Реквием Светлой памяти моих родных в канун 70-летия Великой Победы 1. Ситом небесным просеянный, Праздничен солнечный свет... Здравствуй, Иван Алексеевич, Мой сталинградский дед! Нынче в чарующей кипени Благоухающих груш, Внуку о дедовском имени Памяти лёгок груз. Память печальную выбелил, Цветом исполненный сад - Нет в ней известий о гибели, Нет эпитафных дат! В мною не прожитом времени Нас разделившей войны, Вёсны живыми апрелями К Маю устремлены. Зори взметаются флагами, Пьют поднебесье стрижи. Где-то в фашистском концлагере Ты ещё, дед мой, жив… 2. Заветная, туманная, во снах и думах званая, Широкой Волги даль… Там, бабушка желанная Таисия Ивановна, Ты вечно молода! Река струится древняя, уносит век по времени Плакучею листвой… Из вёсен наших солнечных поклон тебе от доченьки И внука твоего. Поклон тебе, родимая, напрасно - не растила ты Погибших сыновей, Не зря в них силы выжала, ведь чудо-дочка выжила, Став мамочкой моей! Ведь зимы сносит мартами, и снова поднимается Над Волгою трава. И правят детки малые апрелями и маями, И в детях ты жива!.. 3. Прабабка моя Пелагея Акимовна, Как только разрывы трясли Сталинград - Район обезлюженный взором окинув, Бросалась в гремящий ад. Любого съестного добытчица грешная - Где склад разбомбит, где собаку убьёт - С мешком на плече по развалинам-брешам Прокрадывалась вперёд. Она ль мародёршей была под бомбёжками, Хватаясь за жизни непрочную нить, Чтоб внуков, вернувшись не пустопорожней, Хоть чем-нибудь покормить?.. 4. Было их пятеро У солдатки-матери: Четыре мальчика И девочка-нянечка. В семействе Тимшиных - В кругу мальчишечек - Сестрёнка Лиличка Посерединочке: Два младших братика, Два старших братика! На братьев девочка Была богатенькой… 5. Но, рождённые смеяться, Молкли младшенькие братцы: Умер Славик-грудничок - Жизни звонкий родничок. И, от голода опухший, Не просивший больше кушать, Умер Юлий брату вслед - Четырёх неполных лет. 6. На войне, где стреляют не в книжке, Гибнут прежде девчонок мальчишки, Потому что мальчишки отважно Пробираются в лагерь вражий. Что же с горлышком стало у Влада, У примолкшего старшего брата?.. Простынёй забинтована шея, И на ней, будто вишни зреют… Это бравый немецкий каратель, Позабавился доблести ради, И под пьяные крики и гогот Прострелил мальчугану горло. Полнедели промучился Владик, И с ранением подлым не сладил: Пулевую поставили точку Для одиннадцати годочков! Отвезли Владислава на санках В край погоста под снежный саван. 7. Так остались вдвоём погодочки Боря с Лиличкой - брат с сестрёночкой. Были горькими, были ранними, Были стойкими, были ранены… Не пеклА им на масле бабушка Из белейшей муки оладушки, А картофельными очистками - Всё из кухни немецкой - пичкала. И варила часами длинными Кожу жёсткую лошадиную, Да порой требуху вонючую, Достававшуюся по случаю. Было холодно, было голодно Средь руин фронтового города... Но дожили до сорок третьего, И бойцов краснозвёздных встретили! 8. Бабка крестилась: «Поклон тебе, Господи! Ох, ребятишек не всех сберегли…» Мать санитаркой устроилась в госпиталь, Дети-подранки при бабке росли. Жили в подвале – барак их бревенчатый Бомба смела ещё в сорок втором… Боря, осколком над бровью помеченный, Стал, восьмилетний, в семье мужиком. Тоже добытчик! Для постного супчика Мог из рогатки набить воробьёв, А на ушицы - пахучие, жгучие! – В Волге неблизкой ловил окуньков. …В школу пошли в сентябре сорок пятого. В год тот – бездомные дети войны - Стали детдомовскими ребятами, В группах и спаленках разделены. Там семилетку окончили, выпорхнув - В техникум Лиля, Борис в ФЗУ, Чтоб потеряться навеки по выпуску, Каждый в свою удаляясь судьбу… 9. Ни фотокарточек, ни писем Из маминых военных лет, Ни документов… Только высей И только далей волжских свет. И эти горькие рассказы, Что впитывал ещё мальцом… Родных не видевший ни разу, Я помню каждого лицо! Любимые, живые лица - И в каждом мамины черты! - Как голуби и голубицы Ко мне слетают с высоты... 10. …О доле раненого деда, Вернувшийся в победный год, Сосед контуженный поведал, С ним вместе призванный на фронт. Был дед по жизни музыкантом, Владел трубою духовой, И окруженцем к оккупантам Попал с той самою трубой. Концлагерь… Проволоки стены… Овчарок кормленных оскал… «…Но я-то смог бежать из плена, А Ваня ваш не убежал… И дело, знаете, не в ране, И уж, конечно, не в трубе, А… – и тянул сосед по-пьяни - В судь-бе, ребятушки, в судь-бе»… 11. Я память мамину вбираю, Ведь память – тот фотоальбом, Что при пожарах не сгорает, Не разрывается от бомб! В цветенье яблочного мая Я помню, как в сорок седьмом Была убита баба Тая Грабителями под мостом… Ничто мне память не забелит! И юбилейною весной Перед прабабкой Пелагеей, Склонюсь седою головой. И, благодарный, буду снова Жалеть саднящею душой, Что Борю – дядечку родного - Я в жизни мирной не нашёл… 12. Ситом небесным просеянный, Сыплется солнечный свет. Маме в сегодняшнем времени Восемь десятков лет. К дате Великого праздника Ноты рисуют стрижи. Видимо, годы за братиков Бог ей отвёл дожить… Там, под стрельбой и бомбёжками, Там, где осталась война, Мама не в детскую ноженьку – Ранена в сердце она… Но - расцветают полотнища Флагов державных окрест! Будет в станице на площади Петь духовой оркестр. Будут – наряжены, солнечны - Дети кормить голубей. Выведет партию сольную Юноша на трубе!.. И полетят за околицы Марши могучей страны! Жизнь на земле не закончится Ни от какой войны! Днём этим ясным и праведным - Памятью, слогом моим - Снова мы с мамой отправимся В волжскую даль, к родным… 21.04. – 5. 05. 2015 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
