Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Детективы и мистикаАвтор: Александр Воронков
Объем: 64011 [ символов ]
Подозрение
Подозрение
( повесть)
 
Любые возможные совпадения случайны.
 
«Господи, почему у нас как Новый год - постоянно идет дождь?», - тоскливо думал Виктор Иванович Колисниченко, сидя в своей старенькой «шестерке» и наблюдая как «дворники» с трудом очищали лобовое стекло от потоков струящейся воды.
Впереди, очевидно, была какая-то авария, поэтому машины, стоявшие в несколько рядов, двигались со средней скоростью черепахи. Расстояние от Варваровского моста до улицы Очаковской, а это двести метров, машины преодолевала в течение сорока минут.
Наконец он доехал и повернул направо, к зданию райотдела милиции.
Еще несколько минут заняли поиски места на стоянке.
Припарковавшись, он взял с заднего сидения пухлый кожаный портфель и пошел к дверям милиции.
Несмотря на предновогодний вечер в отделении было шумно как в обычный будничный день. Два сержанта тащили буйного пьяного окровавленного ханыгу, возле окна дежурного стоял какой-то упитанный верзила и кричал, что у него только что, средь бела дня (на этом он особо настаивал) из-под носа угнали машину.
«Очередной барыга, - с неожиданной неприязнью подумал Колисниченко, проходя мимо, - Ничего еще наворует и новую купит".
Дежурный, капитан, пытался одновременно делать несколько дел – курить, записывать заявление верзилы и отвечать по телефону.
Увидев проходящего Колисниченко, он легко подскочил со стула и вытянулся. Виктор Иванович досадливо кивнул ему и сделал рукой успокаивающий жест - дескать, садись, вольно. Верзила изумленно обернулся, однако, не увидев никакой формы, опять развернулся в сторону окна и начал кричать, что никуда отсюда не уйдет, пока не увидит свое авто.
 
Виктор Иванович поднялся на второй этаж и остановился перед дверью с табличкой «Дознаватели». Затем резко рванул ручку двери и вошел в просторное помещение с несколькими столами.
Возле одного из них, на стуле сидел мужчина лет около пятидесяти с крупными чертами лица, седыми, вьющимися волосами.
- Прошу прощения, доктор, - сказал Колисниченко,- На трассе какая-то авария, кое-как к Вам добрался. Спасибо, что откликнулись и нашли время навестить нас. А кстати, где Трофимов?
 
Человек, которого назвали доктором, был владельцем модной медицинской фирмы «Южнославянская клиника» Игорь Борисович Шпигель.
Он поднял голову, не торопясь затянулся сигаретой, выпустил дым, также неторопливо затушил окурок в пепельнице, стоявшей на столе. Колисниченко непроизвольно насчитал четыре окурка.
- Я здесь уже два часа, - неторопливо ответил собеседник, - Ваш коллега «попросил» меня приехать с ним сюда в несколько ультимативной форме, а сейчас ушел за кофе. Я попросил его принести и мне, но он, кажется, не услышал меня. Вы все слышите только, что вам хочется…
- Простите, доктор, но я не только слушаю, но еще и записываю,- сказал Виктор Иванович и постучал рукой для убедительности по портфелю.
 
Шпигель неожиданно улыбнулся и Колисниченко, опять непроизвольно, определил какая у него обаятельная улыбка:
«Наверняка нравится бабам и знает об этом. Да, скорей всего! Скачивать жир у толстых коров – для этого надо иметь незаурядное обаяние. А может не только бабам, но и маленьким девочкам?» – подумал он.
 
В кабинет вошел высокий смугловолосый молодой человек, осторожно занося две кружки дымящегося кофе. Это был опер из областного угрозыска капитан Трофимов, один из сотрудников следственно-оперативной группы, которую возглавлял наш герой - старший следователь областной прокуратуры по особо важным делам, государственный советник юстиции, доктор юридических наук и прочая проч., Колисниченко Виктор Иванович.
Дело, которым он занимался на протяжении двух месяцев, было об убийстве двух девочек восьми и десяти лет, вернее, об изнасиловании и убийстве их одинаковым способом, что позволило сделать вывод о «работе» серийного убийцы, сексуального маньяка.
Обе потерпевшие проживали в микрорайоне Варваровка и были найдены в кустах рядом с пляжем, с разницей в две недели.
- Сергей,- обратился Колисниченко к Трофимову,- Я же говорил тебе попросить Игоря Борисовича прибыть в райотдел для уточнения некоторых деталей, а ты что?
- А я что? – удивился опер.
- Игорь Борисович утверждает, что ты чуть ли не силой принудил его приехать…
- Я так не говорил,- возразил Шпигель, - Я сказал, что мне было предложено приехать сюда в ультимативной форме…
- В какой форме?- переспросил Трофимов, кося глазом на следователя.
- Ладно, проехали,- миролюбиво сказал Шпигель, - Я особо не возражаю, все равно никто не ждет… Местные и городские власти забыли пригласить на празднование. Так что буду встречать Новый год дома в одиночестве, вернее с собакой.
- Почему в одиночестве, а как же жена? – спросил Колисниченко.
- Да, жена, вот именно,- сразу помрачнел Шпигель и замкнулся.
Следователь с опером переглянулись и не стали продолжать эту тему.
- Присаживайтесь сюда, доктор,- предложил Виктор Иванович,- Не понимаю, зачем Вас потревожили в новогодний вечер. Надо уточнить кое-какие детали, но это можно было бы сделать и после праздников. Мои помощники перестарались и Вас и меня «напрягли».
При этом Колисниченко выразительно посмотрел на Трофимова. Шпигель уловил этот взгляд и улыбнулся.
- Вы знаете, - сказал он,- Несмотря на мой преклонный возраст, мне еще не надоело читать детективные истории о плохих и хороших следователях.
- Это Вы к чему? - поинтересовался Виктор Иванович.
- Да так. Я вообще-то думал, что на следствии главный – Вы, а меня пытаются убедить, что кто-то может Вами манипулировать!
- Вы проницательны. Что ж не буду скрывать. Это дело надо форсировать. Так думает мое начальство, да и я рассчитываю в ближайшее время его закончить и передать в суд.
- Появилось что-то новое, конкретное? - заинтересованно спросил Шпигель,- У Вас есть подозреваемый?
- Не все сразу доктор, будем действовать постепенно, отделяя зерна от плевел, или наоборот, не знаю как правильно сказать. Я же говорю, что надо кое-что уточнить. Например, эта история с собакой. Давайте так, я буду задавать вопросы, Вы будете отвечать, а он, – Виктор Иванович ткнул пальцем в сторону Трофимова,- будет записывать.
-Так это допрос?
- Ну да, оформим как допрос.
- На допрос я мог бы вызвать адвоката…
- Помилуйте, какие в это время адвокаты. И потом, я же сказал, что надо уточнить детали…
Колисниченко развернулся в сторону Трофимова и спросил:
- Ты умеешь печатать на машинке или будешь писать от руки?
- Умею,- буркнул опер, пересел за стол, расчехлил печатную машинку и вставил несколько листков, предварительно переложил их копиркой.
- Я принес кофе,- напомнил он.
- Да, доктор, пейте пока горячий.
- Наверное, не буду, я и так весь на нервах…
- Ну ладно, доктор,- следователь встал со стула и подошел к окну,- Я обязан поговорить о собаке.
- О какой собаке?
- О вашей, естественно!
- Но так мы не дойдем до главного…
- Вот и я не в восторге, но надо уточнить все детали, включая мельчайшие. Вот записано, - Виктор Иванович вытащил из папки листок протокола, - Вечером, 8 ноября, Вы прогуливались со своей собакой по берегу реки…
- Да, я люблю собак, а жена предпочитает кошек…
- Так у Вас есть и кошка?
- Нет от нее шерсть и грязь. Моя жена не любит грязи.
- А от собаки нет…?
- Есть. Но я когда захочу, могу быть настойчивым.
- Ну, хорошо. Итак, вечером, Вы прогуливались с собакой. Кстати, какая у нее кличка?
- Его зовут Тобик. Спаниель. Охотничья порода.
- Вы охотник?
- Нет, охотничьи собаки не злобны и более преданы хозяевам.
- В своих показаниях Вы говорите: «Когда я обнаружил тело…». Вы ничего не говорите о собаке.
- Ну и что? Наверное, я ошибся, не придал значение.
- Весь день я внимательно пересматривал протоколы допросов, которые провел дежурный следователь и ничего не обнаружил о собаке, а между тем – Вы ее выгуливали.… Но вот что интересно, Ваш сосед Павленко Михаил Иванович, дал показания, что в тот вечер, именно в тот вечер, Вы были один.
- Павленко все перепутал, он алкаш. Пьет ежедневно…
- Я бы хотел Вам верить, но Сорокина Вера Васильевна из восьмого дома, тоже говорит, что Вы были один. Тоже перепутала? Получается, что в Вашем квартале, только Вы один ничего не путаете? Кому мне верить?
Шпигель напряженно улыбнулся, поиграл плечами, разминая их:
- Конечно им!
Трофимов перестал печатать, поднял голову и внимательно посмотрел на врача. Шпигель оглянулся на него, опять повернулся лицом к следователю и самодовольно улыбнулся.
Колисниченко в упор посмотрел на него и строго сказал:
- Послушайте, Игорь Борисович, Вы, видимо, все представляете в юмористическом свете, между тем.… Знаете, доктор, у меня нет к Вам никакой враждебности, вообще никаких чувств. Потому что, если я буду испытывать что-то ко всем прошедшим через меня, о беспристрастности придется забыть.
- Но все-таки, - заметил Шпигель,- Есть определенная доля антипатии. Одно дело – маньяк безработный и бездомный, так сказать, жертва системы, совсем другое – владелец солидного предприятия, богатый человек, олицетворение этой же системы. Это поворот в карьере следователя, пресса и все такое…
- Напрасно Вы хотите меня спровоцировать на эмоции. Моя биография…
- Я знаю, кто Вы, знаю Вашу биографию, - перебил его Шпигель,- Может быть, хотите опять подняться наверх?
Колисниченко укоризненно посмотрел на него и, не повышая голоса, сказал:
- Изнасилованы и убиты две девочки – восьми и десяти лет. Я должен найти негодяя, и я найду его. Так что, Вы это или кто другой – мне все равно!
- Лихо,- сказал Шпигель, полез в карман пиджака, достал сигарету и закурил. Руки у него заметно дрожали, – А началось все с собаки. Кое-что надо уточнить, - передразнил он.
- Итак, доктор, почему Вы предлагаете верить им, а не Вам?
- Потому что, они все считают меня заурядным ничтожеством, потому, что я не пью с ними, потому, что я стал богат и известен. А самое главное, я родился и вырос здесь, ходил с ними в одну школу. Мой отец был жестянщиком, а я стал врачом,- взорвался Шпигель, - В детстве меня называли жиденком и то, что мой отец четыре года был на фронте и вернулся инвалидом – ничего не изменило.
А когда я создал клинику, из ничего, они все время ехидно спрашивали, почему ее название «Южнославянская», а не «Еврейская»? Вы, наверняка, хотели задать такой вопрос?
- С Вами страшно. Вы читаете мысли!
- Эти мысли у всех на лбу вот такими буквами написаны. Вам я скажу – я лечу славянских граждан, поскольку проживаю здесь. А евреи давно уехали, кроме меня.… Кроме того, я богат, у меня большой дом и красивая жена. Они считают, что всего этого я не заслуживаю. У меня средняя внешность, средние способности – они так считают и, поэтому, не могут мне простить. Когда Вы их допрашивали, они, наверняка, так обо мне говорили. Признайтесь!
- Я допросил кучу Ваших соседей, и они мне говорили многое: о махинациях с налогами, не обошлось без изнасилованных и убитых детей, были высказаны совершенно фантастические предположения о том, что Ваша жена является вдохновителем этих преступлений из-за того, что сама не имеет детей и еще много всего. Что тут можно поделать с любовью наших людей «стучать» на своих ближних. Благодаря этому, достаточно высок процент раскрываемости, как это ни цинично звучит. Но, ни один не сказал о том, что Вы заурядны и посредственны. Наоборот, все они говорили, что Вы умны, проницательны и хитры!
 
