МИЛА

 

- Что это ты делала за сараем? Да ещё с этим несносным Вовкой. Проститутка! Кушать сварила? Иди немедленно грядки полоть! Дома хоть чисто? Щас проверю! - Мать не давала вставить Милке хоть слово. Она с работы пришла уже злая, с кем-то, видимо, опять поругалась. А на Милку выплёскивала всё, что накопилось за день.

- А ну-ка, иди сюда! - это она уже зашла домой.

Милка покорно выполнила приказание, у неё даже и в мыслях не было, ослушаться. Едва она переступила порог, как на неё обрушилась ругань:

- Только и знаешь, шалавиться! Суп не досолила, мерзавка! - с этими словами мать перевернула кастрюлю с лапшой Милке на голову, та и опомниться не успела. А когда поняла, то подумала: " Хорошо, хоть остыло уже - не горячее!"

Мать - нраву крутого, и эта её выходка была дочери не в новинку. По весне, когда они белили стены к Пасхе, Милка что-то не то подала матери стоящей на табуретке, и та хлестнула её по лицу кистью с извёсткой. Милка, хорошо, хоть глаза закрыть успела...

- Немедленно приведи себя в порядок, за братом уже идти пора, - мать с ненавистью смотрела на Милку, - и здесь всё прибери!

Она легла на диван, закрыла глаза и немедленно заснула.

Тихо, стараясь не разбудить мать, Мила начала убираться. Сначала сполоснула волосы в бочке с дождевой водой стоящей на углу возле дома, потом набрала этой же воды и начала мыть пол. Домашние заботы ей были привычны, пока мать была на работе, Мила вела хозяйство: мыла, варила, стирала, воду для питья носила из колодца, что был на соседней улице. А ещё полола и поливала огород. В редкие минуты свободы, когда все дела были переделаны, она убегала на речку. И была там абсолютно счастлива, купаясь и загорая на солнце.

Управившись и переодевшись, она взяла кошелёк, надо купить хлеба и молока. Лапши уже не было, хоть кашу вечером сварить, Валерка обязательно кушать захочет. Мила привыкла о нём заботиться, она мыла его, кормила, уводила в садик и забирала назад. Валерке был уже пятый год, он во всём слушался сестру, которая была старше его на пять с половиной лет. Мать Валерку любила, но заботиться о нём, так как Мила, не умела.

Мила пересчитала содержимое кошелька, хватит ещё на несколько дней, а там и зарплата. Всеми деньгами в доме распоряжалась она, мать просто приносила деньги и отдавала их дочери, зная, что та не потратит их на безделушки. Мила решала, как ими правильно распорядиться, чтобы было всё необходимое и хватило до получки.

Мила шла по дороге, покупки она решила сделать на обратном пути. Она шла и думала о том, что сегодня произошло. Почему мать её так ненавидит? Ведь Валерку она любит, никогда на него не кричит, приносит ему сладости. Мила вспомнила, как совсем недавно хотела попить чаю с вареньем. Мать забрала у неё банку и строго сказала: "Нет! Это - гостям!" Хотя, каким гостям, у матери такой характер, что к ним муха боится залететь...

"Гостям, так гостям!" Мила, молча, вышла на крыльцо. И тут она в окно увидела, как мать из этой же самой банки пихает варенье ложкой Валерке в рот. Тот не хочет, уворачивается... Мать увидела, что Милка смотрит на них, быстро спрятала банку в стол и увела Валерку с кухни.

"Да родная ли я ей дочь?! - подумала тогда Мила, - может, взяла с детдома, да не сознаётся!"

Вечером она подошла к зеркалу и стала внимательно себя разглядывать. "Нет, тот же нос, что и у матери, брови - вразлёт и глаза - карие. Очень похожи!" Единственно, что не взяла Мила от матери, так это роскошные тёмно-каштановые волосы. У матери они были густые и почти до пят. Сама небольшого росточка, она сворачивала их на затылке в огромный тугой узел. Это на работу, дома она ходила простоволосая или плела косу. Не один мужик в округе заглядывался на эту красоту, но мать никого видеть не хотела. "Хватит, нажилась уже" - сказала она как-то приехавшей в гости Милкиной бабушке.

