Что хочет автор. Литературные конкурсы

Холодное стекло приятно действовало на разгоряченный лоб. Но переключить мысли на что-то приятное и оно не могло. Интересно, а неприятные думы могут повышать температуру тела? Они бегают по черепной коробке, натыкаются друг на друга, наслаиваются, и приносят боль. Душевную боль.

Алиса смотрела в окно на заснеженный двор. Нехотя падал снег, и в свете уличных фонарей переливался всеми цветами радуги.

— А вот и они, — прошептала она, увидев, как во дворе появились мужчина и пятилетний мальчик. — Не наигрался что ли в детском саду? — уже с неприкрытым раздражением добавила она. Мужчина с ребенком направились к детской площадке. Но тут же устыдилась своих слов, и буквально отскочила от окна. Щеки залились жарким румянцем, и сердцебиение участилось. — Да что же это я, Господи!

Алиса обессилено опустилась на табурет, уронила голову на руки и дала волю слезам. Впрочем, они иссякли так же быстро и категорично. Алиса бросилась в ванную комнату, где в авральном режиме привела себя в порядок. Вернулась на кухню, разогревать ужин.

— Привет!

Хлопнула входная дверь, из прихожей донеслись звуки возни. Мужики переодевались. У Алисы не хватило сил выйти им навстречу, крикнула из кухни:

— Мойте руки. Ужин почти готов.

— Я еще не хочу, — тут же откликнулся Ваня. — Папа, можно я поиграю в «Денди»?

— Хорошо, только не долго. — Разрешил Степан, проходя на кухню. — Привет.

— Привет, — не оборачиваясь от газовой плиты, ответила Алиса.

Муженек даже в столь коротком слове умудрился уловить ее настроение. Он приобнял ее за талию.

— Что-нибудь случилось, Аля?

— Нет, — поспешно ответила она.

— Не обманывай меня. Я все чувствую.

— Да так, — она собрала волю в кулак и обернулась. Улыбка получилась натянутой и потому не искренней. — Пустяки, я сама справлюсь.

Степа внимательно глянул на лицо супруги, словно хотел прочесть все ее мысли.

— Когда мы венчались, то давали клятву перед Господом, что всегда будем вместе. И в радости, и в горе. Так?

— Так.

— Вот и давай решать все проблемы сообща. Не смотря на их размеры и значимость. Даже если они самые ничтожные.

Алиса посмотрела в его глаза. В них плескалась бездонная любовь. «А почему бы и нет? Он все поймет. Он всегда меня понимал».

— Я беременна, — сообщила она.

Степан даже подпрыгнул от неожиданного известия. И удивительно мало было в том. Сколько лет они ждали этого счастливого момента. Сколько тестов, анализов, обследований прошли. Врачи, светила науки, знахарки и ворожеи. А итог для Алисы был неутешительным – бесплодие. В конце концов, когда угас последний лучик надежды, они взяли из детского дома Ванечку. Пока не усыновили, оформили только опекунство. В ближайшее время собирались окончательно оформить все бумаги, дать мальчику свою фамилию. И вот, как гром средь ясного неба, эта новость.

— Как здорово! — по-детски громко и восторженно вскрикнул Степан. — Как? Когда? Сколько?

Радости, которая буквально выплескивалась наружу, мало было пространства небольшой кухоньки.

— Четыре недели.

Он плюхнулся на табурет и схватился руками за голову.

— Здорово! Как это здорово! Какое счастье услышать эти слова! — он сияющими глазами с нежностью посмотрел на жену. — Знаешь, не зря такие случаи стали хрестоматийными.

— Какие? — улыбнулась Алиса. Не заразиться неподдельной радостью от супруга было невозможно.

— Ну, как какие? Семейные пары, у которых не получалось родить своего ребенка, усыновляли. И тут же, происходило чудо.

— Вот я и хотела поговорить с тобой об этом.

— Давай поговорим, — Степа потер ладони, — а о чем?

Алиса осторожно присела напротив него, и он тут же сжал слегка ее ладони.

— О Ване.

— О Ване? — удивился он.

— Хорошо, что мы не успели оформить усыновление. Правда?

Он медленно убрал руки со стола, выпрямился. Тень пробежала по лицу.

— То есть?

— Теперь у нас будет свой ребеночек. Родной.

— А Ваня? — у него вмиг пересохли губы. Конечно же, он все понял, куда ведет разговор Алиса, но никак не мог поверить в это. Алиса поздно это поняла и пожалела, что выбрала неправильное время. Но и отступать было поздно. Да и лучшая защита – это нападение. И потому она перешла в «атаку»:

— Я уже жалею, что мы взяли Ванечку.

