Жизнь и страдальческая судьба - Менделя Бейлиса.

Нелепость – в будничности.

Обычное ранее-ранее утло… Мендель Бейлис привык рано пробуждаться,

вставать: на рассвете… Встречал первые солнечные брызги… Семья, дети,

жена, работа… Нет у него больше важный занятий, забот… Отправился в свою

контору…Его рабочий стол удобно расположен возле окна. Менделю достаточно

отвлечься на мгновение от бумаг – поднять глаза: видит все происходящее на

улице. В то холодное раннее утро он увидел несколько необычную картину: люди,

прохожие по одиночку и группами проходили, двигались в одном направлении.

Многие появлялись большими группами. Одиночки, парами… Передвигались

быстро, некоторые запыхались от бега. Однозначно впечатление возникало,

словно все они спешили. Куда? Зачем? В то утро, все не как обычно, рабочие

кирпичного завода составляли основную массу прохожих. Приходили они рано.

В этом, несколько отдаленном от жилья районе, появлялись редкие прохожие.

Мендель вышел из конторы, открыл калитку… Один прохожий ответил на

вопрос::

- Ты что – не знаешь? Нашли убитого мальчика! Надо посмотреть…

"При чем тут мальчик? "Какой мальчик?" – Пронеслись вопросы в мозгу. У

Менделя много забот, ответственных занятий… Важная работа! Не позволяла

отлучаться… Узнает: позже!

Во второй половине дня принесли местные газеты . Сообщение несут они

самое трагичное: в их районе, в полуверсте от кирпичного завода нашли

изуродованное тело мальчика по имени Андрюша Ющинский.

День оказался муторный, нервный, беспокойный… Сырье на производство

не прибывало. Сырец и кирпичи не вывозили, но людская метушня, до самого

вечера несмолкаемое движение создавали обстановку невыносимо грустную.

Мендель привык задерживаться до вечера. Обязанностей по работе у него

хватало: должен принять исполненную за день работу, записать в журнале.

Разнести по фамильно на карточках постоянных рабочих. Случайные.на

смене исполнители тоже в конце недели должны получить все заработанное.

К вечеру Менделя посетил сосед. Он не скрывает: состоит в организации

черносотенного направления "Союз Русского народа". Сообщил: прочитал

статью в газете их организации. Узнал – сейчас пересказывает содержание:

убийство мальчика Андрея Ющинского – во всех смыслах необычное. Само

убийство провели точно по требованиям жидовского религиозного обряда.

В газете поместили патриотический призыв: "Россию спасти – от жидов!"

После случившегося, первые дни и недели многие разговоры связаны с

гибелью несчастного отрока. Говорили часто: убийство совершила мать

самого Андрюши Ющинского. Она не проявила тревоги, не высказала даже

огорчения по причине пропажи сына. Мальчик пропал 12 марта, а нашли его

труп только 20 марта. Все удивлялись, как могла мать не сообщать в полицию

о пропаже сына? Она его даже не искала. Даже после обнаружения его тела,

мать нисколько не скорбела. Соседи и посторонние люди часто обсуждали ее

странное поведение. Это усиливало подозрение в ее адрес.

Сами подозрения – такого свойства. Выяснилось: Андрюша Ющинский

родился в незарегистрированном браке. Его мать Александра поддалась

Мужским чарам – родила ребенка. Его отец погиб во время Русско-Японской

войны. До призыва на службу он оставил еще не рожденному ребенку 500

рублей. До совершеннолетия деньги хранятся в банке.

Новый сожитель Александры огорчился: кормить неродного ребенка

Должен, но его деньгами не может воспользоваться. И он тоже попытался

избавиться он нежелательного чужого ребенка.

И еще говорили: к этому злодеянию причастна некая Женщина по имени

Вера Чеберяк. О ней на Лукьяновке гремела дурная слава. Ее муж служил

на телеграфе: часто работал по ночам. Вера Чеберяк не просто причастна к

разврату – она еще вела дружбу с ворами и бандитами. Эти люди не простые

карманники – в окраинном районе бедноты появлялись в роскошной одежде.