Трофимов отвлекся от печатанья и спросил:
- Послушайте, чего Вы упорствуете, двое свидетелей утверждают, что Вы были без собаки…
Шпигель неожиданно протянул руку и взял лежащий перед следователем лист протокола, после чего повернулся к оперативнику:
- Тут не сказано, что собаки не было. Они говорили, что ее не заметили.
Колисниченко надел очки, взял лист из рук Шпигеля, внимательно прочитал, после чего позвал опера:
- Подойди сюда. Что это за путаница? Доктор прав – они говорили, что не заметили собаку.
- Разве это не одно и то же? – озадаченно спросил Трофимов.
- Нет, не одно и то же.
- Ну, хорошо,- Трофимов взял лист,- Если они ее не заметили, то тут два развития событий: либо ее не было, либо она была!
- Что это меняет? - Шпигель зябко пошевелил плечами,- Не понимаю, что это меняет?
- Да то, что собака, прежде всего собака, должна была найти тело,- заорал Трофимов, затем взяв себя в руки, извинился.
- Что это меняет? – повторил вопрос Шпигель.
- Да, действительно, - с иронией заметил следователь, - в любом случае, не она же нам позвонила.
- Господин следователь, когда Ваш коллега вызвал меня сюда, он сказал, что это ненадолго. А я сижу здесь уже 3 часа. Никому не интересно, есть ли у меня дела, а они у меня, между прочим, есть. То есть были…
- Вы правы, доктор, но боюсь, что это затянется дольше, чем предполагалось. Поэтому мы с коллегой сейчас выйдем, а Вы позвоните домой – предупредите, что задерживаетесь.
Трофимов услужливо подвинул к Шпигелю телефонный аппарат.
- Звоните отсюда через девятку!
Колисниченко собрал листки в папку, сунул ее подмышку и двинулся к двери. Трофимов поднялся и вышел следом.
- Послушайте, Виктор Иванович, чего Вы меня как мальчишку тыкаете: «что это за путаница?». Это не я, а следователь так составил протокол, - обиженно произнес Трофимов, - что Вы уцепились за эту собаку? Как по мне, эта история не выдерживает никакой критики.
- А история с врачом, преуспевающим бизнесменом, который добровольно сидит у нас в новогодний вечер – выдерживает критику?
- Так он виновен или нет?
- Когда я читаю материалы дела – то виновен. Когда разговариваю с ним, то не уверен.
Дверь комнаты распахнулась. Стоящий на пороге Шпигель позвал их вернуться:
- У меня никто не отвечает. Вы можете зайти.
 
Сев за машинку, Трофимов напечатал: «19 часов 10 минут - допрос возобновлен». Некоторое время все молчали. Шпигель достал пачку сигарет «Кэмэл» и предложил сначала следователю, затем повернулся к Трофимову. Оба отрицательно замотали головами.
- Спасибо, - сказал Виктор Иванович,- У меня своя отрава. Если хотите курить, то прошу… Маленькую Катю Ходченко знали хорошо?
- Как знают соседей. Ей было 10 лет, мне 49. Человек моего возраста не может знать хорошо десятилетнего ребенка.
- Соседи говорят, что она была веселой, очень контактной девочкой, это так?
- Она любила смеяться! Во всяком случае, не дикарка.
- Она бы могла пойти с кем угодно?
- Вот именно, она могла пойти с кем угодно и, прежде всего, с доктором Шпигелем,- с сарказмом произнес тот.
- Нет, я этого не говорил!
- Нет, нет – этого Вы не говорили,- опять с иронией произнес Шпигель.
- И что мне печатать? – спросил Трофимов
- Печатай, что не дикарка.
- Нет-нет – печатайте все,- заорал Шпигель, - Вы задаете такие гнусные вопросы, что просто стыдно. Я требую, чтобы все было точно отражено в протоколе. Может быть, это заставит Вас изменить тональность.
 
Колисниченко с Трофимовым переглянулись, но промолчали.
Следователь прошелся по кабинету, вернулся и сел на свой стул.
- Хорошо, я согласен,- сказал он,- Итак, фамилия, имя, отчество, год рождения, образование, семейное положение…
- Он меня об этом уже спрашивал,- Шпигель не глядя, ткнул пальцем в сторону оперативника.
- А теперь, об этом спрашиваю я! Хотите вопросы и ответы?
- Да!
- Ваша фамилия Шпигель? Имя и отчество?
- Игорь Борисович!
- Адрес проживания?
- Улица Веселиновская, дом 5!
- Вы женаты? Дети есть?
- Женат, детей нет!
- Почему? От них много грязи?
- У меня нет детей, потому что моя жена не может их иметь.
- Не может или не хочет? Почему не возьмете приемного?
- Боже, какой такт, какая изысканность!
- А это, изысканность,- следователь достал фотографии лежащих на земле растерзанных мертвых девочек и швырнул их на стол перед Шпигелем.
Тот посмотрел на фотографии и как-то сразу сник.
- Когда милиция приехала на место, она лежала вот так, лицом вниз. Я имею в виду Катю, - устало произнес Колисниченко. – И Вы вот так ее узнали, сходу?
- Да, когда видишь человека каждый день, сотни раз в неделю, можно узнать ее и со спины. Погодите, судя по ее спортивному костюму – был четверг, она ходила на стадион. А Павленко оказывается прав, он не мог видеть собаки. К тому времени Тобик выбежал за ворота на улицу.
 