Степан отшатнулся, побледнел. У него не хватало слов на ответ. Вразумительных слов. А Алиса меж тем продолжала:

— Я ревную тебя к нему. Ты с ним проводишь огромное время. Во что-то играете, что-то конструируете, гуляете при любой погоде. У тебя не остается ни времени, ни сил на меня, на свою жену.

— Аля! — наконец-то, Степан обрел дар речи. — О чем ты говоришь? Это же просто ребенок! Наш ребенок!

— Это не наш ребенок, — возразила Алиса.

Он смотрел на нее непонимающим взглядом. Он никак не мог поверить, что все выше сказанное произнесла она, Алиса. Единственная и безумно любимая.

— Ты сам это начнешь понимать, когда родиться наш ребенок. Кровь от крови, плоть от плоти. Вот тогда в нас и проснуться и мачеха, и отчим.

— Глупости! — выдохнул он.

— Нет, не глупости. Я уже сейчас порой чувствую себя мачехой.

— Аля!

— И Ване будет лучше. Не так больно. Пока он не осознал всего происходящего.

— Что лучше?

— Вернуться в детский дом.

— Аля! — впервые он повысил голос. Вскочил из-за стола, едва не опрокинув табурет. — Ты сама-то соображаешь, что ты предлагаешь? Ты в своем уме?

— Я-то в своем. А вот ты, как я посмотрю, витаешь в «мыльной опере». Это только в кино возможны чудеса. Это только в книгах хэппи-энд. Но жизнь – не сказка. Далеко не сказка.

— Это предательство.

— А по отношению к нашему ребенку как это будет выглядеть?

— Да нормально это будет выглядеть.

— Нет, — она категорично покачала головой. — Делить любовь между родным ребенком и приемным – это несправедливо.

— Не говори ерунды.

— Я свою точку зрения высказала. И вряд ли ее изменю. — Алиса демонстративно покинула кухню, громко хлопнув при этом дверью.

«А ведь она говорит правду, — поймал себя на мысли Степан. — В последнее время она как-то охладела к Ванечке. И чуткая душа ребенка тут же уловила эти перемены. Мальчишка старается реже попадаться ей на глаза. Но, Боже! Неужели моя Алиса способна на это?!»

Целую неделю между супругами продолжалась «холодная война». Разговаривали они только по мере необходимости, роняя короткие, лаконичные фразы. Но бесконечно это не могло продолжаться. Проблема-то осталась и требовала скорейшего решения. Только никто из них так и не решался начать тяжелый разговор. Напряжение росло, грозясь достигнуть апогея, и разразиться непоправимыми последствиями. Первой все же не выдержал Степан:

— Это не может так больше продолжаться.

— И что ты предлагаешь? — Алиса была в полной боевой готовности.

— Я не согласен с твоими аргументами и способом решения проблемы.

— Тогда у меня есть другое предложение.

— Какое? — в его глазах мелькнула надежда.

— Оставайся с Ваней. А я уезжаю к родителям.

Надежда, так и не успев окрепнуть, погасла.

— Аля, укоризненно выдохнул он.

— А что ты хотел?

— Но и это не выход.

— А я другого решения не вижу. — Она снова пыталась покинуть комнату, отложив в очередной раз решение, но Степан схватил ее за руку:

— Да как я смогу отвести Ванечку обратно? Какими глазами я стану смотреть в глаза директору детского дома?

— Не сможешь ты, смогу я. — Жестко заявила Алиса, и вышла-таки из комнаты.

И она смогла. Степан почувствовал это, едва переступив порог квартиры. Шестое чувство не обмануло его, он уловил отсутствие Ванечки. Сегодня была очередь Алисы забирать мальчика из детского сада. А чем не прекрасная возможность для осуществления задуманного плана? Скинув только ботинки, он прошел в детскую комнату. Остановился, как вкопанный, на пороге: в комнате ничего не напоминало о Ване. Все стерильно чисто. Боль захлестнула его, даже в глазах потемнело. Степан прислонился спиной к дверному косяку, прикусил до боли губы. С кухни донесся звон посуды. Алиса, как ни в чем не бывало, готовила ужин. Ужин только на двоих. Видеть сейчас любимую было страшнее любой пытки. Степан вернулся в прихожую и вновь натянул ботинки.

— Ты куда? — послышался за спиной ее ласковый, даже чересчур приторный, голос.

Не хватило сил даже обернуться:

— Прогуляюсь. — И он вышел.

Он знал, что если сейчас останется в квартире, то неизбежно вспыхнет скандал. Необходимо было как-то успокоиться, как-то привести в норму расстроенные чувства.

