СЕЛЬСКИЙ СВЯЩЕННИК

 

Село стояло, раскинувшись на двух берегах реки. Большое село, богатое. Церковь в честь Архистратига Михаила возвышалась над избами и, казалось, хранила всё село. Хозяйства были ладными, люди не ленивыми, с приходом новой власти, много слёз было пролито. В 20-х гг. красные добрались и до Загорянок, «улучшали» жизнь активно, отбирали всё, что можно, уводили, кого хотели. Церковь, хоть и вышли защищать всем миром, обобрали и заколотили, а священника в церковной ограде расстреляли.

Рядом с церковью стояло два дома: священника – отца Михаила и конюха Петра. У обоих были сыновья - Павел и Николай. До 5 лет малыши играли, возились вместе, но после дня расстрела о. Михаила, что-то произошло в душе у маленького Коли. Он видел, как плакал Паша над телом отца, как задумчиво гладил ручками доски, прибитые к дверям церкви, потом стоял на коленях и молился. Николай Бога не знал. Его мать и отец не были верующими людьми, и тогда, глядя на молящегося друга, Николенька решил, что тот рисуется, чтобы больше его жалели, придумывает глупости.

С тех пор всё пошло по-другому. Паша по-прежнему радовался Коле, но тот не хотел играть, дружить, только старался обидеть, ударить исподтишка бывшего друга. В школе пытался настраивать против него весь класс, но Павел был добрым, весёлым и никто не хотел его обижать. Шли годы. Наступил 1941 год и Павел одним из первых ушёл на фронт, едва ему исполнилось 18 лет. Коле и тут стало досадно, что сосед его опередил, следом отправился на фронт и он.

Николай сражался храбро, себя не жалея, домой вернулся с орденами «За мужество» и «За освобождение Минска». Домой ехал счастливым – по матери соскучился, война окончилась, живым остался и даже не калекой, да и наградам своим и радовался, и гордился ими. Радость жила до встречи с Павлом, который тоже и живым и невредимым вернулся, и с полной грудью орденов. Зависть и злоба душили Николая и он, не ответив на радостное приветствие, свернул за угол.

Жизнь потекла своим чередом. Павел за годы войны стал сильным, красивым мужчиной, отбою от невест не было, а он выбрал самую неказистую, серую мышку, тихую и скромную. «Ну, ты, Пашка, и дурень! - не удержался Колька при встрече, - зачем тебе уродина такая?»

«Эх, Коля, Коля, ничего то ты в женщинах и не понимаешь», - лишь вздохнул Павел.

«Я, да не понимаю!» - ерепенился Николай.

Выбрал себе в жены самую красивую, бойкую на селе. Свадьба три дня гудела.

«Вона, какая у меня жена, все завидуют» - радовался Коля.

Только вот почему - то у Паши семейная жизнь пошла тихо и гладко. Счастьем светился их маленький домик. Одним за другим появлялись детки, и жена Пашина с каждым становилась всё краше. С молчаливого согласия председателя, Павел, став отцом Павлом, снял приколоченные доски и потихоньку стал восстанавливать храм. Все люди тянулись к нему, уважали, и даже не верующие шли за советом к батюшке.

А вот у Николая семейная жизнь состояла из скандалов и склок. Красавица Варвара и впрямь была очень бойкая и всё должно было быть по её. Появились два сына, но теплее в доме не стало. Коля ушёл в работу, вышел в передовики, стал членом правления. Деньги в доме всегда водились, но вот друзей не было. Частенько проводил он ночи вдвоём с «горькой», рассуждая о своих несчастьях.

И вот одной ночью решилось ему, что виноват во всех его бедах о. Павел. Время было благодатное для завистников и доносчиков, и пришёл Николай с «серьёзным разговором» к председателю. Дескать, как это в нашем славном колхозе действует церковь? И коммунистам советует какой-то там батюшка? Председатель молча выслушал Николая и посоветовал о.Павла не трогать. На этом разговор был окончен, но не таков был Николай. Он поехал в город и нашёл тех, кто посочувствовали ему и помогли состряпать донос и на священника и на председателя.

Председателя почему-то не тронули, а вот за священником пришли ночью. Увели неизвестно куда, оставив рыдающих детей и матушку Ольгу. Всё село негодовало, многие осуждали Колю, но батюшку этим было не вернуть.

Не сказать, что его жизнь наладилась, но ему стало легче и жить и работать без своего «врага». Презренье односельчан он пережил, в работе ему всё также везло, в сыновей он вкладывал всё заработанное – всё у них было лучшим. Презрительно смотрел, как бьётся матушка Ольга, воспитывая четырех детей одна в нищете.

Прошло лет тринадцать, и на удивление всем вернулся о. Павел. После лагерей он стал совсем седеньким, хромым старцем, но его глаза светились удивительным светом и радостью.

Праздновало всё село, даже Варвара радовалась, а Николай запил.

Выросшие детки прибавили забот: одного сынка в студенческом загуле порезали, другой, уехав из села в город, и знать не хотел своих родителей. Варвара зачастила к соседке, матушке Ольге, и в храм. Николай стал пить ещё больше.

Однажды рано утром, в похмельном угаре бредя мимо храма, Николай увидел, как заботливо старший сын ведёт отца Павла на службу. Он приблизился к ним. Пьяный, злой взгляд встретился с ясным взглядом батюшки.

- Папа… - с предупреждением начал юноша, оберегая отца.

- Ничего, Мишенька, всё хорошо. Это мой дружок ещё с детства, – ласково прозвучал голос отца Павла.

Николай отвел глаза.

- Ты не бойся, Николай, я не держу на тебя зла, - проговорил батюшка. – Больше не держу, - прошептал он.

Николай снова встретился с ясным взглядом, он почувствовал такую любовь, что ему стало больно. «А вдруг не придумывает, не притворяется», - пронеслось в его затуманенной голове. Он посмотрел на крест, на берёзки, празднично стоявшие у входа в храм, перевёл взгляд на батюшку.

- А пошёл ты, Пашка… - грубо проскрежетал он, харкнул под ноги и поковылял мимо храма.

Колокола зазвонили Троицу…