Говорили: брат Чеберяк - Сингаевский состоял в преступной грабительской

банде с неким Латышевым и Рудзинским.

А Вера Чеберяк, по родственному, продавала краденное. Из вырученных

средств - она часть возвращала преступникам, а часть – себе оставляла. Она

тратили на детей и попойки с ухажерами. Соседи многое знали о семье этой,

но остерегались мести: по этой причине остерегались с ней связываться.

Семья Чеберяк проживали на съемном жилье в доме Захарченко. Хозяин

владел и другим домом – проживал рядом с кирпичным заводом. Активист

он патриотического "Двуглавого Орла", отделения "Союза Русского народа".

Захарченко признавался: ему не нравилась семья Чеберяк, избавиться от

этих квартирантов не может. Выселит – сразу начнутся у него неприятности:

с преступным миром лучше не заводиться… И об убийстве Ющинского его

мнение однозначно: произошло – в его доме, в квартире Чеберяк, "в этом.

настоящем бандитском гнезде".

Известно: семья Андрюши Ющинского долго проживала на Лукьяновке.

Андрюша дружил с Женей, сыном Чеберяк. Андрюша бывал в их доме: мог

увидеть, узнать о преступной деятельности "гостей". Бандитам следовало от

него избавиться.

Очень многие люди пришли посмотреть на тело Ющинского. Другие люди

Пришли с ним проститься. Лицо мальчика сильно опухло от ран. Никто не

мог его признать. А вот Вера Чеберяк опознала мальчика сразу:

- Так это домовой! Андрюша! – Произнесла она – только приблизилась к

трупу. Это ее опознание вызвало особое внимание, сильное подозрение –

со стороны полиции.

Достаточно неожиданно арестовали Веру Чеберяк. Пришло сообщение

вскоре: в Москве полиция арестовала троих подозрительных киевлян. Их.

решили проверить в Киеве – отправили для проведения следствия. Прошло

опознания их. Выяснили: отбыли они из Киева 12 марта, в день пропажи

Андрюши Ющинского. Эти люди являлись вожаками большой преступной

банды. Бывали они в квартире Чеберяк…

Представители Лукьяновского участка прибыли в городское отделение:

при опознании они узнали "своих": те даже для особого шика появлялись

в полицейской форме – в полиции не служили. Некоторые местные

полицейские отдавали им честь при встрече. У них никогда сомнения не

вызывало: эти лица посещают "малину" в квартире Чеберяк.

Во время похорон Андрея Ющинского – на Лукьяновском кладбище

разбрасывали рукописные прокламации с обвинениями Евреев в

убийстве Андрюши: источали кровь для совершения ритуалов Песаха,

Еврейской пасхи. За пролитие Христианской крови – звучали призывы

к Христианам устроить в городе Еврейский погром. Мало этого: Всех

Евреев следует истребить.

+

Арест трех преступников и выдвижение против них обвинение в

соучастии в убийстве Андрюши Ющинского вызвало большой гвалт в

среде "патриотов". Мощная группа "Двуглавый Орел" попыталась

вызвать гнев, негодование среди крайних монархистов-националистов.

Они взывали: "Это всенародный скандал! Где это видано? Убившим

Ющинского жидам позволяют уйти безнаказанно – арестовали людей

невинных! Давайте поднимем ребенка из могилы – пусть увидит мир,

как его тело было изрезано жидами".

+

У полиции достаточно улик против Чеберяк и ее сообщников. Версию

эту отставили. Вскоре пошла гулять в прессе и слухах невероятная по

сути, фантастическая сказка "о 13 колотых ранах" и "Еврейских обрядах",

"мистических религиозных ритуалах"…

"К несчастью, вскоре подтвердилось подозрение: все это не шутка.

Черносотенцы затеяли дьявольский заговор против Евреев. Погромщики

эти составляли мощное политическое движение в России, они проводили

в жизнь свои планы".

 

Трудовая жизнь – в семье.

Россия по месторасположению, свойствам, структуре напоминает собой

сборную солянку, страну непостижимой судьбы, особого склада. Русские,

отличные от них Малороссы сами собой по природе личностей, характеров,

нетребовательных свойств, потребностей – себя редко щадят. Укутываются

в мистику: не могут, не хотят понять тонкостей, связей, нитей происходящего.