Бабушка любила Милу, иногда приглашала к себе в гости, баловала вкусненьким и шила наряды. Но мать очень быстро забирала её обратно, некому было за Валеркой присматривать.

 

Усталая и довольная Мила шла с речки домой. Она торопилась, скоро с работы должна была вернуться мать.

- Эй, красотка! - ватага пацанов догоняла её на велосипедах.

Мила, не отвечая, прибавила шаг.

- Смотрите, она не хочет с нами разговаривать! - они окружили её, человек пять-шесть.

- Пустите меня, пожалуйста! Мне домой надо! Очень! - Мила умоляюще посмотрела на старшего из них. Оглянувшись, она поняла, что помощи, в случае чего, ей ждать не откуда.

- О-ля-ля! Нам попалась недотрога! Может, пощупаем её, симпатяшку?! - чья-то рука больно ухватила Милу за плечо.

- А я её знаю, она с соседней улицы. У неё мать - хайлатая.

- Ладно, поехали, рыба протухнет, - решил за всех "старший", а ей бросил краткое, - А ты тут не ходи одна, мало ли что!

 

Мила пришла домой с опозданием, мать уже ждала её. Ни слова не говоря, она схватила дочь за волосы и принялась лупцевать черенком от лопаты. Ни слёзы, ни крики не разжалобили глухое сердце. Отведя душу, она отпустила Милку, выдохнув: "Пошла вон, сука!"

Мать зашла в дом, а Милка, не помня себя, кинулась бежать. Очнулась, только спрятавшись в лопухах на краю огорода. Всё тело ныло, плакать сил уже не было. Она не могла даже пошевелиться, при каждом движении тело пронзала острая боль.

Вдруг листья раздвинулись, Милка испугалась, она думала, мать нашла её убежище. Но это был Валерка.

- На вот, поешь! Я тебе хлеба и картошки принёс, ты же не ела ещё ничего... побегу, а то мать спохватится. Я потом и молока принесу...

Неделю Мила не выбиралась из своей "берлоги". Братик исправно приносил еду. Жалел ли он её? Может быть, а может просто заботился о ней, как прежде она заботилась о нём…

 

¬- Людмила Георгиевна, Вы домой? Или здесь ночевать будете? - техничка, улыбаясь, стояла рядом, опершись о швабру, в руках у неё было ведро с водой.

- Да, да, иду! Уже иду! - Женщина, собравшись, вышла из кабинета. Зазвонил мобильный: "Слушай, привет! Ты сейчас где? Я к тебе в гости собираюсь, через час буду!"

Подруга с севера, они давно знакомы, учились в параллельных классах, жили на соседних улицах, помогали друг другу, секретами делились.

- Хорошо, я буду тебя ждать! Да! Я очень рада! Приезжай!

Мила по пути забежала в супермаркет, подкупила продуктов.

Когда она подошла к подъезду, там её уже ждала Машка.

- Ну вот, как всегда, я - первая! - она смеялась, широко раскинув руки.

Обнявшись, они зашли в подъезд, потом в лифт.

- Знаешь, Машенька, я должна предупредить тебя, чтобы ты не удивлялась, мать у меня живёт.

У Машки широко открылись глаза:

- Мать? У тебя? Ну, ты даёшь! Почему не у сына? Он же её любимчик!

- Любимчик от неё отказался. Официально. И не звонит, и не пишет. Вот так! Но ты при ней - ни слова об этом! Хорошо?

- Я поняла....

- Милости просим, - открыв дверь, хозяйка пропустила гостью вперёд.

- Милка, это ты что ли? - Раздался грубый окрик.

- Слу-ушай, она совсем не изменилась! - У Марии округлились глаза, она перешла на шёпот, - она всегда так себя ведёт?

Мила, снимая плащ, молча, кивнула.

- Ты с кем? - строго спросила мать, выходя в коридор. - Ах, это ты, Машенька, - проговорила она слащавым голосом, - в гости приехала? Что, на севере не сидится?

- Да я в командировке, по пути к вам забежала, - Маша улыбалась, - пойдёмте чай пить, я торт привезла, у вас таких нет...

- Я - потом, сейчас не хочется, пейте сами, - старуха прошаркала назад, в свою комнату.

 

- Как же так получилось, что она теперь у тебя живёт? Я так понимаю, до самой смерти? Плохо выглядит, сколько ей сейчас, шестьдесят есть, нет ли? - Машка нарезала торт.

