Одна за другой в темно-сиреневом небе зажигались звезды... Достать бы вас всех, до чего хороши, как брильянтики, смахивая первую слезу, подумала Маленькая разбойница. Но ведь жалко, когда достанет-то, на небо и глядеть будет незачем...

Незачем... И слезы жалости непонятно к чему полились рекой, словно прорвало плотину. Вторую свою натуру Маленькая разбойница среди головорезов мамочки надежно прятала, позволяя себе слабости грез лишь в одиночестве, подальше от лихой гоп-компании. Что она здесь делает? Почему, почему она родилась именно в разбойничьем логове? Почему она хочет того, чего здесь нет и в помине? И никогда не появится...

С некоторых пор Маленькая разбойница мечтала попасть на бал к настоящему Принцу, да не просто попасть, а охмурить, тьфу... очаровать прелестным нарядом, изысканными манерами и душою чистой воды, как кристалл горного хрусталя, что однажды отыскала в пустотке дальней пещеры. С тех пор он хранится в заветной подушечке как амулет.

Они бы танцевали на балу. Она — в наряде Золушки, сплошь усыпанном звездочками тех самых брильянтиков. А потом она предложила бы поиграть в прятки, чтобы вовремя исчезнуть, пока наряд еще на ней. ...Нет, надо эту Крестную взять в оборот, лучше шантажом, ведь по сюжету сказки, волшебного времени, проведенного с Принцем, ничтожно мало! Она не смогла бы на него даже как следует наглядеться! Даже во сне, когда Принц, наконец, после нескончаемых туров вальса медленно наклонился к ней, чтобы поцеловать, а бальная зала исчезла, и Маленькая разбойница уже улетала от счастья, чертовы куранты как взбесились! Оказалось, это молния ударила в одинокий дуб на их дворе и многострадальное дерево с оглушительным хрустом лишилось одной из огромных веток.

- Да пошел ты, - в сердцах, переворачиваясь на жестком тюфяке, Маленькая разбойница заехала по морде (впрочем, как-то вскользь) этому докучному Северному оленю. Вот олух сентиментальный... на себя бы посмотрел! Рога - ветвистей некуда, и как только их таскает! Даже нишу в пещере пришлось рубить, чтобы сохранить хрупкое его украшение.

Костяной ажур над телом Северного оленя, действительно, волновал Маленькую разбойницу, хотя мамочка настаивала на полном обрубании рогов и вообще всего, что торчит и колется. Пришлось чуть не перегрызть мамочке глотку, когда та с ножовкой пошла на Северного оленя. Впервые мать и дочь взглянули друг другу глаза в глаза как чужие. Пространство мгновенно вскипело - головорезы все, как один, испарились... И мамочка отступила, но ее разбойнички дня три прятались, кто где умел, и даже покушать не приходили. А родительница все это время палила с двух рук из пистолетов по старому дубу, снесла все листочки, изведя бочку пороха.

А копыта надо бы обрезать, подумала Маленькая разбойница. Ведь страдает, бедняга, ходит уже как на ложках, а все за любовь свою непутевую. Бестолковый романтик, иначе разве позволил бы себя такой красавец петлей зацепить? Маттис (это была последняя его охота) рассказал: олень вышел навстречу и убежать не пытался. Что здесь копытному надо? Сколько говорила: беги, беги, пока добрая, нет... Чувствую, ждет, а кого — да кто ж его знает...

Маленькая разбойница лежала, уставившись в «звездное окно». Так она называла небольшую дыру, что сама расчистила, обнаружив трещину в потолке пещеры, когда вырубала нишу для рогов Северного оленя. От дождя и снега «окно» несложно закрывалось рогожной крышкой, зато теперь и на ложе звезды сияли над головой. Под ними и под медвежьей шкурой, лежа на свежей соломе, так хорошо мечталось. Но, все больше, теперь плакалось. Наверное, она слишком много читает. Впрочем, отказаться от книг она уже не могла.

Пещерный зверинец — это все, что смогла создать Маленькая разбойница за свои долгие тринадцать лет! В то время как Джульетта...

Хорошая была библиотека в логове! Покойный папенька, что всю жизнь, в лучшем случае, по праздникам чистил мамочкины пистолеты, любил только читать и никогда не ходил на разбой. Он так и прожил в своей библиотеке. Но мамочка до сих пор ходит на Звездный перевал. И там, где никто не видит, навзрыд убивается... Как сейчас она, Маленькая разбойница. В тот страшный день, три года назад, рядом с огромным, до самого неба, костром, они плакали вместе, когда Маттис с другими разбойниками, проявив чудеса храбрости, выволок мать из огня, связал крепкими ремнями, и тоже, упав на землю, выл о своем сыне.

Но рыдания неясно о чем уже потопили девочку в сладком море соленых слез. Даже всплыла Русалочка... Вот уж кого жалко, так жалко! Ей, Маленькой разбойнице, считай, повезло! Добравшись до спасительной мысли, сознание блаженно уплывало...

 

...Герда, было встрепенувшись, с удовольствием потянулась в уютной постельке. Приятно убедилась, что спит не на сене, а на перинке, куда ее уложили восторженные Принц с Принцессой, и перевернулась на другой бок. Изящный дамасский кинжальчик в черненых ножнах - подарок в дорогу от чудака-Учителя - привычно дремал в нежном кулачке девочки. Во дворе замка сумбурно каркнул Карл, во сне догоняя Клару, что снова выхватила из-под клюва сочную очистку королевских объедков. Никто не услышал его возмущения. Тени беззвучно носились по замку... охотники, олени... Олень смотрел на Герду влажными темными глазами... Мир еще не проснулся...

 

Звезды догорали. Думку, насквозь мокрую, с заветным камушком, Маленькая разбойница сунула под тюфяк. Пора вставать, привычно точить ножи. Мамочка никогда не должна догадаться о ее снах и о том, что она давно смастерила ключик от отцовой библиотеки... Пришлось изловчиться, выуживая у мамочки оригинал, который та носила в связке на крепком своем поясе. Но усилия оправдались - ключик удался и крутился в замке беззвучно.

И вовсе не на охоту всякий день она уже год, как уходит. Мамочка не знает, что Маттис выучил ее грамоте. Кроме него и его покойного сына, в шайке никто не разбирал букв. Дряхлый Маттис уже не вставал и на одре учил ее по старинной потрепанной книжице, а она от него последнюю неделю не отходила ни днем, ни ночью. Неожиданно для нее самой вдруг возникла острая потребность читать! Ей казалось, будто старый разбойник открывает дверь... Какую? Куда? Этого Маленькая разбойница тогда не знала.

- Кира! Я ждал, что ты захочешь читать. Твоя мать меня бы убила, начни я тебя учить. Но я уже умираю, к тому же, ты попросила об этом сама, как и твой отец когда-то.

Маттис никогда не сомневался в способностях Киры, но то, что увидел, было, не иначе, чудом. В три дня Кира запомнила все буквы и научилась слагать слова. В оставшееся время Маттис немного рассказал о ее родителях, предках, сколько успел. И Кира слушала, не пропуская ни слова... Только он знал, как ее по-настоящему зовут. Потому что дал ей это имя. И рассказал, что мир вокруг — это не только их логово, дремучий лес с большой дорогой, да звезды на небе. Это еще и книги. Они, сказал он, и приведут тебя туда, где ты будешь счастлива. Однако что это значит, Маттис так и не успел объяснить. Но то, что она несчастлива, Кира уже поняла.