Утром, когда я вошёл в редакцию газеты, меня встретила секретарша: - Главная просила вас срочно поехать по этому адресу в Бруклин, - она протянула бумажку с адресом, - и взять интервью у какого-то Шизмана. Ещё она просила передать, что это срочное задание, материал должен пойти в следующий номер. Шизману я уже позвонила, он ждёт вас. Так о чём интервью - о жизни, о работе, о семье? Что главная сказала? И вообще кто он, этот самый Шизман?,- попытался я что-то выяснить. - А кто его знает! Главная сказала, что вы всё у него и узнаете. Вам и карты в руки. "Шизман, Шизман!,-фамилия какая-то странная. Ну, хорошо, ман понятно - человек, а шиз? От шизофрении что-ли?" - соображал я, спускаясь по редакторской лестнице. До дома, по указанному адресу, было час езды, и всё это время я обдумывал начало беседы, чтобы не выдать свою полную неосведомлённость о его Шизмановской персоне. Дверь открыл полный, хитро улыбающийся мужчина в чёрной футболке с надписью "I lоve you" и пижамных брюках. - Вы верно журналист? - и, не дождавшись ответа,- А я Шизман. Мы расположились напротив друг друга. - Господин Шизман! - начал я издалека,- Вот, я вижу у вас надпись на футболке. Скажите, так что же в жизни вы больше всего любите? - Вообще-то, сколько себя помню, обожаю женщин. "Обыкновенный бабник",- подумал я. Однако решил уточнить: - А каким вы себе представляете идеал женщины? - Эх, молодой человек! Идеал - это совершенство. Поначалу я леплю его в воображении. Идеальных женщин нет, но незначительные женские недостатки можно при желании исправить одним махом. И тогда любая женщина будет выглядеть изящнее и красивее. "Вероятно скульптор или художник, а может просто парикмахер", - решил я. И, всё-таки, задал наводящий вопрос: - Скажите, господин Шизман, вы удовлетворены прошедшими годами, или, если бы это было возможным, поступили бы сейчас иначе, по другому? - В целом, я прожитой жизнью удовлетворён. Конечно, с годами приходит опыт. Теперь я вижу, что можно было бы кое-что удалить, урезать, перекроить. "Может модельер или портной?" А Шизман продолжал: - Хотя, мне кажется, что свой первый тайм я отыграл чисто, без штрафных. "Неужто футболист? Вроде действительно он в хорошей спортивной форме, правда она почему-то на животе сильно выпирает". - Только теперь переписывать всё заново, что натворил за эти годы, корректировать или выбрасывать уже поздно. Из песни слов не выкинешь. "Творческая натура. Писатель, точно писатель. А может журналист. Так абстрактно мыслит и образно выражается! В крайнем случае - поэт-песенник, композитор?" - Я вижу, господин Шизман, вы весьма образованный человек, с вами интересно беседовать. - Ну, так образование - это всё равно, что эрекция, если оно есть, то его сразу видать. - Это конечно верно! А каково ваше отношение к нашему беспокойному трудному времени, к окружающему вас обществу? - Моя тактика и стратегия всегда прямолинейная, суворовская - главное не бояться ввязаться в бой с противником, а там посмотрим кто кого. Поэтому все меня боятся. "Чётко выражается,- подумал я,- возможно он военный". - А какое у вас отношение к политике? - А никакого отношения к ней нет, она же не женщина. "Это ж надо, как дипломатично уходит от политвопросов! -мелькнуло у меня невольно, - Но на дипломата он явно не тянет". - Хорошо! А как вам видится своё светлое будущее? Какие перспективы вам видятся? - Ах, вы об этом! Ну, конечно, все мы смертны. Но я мужчина дальновидный, не то, что другие. Заранее всё продумал и другим советую думать. Вот вы когда нибудь бывали в Бруклине на кладбищах? Видели как они перенаселены? Забиты до отказа, не продохнёшь! Вот как бы вы решили эту проблему? - Да я ещё пока не думал об этом. "Господи!,- дошло до меня,-наверное он агент похоронного дома, а я-то гадал!" - Напрасно, напрасно, молодой человек! О светлом будущем надо думать заранее. Вот как я это решил, - продолжал Шизман, - Недавно приглядел себе участок в Нью Джерси. Раскошелился и забронировал там на четырёх этажном шикарном кладбище местечко, правда на втором этаже. - Но, господин Шизман, только всё-же почему в Нью Джерси, в другом штате и зачем на втором этаже? - Экий же вы недогадливый журналист! Я люблю воздух, океан. А там воздух чистейший, аромат и природа совсем не та, что здесь, в Бруклине. Жаль только, что на первом этаже мест не было, но и на второй подниматься не так уж и высоко. - И всё же, расскажите о себе всё с самого начала, всё как было. - Как было, как было? Дайте вспомнить! Ага! Сначала, рассказывают, я создал небо и землю... В ожидании следующих вопросов Шизман смотрел на меня по-детски наивными, широко открытыми голубыми глазами. Нет! Выдержать это было выше моих сил. Я поскорее поблагодарил его за интересную, содержательную беседу, раскланялся и, как ненормальный, помчался в редакцию. Встретила меня главный редактор: - Ну, и как твоё впечатление от Шизмана? Мне один знакомый психиатр настоятельно рекомендовал его как личность чрезвычайно интересную. Потом она перечитала интервью и протянула новый адрес: - Знаешь что, поезжай и возьми-ка интервью у его психиатра. Наутро я сидел перед главным психиатром клиники "ДУШЕВНОЕ ЗДОРОВЬЕ", человеком пожилым, невзрачным с жёлтым поддёргивающимся лицом. Гипнотически уставившись на меня сквозь толстые стёкла очков, он спросил заикаясь: - На-на ч-ч-то жалуетесь, б-б-больной? Ч-что так п-п-плохо выглядите? - Да и вы тоже не очень. Я не больной, а журналист из газеты. Вы нам рекомендовали своего пациента Шизмана, с которым я вчера беседовал. У меня о нём сложилось впечатление, как о личности с весьма разносторонними интересами, но с неустойчивой психикой. Вероятно, у вас среди пациентов таких немало? - Т-таких не мало! Ск-кAжете тоже! У всех п-психика неустойчивая. А, уж у в-вашего брата, журналиста, - т-тем более. И у к-каждого свой диагноз. Но т-таких, как Шизман, к-к сожалению, мало. Эт-то особый случай. Он стра-адает особой па-атологией - редким п-психическим заболеванием, - п-п-протеизмом, т-то есть по п-простому - манией многоличия, и п-представляется, благодаря своей б-богатой фантазии, т-то п-президентом, т-то с-создателем, т-то журналистом, а т-то и чёрт-те кем! И, надо п-признаться, весьма успешен в к-каждой роли. Но мне, к-как с-специалисту по п-психиатрии, всё же удалось убедить к-каждую из его ипостасей п-платить мне за лечение. П-п-представляете, к-к-какой объём работы с одним п-пациентом! Услышав это, я почувствовал, что моё психическое здоровье пошатнулось, и психиатр, внимательно рассматривавший меня, повидимому понял это. - А вы всё-т-таки неважно выглядите, голубчик! З-заходите, если уж совсем невмоготу б-будет. П-психические заболевания в ранних с-стадиях всё же п-поддаются лечению. Да и г-главную свою не забудьте п-пригласить. У каждого журналиста д-должен быть свой п-п-психиатр! Мало ли ч-что! Уже в редакции главная, читая и перечитывая весь материал, сквозь смех вопрошала: - Who is who? Who is who? И вдруг, глядя в окно, спросила то-ли меня, то-ли ещё кого: - Интересно, кто же из них кто, на самом деле? Я невольно посмотрел туда же, в окно, и вдруг, неожиданно для самого себя, произнёс: - Кто, кто! К-к-конь в пальто! Интересные личности, вот кто. Неужели не понятно?! Главная сочувственно посмотрела на меня: - Знаешь, видно, мы все - малость того, интересные личности. И каждый - по-своему. И добавила: - Сходи-ка на недельку в отпуск, отдохни. А то и правда - мало ли что!? | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