Б-г ведет послушных. Манипулирует удачно – своим народом. Мало что они

Любят. Не терпят быстрых перемен. Не приспосабливаются долго, неохотно

к переменам обстоятельств. Традиции их удерживают в скромности малых

темпов движения.

И Цесаревичи, Цари их – непостижимы. Онемеченными совершенно, не

Русскими не зря их считают: никогда не знаешь, на какую выходку способны,

чего можно ожидать? В народе, не только среди Евреев долго ходили слухи:

Цесаревич Николай собирался жениться на Еврейской девушке. По этой

причине могли Евреи надеяться на послабления, словно от крепостничества

- освобождения от непомерных страданий. Евреи ожидали справедливого

Волевого Царя – ведь не старался слепо подчиняться повелениям, сильной

воле своего отца Царя Александра III, почти самодура. Отваживал тот сына

от Евреев, народа Б-гоубийц, прочих мерзопакостей. Цесаревич оказался

слаб

… Милосердия Евреи могут не ожидать…Правление Николая II

показало: при Романовых Евреи не достигнут спасения. Всем Евреям

Империи пришлось терпеть тяжесть Царского гнева, но Мендепю Бейлису

выпала судьба особенно жестокая.

+

Мендель Бейлис отслужил армию… После возвращения, через год, он

Женился, поселился в Межигорье. Городок находится в восьми верстах

от Киева. Здесь размещен кирпичный завод – принадлежит дяде жены.

Мендель получил работу на этом заводе. Молодая семья проживает тихо,

в спокойной размеренности, достаточном материальном благополучии…

Молодые привыкли к скромному достатку – удовлетворенны.

Двоюродный брат Менделя живет и работает в Киеве. Он комендант

больницы для бедных. Сама больница построена в благотворительном

качестве за средства известного сахарозаводчика господина Зайцева.

Сама больница постоянно нуждалась в притоке средств: на лекарства

для больных, их питание, да и оплату врачей и медперсонала. Выработку

"живых денег" возложили на кирпичный завод.

Кузен в письме все подробно отписал – предложил Менделю вести

все кирпичные дела в качестве приказчика. Бейлис посоветовался с

женой. Считает: в Киеве перед ним откроются лучшие возможности.

Принял предложение.

Кирпичный завод расположен на границе – между двумя городскими

районами: Плоским и Лукьяновским. По административному праву –

Плоский район входит в "черту постоянной Еврейской оседлости". А

Лукьяновский район в эту "черту" не входит. Расположен кирпичный

завод – в Лукьяновском участке. Благодаря стараниям господина

Зайцева, купца первой гильдии – ему позволили официально нанять

Работника-Еврея. Еще отвалил чиновникам нужную сумму подарка:

добился разрешения проживать семье Бейлиса на территории завода.

Вблизи кирпичного завода проживали десять тысяч населения – среди

них: единственная Еврейская семья Бейлисов. На самом кирпичном

заводе трудились около пятисот человек. Он со всеми ладил, легко

договаривался. Ни с кем, никогда у Менделя не возникало проблем,

конфликтов не возникало. Сам Мендель Бейлис почти постоянно

находился в своей конторке. В его обязанности входил сбыт-отгрузка

готовой продукции.

Только в бурный период Российской революции 1905 – повсюду,

через каждое местечко и город разрушительным шквалом пронесся

ураган Еврейских погромов. В тот период семья Бейлиса подверглась

опасности. Помощь к ним пришла с неожиданной стороны: местный

Православный священник потребовал от властей – закрепить за

единственной Еврейской семьей района охранника. Священник

проявил добрую память: вспомнил одну услугу Менделя. Священник

этот одновременно директор местного сиротского приюта. Во время

постройки здания – имел мало средств..Он пришел к Бейлису с просьбой

продать на строительство кирпич по дешевой цене. Сам Мендель не мог

решить этот вопрос – передал просьбу самому Зайцеву. Не сразу, но

господин Зайцев согласился продать партию кирпича по очень низкой

цене. В благодарность за прошлую услугу - священник спас Бейлиса и

его семью от неминуемого погрома.