Алиса вернулась на кухню, стала смотреть в окно. Вот и Степан. Прошел на детскую площадку, сел на качели. Закурил.

— Он опять курит? — возмутилась Алиса. — А как же обещание? Как три месяца выдержки?

На плите зашипела сковорода. Алиса бросилась спасать лук. А когда вернулась к окну, то не увидела мужа. Так и уснула она в одиночестве, не дождавшись его.

И утром, проснувшись, не застала супруга дома. Только чашка из-под кофе говорила, что он все-таки был. И если это было с его стороны предложением для продолжения «холодной войны», то Алиса горела желанием как можно быстрее расставить все акценты. С трудом она дождалась вечера. Но Степан упорно не шел на контакт. Либо отмачивался, либо отвечал короткими, хлесткими, фразами. Алиса сделала попытку зайти с другой стороны.

— В конце концов, это даже не прилично.

— Ага. – И после паузы: — О чем ты?

— У тебя жена беременна, а ты своим поведением вносишь только дискомфорт. Мне нужен покой и уют. Никакого волнения, никаких стрессов.

Степан внимательно посмотрел на нее:

— Хорошо, — согласился он, — я постараюсь как можно реже попадаться тебе на глаза.

Такого поворота Алиса никак не ожидала, потому и растерялась. Однако быстро взяла себя в руки:

— Я ни это имела в виду. Не надо перегибать палку.

— А что мне делать?

— Да ничего особенного. Просто быть таким, как раньше.

Его газа сузились и даже потемнели:

— Как было раньше? Теперь уже не будет.

— Почему? — она испугалась не на шутку.

Он ответил тихо и спокойно, хотя за километр несло болью и отчаяньем:

— Я чувствую, как на душе горит клеймо «Предатель». И я не знаю, как мне с эти жить. — Он вышел из кухни. Он даже не поблагодарил ее за ужин, чего раньше никогда не было, даже если тот откровенно не удался. Теперь и Алиса осознала, что прошлое уже никогда не вернется.

По истечению некоторого времени Степан опять стал, уходя на работу, целовать ее в щечку. Стал приносить без повода цветы. Устраивал долгие чаепития с беседами. Стал шутить и улыбаться. Вот только его глаза. Глаза изменились. Они утратили прежний блеск и оптимизм. Словно выкачали из них живительные соки. Они разучились быть веселыми и радостными. А порой просто пугали своей пустотой.

Чем больше становился срок беременности, тем больше портился характер у Алисы. Ее раздражало буквально все и вся. Порой она ловила себя на мыслях, что сознательно ищет малейшего повода, чтобы придраться. Закатить скандальчик и дать почувствовать Степану вину. А потом, чтобы сгладить эту вину, супруг готов был на все ее прихоти и капризы. Правда, Степан вскоре раскусил хитрость супруги, и не давал новым капризам даже зародиться. За мгновение до того, как она собиралась что-то сказать, он предугадывал ее желание и исполнял их. При этом улыбался и ласково говорил. Но даже и это ее приводило в легкое бешенство. Она выдумывала новые прихоти, она искала свежие поводы. Получалась какая-то игра, с элементами жестокости и голого эгоизма. Рано или поздно, она должна была закончиться либо грандиозным скандалом, либо мирными переговорами. У них произошел первый вариант.

После легкого ужина, Степан уютно расположился в мягком кресле с баночкой пива и орешками. Сегодня транслировали финал футбольной Лиги Чемпионов, венец долгого и захватывающего турнира. Смотреть футбол муж любил в полном спокойствии и тишине. Даже мобильный телефон он отключал на время трансляции. Алиса прекрасно это знала, но случился очередной гормональный всплеск. Она села в соседнее кресло и, по-детски надув губки, просто переключила канал.

— Сегодня мой любимый фильм.

Степан надеялся переубедить супругу, избежать очередного потока слез и упреков, и потому сказал как можно спокойно и мягко:

— Аля, у нас же была договоренность: ты можешь смотреть телевизор хоть целые сутки напролет, но футбол – это мое. Два часа один раз в неделю – это не много.

— Ну, Степ! — жалобно протянула Алиса.

— Раньше ты не нарушала договор.

— А сейчас мне многое позволено.

— Хорошо, — Степан встал и покинул комнату.

Алиса победно улыбнулась, но уже через мгновение уловила шум в прихожей. Догадка подтвердилась: Степан собирался уходить.

— Ты куда?

— Пойду в спорт-бар. Футбол посмотрю.

— Степа, — она попыталась было остановить мужа, и даже извиниться за каприз, но тот прям панически сбежал вниз по лестнице. Алиса в гневе вернулась в комнату. Села в кресло и смахнула со столика баночку пива. Она покатилась по ковру, разбрызгивая пенный напиток. Глядя на пролитую влагу, и Алиса заплакала. Беззвучно. Просто слезинки стекали по лицу, размывая видимость окружающего мира.

— Ну, зачем я так? Зачем? Неужели ты сама не понимаешь, что так легко и потерять его? Он и так с каждым новым прожитым днем все дальше и дальше отдаляется. А ты продолжаешь упорствовать и гнуть свою линию.

Взгляд упал на большой портрет. Замок из песка. Это Сочи. Медовый месяц. Мы счастливы, любимы, жизнерадостны. Конкурс на лучший замок. Первое место. Плюшевая обезьянка. Почему-то ядовито-синего цвета. И пожелания, чтобы и в жизни мы с таким же успехом выстроили настоящий замок.

— Ничего у нас не получилось. Замка нет. Есть, правда, трехкомнатная квартира. Но и здесь неприятная погода. Я сама разрушаю наш мирок.

И так тоскливо стало на душе, так грустно и так пусто. И винить за это было некого. Кроме себя.

Звонок раздался в разгар производственного совещания.

— Извините, — попросил прощение Степан у коллег. Номер был незнакомым. — Да.

Директор прервал пламенную речь и не спускал глаз со своего лучшего работника, который в одно мгновение смертельно побледнел, на лбу выступила крупная испарина.

— Что? Что случилось? — спросил он у растерянного Степана, когда тот закончил разговор.

— Жена. В больнице. Рожает.

— И?

— Срок-то всего семь месяцев.

— Так, бери мою машину и пулей в больницу. — И тут же по селектору дал соответствующие указания.

Степан на ватных ногах покинул кабинет. Добрых два часа они проторчали в пробке. И все это время Степан ругал себя за то, что не поехал на метро. Неустанно набирал номер телефона жены, но тот оставался недоступным, о чем и свидетельствовал неприятный женский голос на аглицком и русском языках. В больницу он ворвался как торнадо, но был тут же остановлен охранником, который и вызвал дежурного врача к столь буйному посетителю.

— Калюжный?

— Да.

— Степан Иванович?

— Да, да!

— Да успокойтесь вы, папаша. Все у вас хорошо. Поздравляю, у вас девочка. Слабенькая, конечно. Но жизнедеятельна.

— А жена?

— Намучилась, бедняжка. Потеряла много крови. Но все страшное уже позади. Сейчас она отдыхает.

И только после таких известий, напряжение спало. Степан почувствовал себя безгранично усталым. Колени дрожали, он буквально упал на кушетку.

— А к ней можно?

— Не сейчас. Она только что уснула.

— А когда?

— Можно, конечно, и подождать. Но лучше завтра, с утречка.

— Я подожду. — Степан прислонился спиной к стене, и устало прикрыл глаза.

«Девочка! У нас родилась девочка. Оленька! Лялечка! Сколько же мы ждали тебя. Счастье-то, какое! Молодец, Алечка. Девочка моя» — за такими радостными мыслями он и не заметил, как пролетело три часа.

Прежде чем попасть в палату, Степана полностью переодели. Теперь он больше напоминал героя из фильма о химической аварии. Во всем белом, в бахилах, в повязке и резиновых перчатках.

Жена лежала в отдельной палате. Степан не сразу узнал ее. Она осунулась, глаза ввалились, под ними – синие круги. Губы искусаны до крови.

— Привет, — он осторожно присел на краешек стула. Взял ее ладонь. — Как ты?

— Хорошо, — ей хватило сил слабо улыбнуться.

— Ты у меня молодец, Аля! Я так счастлив! Просто слов не хватает, сама знаешь, что мой лексикон бедный и бледный. — Он нес околесицу. — Ты у меня чудо. Видела Оленьку?

— Нет еще. Она у нас маленькая и слабенькая.

— Ну, ничего. У нее ведь самая прекрасная мама на свете. Да и отец не очень плохой. Вырастет. Еще такой красавицей вырастет.

— Конечно, — Аля вновь улыбнулась. И даже глазки оживились.

— Все будет хорошо.

— Я знаю.

— Верь мне.

Они смотрели друг другу в глаза. И взгляды эти были красноречивей всяких слов.

— Оленьке нужен будет защитник.

— А я на что?

— Ты – это совсем не то, что надо. — Она говорила с продолжительными паузами. — Ей нужен будет братик.

Степан улыбнулся.

— Постараемся.