательно закатывая глазки. Третьи впадали в беспокойство:

вскакивали, садились, вновь вскакивали, вертели головой, испуганно

оглядываясь по сторонам, словно опасались, что на их незапятнанную

репутацию готовится покушение и пора принимать меры. Те, что

помоложе, включались в предложенную игру, и, надеясь привлечь

внимание юного нарцисса, демонстрировали то, чем располагали сами…

Вот, что поразительно – равнодушных-то не было!

Когда на сцене появились выступающие барды, большинству дам было

не до концерта, они к недовольству мужчин были заняты иным.

– Вот скажи, – не скрывая оскорбленного самолюбия, обратился он к

своей подруге, – неужто для вас, женщин, мужской зад представляет

такой интерес?

– Ты даже не представляешь какой! К сожалению, округлостями такой

совершенной формы, как у этого молодого человека, обладают редкие

экземпляры, но что мужские ягодицы привлекают женское внимание не

меньше, чем мужское женские, несомненно. Что касается меня… – да так и

осталась с разинутым ртом, предмет ее вожделенного внимания вновь

появился перед ними.

Это было откровение!

Позднее опрос знакомых женщин подтвердил эту, по его мнению,

великую несуразность.

Вернувшись с фестиваля домой, не успев войти, он тут же отправился в

ванную комнату и, став спиной к зеркалу, спустил штаны. Лучше б он

этого не делал! К многочисленным его комплексам добавился еще один…