* * *

 

У градусника нет такой шкалы,

когда душа в объятиях озноба.

Сорвалось сердце ночью со скалы,

и охладело в облаке сугроба.

 

Про прошлогодний ноябрь

 

Время черпаем, берём,

как транжиры, сводни!

То, что было ноябрём,

снимок прошлогодний!

 

* * *

 

Пожалуй, можно верить, лгать,

и ждать хоть сто мессий упрямо.

Из ста надежд - смешная рать….

Моя Мессия - моя Мама.

 

Веронике Долиной

 

Вы милосердны, я же гордый.

Но вас в душе всегда храня,

признаюсь Вам - ваши аккорды,

анестезия для меня.

 

Про школьную ёлку

 

До сих пор я мучаюсь, храню,

запах ёлки школьной, её ваты!

Не рубите ёлки и на корню,

чем они пред вами виноваты?

Мне сдаётся до сих пор в сугробе,

Леночки замерзших моих обе.

 

* * *

 

Израиль мой, в борьбе за урожай,

кибуц любой в немыслимом фаворе!

Не зря сюда кто, хочет – приезжай,

и хлеб снимай в пакетах на заборе!

С других заборов (Господи, страхуй!),

снимай не хлеб, а только слово х…!

 

* * *

 

Человечью к лирику любовь,

не сравнить ну, ни в каком эквиваленте!

Даже птицы нынче бьются в кровь,-

какать, чтоб ему на постаменте.

 

* * *

 

Страна! Не будь, как трусоватый страж,

храня себя, то криком, то молитвой!

Чтобы людей не догонял пейзаж,-

шахид, сосед их с топором и бритвой.

 

* * *

 

Когда б таким я не был трусом,

откликнувшись на окрик: «Эй!»

я б согласился быть безусым,

но с бородой – Хемингуэй!

 

Про теракт в Иерусалиме

 

Нынче, какому верить богу?

Молитвы, чьи ему нужней?

Пришли убийцы в синагогу,

молящихся убили в ней.

Глядят арабы из – за трис:

«Утрись, еврейский бог, утрись!»

 

Тебе, глядящей в окно.

 

Тебе наверно так и суждено,

быть с бабами, которые рыдали,

заглядывая в светлое окно,

смотреть на очарованные дали.

Рыдай при свете, плачь порой в ночи,

и не беги в леса, где сосны рубят.

Дай бог, ещё найдутся те ключи,

от той дали, где ждут тебя и любят ….

 

* * *

 

Нет ни песни и не птицы,

«Голубая канарейка».

Только жизнь моя клубиться,

пожалей её, жалейка!

Не на пальце, не на ветке,

ты моя не канарейка.

Да и я наверно в клетке,

заключённый в телогрейке.

 

* * *

 

Кто-то может судьбу за рога,

ухватить! Жизнь его как коррида!

Ну, а ты, если жизнь дорога,

никогда не кому не завидуй.

 

* * *

 

Грядёт, я слышал, потепленье,

мир оплывёт простой свечой!

И будет айсберг в исступленье,

горячей писаться мочой!

Пусть океан в своём цинизме,

кипит, как чайник на огне.

Но что же в этом катаклизме,

так холодно бывает мне?

 

Про Аляску

 

Никогда я не был на Аляске.

Катерины русской в том вина!

Жил бы я там классно! Словно в сказке,

а не где евреи и война!

Где война - горит на солнце краска,

и шахидов ставят на рога!

Мне ж как блядь продажная Аляска,

и желанна и недорога!

 

* * * *

Вы милосердны, я же гордый.

Мне строки ваши - в дождь приют.

Стихов с дождём этим и ваших слов аккорды,

тебя не очень выдают.

 

* * *

 

В реку безымянную зашвырнул ключи,

без слёз, без слов, без заклинанья.

Чтобы нас никто не разлучил,

я превратил тебя в воспоминанья.

 

* * * *

 

И как бы жизнь меня бы ни ломала,

до оснований мне б дойти и до корней!

Лежит передо мной тарелка сала…

А мне жаль поросят и жаль свиней.

 

* * * *