В соавторстве с Юрием Борисовым

 

Фигура первая. Летчик

 

Он ударился о мой живот, отлетел, сделал пару кругов и приземлился на спинку садовой скамейки, на которой я сидел. Недовольно заворчал, потирая ушибленный лоб:

- Чего расселся, подвинься!

Я подвинулся, хотя места было предостаточно.

Он вздохнул. На моих глазах свершалось чудо - прозрачные летчиковы крылья складывались вчетверо, исчезая за коричневыми надкрыльями.

- Чего уставился? – поинтересовался грубиян. – Из-за тебя, между прочим, совершил вынужденную посадку. Какого рожна сидишь на взлетном поле? Пригнулся хотя бы.

Окинув меня с ног до головы долгим взглядом, захихикал:

- Велика Федора да дура!

Этого я стерпеть не мог. Вот идиот. Кстати, звать меня Федором Михайловичем.

- Вы, простите, сами в меня влетели. У меня, между прочим, вмятина осталась от вашего налета. Вот, - и я с удовольствием продемонстрировал нахалу шрам от прошлогоднего аппендицита.

Нахал присвистнул и присмирел. Осторожно пропальпировал правым усиком верхнюю часть шрама. Почесав многострадальный лоб, деловито резюмировал:

- Ладно, квиты. Пиво есть?

Пиво было – я как раз откупорил бутылочку янтарной жидкости, и хитрец не мог этого не видеть.

- Будешь? – протянул ему бутылку.

Он обиделся:

- А ты, я смотрю, тот еще жук. Из горла не пью – воспитание не позволяет!

Я плеснул на ладонь. Летчик принялся лакать, закрывая глаза от удовольствия и подмурлыкивая. Насытившись, икнул и протянул мохнатую лапу:

- Держи пять!

Я осторожно пожал хрупкую конечность. Летчик взглянул на закатывающееся солнце и озабоченно посмотрел на часы. На мои, конечно.

- У тебя отстают. На пять минут. Подведи стрелку! – приказал и смотрел, как я выполняю его распоряжение. Минутная стрелка ползла медленно и томно, постоянно останавливаясь и строя глазки летчику. Он покраснел и буркнул:

- Вертихвостка!

Подумал, посмотрел еще и сказал уже ласковее:

- Стрекоза.

Откашлявшись, сообщил:

- Некогда мне тут с вами прохлаждаться – дела! Может, завтра увидимся. Пригнись, я на взлет! – и с густым гудением взмыл вверх …

Назавтра я увидел его, раздавленного, на прогулочной дорожке. Возможно, случайность. Но почему-то люди не любят жуков…

 

Фигура вторая. Геннадий

 

Выглядел он неважно. Природная рептиловая невозмутимость куда-то исчезла, да и сложно сохранять величественность на морде, склеенной скотчем.

- Возьмите Геннадия Николаевича! – предлагал всем его хозяин, коренастый мужчина с бегающими глазами. – Не бойтесь, не укусит, - и силком пристраивал безучастного крокодила в чужие руки. – Не желаете ли с ним сфотографироваться?

Геннадий Николаевич был бугристым и прохладным, с распластанным рахитичным животом. Я заглянул в крокодилий золотистый глаз. Вертикальный зрачок был коварен и хитёр. Неожиданно глаз подмигнул мне.

Я наклонился.

- Слуфай, надоел он мне, - пожаловался крокодил сквозь скотч и махнул хвостом в сторону своего хозяина. – Хуфе горькой редьки. Сфотогфафифуйся, фто ли, со мной. Денег немного профим, а тебе – память. Фуфешь потом внукам фотку покафывать – дефкать, никого в молофости не боялся, дафе фубафтых рептилий.

Я усмехнулся

- Где они, зубы-то? Тебя же так замотали скотчем, что впору коконом называть.

Геннадий снова подмигнул.

- Это только так кафется, - заговорщицки прошепелявил он. – Скотч ефе с профлого сезона, держится на фестном слове. Я могу и укуфить, если фего.

- Нет уж, спасибо, - содрогнулся я. – Кусаться совсем необязательно – все-таки, хочется и будущих внуков увидеть, и вообще…

- Могу и улыфнуться в камеру – выкладывай денюфки, - развязно оскалился Геннадий Николаевич.

Я сфотографировался. Снимок получился неважным: Генин хозяин был похож на фотографа, как я на фроко… тьфу, на крокодила. Однако с этой парочкой не поспоришь – уплатил оговоренные двести рублей и пошел себе дальше.

На следующий день подельники были на прежнем месте. Как говорится, те же там же, но что-то неуловимо изменилось в этом тандеме. Я пригляделся и ахнул: Геннадий Николаевич, важно развалившись, сидел на знакомой скамейке и курил дорогую сигару. Рядом ютился хозяин. Морда его была замотана скотчем.

- Кто хочет сфотографироваться с папой моего лучшего друга Чебурашки? – вальяжно приглашал крокодил.

Народ валил валом.

 

Фигура третья. Дельфины

 

Я самозабвенно плескался в море, словно карапуз в эмалированной ванночке. Возможно, не до бессмысленных пузырей на губах и радостного гугукания, но глупую детскую считалочку выкрикивал в свое удовольствие:

- Море волнуется раз, море волнуется два…. Морская фигура на месте замри! – и возбужденно таращил глаза в поисках этих самых фигур.

Они не заставили себя долго ждать.

- Привет, - кто-то скользкий шумно вздохнул в левое ухо. Я оглянулся. Никого.

- Здорово, гаврик, - кто-то блестящий мелькнул вдоль правой ноги. И пропал.

- Что, от радости крышу снесло? – кто-то развязный похлопал меня по спине. И скрылся в маленьком морском водоворотике.

Да что же это такое?

- В прятки со мной играете, что ли? – осведомился я.

- С чего бы? – возмутился Скользкий и прыгнул вверх. Он был черным и бесконечным. От головы до хвоста я успел трижды проговорить: «Федор Михайлович» - так меня зовут. И так я всегда поступаю в минуты замешательства, крупного проигрыша в казино и алкогольного опьянения – любые другие слова можно забыть, но имя-отчество – это святое. Кроме хвоста и головы, у Скользкого была спина с несимпатичным плавником.

- Акула! – предположил я.

Раздалось обидное хихиканье:

- Держите нас, не то лопнем от смеху! – веселились Блестящий и Развязный: били плавниками о пробегающую волну и утирали хвостами мокрые от смеха глаза.

- За что держать прикажете? – огрызнулся я. – Кстати, дельфины – животные дружелюбные и деликатные, и мелкие людские оплошности чаще всего спускают с рук… с плавников.

Хохот смолк. Троица сконфуженно нарезала возле меня круги.

- Ладно, - шмыгнул носом Скользкий. – ты это… прости, брат. Настроение у нас сегодня хорошее, вот и радуемся.

Блестящий добавил, изрядно волнуясь:

- Мы научились прыгать против часовой стрелки! – и уставился на мое лицо, пытаясь отыскать там изумление и восторг.

- Вау! – фальшиво воскликнул я: тоже мне, достижение. Вот если бы по спирали или параболе…

- Вау! Вау! Вау! – на разные голоса подхватили дельфины и запрыгали по волнам.

- Вау, - прошуршало море, облизывая берег.

- Вау, это будет здорово! – кричал в рупор коренастый капитан прогулочного катера, приглашая всех желающих совершить увлекательную морскую прогулку. Приглядевшись, я узнал в нем хозяина крокодила. Сам же Геннадий Николаевич стоял за штурвалом, а над ним солидно и басовито гудел Летчик…