Колисниченко подошел сзади к Шпигелю и положил руку ему на плечо:
- Скажите, Игорь Борисович, только откровенно, Вы знаете, почему Вы здесь?
Шпигель отрицательно покачал головой.
- Знаете,- утвердительно произнес Виктор Иванович, - Вы здесь потому, что подозреваемый. Из свидетеля постепенно превратились в подозреваемого. Такое медленное сползание. Уверен, что от Вас это не ускользнуло.
- Нет, не совсем! Причина этого сползания от меня ускользнула!
- Две девочки были убиты, доктор. Двое детей. Первая - двадцатого октября на пляже возле моста, вторая, через две недели, 8 ноября, в кустах возле косы, в двух шагах от первого убийства. Что интересно, в вечер первого убийства Вы были в том же районе, а во втором случае – прямо на месте преступления. Ведь именно Вы обнаружили труп Кати Ходченко?
- И вызвал милицию!- сказал Шпигель, закуривая сигарету.
Следователь ухмыльнулся:
- Знаете, стен этой комнаты не хватит, чтобы написать имена убийц, которые, якобы, обнаружили своих жертв. Это вполне нормально – ведь они действительно, первыми узнали о случившемся.
- Странное, выборочное толкование гражданского долга, господин следователь. Если бы я не сообщил – был бы убийцей, который прячется от следствия. А поскольку сообщил, то выходит – я изощренно ухожу от наказания. В обоих случаях, согласно вашей логике, я убийца.
- Ну, хорошо, - примирительно произнес Виктор Иванович, - давайте забудем на время.
- Я заметил, что как только что-то свидетельствует в мою пользу, Вы тут же меняете тему. А теперь о чем мы будем говорить? О собаке?
- О первом убийстве! В кустах на пляже возле моста было обнаружено тело девочки, Нади Руфаевой восьми лет. Изнасилована и убита. Ее задушили. Скорей всего, это произошло в кустах. Она пыталась убежать. Ее поймали и опять затащили в кусты.
В тот же день ваша машина была обнаружена экипажем ГАИ на обочине развилки у моста. Машина простояла пустая всю ночь. Ну, стоит и стоит, мало ли машин сутками стоят на обочинах. Гаишник для протокола записал номер в свой рапорт и сразу забыл. А вот молодой и способный оперативник, - Колисниченко повернулся и церемонно показал рукой в сторону Трофимова, - узнал по номеру владельца и сопоставил факты.
- Какие факты? – удивился Шпигель, - моя машина простояла на улице ночь и на этом основании Вы делаете вывод, что я насильник и убийца?
- Нет, конечно. Но не кажется ли вам странным: вы живете в ста пятидесяти метрах от моста, у вас большой дом с гаражом, а машина на улице. А сами где находились? Дома?
- Нет, меня дома не было. Вечером я посидел в придорожном кафе, немного выпил, а затем пошел к сестре. Она болеет – решил навестить. Живет в районе яхт-клуба, через реку прямо напротив нас. Пошел пешком, потому что выпил.
- И что, навестили?
- Нет, не получилось. Пока дошел, уже было поздно. Не решился ее будить.
- Браво, прекрасное объяснение! Ну а потом что?
- Потом также пешком вернулся домой и лег спать.
- Это может кто-нибудь подтвердить?
- Нет, у меня есть ключи, и сплю я в своей комнате. Вряд ли жена что-то слышала.
- В каком кафе Вы были?
- Я точно не помню… кажется, «Веселый Роджер»…
- Мы проверили. Вас там никто не помнит. День, когда нашли труп Нади, помнят, а вас – нет.
- Я же говорю, что точно уже не помню. Может где-то в другом месте был.
- Мы опросили все придорожные кафе. Нигде вас не видели. Хозяева и персонал – все местные, вас знают, не помнят.
Шпигель зябко потер руки:
- То, что меня не помнят, скорее, говорит в мою пользу. Если бы я убил, что скорей всего пошел бы и сделал так, чтобы меня запомнили, а потом уже вам позвонил. И у меня было бы железобетонное алиби. И Вы бы меня сейчас не мучили…
Колисниченко улыбнулся:
- В этом есть определенный резон. За исключением одного момента – Надя отчаянно сопротивлялась. У нее были поломаны ногти на руках. Было бы странно, если б убийца пришел в разорванном костюме и сел в кафе создавать себе алиби. Ну, хорошо, давайте поговорим о сестре. Вы часто ее навещаете?
- Не совсем. Не совсем так, как хотелось бы.
- Причина?
- Моя жена. Поначалу они общались друг с другом, потом что-то надломилось… Я пытался выяснить причину, но не получилось. Затем заметил, что ее начало раздражать, когда я навещал сестру, потом любое упоминание… Я стал навещать сестру втайне от жены.
- Скажите, Вы до или после посещения сестры пошли в кафе?
- Я уже говорил.… Взял машину, решил поехать к сестре, но по дороге захотел выпить, зашел в кафе. После этого оставил автомобиль у дороги и пошел к сестре. Пока к ней шел, сообразил, что уже слишком поздно, а она нездорова. Не решился ее будить, развернулся и пошел домой. Дома лег спать. Все!
- Но Вы не сразу вернулись домой, еще прогулялись? Может быть, заметили что-то необычное?
- Нет, все было как всегда.
- То есть, Вы перешли мост, дошли до яхт-клуба, затем сообразили, что поздно, развернулись, опять перешли мост, пришли домой и легли спать. Так?
- Я немного постоял на мосту, посмотрел, как рыбаки ловят рыбу, и вернулся домой.
- Никого знакомых не встретили?
- Нет. Наши туда не ходят, только городские.
- Дорога от моста к Вашему дому идет через пляж. Я имею в виду пешеходную дорожку. По трассе надо далеко обходить. А Вы шли пешком. И, обязательно, должны были пройти через пляж. Там, где была убита Надя Руфаева, а затем Катя Ходченко. Вы ничего не обнаружили на тропинке, когда возвращались?
- Нет!
- Сколько было времени, когда Вы перешли мост и двигались по тропинке?
- Я не помню!
-Ну, хотя бы приблизительно?
- Приблизительно три - полчетвертого утра.
Шпигель нервно облизал губы, достал сигарету и закурил:
- К чему эти вопросы? Сразу называйте – девочек убил доктор Шпигель – владелец медклиники, садист, педофил и убийца!
- Ну что Вы. Я этого не говорил, иначе мы бы с Вами не сидели бы здесь.
Шпигель поднялся со стула:
- Я здесь сижу, потому что этот тип,- он указал пальцем на сосредоточенно-печатающего Трофимова,- Сказал, что надо кое-что уточнить и это не займет много времени. А теперь я ухожу!
Он двинулся в сторону двери.
Колисниченко, не глядя и не повышая голоса, сказал:
- Сядьте доктор. Никуда Вы не уйдете.
- Осторожнее,- Шпигель предостерегающе вытянул руку в сторону следователя,- Или Вы меня отпускаете или задерживаете и передаете дело в суд. Таков закон.
- Не думаю, что это Вам понравится – но я Вас задерживаю.
 
Шпигель обессилено сел на стул. Колисниченко не торопясь вынул из портфеля несколько бланков и стал их заполнять, затем подписал и подвинул к Шпигелю.
- Что это? - спросил тот.
- Это постановление о признании Вас подозреваемым, а это – постановление о задержании по подозрению в убийстве. Читайте и подписывайте!
- Я ничего подписывать не буду!
- Ваше право. Отныне можете ни о чем не свидетельствовать и ничего не подписывать. Статья 43 УПК. Сергей! Подойди и подпиши.
Трофимов не торопясь подошел к столу, написал на бланках, что Шпигель отказался от подписей и расписался. После этого расписался Колисниченко.
 
Трофимов вернулся за свой стол, вытащил отпечатанные листы, вставил чистые и бодрым голосом произнес:
- Ну что, начнем сначала. Фамилия, имя, отчество…
- Что это значит?- резко спросил Шпигель следователя, - Я уже все говорил…
- Тогда Вы были свидетелем, а сейчас стали подозреваемым, чувствуете разницу?
Виктор Иванович достал из портфеля потрепанный УПК, несколько минут сосредоточенно его листал, затем пододвинул к Шпигелю.
Тот взял книгу в руки и стал сосредоточенно читать.
Колисниченко подошел к окну и стал смотреть на улицу. Дождь не прекращался. Затем повернулся к Трофимову и негромко сказал:
- Перепечатай все.
Трофимов скривился как от зубной боли, но ничего не сказал.
Продолжая глядеть в окно, следователь сказал:
- Вы можете позвонить и вызвать своего адвоката.
- У меня нет «своего адвоката» и никогда не было, - не поднимая глаз, ответил доктор.
Виктор Иванович вернулся к своему портфелю и вынул лист бумаги:
- Это список адвокатов. Те, которые подчеркнуты, могут приехать ночью и на праздники.
- А сейчас меня допрашиваете, это не ночь?
- Ночь наступает с 22 часов, а не с наступлением темноты, так что у нас вагон времени. И его лучше все-таки проводить здесь, а не в СИЗО, как думаете? Я бы предпочел, чтобы Вы вышли отсюда свободным. Поэтому два варианта развития событий: мы продолжаем разговор и если, заметьте, Вы честно отвечаете на все вопросы, то я могу переписать постановление. У меня есть бланк подписки о невыезде. Второй вариант – Вы молчите, отказываетесь сотрудничать, и я отправляю Вас в СИЗО на 72 часа. Пока. А там, глядишь, и получу санкцию на арест.
Ну как? Может Вам удастся меня раздразнить, удивить, растрогать.… Но пока я не вырву из своей головы мысль о том, что не Вы убили этих девочек – нет ни единого шанса смягчить меня.
Трофимов подошел к столу, взял список адвокатов и спросил:
- Ну что, выбрали? Кому звонить?
Шпигель поднял голову и глухо сказал:
- Ткните наугад.
- Не думаете, что Вам пора позвонить домой,- спросил Колисниченко,- Может, сейчас ответят?
Шпигель отрицательно покачал, замотал головой.
- Почему?
- Послушайте, я достаточно взрослый, чтобы позвонить жене, если мне этого захочется. Занимайтесь своим делом…
Виктор Иванович придвинул к себе телефон и поднял трубку. Ответил милицейский коммуникатор. Представившись, следователь спросил:
- Скажите, с этого номера недавно звонил кто-нибудь? Нет?! Это точно? Ладно, спасибо.
Несколько минут он молчал, затем поднял глаза на доктора и сказал:
- Прошу Вас выложить содержимое карманов на стол!
Трофимов подошел вплотную и стал настороженно наблюдать.
Шпигель начал вынимать и бросать на стол ключи, визитки, бумажник, расческу, мелочь.
- Вы можете сесть, доктор,- сказал следователь. Рассматривая фотографию в бумажнике, он спросил, - Это Ваша жена? Красивая женщина. Вам повезло!
Собеседник презрительно скривил губы, но промолчал.
Затем через силу сказал:
- Как жаль, что Вы не были у меня дома.
- Я был, - поднял голову Трофимов.
- Да, но ничего не поняли! Постарайтесь вспомнить расположение дома.
- Я там ничего интересного не заметил.
- Жаль!
- На первом этаже?
- Нет, на втором.
- На втором этаже вход, три комнаты, коридор метров десять.
- Детская, комната для гостей и наша спальня. Детская комната осталась пустой, гостевая стала комнатой жены, а наша спальня – стала моей. Между ними десятиметровый коридор. Многие вещи могут разделять супругов – болезнь, смерть, развод…
Между нами десять метров – практически вся жизнь. Этот коридор – десятиметровая пустыня. Как вам аллегория? – горько спросил Шпигель, - и в конце этой пустыни – дверь, закрытая на ключ.
В ходе этого монолога Трофимов недоуменно показал руками на машинку. Внимательно слушающий Колисниченко отрицательно покачал головой.
- Хотите кофе? – спросил опер, выходя из кабинета и обращаясь сразу к следователю и Шпигелю.
Оба закивали головами.
 
- Я могу немного размяться? Ноги затекли.
Колисниченко кивнул. Шпигель поднялся со стула и подошел к окну, несколько раз покрутил головой и подвигал плечами.
- Я надеюсь, - сказал он, - Что Вы не собираетесь воспользоваться отсутствием подчиненного и «поговорить по душам» со мной? Мне бы хотелось, чтобы все, что здесь происходит, нашло отражение в протоколе!
Надеюсь, что Вы не считаете меня идиотом?
Виктор Иванович примирительно поднял руки:
- Как Вы могли такое подумать? Напротив - я принимаю Вас за очень умного человека и очень хитрого. Я спрашиваю о двух изнасилованных и задушенных девочках, а разговор переходит к Вашей жене, коридору, закрытой двери.… Только, доктор, если Вы привели меня к закрытой двери, то надо ее открыть, я хочу знать что за ней.
- Вы прекрасно знаете.… Говорите, не стесняйтесь.
- Хорошо, я скажу: там Ваша жена Валентина, которая на 15 лет моложе Вас и, которая не пускает в свою постель. И как давно это происходит? Месяцы? Годы? А может, все это было с самого начала?
- Не совсем! Сразу после свадьбы.
 
Колисниченко вдруг явственно представил, как у него перед носом закрывается дверь, щелкает ключ, хотя никогда дома у Шпигеля не был.
«Надо к нему ехать с обыском, когда это сделать?- подумал он.
- Что? Простите, я прослушал.
- Я говорю, что наши интимные отношения начались почти сразу после того как мы познакомились. Несколько месяцев безумной страсти. Мы встречались в гостиницах, на квартирах моих друзей, ее подруг, на съемных квартирах. Это было забавно, в кровь попадал адреналин. Хотя я был холост и она свободна. Такие вот игры. Я уже был вполне обеспечен, построил дом, но тем не менее... Все это продолжалось до того дня, когда она мне намекнула о необходимости узаконить наши отношения. Жениться на ней. Я даже не осмеливался мечтать об этом – разница в возрасте, ну и в социальном положении (она единственная дочь зам. предисполкома области)
- Это она решила? – следователь закурил сигарету.
- Она никогда не действует напрямую, но все ее поступки ненавязчиво подталкивают.… А после свадьбы, вернее после первого совместного Нового года все стало портиться. У молодой жены начались бесконечные головные боли, то чем мы раньше занимались, стало вызывать у нее стойкое отвращение, которое всецело перекинулось на меня. В итоге, я оказался в отдельной комнате и моя зубная щетка только в моем санузле. Вы понимаете?
- Да, наверное, понимаю.
- Что Вы можете понимать, господин следователь по особо важным делам,- внезапно взорвавшись, заорал Шпигель,- Вы постоянно думаете о своем, в то время как я разговариваю о другом, а точнее – как пристегнуть мои откровения к своим домыслам!
- Ну, Вы здесь из-за этого дела. И мне, по большому счету, наплевать на зубные щетки, головные боли и коридор…- также повысил голос Виктор Иванович,- У Вас более длинный и более темный коридор, в конце которого две девочки - Надя и Катя. И этот коридор должен привести на пляж, в эти кусты…
- Послушайте,- Шпигель внезапно успокоился и ухмыльнулся,- Если бы у меня хватило смелости убить, то я убил бы не девочек. Нет! У Вас никогда не возникало желания убить кого-нибудь?
- Да, Трофимова. И не единожды.
- Я серьезно спрашиваю? Например, какую-нибудь из Ваших двух жен?
- Может быть – первую,- задумчиво сказал Колисниченко,- А Вы хорошо осведомлены о моей личной жизни. Согласитесь, для незаинтересованного свидетеля, хорошо знаете жизнь следователя.
- В перестройку я внимательно следил за всякими «узбекскими делами», знаю, что Вы работали в бригаде с Гдляном и Ивановым. Вы личность знаменитая и когда стало известно, что делом будете заниматься Вы, я навел справки, как так случилось, что легендарный «важняк» из Москвы попал в заштатный Николаев.
 