- Столько вопросов, не знаю, на какой вперёд отвечать, - отшутилась Мила,- живёт у меня, потому, что одна уже не может, сил нет. Валерка её видеть не хочет, живёт в другом городе. Она его вспоминает, скучает, а в том, что он с ней не общается, меня винит.

- А что говорит-то?

- Да ничего! Просто я виновата, и всё!

- Действительно, не изменилась!

- Тише, пожалуйста, она и подслушать может, - Мила устало присела на стул.

- И ты ей всё простила? - Мария никак не могла успокоиться.

- Да, - просто сказала Мила.

- Ну, ты даёшь! Что же ты такая мягкотелая!

- Нет, просто у всех свои взгляды на жизнь. Я считаю, только по-настоящему сильный человек может позволить себе роскошь быть слабым. И сила – она не в мышцах, а в сердце.

- Вон она жизнь, как повернуть может, - задумчиво проговорила Мария, - никто и придумать не мог.

- Знаешь, я раньше, так же как и ты, думала, но год назад заболела. И серьёзно. Даже не знала, чем всё кончится, да на моём пути повстречалась женщина. Эстрасенс, Аюрведой занимается, людей лечит. Она сама ко мне подошла в больничном коридоре, посмотрела, эдак, внимательно, а потом и говорит: «Принеси завтра ко мне в кабинет две простыни… и больше ничего». На следующий день я пошла к ней, уложила она меня на кушетку, сама встала в изголовье, взяла мою голову в руки и говорит: «Простить тебе надо очень близкого человека, я вижу, это – твоя мама» Я попробовала ей что-то сказать, а она строго так перебила: «Это не ей надо, тебе! Времени у нас мало, очень мало. Поэтому мы сейчас прямо этим и займёмся. Думай о том, что ты её прощаешь!»

Я сначала ко всему несерьёзно отнеслась, а потом вроде поверила. Но всё равно, ничего не получалось. А потом, знаешь, мне как-то всё равно стало, будь, что будет! И я подумала о том, что мать как смогла, так и прожила свою жизнь. Я тоже совершаю какие-то ошибки, и дай Бог, чтобы меня тоже прощали.

« Всё! Молодец! У тебя получилось! Мало у кого вот так с первого раза проходит! Можешь идти, ещё раза два придёшь и хватит…»

После этого я на поправку пошла, а потом меня и вовсе с учёта сняли. Вот так-то!

Высшее искусство – безупречная человеческая жизнь.

- Это ты правильно говоришь, - Маша задумчиво смотрела в окно, за которым сгущались сумерки.

- Это не я, это Сократ сказал, - усмехнулась Мила,- много веков назад… одно я поняла, нельзя впускать ненависть в своё сердце и тогда ты будешь непобедим. Болезни – плата за прошлое. Ошибки надо исправлять. Я прошла этот путь…

Раздался звонок в дверь. Мила улыбнулась:

- Это Серёжа! Он тоже по командировкам мотается. Ты посиди, я открою. Сюрприз ему сделаем!

 

Сергей – большой и сильный – сгрёб Милу в охапку:

- Как же я скучал!

- У нас – гости! Так что вымой руки и к нам на кухню!

 

- Он у тебя красивый… и надёжный, - проговорила Мария, когда дверь в ванную за Сергеем закрылась.

- Да, - счастливо улыбнулась в ответ Мила.

- А как у них с матерью? Ладят?

- Знаешь, при нём она себя вообще паинькой ведёт. Когда он дома, мне гораздо легче и спокойнее.

- О чём это вы тут шушукаетесь? Привет, Маша! Как дела? – спросил Сергей, входя в комнату.

- Да вот пытаюсь вспомнить, сколько лет вы вместе. Мы ведь с тобой на одной улице росли, как же я тебя проглядела? – пошутила гостья.

- Ха-ха, у тебя и шансов не было, я только Милочку свою и видел. С тех самых пор, как посоветовал ей не ходить одной.

- Да, - засмеялась и Мила, с нежностью глядя на мужа - он стал моей тенью, и никуда меня не отпускал.

А про себя подумала: «Даже не тенью, а Ангелом Хранителем, без него я, может быть, и не выжила бы»…