В стране Филония жили счастливые люди. А чего им быть несчастными, когда круглый год солнце светит, тепло, одежды особой не требуется, а на пальмах финики да бананы растут. И на других деревьях всякой всячины навалом. Теплый дождик как по расписанию приходит, лишь растительность буйную полить. Не знал народ Филонии, что значит работать, им даже огороды сажать не надо было – само все росло и цвело, и зрело. Мяса жители Филонии не ели в принципе, да и не водилось у них никакой живности. И товарно-денежных отношений тоже не было. А зачем деньги, когда и магазинов даже нет? Не выбирали они вождей, полное равенство и братство. Жили мирно – без революций, кризисов и дефолтов. А зачем им революции, когда нет ни пролетариев, ни крестьянства, ни какой-либо другой прослойки, то есть ни верхов, ни низов, которые не могут и не хотят.

Вся территория Филонии была окружена высокими непроходимыми горами. Поэтому филонцы никогда не знали войн. Старожилы говорили, будто слышали, что в незапамятные времена забредали через перевал к ним чужеземцы. Но потом перевал засыпало, и никто из-за гор больше не появлялся.

Все бы было замечательно в стране Филонии, если бы не местный Минотавр – чудище страшенное, лохматое, рогатое, с огромными когтями и жутко вонючее. Звалось в народе чудище Крякозяврой и обитало в горных пещерах. В основном Крякозявра спал и только раз в месяц выходил на охоту. Отлавливал он юных девушек – пару-тройку, не больше. В глубине души Крякозявра был добрым, он даже жалел красоток, что попадались ему в лапы, но вот кушать ему сильно хотелось. Ничего не поделаешь – зов природы.

О том, откуда взялся Крякозявра, в Филонии ходили легенды. Когда-то очень давно в благословенный уголок залетела волшебница и влюбилась, просто страстью воспылала к юноше по имени Кряко. Ради него даже хотела бросить колдовать, готова была с ним остаться, а он ни в какую. И чего упирался? Уродом был – потомком чужеземцев. Филонские девушки в его сторону даже не смотрели. Жил бы да жил с волшебницей, правда, той уже за триста лет перевалило. Подумаешь, седая, горбатая да волосатая. Себе-то она уже внешность наколдовать не могла, зато на Кряко обиделась сильно. Не захотел жить с волшебницей, так превращайся в чудовище голодное. Заколдовала бедного юношу и сказала:

- Будешь теперь страшным вонючим чудищем. Тебя все возненавидят, потому как нарушишь ты мирное существование филончан. А жизнь твоя изменится только тогда, когда какая-нибудь девушка добровольно сделает с тобой три-тра, - сказала и улетела. А Кряко моментально стал зарастать шерстью, глаза его сделались красными и веки покрылись чешуей. Глянул на свое отражение в пруду, взвыл и убежал в горные пещеры. Там он лег спать, пытаясь забыться, но разбудил его дикий голод, причем не хотелось ему ни фиников, ни бананов, ни прочей пищи, к которой он привык с детства, - он желал девичью плоть.

Вот с той поры Крякозявра и стал отлавливать маленьких пухленьких темноволосых филончанок, все надеясь, что какая-то согласится ему отдаться. Но те предпочитали быть съеденными, чем сделать три-тра с чудовищем.

 

А в одной филонской хижине жила девушка по имени Крюко. Окружающие называли ее уродкой и обходили стороной. У Крюко не было подруг, - девушки презирали ее. Филонские юноши показывали на нее пальцем и смеялись за спиной. Крюко подходила к пруду, гляделась в зеркальную гладь воды и плакала. Она была на голову выше филонцев. Ее кожа цвета топленого молока сильно отличалась от темной кожи соплеменников, а прямые светлые волосы не шли ни в какое сравнение с темными кудрями филонских девушек. И уж совсем не филонскими были большие голубые глаза и прямой аккуратный носик. Она смотрела на соплеменниц и тихо завидовала их коротким ножкам, широким попкам и аппетитным животикам. Даже родители недолюбливали Крюко, а братья и сестры не хотели с ней знаться. Поговаривали, что в девушке проявились черты чужеземца, с которым в давние времена ее пра-пра сделала три-тра. Собеседниками Крюко были цветы и деревья. Ее большая семья жила своей жизнью, а Крюко - своей. Но однажды в дом пришла беда: пропала одна из сестер Крюко. По вони, стоявшей в округе, родители поняли, что девушку сцапал Крякозявра. Тогда Крюко решилась и добровольно пошла в горные пещеры, чтобы чудовище забрало ее вместо сестры.

Дорогу в жилище Крякозявры девушка отыскала по запаху. Он еще не успел сожрать сестру, уговаривал ее на три-тра. Очень удивился монстрила, увидев незваную гостью, ослабил хватку, и сестрица Крюко со всех ног рванула из пещеры. А Крюко стояла и плакала – так ей жалко стало Крякозявру, ведь он был таким же одиноким и непонятым, как она сама. И даже запах, исходивший от чудища, уже не казался ей столь неприятным.

«Чем все время быть одной, - думала девушка, - уж лучше коротать жизнь с этим бедным существом».

А Крякозявра в своей гостье узнавал черты, те самые, его черты, когда он был еще юношей. И в добром сердце страшного монстра вмиг вспыхнула любовь. «Если эта светловолосая нимфа согласится быть со мной, я, наверное, снова стану тем Кряко, которым был когда-то, - размечтался Крякозявра. – Говорила же старая дура-колдунья, что при добровольном три-тра моя жизнь изменится. А девушка-то сама пришла. И, смотрю, не боится меня, носик не морщит». Он подошел к своей нимфе и лизнул ее светлые волосы. Но Крюко не шарахнулась, как было с остальными филончанками, а погладила его по мохнатой шкуре и прижалась к его теплому телу. «Меня никто не любит, - шептала девушка. – А ты будешь меня любить?» Крякозявра нежно прорычал в ответ, и Крюко почудилось, что сквозь этот рык она разобрала слова: «Да, да, да. Я всегда буду любить тебя». Девушка все крепче прижималась к чудищу, а он обнимал ее мягкой лапой, спрятав свои страшные когти. Ласки Крюко и чудовища продолжались всю ночь. После три-тра они уснули.

Утром Крюко обнаружила, что все ее тело покрылось шерстью, на голове выросли рожки, а на ногах – острые длинные когти. Увидев в пруду свое отражение, она даже обрадовалась: "Вот и хорошо, быть нам с Крякозяврой теперь вместе на всю жизнь". С этой минуты жизнь Крякозявры действительно изменилась – у него появилась Крюкозявриха. Он перестал утолять голод девичьей плотью, стал питаться, как все: бананами, финиками, ананасами и прочими дарами природы, а народ Филонии облегченно вздохнул. И воцарилась в этой стране полнейшая идиллия.