Существовала еще одна важная причина: священник считал себя

обязанным Менделю Бейлису. Так получилось: главная дорога на

местное кладбище обязательно проходила через одно из двух владений.

Это завод Зайцева или предприятие Украинца Шевченко. Без особого

желания – Бейлис согласился просьбу удовлетворить. А Православный

Шевченко не захотел терпеть такие беспокойства: отказался пропускать

похоронные процессии. Возмущенный священник высказывался:

"Понимаете? Разве можно Православному впадать в грех тщеславия

такой? Жид позволил проезжать, а Православный Шевченко запретил!

Разве он - попадет в Царствие Небесное?"

Мендель Бейлис проработал на кирпичном заводе, прожил в Киеве

почти 15 лет. Срок существенный. Он получил свою выгоду – по причине

близости от большого города. Один его сын учился в государственной

гимназии. Младший сын приобретал знания в хедере – в Еврейской

религиозной школе. Им пришлось далеко ходить и ездить, но неудобство

это не сравнимо с выгодой. Ни о чем большем сам Мендель не мечтал, не

просил Господа в молитвах. Мендель Бейлис постоянно благодарил Б-га

за его доброе участие в его личной судьбе. И служба у него стабильная,

должность – уважаемая. Он считал: свое будущее обеспеченным. Питал

полную уверенность: до остатка своих бренных дней сохранится за ним

и семьей благополучие. Никто не мог ему сказать, да и сам не в состоянии

подумать: злой рок, демон взлетел из темного царства – закружил над его

головой. Черные силы насмеялись над его чистыми помыслами, светлыми

надеждами. Разрушил все его жизненные планы.

С лета 1911 оборвалась счастливая нить его жизни – погрузила в пучину

безысходного горя. На его долю выпали неимоверные испытания – одним

махом разрушили прошлое, да и саму его жизнь.

 

Арест Менделя Бейлиса.

Дело об убийстве Андрюши Ющинского вел следователь Фененко. Его

ценили, уважали… Уже в тюрьме Мендель Бейлис услышал определение

его такое: "Фененко? Этот тот - ушел от фени." Не понял, не переспросил…

Незачем знать ему обывательское мнение, возможно, преступника… Этот

следователь Фененко в течение нескольких месяцев своей работы часто

появлялся на Лукьяновке. Под его надзором мерной лентой измеряли

расстояние от пещеры: в ней нашли труп мальчика – до обоих заводов.

Потом обмеряли – до дома Васильченко: в нем квартира Чеберяк.

Местные и столичные правые газеты обеливают настоящих бандитов и

воров – продолжают обвинять Евреев в этом страшном злодеянии. По

долгу службы Фененко начал проверять "Еврейскую версию". Он часто

навещает кирпичный завод… Расспрашивает детей Менделя Бейлиса:

знали они Андрюшу Ющинского? В какие игры играли? Где гуляли? Того

Андрюшу могли ударить, даже убить… Кто это сделал? Один наблюдатель

или следователь устроился на чердаке соседнего дома: постоянно тайно

наблюдает за Менделем Бейлисом. И сыщики ходят за ним по пятам, за

каждым его шагом: наблюдают серьезно. Знакомые сообщили: начали

полицейские нервничать – не могут обнаружить новые факты: по этой

причине они начали задабривать, в некоторых случаях еще запугивать

местных детей. Научают детей рассказать: будто Андрюша к ним заходил

в гости.

В конторку и даже домой к Менделю Бейлису зачастил с расспросами и

своими придирками сыскной агент Полищук. Однажды он прямо сказал:

"Я чувствую, уверен! Убийство Андрюши Ющинского произошло на

территории кирпичного завода… И ты, Мендель, как никто – замешен в

этом деле! Уверен!"

Прошла только ночь… Уже на следующее утро – в четверг, 21.07.1911,

выпало на 9 Ава - по Еврейскому календарю, день в память о разрушении

Обоих Храмов, изгнания из Сиона… