Полуденный морок

 

Она уходила сквозь полумрак огромного помещения, оставив позади

равнодушный и безжалостный турникет и того, кто, похоже, любил ее. Он

стоял и смотрел ей в спину, словно пытаясь, раз и навсегда сохранить в

памяти очертания ее стройной фигурки, невысокой и хрупкой, столь родной

и желанной и одновременно абсолютно чужой и недосягаемой.

- Да разве ж такое возможно? Разве ж это правильно?

Говорил он ей в тоске всего лишь несколько минут назад, в маленьком кафе

у зоопарка, крепко держа женщину за руки и вглядываясь в её влажные

глаза: близкие и все понимающие.

- Мы же с вами (он попытался перевести горечь расставания в шутку, пусть

и неуспешную), даже не согрешили.…Не переспали. А вы уже уезжаете. Он

расплакался и, пытаясь скрыть слезы, отвернулся к окну.

-Да и что это за свидание такое, в десять часов утра, прости Господи!?

Он слегка успокоился и обреченно и даже как бы укоризненно взглянул на

женщину.

Она закурила и медленно, словно вдумываясь в каждое произнесенное

слово, проговорила негромко.

- Как же не переспали? Конечно же, переспали.…Вы Олег, этого просто не

заметили. А мне кажется, что я люблю вас.

- Ну, пусть так, пусть переспали? – Улыбнулся он и прижался к ней, такой

хрупкой и тонкой.

Они вышли из кафе и остановились, ослепленные ярким весенним солнцем.

Не замечая никого вокруг, они стояли, обнявшись на ступенях небольшого

московского кафе, и посетители, молча, обходили их, словно понимая, что

вот сейчас, эти двоим мешать не стоит, еще мгновенье, и они подойдут к

метро и расстанутся навсегда.

Яркое солнце дробилось в ближайшей луже. Он прикрыл глаза, но солнце

просвечивало розовым, даже сквозь опущенные веки. Ему вспомнилось, как

в детстве, в ведомственном детсаду, пожилая нянечка, на толстых отечных

ногах, увидев в небе ясное солнышко, неважно летом это происходило или

весной, забравшись на деревянную горку, громко кричала оттуда, сложив

для громкости ладони в виде рупора возле рта.

-Дети! Дети! Все в тень! Все на веранду! Того и гляди полуденный морок

случится. А ну ка, все в тень!

Что такое полуденный морок, пожалуй, не знали даже и воспитатели. Но

тем ни менее через несколько минут и они, и их подопечные дети, гурьбой

собирались на веранде, и со страхом поглядывали на залитые солнцем

участки, словно ожидая, что вот именно сейчас, из ближайшего куста

волчьих ягод, вдруг вывалится этот самый, страшный, неведомый

полуденный морок.

- Это с нами полуденный морок приключился. Это скоро пройдет.

Окончится…

Думал он печально, поглаживая ее по горячему от солнца плечу.

– Это все полуденный морок…

Они, взявшись за руки, подошли к входу в метрополитен, и он позволил ей

уйти, зная почти наверняка, что поступает неправильно.

И вот сейчас, она уходила от него сквозь полумрак огромного помещения,

оставив позади равнодушный и безжалостный турникет. Она все ближе и

ближе подходила к лестнице эскалатора, и наконец, ступила на пыльную,

истертую, подвижную ступень своей ножкой, повернулась и, увидев Олега,

чуть заметно улыбнулась ему.

Он заметался, забегал, сунулся было в карман за проездным, но остановился

и на слабых, словно отсиженных ногах поплелся к выходу. На улице

закурив, он живо представил, как она в вагоне метро стоит у окна и смотрит

на пролетающие мимо станции, тускло освещенные туннели, пучки

толстенных кабелей на стенах. Плохо ему стало. Затрясло, как бы даже…Он

знал совершенно точно, что сейчас должен был стоять рядом с ней и

смотреть в тоже окно, на те же станции, тускло освещенные туннели,

пучки толстенных кабелей на стенах, смотреть на ее отражение в темном

стекле и держать ее маленькую ладошку в своей руке.

А он сидел на металлической скамье, курил, смотрел на асфальт, пятнистый

от втоптанных жевательных резинок и не понимал сам себя, не желал

понимать.

…Дома, приняв душ и надевая халат, он вдруг случайно бросил взгляд на

большое зеркало, висящее на стене.

Большое тело не молодого уже мужика, довольно дряблое и рыхлое. Редкие

и уже седые волосы на груди и паху, красноречивее любых слов говорили о

его возрасте. Вот сейчас, голым, перед зеркалом, Олег, как бы это

кощунственно не звучало, чувствовал себя как на исповеди, честным и

откровенным, словно ребенок.

И только сейчас он понял как это правильно и здорово, что он не кинулся

вслед за ней, не остановил ее криком, не поехал к ней домой и не остался

на ночь. Ну что, что он мог предложить ей, практически совершенству?

Себя? Хромого и немолодого, страдающего отдышкой и лишним весом.

Давно и накрепко связанного семьей, таинством венчанья, детьми и

внуками. Да к тому же еще эта проклятая хромота.

Он зажмурился, представив на мгновенье ее рядом с собой. Молодую,

стройную, голую и чуть не закричал в голос: столь неподходящие они были

друг для друга, столь разными. Он запахнулся, крепко завязал пояс на

животе и вышел из ванны.

Громко работал телевизор. Вязкий запах жареной курицы вырывался из-

под кухонной двери. Надсадно кашлял сосед – туберкулезник.

Все как всегда.