Дверь в комнату отворилась, зашел Трофимов с двумя чашками кофе:
- Ну как идут дела?- спросил он, ставя их на стол
- Двигаются потихоньку. Послушайте, Игорь Борисович, все уже устали, давайте закончим побыстрее. Будем думать, что дальше делать – поедем к Вам с обыскам и оставим Вас там или после обыска в – СИЗО. Давайте продолжим. Ты готов печатать,- обратился он к оперу.
Тот сел за стол, поправил каретку и кивнул.
- Итак, тело первой девочки, Нади Руфаевой, было обнаружено в 7 утра. По заключению экспертизы, смерть произошла за 5-6 часов до момента обнаружения. То есть в 1-2 часа ночи. В 1 час-2 часа ночи Вы были на мосту или где-то в другом месте, или уже дома?
- Я не помню. На такие вещи не всегда обращаешь внимание.
- А может кто-нибудь Вас вспомнить? Вы с кем-нибудь разговаривали?
- Не думаю. Я ни с кем не общался.
- Может быть вовремя ночной прогулки, заметили что-нибудь особенное?
- Я не помню.
- И вы хотите, чтобы я Вам поверил?
- Мне все равно…
Трофимов подал голос:
- Пожалуйста, помедленнее, я не успеваю печатать.
- Итак, Вы ничего не видели, не слышали и ничего особенного не заметили?
- Я уже говорил,- устало произнес Шпигель.
- Сколько времени прошло с того момента, как Вы вышли из дома вечером и вернулись домой спать?
- Практически вся ночь.
- Вполне достаточно, чтобы изнасиловать и задушить девочку, спрятать тело…
Трофимов внезапно дурашливо засмеялся:
- Осенью ночи холодные. Это надо было сделать, хотя бы для того, чтобы согреться…
Несколько минут он истерически-сдавленно хохотал. Шпигель с удивлением, а Колисниченко, с нескрываемым раздражением, смотрели на него.
-Ты закончил? - почти враждебно осведомился следователь.
Трофимов еще несколько раз всхлипнул и стал серьезен.
- Простите,- сказал он, вытирая глаза от накатившихся слез.
- Ваше счастье, что я без адвоката. Вот он бы уцепился…
- Ну, хорошо, простите доктор,- извинился Виктор Иванович, - Мы все устали, а мой коллега – особенно.… Кстати,- обратился он к Трофимову,- Ты очень вовремя напомнил о погоде в тот вечер.
- Не кажется ли Вам, доктор, что такая холодна погода как в тот вечер не способствовала для ночных прогулок?
- А Вам не кажется, что это относится и к девочке. Малышка должна была прийти в такую погоду на пляж, чтобы я мог там ее убить? Как она там очутилась? У Вас не найдется сигаретки, а то я свои все выкурил?
- Да, пожалуйста,- Колисниченко вытащил из кармана пачку сигарет и придвинул к Шпигелю.
- Повторяю еще раз вопрос. Вы ничего не заметили в тот вечер, когда совершали свою прогулку?
 
В дверь постучали.
- Да,- ответил следователь,- Войдите!
В кабинет вошел молоденький сержант.
- Извините,- обратился он к Колисниченко,- Вы можете выйти?
- Вы позволите,- обратился тот к Шпигелю и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
- Вас внизу ждет прокурор области,- официально доложил сержант.
- Погодите, господин следователь,- обратился Шпигель вслед к выходящему Колисниченко,- Что я должен был заметить особенного именно в тот вечер?
Тот обернулся, несколько секунд пожевал губами и сказал:
- Дело в том, Игорь Борисович, что именно в тот день развели Варваровский мост. Разводка была проведена с 18 часов до 6 утра, в связи с ремонтом поворотной части. С моста выгнали всех рыбаков. А утром пошли люди пешком через пляж и наткнулись на труп. Поэтому, ни к сестре, ни от нее домой Вы попасть никак не могли. Да и в кафе Вас не было!
 
- 2 -
 
Спустившись на первый этаж, Виктор Иванович увидел нервно расхаживающего шефа, прокурора области- Валерия Михайловича Гершавина. Находившиеся в помещении милиционеры почтительно застыли у стен. В райотделе наступила непривычная тишина.
Подойдя к нему, Колисниченко молча протянул руку, потом взял шефа под локоть и потянул к выходу.
- Ну что, расколол? - спросил прокурор.
- Пока нет, но думаю, что додавлю.
- Додавить можно, а что с уликами? Вызвал адвоката?
- Улик против него нет, сам знаешь. Насчет адвоката – он особо не настаивает… Я думаю, признается и улики появятся. Надо обыск делать…
- Что, сейчас? Нас разорвут в клочья! Ты вынес постановление о задержании?
- Пока признания нет - грош цена этому постановлению. Тем более без адвоката.
- Ну, так в чем дело?
- Какой адвокат сейчас?
- Так что мне в Киев докладывать? – неожиданно вспылил шеф.
- А что хочешь, то и докладывай, - также вспыльчиво ответил Виктор Иванович, - Твоя идея порадовать начальство. Кто тебя за язык тянул? «К Новому году поймаем и изобличим маньяка», - передразнил он, - Крепкий орешек оказался, несет всякую пургу, но не разваливается. Может быть, что-нибудь дома найдем?
- Ладно,- примирительно сказал шеф, - Делай, как считаешь нужным. Если что - сразу звони!
Гершавин пожал руку, сел в машину и отъехал.
Колисниченко несколько минут стоял на крыльце и расслаблено курил.
С прокурором области его связывали особые отношения. В детстве они сидели за одной партой в школе, вместе ходили на секцию бокса, затем вместе жили и учились в Одессе, после того как поступили на юрфак университета.
А вот после окончания, их пути разошлись. Колисниченко был призван в армию офицером-двухгодичником, а Гершавина «отмазали» родители по состоянию здоровья. Виктор Иванович попал служить в Московскую область в гарнизонную военную прокуратуру, а Гершавин – в районную прокуратуру Николаева, где прошел все должности, а потом вырос до прокурора области.
У Колисниченко был яркий и резкий взлет и такое же падение. После армии – прокуратура Московской области и женитьба, затем переезд в Москву с повышением, потом Генпрокуратура Союза – следователь, следователь по особо важным делам.
Трудоголик и абсолютно аполитичный человек, Виктор Иванович попав на «узбекское дело» не захотел фабриковать дела в угоду политической конъюнктуре, за что сначала попал в немилость, а затем, наоборот, отмечен как принципиальный. И быть бы ему, как минимум, заместителем Генерального Прокурора, если бы СССР не развалился. И тут его принципиальность сыграла против него. В Прокуратуре РФ места не нашлось, а тут еще жена подала на развод.
Хорошо нашлись добрые знакомые, которые помогли перебраться в Киев и получить квартиру.
Там Колисниченко проработал пять лет, к тому же преподавал в Академии МВД, зарабатывал на «приличную жизнь» со второй молодой женой.
Но жизнь не сложилась – опять развод и он, оставив все, вернулся на родину, в Николаев, благо к тому времени, прокуратуру возглавил Валерка Гершавин, и осталась родительская квартира.
Новые коллеги встретили по-разному: молодежь с откровенным восхищением, «старики» сдержанно, но с уважением. Сам прокурор откровенно робел перед ним и был искренне уверен, что для Колисниченко нет невыполнимых заданий. Именно это послужило докладом шефа в Киев и, как следствие, дальнейших событий.
Виктор Иванович достал новую сигарету, прикурил от окурка и стал сосредоточенно размышлять, что делать дальше.
 
К дверям подъехал милицейский УАЗик, из которого два сержанта выволокли высокого прыщавого юнца, дергавшего плечами и бешено матерившегося.
- Кто это?- спросил он у запаренного сержанта. Тот присмотрелся, узнал и козырнул:
- Сынок директора птицефабрики. Наркоман. Угнал машину, врезался в столб. Жив остался чудом…
- А, менты поганые, придет время всем кровь пущу …,- заорал юнец.
Милиционеры, молча, толкнули его к дверям, Колисниченко отвернулся.
«Ничего не меняется», - подумал он, - «я уже жизнь прожил, состариться успел, а тут все как в первый раз…»
 
После того, как следователь вышел из кабинета, и Шпигель остался наедине с Трофимовым, несколько минут царило молчание. Затем Шпигель прикурил сигарету, несколько раз сильно затянулся и сказал:
- А ваш шеф меня приловил.… В первый раз.… С девочкой в час ночи у него не получилось, а вот с мостом – приловил. Поздравляю с победой, капитан! Но только временной…
Трофимов проложил несколько листов копиркой, положил их на стол и внимательно посмотрел на врача.
- «Надя Руфаева должна была прийти в час ночи на пляж, чтобы я смог ее там убить», - процитировал он показания, - когда я перестал печатать?
- Наверное, после того, как стали смеяться над своей «шуткой».
- Я восхищаюсь вами, доктор. Нет, серьезно. У Колисниченко на допросах матерые уголовники, «паханы» всех мастей разваливаются. Я несколько раз сам это видел. А вы держитесь и сохраняете чувство юмора. Феноменально!
Опер улыбнулся и, как бы в знак одобрения, покачал головой:
- Иногда встречаются такие бойкие девчушки, которые с возрастом становятся шлюхами.… С взрослыми у вас проблем не бывает, я думаю. А вот с девчушками.… Как вы с ними общаетесь?
Он подошел вплотную к Шпигелю:
- Наверное, так? – он схватил того рукой за подбородок и сильно дернул вниз, - или так? – схватил рукой за ухо и приподнял Шпигеля со стула.
- Мне больно! – закричал тот.
- Ты тоже делал им больно, - заорал Трофимов и ударил ладонью по щеке. Доктор упал на пол, из носа у него обильно пошла кровь.
Шпигель вскочил и резко бросился к двери.
- Ты куда? – закричал разъяренный опер, - Маленькие девочки… - он схватил врача рукой за пиджак и втащил в кабинет.
На шум прибежало несколько милиционеров. Увидев окровавленного Шпигеля, один из них, - зам. начальника РОВД, майор – отодвинул Трофимова к стене и обратился к доктору:
- Пойдемте в туалет – приведете себя в порядок, - взял того под руку и повел по коридору.
Трофимов за ними не последовал. Его била нервная дрожь и душила злоба.
 
Поднявшись на второй этаж, Колисниченко заметил непонятную суету. А потом, увидев мокрую физиономию Шпигеля, выходившего из туалета, и злобное выражение лица Трофимова, стоявшего в дверях, в одно мгновение понял, что произошло в его отсутствие.
- Неважно выглядите, - сказал он, дождавшись, когда все зайдут в кабинет.
- Он меня не бил, - сказал Шпигель, прикладывая туалетную бумагу к носу. Затем подошел к столу, где лежали его вещи, вытащил носовой платок и приложил к ноздрям.
- Вам позвать врача?
- Не надо. Я сам врач.
- Ну, хорошо, можете все разойтись по своим делам, - обратился Колисниченко к милиционерам, а затем к Трофимову, - Ты тоже можешь идти. Свое дело ты сделал!
- Он готов был расколоться, - вспыльчиво заметил оперативник и вышел из кабинета.
- Я прошу Вас, - Колисниченко обратился к майору, - Пришлите сюда вашего следователя, надо закончить допрос.
Майор кивнул и молча вышел. Через несколько минут в кабинет зашел старший лейтенант.
- Васильев, - представился он и заулыбался.
- Чего Вы улыбаетесь?
- Я Вас хорошо помню. Вы у нас преподавали в Академии. Методика допроса…
- Да-а, вот такая методика получилась, - сказал Виктор Иванович, но так и не вспомнил милиционера, - Хорошо, будете вести протокол допроса.… Кстати, я не оторвал Вас от дел? Чем занимались?
- Пытался допрашивать сопляка-угонщика, допросил потерпевшего. Скоро должны доставить машину…
- Ну, хорошо, потом доделаете.
 
Старший лейтенант сел за машинку и заправил листы.
Все это время Шпигель сосредоточенно прикладывал платок к носу. Затем, убедившись, что кровотечение остановилось, включился в происходящее.
- Теперь Вам обязательно надо доказать, что девочек убил я. Что я садист и убийца! Потому что, в противном случае - садистами становитесь вы!
- Я приношу свои искренние извинения. Он будет серьезно наказан. Вас это устраивает?
- Нет, не устраивает. Где список адвокатов?
- Вы хотите жаловаться?
- Да, я был избит в присутствии свидетелей!
- Каких свидетелей? А впрочем, поступайте, как знаете. Адвокат в любом случае необходим. Вызывайте!
Следователь подвинул телефон к Шпигелю. Тот несколько минут набирал номера, затем говорил.
- Ну вот, скоро адвокат подъедет,- сказал он,- А знаете, Трофимов мне больше нравится. От него знаешь чего ожидать. Вот такими буквами написано.… А Ваш трюк с разводкой моста – это извращенное мастерство. Потому что, если я не видел разводки, значит, был в другом месте, стало быть, все мои слова, вся защита – ложь. Да, я был в другом месте, но не там, где Вы думаете. Я не был на пляже - я был с проституткой! Вот так! А что Вы думали, что я должен всю жизнь проводить в коридоре у запертой двери?
 
В кабинете наступило молчание. Васильев сосредоточенно печатал. Виктор Иванович подошел сзади и посмотрел через плечо.
«Хорошо, что не надо учить парня, что и как печатать», - подумал он.
В дверь постучали, и в кабинет опять зашел молоденький сержант.
- Виктор Иванович, приехала жена, - сержант подбородком указал на Шпигеля.
- Где она?
- Мы посадили ее в кабинет зам. начальника. Она хочет увидеть мужа. Что ей сказать?
- Ничего. Я сам все скажу.
Колисниченко обратился к подозреваемому:
- Что ей сказать, доктор? – но, не дождавшись ответа, вышел из кабинета.
 
Жена Шпигеля, Валентина Александровна, находилась в кабинете зам. начальника РОВД в темноте, и обернулась, когда в комнату вошел Колисниченко и включил свет.
«А в жизни она еще красивей», - подумал он, - «И одета со вкусом. Не броско, но вещи все дорогие…»
- Вас оставили одну в темноте?
- Нет, это я сама выключила. Мой муж у Вас уже несколько часов, мне хотелось бы знать…
- Боюсь, что он еще задержится.
- Вы его арестовали? За что?
- Я его задержал. Думаю, Вы и так знаете, за что…
Валентина чуть улыбнулась:
- У меня есть чувство юмора, но Ваш юмор отвратителен, вернее чудовищен. Я приехала сюда и требую…!
Следователь ее перебил:
- Вы не имеете права требовать. Что касается соблюдения процессуальных норм, то Вы будете ознакомлены со следственными действиями и их результатами в соответствии с действующим законодательством. Извините, у меня нет привычки разговаривать таким тоном, но все, что надо знать – Вы узнаете.
- Что мне может помешать увидеть моего мужа? – запальчиво спросила она.
- Ничего, за исключением одной мелочи – он сам не хочет Вас видеть.
Валентина слегка побледнела, но промолчала.
- Не хотите поговорить со мной? – предложил Колисниченко.
- Хочу, - ответила Валентина и, сняв с себя кашемировое пальто, осторожно присела в кресло у стены.
- Хотите чаю или кофе?
- Нет, спасибо.
- Давайте поговорим, только о чем?
- Обо мне, например.
- О Вашей супружеской жизни?
- Я бы не стала применять этот термин…
- Из-за разных комнат?
- Он Вам об этом рассказал? О чем еще?
- О ваших встречах, замужестве, о коридоре.
- Я поняла!
- Зато я не все понял. Судя по тому, что рассказал Ваш муж, может было проще какое-то время пожить отдельно или окончательно разойтись. А, впрочем, я не семейный психолог.
- Вы давно в Николаеве?
- Я родился и жил здесь. Затем уезжал, а сейчас опять…
- Муж, наверное, говорил, кто у меня отец?
- Да, он говорил… Я не хочу показаться бестактным – но не было ли замужество ошибкой молодости?
- Не думаю. Мне была уготована дорога – учеба, замужество за сынком знакомого чиновника… Я поступила по-другому. Я вышла замуж за человека не из нашего круга: умного, амбициозного, искренне меня любившего.
Мой муж многое Вам рассказал, но не все. Думаю, что самое интересное он утаил.
Колисниченко откинулся на стуле:
- Прошу Вас, продолжайте!
- Когда он перестает быть доктором Шпигелем, он становится гнусным Шпигелем, мерзавцем Шпигелем…
- Послушайте, несмотря на эти слова, Ваш муж перед лицом закона не виновен, до тех пор, пока это не установит суд и официально признает его гнусным мерзавцем.
- Не надо играть словами!
- Слова бывают разными. Например, «супружеский долг». По словам Вашего мужа, Вы очень рьяно его исполняли до свадьбы. Это правда?
- Правда, - спокойно ответила Валентина, - Может быть потому, что тогда это не было «долгом».
- Значит капиталовложение?
- Не старайтесь выглядеть хуже, чем есть.
- Извините, Вы курите?
- Спасибо,- Валентина взяла сигарету из протянутой пачки. Колисниченко, привстав, поднес горящую зажигалку. «Прямо гусар»,- подумал он, внутренне усмехнувшись.
- Давайте вернемся к словам мужа. Он утверждает, что семейная жизнь стала портиться, чуть ли не на второй день после свадьбы. А потом он нашел свои вещи в конце коридора. Это правда?
- Ложь!
- Сколько времени вы живете отдельно? Поймите меня правильно, надо понять, что двигает его поступками, психикой?
- Это произошло Новогодней ночью семь лет назад. Почти юбилей! И он, и я относимся к той категории людей, которые считают, что все уладится, если об этом не говорить и делать вид, что ничего не произошло.
- Может быть, он на что-то надеется?
- Нет, он просто боится... У нас была традиция встречать Новый год у сестры мужа, в ее семье. Я говорю традиция, потому что это началось еще до нашего брака. В действительности причина в племяннице мужа – Виктории, Вике. У нас нет детей, а она тогда была, как бы точнее выразится, очаровательной девочкой. Бывают такие дети. В них есть что-то от ангелов или херувимов.
Я помню этот вечер – нам всем было хорошо. Наверное, так и должно быть в семье. Вика нашла игрушки, которые ей подарил Дед Мороз. Она была довольна. Игорь только ей и занимался. Он не спускал с нее глаз. Сестра мужа все прекрасно организовала. Муж продолжал болтать с малышкой. Никто не обращал на них внимание. В общем – обыкновенный семейный вечер. Тихий праздник. После мы с его сестрой стали разбирать подарки, потом смотреть ее вещи.… А потом я вернулась в зал и увидела - он говорил с ней, а она его слушала. Я не могу повторить слова, но это был разговор взрослого мужчины и взрослой женщины. Он, видимо, почувствовал мой взгляд и повернулся. Я увидела его глаза и мне, почему-то, стало страшно. Я вспоминаю Вику, ее улыбку. Он не должен был вызывать у нее такую улыбку.
 
Валентина пошевелилась в кресле и затушила окурок в пепельнице.
- После этого вы продолжали жить вместе, но каждый в своей комнате?
Валентина промолчала. Затем, немного помедлив, сказала:
- Эти вещи для меня не имели большого значения. Если женщина захочет, то физическая сторона отношений не будет главной…
Колисниченко почувствовал изменение в ее настроении, осторожно сказал:
- Все что Вы рассказали, может объяснить поведение человека. Но я следователь и не могу обвинить его в двух убийствах на основании умозаключений. Нужна хотя бы одна улика.
Сказав эту фразу, Виктор Иванович приготовился к яростной реакции, но ее не последовало.
- Она у меня есть! – выражение лица у Валентины внезапно стало жестким. Колисниченко был поражен наступившей переменой.
 
- 3 -
 
После того как следователь ушел, Шпигель, оставшись наедине с Васильевым, начал нервно выхаживать по кабинету.
Старший лейтенант, тем временем, сбегав к себе, принес бутерброды, несколько тарелок с салатами и чайник. Разложив все это на свободном столе, он предложил Шпигелю поесть. Тот коротко и сухо отказался.
- Воля Ваша,- сказал Васильев и начал уписывать еду, что называется, за обе щеки,- Ну хотя бы чай, доктор. В тюрьме такого не предложат…
- А в тюрьме сейчас ужин, макароны…,- внезапно вспомнил Шпигель и рассмеялся.
Васильев с удивлением посмотрел на него, но ничего не поняв, промолчал.
- Черт,- выругался Шпигель,- Они там наедине обсуждают. И он ее слушает. Она ему неизвестно что плетет, а он ее слушает.
Подойдя вплотную к Васильеву, он вытянулся, поправил костюм и спросил:
- Можно я пойду в туалет вскрыть себе вены?
Тот изумленно выпучил глаза и поперхнулся от неожиданности:
- Вы что так шутите?
- В такое время уже сам не понимаешь, шутишь ты или готовишься совершить действие, или все это тебе снится?
 
В кабинет вошел Колисниченко. Васильев стряхнул крошки с костюма, пересел за стол с печатной машинкой:
- Доктор сказал, что хочет вскрыть себе вены!
- Неужели? - равнодушно удивился следователь. Он подошел к своему столу, жестом предложил Шпигелю сесть напротив. Затем не торопясь открыл ящик стола, вынул папку и углубился в чтение.
- Ну что она Вам рассказала? – не выдержал молчания Шпигель.
- Вы бы сами могли пойти и послушать. Но не захотели.… Надо знать, чего хотите!
- А Вы сами знаете?
Виктор Иванович поднял глаза и строго сказал:
- Знаю. Я также знаю, чего хотите Вы! Ладно. Давайте вернемся к вечеру 8 ноября. Вы нашли Катю в кустах. Какая погода была в тот вечер? Кажется, в течение дня шел дождь. Нудный осенний холодный дождь. Целый день шел не переставая. Ну что вспомнили?
Шпигель закурил очередную сигарету и молча скривил губы.
Колисниченко, не дождавшись ответа, продолжил:
- Чего Вас туда понесло?
- Это очевидно, я спустил с поводка собаку, и она побежала в ту сторону. Я пошел за ней.
- Так, все-таки собака обнаружила тело?
- Нет, тело увидел я.
- Как Вам удалось его заметить?
- Не знаю, наверное, случайно.
- Вы знаете, что интересно, на подошвах девочки были мокрые листья, а нигде поблизости нет деревьев…
- К чему Вы клоните?
- К тому, что туда ее перенесли.… Как в первом, так и во втором случае - насиловали и убивали в одном месте, а находили трупы в другом.
- Почему Вы не говорите мне, о чем сказала моя жена?
- Почему Вы стремглав бросились домой?
- Не понял?
- Вы побежали домой. Почему?
- Потому, что обнаружил труп, мертвого ребенка. Надо было позвонить вам.
- По пути от места преступления до Вашего дома есть парикмахерская, кафе.… Почему Вы не позвонили оттуда, а прибежали домой? Итак, почему Вы вернулись домой?
- Наверное, я был в состоянии шока!
- Ваша жена слышала, как Вы вернулись?
- Это надо было спросить у нее. А, вообще, ей наплевать. Я ее не интересую.
- Ну, хорошо. Вы вернулись домой, что дальше?
- Я поднялся на второй этаж, зашел в ванную комнату…
- Чтобы позвонить?
- Нет – меня вырвало, черт побери. Я умылся, попил воды, после этого зашел к себе в комнату и позвонил 02.
- Скажите, сколько у Вас плащей?
- Два. Совершенно одинаковых.
- Почему?
- Не знаю. Такая привычка. У меня два одинаковых костюма, несколько одинаковых рубашек, туфлей.… Так удобней…
 
Колисниченко внимательно посмотрел на Шпигеля:
- Что с Вами? Вам плохо? Вы побледнели…
- Со мной все в порядке! Вы не лучше выглядите. Пожалуйста, сформулируйте вопрос.
- Что Вы делали на берегу 8 ноября? Где Вы были 20 октября?
- Двадцатого октября я был с проституткой!
- Назовите ее имя и место.
- Имени я не помню. А был с ней в машине. Такие «работают» в машинах.
- Жалкое объяснение…
- Это не объяснение, это – алиби!
- Это алиби проверить практически невозможно. Почему о проститутке Вы сказали только недавно? Вы с самого начала врете! Мне надо постоянно уличать Вас во лжи! Когда Вы скажете что-то такое, чему можно будет поверить?
- Я понял! – Шпигель потер рукой лоб, - Она Вам рассказала о Виктории.
Следователь промолчал. Подойдя к Васильеву, он сделал тому знак, чтобы не печатал.
- Скажите, - Шпигель выглядел подавленно, - она приходила к Вам, чтобы рассказать об этом? Теперь у Вас все сходится!!! Я – тот самый гнусный насильник-педофил и убийца? До меня теперь дошло, почему шли все время разговоры о СИЗО. В общей камере я не доживу до утра. Если не признаюсь, конечно. А если признаюсь – проживу чуть дольше, до тюремной камеры?
Следователь переглянулся со старшим лейтенантом.
- Что с Вами, Игорь Борисович? Что на вас нашло? Я решил просто поговорить о вашем плаще, - Колисниченко ткнул пальцем в сторону вешалки, где был плащ Шпигеля, - оказывается, у Вас их два, и оба одинаковые.… А где тот, в котором Вы гуляли и нашли тело?
- У меня его забрали на экспертизу. Он где-то у вас.
- Нет, доктор. Тот плащ, который Вы сдали на экспертизу, в полном порядке, на нем нет следов дождя, грязи, крови и т.д. Он был чист.
- Ну и что?
- А то, что Вы продолжаете врать! Так вот, вернувшись домой, Вы побежали в ванную переодеваться, потому что на плаще были следы крови.
- Естественно. Я хотел опознать девочку, прикасался к ней…
- Вы сдали на экспертизу чистый плащ. Почему? Да потому что тот, второй, - он здесь.
Колисниченко подошел к вешалке, снял плащ и положил его на стол.
- У Вас нет доказательств!
- Есть, - Колисниченко улыбнулся, - Вот оно!
Он вынул из кармана бланк какой-то квитанции и помахал ею в воздухе.
- Это квитанция из химчистки. Тут написано число – 9 ноября, написано, что сдано – плащ. Вы хотели узнать, для чего ко мне приходила Ваша жена? Вот это принесла!
Шпигель побледнел и опустил голову.
- Тело нашли 8 ноября, другой плащ сдали на экспертизу, а 9 ноября с утра понесли испачканный плащ в химчистку.
- Я не предполагал, что у нас может дойти до такого.
- Да, Ваша жена не слишком Вас любит…
- Да, не слишком. С этого момента все становится похожим на театр абсурда.
- Вы убили девочек?
Шпигель поднял голову. Глаза его были безжизненны.
- Да, я убил обеих. Изнасиловал и убил. Я признаюсь. Что мне еще остается…
 
