Мой путь в Израиль…

Сложно, даже болезненно, подчас трагично сложилась судьба моего отца Ицхака сына Шмила Бельфермана. (Пусть сохранится благословенная память их обоих). Жили они в Новой Ушице. Это местечко, уездный город – отец очень этим гордился – расположен в Подолии, вблизи Каменца Подольского. Их многодетная семья - очень бедная. Не знаю, имел дед Шмил специальность? Знаю точно: он очень верующий хасид: постоянно находился в синагоге – молился. А всю семью тянула моя бабушка Малка. Из их детей знал Симху, он в революционные годы являлся деятельным сионистом. В первые советские годы власть сионистов не преследовала. Но потом их политика поменялась: начали преследовать, даже истреблять всех не большевиков. Как говорили в прежние годы: "Человеку повезло": после тюрьмы и ссылки, Симхе присудили наказание – высылку из страны в "Палестину". Это произошло в 1926. После поражения в войне в 70 году новой эры, многих Евреев выселили из Земли Израиля, презрительно древние Римляне переименовали страну в Палестину.

Моя тетя Клара (Хая) рано вошла в общественное и партийное сионистское движение. Вышла она замуж за товарища Симхи. Ее мужа забрали – пропал он бесследно. И Клару репрессировали – гоняли по ссылкам Казахстана. Так ее запугала народная советская власть: остерегалась Клара даже узнать о судьбе своего мужа. Она и детям о нем ничего не рассказала: живут в неведении…

Дядя Ефим (Хаим) рано стал рабочим, партийцем, профсоюзным активистом и лидером. Много трудился. Личная жизнь его плохо сложилась.

Дядя Рувин женился – уехад в Новосибирск. Возможно, там женился…

Дядя Бенцион – самый грамотный в семье: окончил институт. Трудился еще до войны в райкоме партии. Пришел как-то в их это официальное учреждение мужик из Новой-Ушицкого района. Сообщил некую семейную их тайну: Бенциона сняли с должности… У него проявлялась такая черта: постоянно он женился – бросал потом жен с детьми. Сам неведомо где скрывался от алиментов. Позже переехал он в Москву: продолжал шуро-муровать с Женщинами.

Мой отец – старший в семье. С героической бабушкой Малкой кормили и держали семью сплоченной. Дедушка Шмил – молился.

Отец долгие годы являлся заготовителем в заготартели, райпотребсоюза. У меня есть большая фотография: примерно сто лиц. Сфотографированы все они -на фоне огромного красного полотнища. Это красное знамя Новоушицкие райпотребсоюзовцы завоевали в социалистическом соревновании в 1932 или 33. Но вскоре обнаружили в организации некие нарушения – осудили руководство райпотребсоюза. Не только их – взяли и активного моего отца: еще до его женитьбы и моего рождения. Отправили на строительство канала Москва-река – Волга.

К тому времени их семья переселилась в Ново-Константинов Запорожской области (отрезали северную часть от Запорожской области - организовали Черкасскую область – после ВОВ). Из Ново-Константинова моя очень энергичная, хотя и безграмотная бабушка-колхозница Малка поехала в Москву. Добилась приема у начальника НКВД. Тот пообещал освободить сына. "Вы напишите!" -Но бабушка настаивала: Начальнику вроде понравилась ее настойчивость – сказал: "Бабка, возвращайся домой. Приедешь – сын тебя встретит". Так и произошло…

Мой отец женился на моей маме Шехтман Гите в 1934. Отца ее звали Сани, шохет местечка Миньковцы, тоже Проскуровской области (пусть о них сохранится память благословенной).

Брат отца Хаим (Ефим) первым перебрался в Харьков – устроился рабочим на ХТЗ – Харьковском тракторном заводе, важном объекте пятилетки. Хаим вызвал отца с молодой женой в Харьков. Тот тоже устроился на ХТЗ. Родители жили в бараке ХТЗ. Родился я там 10.03.35 – имею документ ЗАКСа Орджоникидзевского района города.

Бежали мы из Харькова в сентябре 1941. Отца сразу не отпустили – оставили в Харькове. Приехал он к нам в Кермине Узбекской СССР уже перед новым годом. Устроился на работу в МТС, но отца вскоре призвали в армию, даже несмотря на возраст, в 43 года – он 1899. Отправили в Коканд, в Узбекистане. Мама поехала его проведать. В том военном лагере отца готовили в минометчика. На радостях, отец показал матери свой миномет – трубу… Мама уехала, а отца посалили на гауптвахту: выдал военную и государственную тайну.

