Самые смелые легли на полях войны. Самые гордые умерли во время голода. Самые трусливые сгинули в темноте. Мы остались.

- Каюн! Каюнам!

Восемь зверей, восемь братьев, выкормленных волчицей, восемь близнецов. Рыжее облако, рвущееся из руки. Рыжее облако с молниями обнаженных клыков.

Самые лучшие, самые выносливые, самые свирепые звери достались мне от отца. Другие держали упряжки на кожаных постромках. Я привязывал своих к шесту, далеко от нарт. Иначе они могли броситься на меня. Самым неукротимым был Каюн, вожак. Потом Каюнам. С остальными я бы как-нибудь справился.

Зверобои напали на нашу деревню. Убили наш скот. Воины пошли на зверобоев.

Зверобои не такие как мы. Ими правит ненависть, всегда и во всем. Молоко для них - отрава, они вскармливают детенышей теплой звериной кровью.

Воины звали нас. Я не пошел. Я сомневался. Во мне не было ненависти, а как добиться справедоивости для всех - я не знал.

Зверобои убили Каюна. Огненного вожака моего рыжего облака. Он убежал. Он любил убегать и бродить в одиночку по лесу. Он попался в ловушку .

Я пошел в лес, к ловушкам. Я встретил там Чунгра, вожака зверобоев. Он узнал меня. Он пошел на меня с ножом. Я ударил его в лицо, изо всех сил. Чунгр залился кровью и упал. Я ушел. Каюн был моим любимцем в рыжей своре.

Вожаком стал Каюнам.

Чунгр ослеп на один глаз и сбежал от зверобоев. Он уехал ночью вниз по реке. Зверобои ненавидят друг друга так же, как остальных. Только Чунгр мог заставить действовать их сообща. Без него они предались убийствам, они убивали даже женщин и детей. Они так боялись друг друга. что разбежались в разные стороны. Многих забили камнями в деревнях. Остальные пропали из наших мест.

Воевать стало не с кем. Воины, самые сильные и смелые, не знали чем заняться. Одни стали чахнуть, другие - выпивать, третьи - разжигать среди нас распри. Наступили морозы, и нельзя было спрятаться от них даже в лесу. Я заскучал. Я решил проведать соседей на ближних холмах.

Рыжее облако понесло мои сани по снегу.

Впереди - свирепый вожак, Каюнам, Огонек.

Снежинки летели из-под полозьев.

Солнце слепило глаза.

У соседей был праздник - выбирали невест. Я не собирался жениться. Мне просто было весело. И тут я увидел Мелинку. Она была лучше всех. Что тут рассказывать? Она была лучше всех. Парни заметили, что я влюбился. Они сказали: отдай вожака. и Мелинка твоя. Я не отдал Каюнама. Я уехал.

Я встал за холмом, заплакал и сказал:

- Каюнам! Я лучше отпущу тебя в лес, чем отдам соседским парням! Может, они попросят за Мелинку что-нибудь другое!

Я изловчился и оглушил его рукояткой бича, чтобы он не кусался, когда я стану обрезать постромки. Остальным я пригрозил и они испугались. Шесть рыжих зверей, шесть братьев смотрели на меня, загнав рык в горло. Каюнам бы не испугался. Он был почти такой же неукротимый как Каюн. Я знал, что парни не захотят ничего, кроме вожака. Теперь они обозлятся и никогда не отдадут Мелинку.

Я думал так и обрезал постромки. Потом поднял голову и увидел над холмом серо-голубую, серебристую тучку. Она росла, она приближалась, она катилась с холма, а за нею неслись санки, на них сидела Мелинка. Тут Каюнам очнулся и укусил меня за руку. Я думал, вся свора кинется на меня, но они и не подумали, уставившись на пушистых, серых с голубизной, с узкими хитрыми мордами зверей, впряженных в Мелинкины сани. Я протянул Каюнама бичом, так что он взвыл, и бросился к нартам, чтоб мои звери не достали меня. Только потом я повернулся к Мелинке.

Мы зажили с ней хорошо. Парни ее деревни простили меня. Мы поселились на холмах. Здесь воины еще не подросли и дрались на деревянных мечах. Мой сын играл с ними.

Рыжая свора все стремилась к Мелинкиным голубым зверюшкам. Я их не пускал. Голубые, пушистые, хорошенькие зверюшки были очень хитры. Они всегда могли броситься исподтишка. Детеныши рыжих и голубых соединили бы свирепость и коварство. Такая упряжка мне была не нужна.

Лишь однажды Каюнам убежал к голубым. Голубая самка принесла детенышей, пегих, серо-рыжих ублюдков. Я утопил их, хотя мой сын просил оставить ему одного, для игры. Я боялся, что он будет плакать, когда я откажу ему, но он не плакал. Видно, не зря я воспитывал в нем мужество.

Как-то весной я пошел смотреть лодку. Я увидел их издали. Они стояли у лодочного сарая, мой сын и зверь, без привязи. Я догадался, что мой сын спрятал одного детеныша в сарае, пока я топил остальных. Теперь детеныш вырос и мой сын выпустил его. Впервые в жизни я понял, что не успею. Они были слишком далеко, мой сын и сын Каюнама. Мой сын и рыже-серый ублюдок ростом с олениху. Я не знал, бросится он сразу, как рыжий, или исподтишка, как голубой. Все равно я бы не успел.

Они шли ко мне. Сейчас, думал я, сейчас. Я осторожно, чтобы не спугнуть, полез за бичом. Тут мой сын обнял зверя за шею. Неужели я был так же глуп в детстве, подумал я. Я даже разозлился, но сказал тихо, чтобы не спугнуть:”Отойди от него”.

-Он не кусается, - сказал сын. - Я назвал его Каюн. Помнишь, ты мне рассказывал?

Зверь оскалил зубы, но не угрожал, честное слово. Он улыбался! Он улыбался почти как мой сын! Все же я не мог понять.

-Зачем ты его взял? - спросил я.

-Как зачем? - ответил мой сын. - Я человек, а это моя собака.

-Кто научил тебя этому?

-Никто не учил. И так все ясно, - и мой сынок побежал рядом с молодым Каюном, разноцветным и неопасным.

Я понял тогда, до чего устал хлестать бичом каждый день и видеть оскаленные в ненависти морды. Я выпустил рыжее облако в лес. Я оставил себе Каюнама и получил от него и голубой самки кучу разноцветных щенков. Когда они подросли, я поставил Каюнама вожаком. Я не отпустил его. Пусть лучше учит моих собак, чем командует рыжим зверьем в лесу.