По всей стране в семидесятых годах прошлого века напряжённо

работали

заводы и фабрики, рабочие производили прибыли для любимой родины.

Народные деньги уходили на построение развитого социализма и оборону,

отдаляли от загнивающего капитализма, приближая неприхотливое

общество к светлому будущему – коммунизму.

В литейном цехе одного машиностроительного завода, чтобы привлечь

людей на работу, в ночную смену выдавались бесплатные обеды.

Отработав до трех часов, рабочие стержневого участка цеха отправлялись

мыть руки, возвращались и, получив обеденный набор от дежурного по

столовой непосредственно на участке, усаживались на что придется вдоль

прохода. Рабочих в ночную смену трудилось тогда много - помимо еды,

выплачивались ночные денежные добавки.

Кто не знает, подскажу, что всегда приятен обеденный перерыв ночью,

когда источники лишнего шума и дыма отключены, голод утолен и остается

еще минут двадцать на перекур и неспешные разговоры.

Мужчины и женщины сидели группками по интересам, судачили о своем

или просто глубокомысленно молчали, прикрыв покрасневшие от бессонной

ночи глаза, наслаждаясь полным покоем. Не один год ночной обед проходил

буднично, тихо и однообразно.

Но однажды в пятницу порядок был нарушен. По людской цепочке

пронесся гул удивления. Головы мужчин и женщин, как по команде,

повернулись в сторону землеприготовительного участка.

Оттуда шествовала, гордо подняв хорошенькую голову, смазливая

крановщица стержневого участка. В трех метрах позади не отставал

высокий молодой мастер участка.

Вроде ничего необычного. Красивая девица, покачивая крутыми, как у

молодой кобылки, бедрами, следовала своей дорогой. Молодой человек

норовистым жеребчиком спешил по своим делам. Случайно их пути

совпали, и парень шел позади девушки, рассматривая узенькую спину

крановщицы. Обычное явление в жизни. Впереди красивая самка, позади

молодой самец, и он не сводит с нее охотничьего взгляда. Пожилые

женщины, провожая глазами парочку, почему-то демонстративно

плевались, словно сами не завлекали когда-то своими достоинствами

женихов. У взрослых мужчин, которые в свое время ни за что не упустили

бы шанс поглазеть на девичьи прелести, на лицах появились кривые

усмешки, а у парней читалась на лицах нескрываемая зависть. Крановщица

была очень аппетитная и соблазнительная девушка. Мастер выглядел

спортивным и сексуальным мачо. Красивая пара бы получилась, которой

место на южном курорте в свадебном путешествии, а не в чаду литейного

производства.

В мире славились золотыми песками пляжные берега Болгарии. Белый

кварцевый песок на Черном море привлекал богатых зарубежных туристов.

Они ежегодно спешили поваляться неделю-другую на золотом берегу.

Наши профсоюзные и партийные работники, передовики производства из

кожи лезли, чтобы заполучить путевку и побродить по теплому песочку за

счет предприятия, построить из мокрого песка целые замки или просто

пропустить сухой золотой песочек сквозь пальцы, лениво наблюдая сквозь

темные очки на обнаженные фигуры. Мужчины кадрили напропалую

женщин и уводили подальше по кварцевому песочку от оживленного

пляжа. Они возвращались довольные и вполне счастливые. Никто не

осуждал их.

Вполне довольной выглядела и наша пара в литейном цехе. Но почти все

осуждали их.

В миллионном городе никто не догадывался тогда, что можно вовсе не

тратить деньги, чтобы насладиться отдыхом на кварцевых песках. Никто не

знал, кроме рабочих стержневого участка литейного цеха. Они получали

неплохую зарплату и ежедневно могли сидеть на кварцевом песочке, так

сказать отдыхать без отрыва от производства.

Чтобы воспользоваться таким благом, достаточно устроиться на работу

неважно кем на стержневой участок. И мелкозернистый чистейший песочек

окажется для любого в шаговой доступности.

Кварцевый песок сюда завозился эшелонами, и он был намного чище, чем

на болгарском затоптанном побережье.

Для технологических нужд песок в литейном цехе сушился в печах,

просеивался и засыпался по открытым хранилищам-ячейкам. Кварцевый

песок там не залеживался, а постоянно обновлялся. Когда ячейка

опорожнялась, то сразу же заполнялась свежим песком. Рабочие таскали его

домой для кошачьих туалетов, подсыпали в глину при кладке печей на

дачах. Никто не запрещал брать его смекалистым и рукастым работягам.

Песка было море и маленькая тележка. Одним ведром больше-меньше –

капля в море.

Сюда приходили ночью поодиночке мужчины и женщины, когда уже сил

не было бороться со сном, чтобы вздремнуть полчасика, пробирались

стайками по трое тайком от мастера, чтобы принять стакан-другой водки по

поводу и без.

Сюда приводили молодые люди своих девушек во время смены. Говорят,

что после секса производительность прет вверх прямо пропорционально

возбуждению, чему несомненно способствовал нежный песочек. Например в

ГДР в женских спортивных командах ангажировали молодых массажистов.

Они перед выступлением спортсменок не только разминали мышцы им. И

девушки добивались высоких достижений в своем виде спорта. Правда, без

кварцевого песка. А с ним бы порвали все установленные раньше рекорды.

Но сейчас не об этом, а том, что всех принимал и прятал в своих

необъятных холмах ласковый песок. Он слышал много пикантного и

интересного видел на своем веку, был свидетелем необузданных пьянок и

любовных похождений, глупых драк и душещипательных примирений, но

никогда не выдавал своих посетителей, сразу прикрывая свежим слоем

отпечатки тел, побывавших у него в гостях работниц и рабочих советского

предприятия.

В отличии от болгарского песка, местный кварц был настолько

одушевленный, дружелюбный и озорной, что изредка позволял подшутить

над своими милыми гостями.

Иногда, когда очередная загулявшая троица, наполнив по рубчик

хрущевские стаканы водкой, держала их в мозолистых пролетарских руках,

подыскивая тост в головах, песок вдруг начинал пластом съезжать вниз,

утягивая в такой ответственный момент всех за собой.

Если такая семейная шутка проходила безобидно, то смеялись, если

проливалась хоть одна драгоценная капля – ругались, но незлобно, потому

что, как бы то ни было, а праздник души продолжится по любому – шути-не

шути.

А вот с любовниками обходился песок иногда слишком зло. В

ответственный момент он убегал на сторону из-под женского объекта, с

трудом уболтанного мужчиной на дело. И дорогой сердцу женщины

инструмент частенько втыкался не туда. Такие песочные процедуры

выходили за всякие рамки, но все терпели озорство, говорили что-то о

наждачном эффекте и что лучше все равно нет для развлечения места.

Вот и крановщица с мастером, между которыми промелькнула однажды

большая искра, решили не спешить сразу на Черное море, а опробовать

чувства в родных производственных стенах. И дешево, и не хуже, чем в

Болгарии.

Поэтому ничего не было бы странного в том, что крановщица с мастером

вместе сначала отобедали на золотом песке, а, насытившись, направлялись

к своим рабочим местам.

Но по молодости и неопытности перестарались с горячительным напитком.

Правда, успели договориться, чтобы народ не догадался о их неожиданной

страсти, проследовать на рабочее место порознь. Сначала она, а он уж затем

покажется на участке.

Мастер производства остается в любой ситуации и всегда мастером.

Поэтому молодой человек усмотрел непорядок. У подруги на колене

болтались флажком белые трусики. Он прибавил шаг и сократил

дистанцию, но не настолько, чтобы подумали люди Бог весть что о них.

Нетвердой походкой тащился кавалер за крановщицей и твердил:

– Маша, надень трусы! Слышь, люди видят.

Но не все осуждали парочку. Часть мужчин пыталась вразумить мастера:

– Ну сводил, так вали быстрее отсюда! Чего хвостом тащиться?

Да куда там. Благородный ухажер сопровождал свою даму вдоль забора

людских колких взглядов.

– Пьяный в хлам, а не бросил мастер подругу. Молодец! Но завтра

вылетит быстрее шаманской пробки с работы, – сказал с сожалением кто-то.

– Непременно заложат парня доброходы! – поддержал какой-то мужчина,

а женщина добавила:

– И по делам ему! Ладно бы был работяга, а то мастер показывает пример

всем.

– А то начальник участка у нас святой?

– А ты видела?

– А то как же! Его в заводской общаге видели со стерженщицей Марусей.

– Это у нее пролетит ворона между ног?

– Ворона не знаю, а меж жопин ветер точно свищет, до чего худющая,

зараза.

– Наверное злая на любовь, – разговор явно уходил в сторону. И кто-то

его вернул в нужное русло:

– Так начальник-то наш молодой и неженатый. Кто ему запретит ходить к

Маруське.

– Оно-то так, но, как говорится, не люби на работе и дома.

– А где тогда?

– Где-где? Мало баб в городе? Нечего таскаться по заводским, каждый

потом будет тыкать, если не так что.

– Оно-то так, да пускай. Что тебе жалко?

– Жалко у пчелки, а только Маруська дружит с Машкой, а мастер с

начальником вась-вась. Как ему уволить, если он одну за цугундер держит,

а другую приятель покрывает. Ворон ворону глаз не выклюет.

– Да причем тут Маруська? Побойтесь Бога!

– А начальник цеха, чем лучше?

– А что? Он же женатый!

– Женатый, а только заскочила без стука к нему, а он на диване

секретаршу зажимает.

– Так секретарша в самом соку женщина и не замужем.

– А он?

– Ему можно. Он большой начальник! Так сказать снимает стресс без

отрыва от производства.

– А мастеру нельзя стресс снимать в обеденный перерыв?

– Да пускай снимают пока молодые. Нам-то что за дело?

– Верно, женщины! Я бы тоже отдалась стоящему кому, а то у моего от

пьянки одна дрожь в коленях.

– Так поезжай на Черное море. Там хватает этого добра.

– А деток дену куда?

– Тогда поступай, как Витька с Надей.

– Как это?

– Смена кончается. Так они за проходной в кустах на еврейском

кладбище.

– Ишь ты! Вот не знала. Так они оба семейные. Мало им секса что ли?

– Наслаждение не от секса, а от любовника!

Обеденный перерыв к этому времени закончился, о чем сообщил цеховой

гудок. Все нехотя поднялись и направились по рабочим местам. Пока

коммунизм не настал, нужно еще вкалывать, чтобы заработать на хлеб.

Завтра выходной. И еще четверть века до эры, когда можно не работать.