Их воинская часть успела форсировать Днепр. В октябре 1943, в районе Киеве произошло большое танковое сражение. На Курской дуге в подобном танковом сражении победила Красная армия – ее славят!. А вот под Киевом Красная армия потерпела большое поражение – об этом не сообщают. Очень многие солдаты, сержанты и офицеры оказались в плену. В лагере для военнопленных советские активисты проводили перепись военнопленных. Один из них – спросил у отца:

- Ты кто?

- Командир отделения, старший сержант, Бельферман Исаак Шмулевич, Еврей, - бойко отрапортовал отец.

- Чтобы я и никто другой не слышал больше Еврей… - Тот записал данные…Вместо Еврея записал караим. Караимы – это тюркский народ, их князья и часть народа приняли и сохранили Иудаизм… В Царский времена в РИ, да и нацистам доказали: они – не Евреи, другой народ. Нацисты их не истребляли.

В том лагере нацисты проводили селекцию. Собирали людей по национальным группам. Одних военных Украинцев – из лагеря освобождали, разрешали домой вернуться, к тому времени в почти полностью оккупированную Украину.

Отец попал к Караимам. Те стали допытываться: кто ты, откуда, кто родители, как молишься? Отец вынужден бежать, перебраться в общий лагерь. Часть из

военнопленных отправили на запад Германии. Работали у помещика на работах сельскохозяйственных. Освободили их весной 1945 дружественные Американские войска. У меня сохранился небольшой блокнотик с указанием городов Германии – маршрут отца. После полуторагодичного плена – он смог в одном из первых эшелонов репатриироваться домой…

Но по дороге… В Новоград-Волынске, до 1939 считался старой советской границей, весь состав окружил конвой: всех возвращавшихся беженцев обратили в зэков.Отец мой оказался в Сталиногорске (возможно, нынешнем НовооМосковске, Тверской области). Год трудился на химкомбинате. "Проверяли" одновременно.

Мой отец имел возможность перебраться в "Палестину" – к брату. Спешил он домой, к семье, к жене и двум детям.

Трудная судьба выпала отцу. Многие годы он стремился на свою историческую Родину. Он учился в Йешиве Одессы, к ним приходил знаменитый Еврейский поэт Бялик… Умер отец 29 июня 1979. Похоронили в Киеве…

+

Получилось: я рано ощутил творческие позывы. Много лет отдал саморазвитию и литературному творчеству. Язык Идиш, а тем более Иврит не изучал. Трудился на Русском. Написал в Киеве примерно двадцать крупноразмерных рукописей. Меня не публиковали. Я считал: Русский писатель должен жить в СССР. А отец рвался в Израиль. Возможно, только после его смерти, я осознал, какой помехой для него оказался. Только после смерти отца я созрел – до уровня Израиля. В конце 1979 хотел подать документы в ОВИР – с требованием выпустить меня с матерью, останками отца и всеми своими рукописями. В Киеве их не приняли. Тогда я отправил документы в Приемную Президиума Верховного Совета СССР, в Москву. Документы переслали в Киев… Меня вызвали в ОВИР…

Но к тому моменту… В конце декабря в соседний Афганистан ввели советские войска: начали войну. В наступавшем 1980 предстояла Олимпиада в Москве и футбольные соревнования в Киеве, как части Олимпиады.

Против начавшейся войны в Афганистане – открыто выступил академик А.Д. Сахаров и другие "инакомыслящие"… В начале января А.Д. Сахарова и его жену выслали в Горький. В Москве, по всему Союзу начали выискивать, относительно наказывать "инакомыслящих". В середине января к моей начальнице приходил представитель КГБ – мною интересовался. А 29.02.80 меня уволили с работы. По суду восстановили… 15.07.80 меня арестовали (Олимпиаду официально начали 19.07.80). В заключении находился "всего 53 дня"…

+

В "отказе" я находился более 10 лет…

+

И вот я уже получил документы на выезд… Выехали из Киева в конце сентября 1989. Думал: в Израиль прилечу перед Рош а-Шана…

Но меня задержали на сутки в Чопе… Мы приехали в Будапешт в пятницу. Не успел оформиться в Израильском посольстве… Сидели на своих многочисленных тюках на вокзале – до понедельника. Нас перевезли на квартиру… В Израиль мы прилетели 4.10.89. На рассвете подлетали к рассвеченному огнями Тель-Авиву: увидел это первое чудо Израиля!

Потом обычное оформление документов. Нас часто подкармливают сдобными булочками и соком…

Назначили нам приют в Ашкелоне, в мерказ клите… Не сразу собрали группу…

В политике и организации произошли изменения. Вспоминаю: навязывали мне в Киеве билеты в Вену, а у меня мало денег: распродал прежде значительную часть своей библиотеки. Просил билет в Будапешт: пусть дешевле… Тут, сразу после нашего отъезда, всех репатриантов везут по прямому пути назначению в Израиль: закрыли Вену и Рим, как промежуточные пути улизнуть в США. Приехали в наш центр абсорбции "патриоты США". Почем зря ругают Израиль! Преподаватель Иврита нам попалась дуреха - Марта Тененбаум. Верно, ее предки из России – в Аргентину попали. Она оттуда репатриировалась. Волновали Марту не вновь испеченные репатрианты, а подорожание доллара.

Мне уже 54+ - постарела голова, да и никогда не проявлял филологических способностей в других языках. Мне хватало Русского: знаю его в совершенстве.

+

Весной 1990, перед Песахом, нас перевезли в Хайфу: наши родственники цабры здесь наняли нам квартиру в доме по улице Алленби. Отнеслись они к нам достаточно заботливо: возили на общее празднование Песаха. Несколько семей дружат – на праздники кооперируются и поочередно берут на себя организацию общего праздника-веселья. В тот момент правительство Ицхака Шамира очень заботливо относилось к новым репатриантам. Правда, нового жилья не строили, но пустили лозунг: каждая семья Израильтян берут на себя шефство над семьями репатриантов. Пару лет это и происходило. А потом пресса – уверен: с подачи самих разладных советских "русских" – вроде ранее приехавшие имели идейные соображения, а вот уже новые репатрианты – совсем другие, из "колбасной олии".

И Женщины приехали – "сплошь проститутки"… Много глупости и клевет писали.

В первый день после Песаха я попал в бюро по трудоустройству к инспектору Моле: в тот же день, с помощью ее добровольной помощницы Вали для меня подыскали место работы – в Керен а-Кайемет ле-Исраэль, это Национальный Фонд – в его ведении лесное дело и дорожное строительство. Оформление в Иерушалайме заняло с месяц-полтора. Я начал трудиться в исследовательском отделе Северного филиала ККЛя. Контора наша в Крайотах, в Кирьят-Бялике.

+

Заключу небольшим эпизодом. Наш родственник Шломо Бандел показался мне… Его не понял. Он с женой, моей Кузиной Иланой и ее сестрой Рути и Менахемом приезжали в Ашкелон: познакомиться и проведать. Рути привезла тогда огромный букет цветов. Они одно время .выращивали цветы.

Летом 1965 в Киев приезжал их отец Симха. Я спросил его, какой подарок лучше всего его дочерям? Он ответил: в Израиле ценят Балтийский янтарь. Я купил для сестер такие подарки.

И сейчас, в ожидании встречи с кузенами – я купил им двоим янтарные украшения. Не знал совсем Иврита – не знал, как сказать. Отдал подарки Илане, как я предполагал, для обеих. Она все взяла себе. Рути обиделась – даже увезла свой букет.

Тогда я Шломи сказал об амидаровской квартире: желательно получить в Хайфе. Он сделал вид: ничего не понял.

Уже Хайфе пообещал помочь мне в трудоустройстве. Послал на Чекпост – в хевру по пересылке газет: для сортировки! Такую мне предложил работу!

В отделении министерства абсорбции мне выдали стипендию – за месяц безработицы, да квартирные – посреднику. Эти деньги я передал Шломо. Он взял – даже не поблагодарил. Мама посчитала: он не должен был брать деньги. И я так считал.

Устроился я на работу – по причине наличия у меня диплома и специальности инженера лесного хозяйства. Начал трудиться…

К тому времени уже приехала из Киева мой дядя Марк (Мордехай) Цейтлин, его дочь, моя кузина Янина с мужем… Жили они в то время в Нес-Ционе. Даже не знаю, как Марк узнал об Илане, Шломо…Но связался я с Цейтлиными: узнал для себя "приятную новость": оказывается, "Шломо меня устроил в Керен а-Каймет…" Тот Шломо любит хвалиться. Нам рассказал, каким другом стал с руководителем "амидара"… Я ему: "Пусть поможет нам получить квартиру…" Он сразу выюлил…

Не люблю таких людей… Находился я в командировке… Придумал хохму такого

свойства: написал и отправил "себе", в уверенности – письмо попадется хозяину.

Написал пару теплых слов – о "нашем общем знакомом"…