«Ite, missa est!».

Как-то вот так окончился педсовет перед отпуском. Наконец-таки наступило

лето, которое казалось фантазмом январским темным утром, грезилось

сумерками вечера марта…И вообще всегда, когда все надоедает – работа,

ученики, даже семья. Когда накатывают усталость и апатия, когда тускнеют

краски и время останавливается.

Наступило лето.

Правда, это лето было на редкость дрянным…По нескольку дней и ночей

лил дождь, какой-то беспощадный и неумолимый…Небо было сплошным

мраком, как в пафосном фантастическом фильме. Это страшно раздражало.

Ведь мне грезилось лето, грезилось весь год…

Еще где-то около примерно, допустим, двух недель я был на боевом взводе,

чего-то делал, работал над ошибками и достижениями. И все это время над

головой висел дневной мрак…И лил дождь…

«Что же это такое? Ведь мне весь год снилось лето!». Я грозил небесам

кулаком, а они не отвечали. Мраку в небе было все равно, что я видел сны о

лете…

Наконец, я устал…Мне нужно было несколько дней отдохнуть…И вот, я как-

то летним утром открыл глаза…А мрака за окном не было…Робкое солнце

просило прощения за столь долгое отсутствие…Легонько шелестели липы. И

я понял: наступают три или четыре моих летних дня. Пока небо снова не

заволокло мраком, пока снова беспощадный дождь не лишил меня моего

времени. И моей надежды…

Первый день прошел незаметно. Я размышлял о докладе на ближайшем

форуме, посвященном методологии истории и микроисторическим

исследованиям. Точнее, размышлял не я, а та часть мозга, которая не была

занята разговором с отцом. Он, как старый бородатый воробей сидел на

крыше, которую мы ремонтировали. А я, поскольку стокилограммовая туша

бывшего борца-историка не подходила под параметры стропил и

обрешетки, подавал снизу всякую строительную ерунду. Мы разговаривали,

и не могли наговориться….Чего только не обсудили! От мистического

богословия до полета на Плутон. А потом сидели на крыльце, пили водку и

закусывали ее ржаным хлебом. Не переставая говорить, как друзья, как

ровесники…И благословенное солнце подбадривало нас в эти редкие

минуты ухода от бесполезной суеты бешеного мира. Когда придет время, и

мрак вечного дождя навсегда скроет от меня фигуру отца…Я вдруг проснусь

солнечным утром…И вспомню старого седого бородатого воробья,

сидевшего на крыше в первый летний день. Из моих трех. Или четырех…

Второй день прошел тоже незаметно. Я изо всех сил преследовал Кита

вместе с командой «Пекода», ведомый безумным капитаном с белой

полосой, как отметиной потусторонней обреченности, на лице. Вместе с

Квикегом я кидал гарпун. Со Старбеком исполнялся суеверным ужасом, с

Федаллой приходил в холодную ярость. Я видел гнев Моби Дика, я пытался

рассмотреть чудовищную мудрость в его лице, которого нет у белого

кашалота. Я вместе с корабельным плотником мастерил в очередной раз

ногу Ахава.

…А в «Фейсбуке» в это время кипели страсти: политика, экономика,

история, лайк, лайк, лайк…

Вечером меня преследовал дневник сельского священника, записанный на

пленке Робером Брессоном…Засыпал я глубоко сочувствуя настоящему

герою. Без имени…

Третий день принес благодатную скуку и дрему…Солнце светило ровно, не

пытаясь наказать меня уходом во мрак. Лист третьего дня так и остался бы

пустым, если бы я не написал три слова: Лотлориэн, Галадриэль, Лютиэн…

Обозначая этими словами свой дальнейший путь в глубины тайн

эльфийской древности…Между сном о реальности и реальностью сна…

Вечером моего третьего летнего дня кузнечики перестали звенеть за

окном….Внезапно дунул ветер, принесший щемящее чувство исхода….Так

кончается лето?

В четвертый день лета я, видимо, должен вернуться к реальности. Понять,

узнать в очередной раз, что снова надену костюм…

«In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti»…

И сяду, в очередной раз, за свой учительский стол…