Колисниченко вышел из кабинета, направился в соседний и позвонил по телефону. Выслушав одобрительный говор, молча положил трубку. Затем вернулся назад и сел за стол.
Шпигель вел себя облегченно-раскованно и что-то говорил Васильеву. Следователь не стал прислушиваться, из кабинета отправился на первый этаж и вышел на порог райотдела.
Буквально через несколько минут подъехала машина с Гершавиным, следом – эвакуатор с разбитой легковой «Тойотой» на прицепе.
- Молодец, - сказал прокурор, - Я уже доложил. Это – его жена? – он подбородком указал на стоящую на крыльце Валентину Шпигель.
- Да, - деревянно ответ Виктор Иванович.
- Красивая женщина.
- Да, красивая.
- Что с тобой?
- На душе как-то гадко. Эта женщина заложила его по полной программе.
Валентина спустилась с крыльца и молча прошла мимо них к своей машине. Открыв дверцу, она села за руль, но так и не смогла отъехать, потому что эвакуатор перекрыл дорогу.
Водитель о чем-то спорил с дежурным, наконец, сел за руль и начал маневрировать. В результате – заглох и окончательно закрыл стоянку.
Дежурный подошел к «Тойоте» сзади и что-то начал кричать водителю эвакуатора, однако тот не слышал, так как все время терзал стартер, пытаясь завести свою машину.
Внезапно дежурный, очевидно, что-то заметивший, забежал в отделение и через минуту вышел с фонариком, которым начал освещать багажник. К нему подошел его помощник – сержант, а потом еще один милиционер. Водитель эвакуатора вылез из кабины и направился к ним. Затем вернулся и взял монтировку.
- Там что-то происходит, - сказал прокурор, наблюдавший эту сцену. Не успел он договорить, как Колисниченко увидел, что дверь багажника открылась, и дежурный отчаянно машет ему рукой.
Следователь подошел к багажнику и остолбенел – внутри лежал завернутый в целлофановую пленку голый труп маленькой девочки в луже крови. Новая жертва серийного убийцы. И, поскольку, машина была приподнята, то из багажника на асфальт набежала уже маленькая лужица, растекающаяся по мокрой поверхности.
- Кто? – страшным голосом спросил, подошедший Гершавин.
- Эта машина угнана днем,- не сводя глаз с трупа ребенка, проговорил капитан, - Владелец целый вечер сидит у нас.
Колисниченко внезапно отчетливо вспомнил верзилу, оравшего на дежурного, когда только приехал.
- Где он сейчас?- спросил он капитана.
- Сидит в вестибюле.
- Ему сказали, что машину пригнали?
- Нет, только то, что нашли.
Вспомнив его « габариты», Виктор Иванович сказал дежурному:
- Возьми всех людей, которые под рукой. Будем вязать этого…, - он не закончил фразу и пошел к двери. Капитан махнул рукой милиционерам, и все они устремились за следователем. Перед тем как зайти в здание, он резко повернулся к прокурору и сделал жест рукой, чтобы тот оставался на месте.
 
В вестибюле Колисниченко безошибочно определил сидящего на стуле верзилу. Тот, увидев направляющуюся к нему группу милиционеров, смертельно побледнел и попытался прорваться не улицу, но был сбит с ног и закован в наручники.
Лежа на грязном полу, он сдавленно рычал, то ли от боли,то ли от ярости.
- Кто это?- Спросил дежурного Колисниченко.
- Яремчук Николай Иванович, частный предприниматель, проживает в Варваровке, по адресу…
Следователь не стал дальше слушать:
- Поднимай его, веди в свободный кабинет. Обыщи, приставь охрану. Наступает вторая часть нашего сериала. Вызывай группу. В общем, все как обычно.
Верзилу затащили в свободный кабинет и усадили на стул. Колисниченко жестом подозвал дежурного и на ухо сказал:
- Попроси прокурора, чтобы зашел сюда. Как только приедет группа – следователя и криминалиста сразу сюда.
Капитан кивнул и вышел. В кабинете наступила тишина, не считая сопения верзилы.
Наконец он не выдержал и нагло спросил:
- Ну что выпучился? За что меня повязали?
Виктор Иванович молча смотрел на него.
- Ну чего молчишь?
В кабинет зашел прокурор.
- А это еще кто?- верзила продолжал наглеть.
Не обращая на него внимания, Колисниченко подошел к Гершавину и вполголоса сказал:
- Я думаю это он. Подъедет криминалист возьмет отпечатки – будем знать точно. Пусть его допросит дежурный следователь.
Гершавин отвел взгляд от верзилы:
- Да, наверное, так будет лучше. Я потом решу, кому отдать в производство. Как быть со Шпигелем?
- Давай подождем экспертизу.… А впрочем, кроме признания на него ничего нет. Все остальное косвенное. Надо отпускать!
 
Верзила напряженно прислушивался к разговору, но ничего не понял и от этого еще более разволновался:
- Ну, хорошо, я признаюсь, это я сделал. Я болен, меня надо лечить…
Виктор Иванович подозвал сержанта:
- Смотри за ним внимательно. Скоро будет следователь…
Он взял под руку Гершавина:
- Пойдем, Валерий Михайлович.
Они вышли в коридор:
- Я пойду на воздух, а ты к Шпигелю,- сказал прокурор, поглаживая рукой грудь в районе сердца.
- Что сердце прихватило?
- Ничего, валидол со мной.
 
Зайдя в кабинет дознавателей, Колисниченко увидел, что Васильев активно печатает, а Шпигель сидит, опустив голову. Подойдя сзади, он прочитал, затем протянул руку и выдернул листы из каретки машинки. Васильев недоуменно посмотрел на следователя. Шпигель поднял голову.
- Вы можете идти домой,- глухо сказал Виктор Иванович.
- Что произошло?- спросил Шпигель, в его глазах читалась огромное облегчение и откровенная радость, хотя он попытался сдерживаться. Именно эта искренность чувств, окончательно убедила следователя в его решении, что Шпигель невиновен.
- Мы задержали настоящего убийцу. Вы свободны. Идите. На улице Ваша жена, возможно, она еще ждет!
Шпигель еще несколько секунд смотрел в глаза следователя, затем, убедившись, что все сказанное – правда, встал и, стараясь не суетиться, надел плащ, затем вопросительно посмотрел на Виктора Ивановича и на стол, где лежали его вещи.
Колисниченко кивнул. Шпигель не торопясь собрал вещи в карманы и молча вышел.
Сидевшая в машине Валентина, увидев суету возле эвакуатора, подошла к «Тойоте». Увидев труп девочки в багажнике, она отшатнулась как от удара. Затем, придя в себя, она вернулась к своему автомобилю и села за руль.
Тем временем к дверям райотдела подъехала оперативная машина, из которой вышли несколько человек. Один из них, дежурный следователь, почтительно поздоровавшись с прокурором, стал распоряжаться.
Эвакуатор удалось-таки завести, и он вместе с «Тойотой» выехал на тротуар, освободив проезд на улице. Оперативная машина, подъехав вплотную, включила фары.
Валентина завела машину, достала из бардачка сигарету и закурила. Из дверей вышел Шпигель, зябко кутаясь в плащ. Он обвел глазами улицу и увидел машину с сидящей в ней женой.
Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Шпигель двинулся в ее сторону. Валентина нажала на газ, и машина стремительно рванула по улице, все время, увеличивая скорость.
Раздался звук удара и металлический треск. Проехав сто метров, автомобиль на всех парах врезался в бетонный забор на перекрестке. Шпигель схватился за голову руками и истошно закричал, присев на корточки.
Из райотдела выскочили сотрудники и застыли на месте.
В это время раздался грохот и в небе заполыхали праздничные салюты. Наступило 1 января 2000 года.
 
Эпилог
 
Серийный убийца Яремчук сознался не только в убийствах Нади Руфаевой и Кати Ходченко, но и еще четырех девочек, не считая найденной в машине. Указал места их захоронения. Вообще, активно сотрудничал, и экспертизы полностью подтвердили его вину.
Эти дети были сиротами из детдома и числились в милиции как пропавшие без вести. На вопрос, почему первых жертв он тщательно прятал, а последних просто бросал, ответил, что ему хотелось, чтобы их нашли.
В криминальной психологии бытует распространенное мнение, что серийный убийца подсознательно хочет, чтобы его нашли и разоблачили. Как бы там ни было, следствие велось еще почти год, но до суда Яремчук все равно не дожил. За несколько дней он был убит в камере неустановленными лицами.
Колисниченко был отстранен от дальнейшего ведения дела, попал в больницу с инфарктом миокарда. После излечения ушел на пенсию и уехал в Москву к дочери, где проживает и поныне.
Через год после похорон жены, Шпигель И.Б. женился на своей пациентке, продал имущество и уехал с ней в Германию.
Прокурор Гершавин В.М. ушел на пенсию через пять лет.
У остальных участников этой истории особых изменений в жизни не произошло.
История с поимкой серийного убийцы в Новогодний вечер наделала много шума в городской и центральной печати, и была преподнесена населению как символ доблести правоохранительных органов. Вышестоящее начальство предпочло согласиться с такой версией.
 
КОНЕЦ
 
Александр Воронков
2014 г.
Copyright: Александр Воронков, 2015
Свидетельство о публикации №344164
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 12.06.2015 00:05

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта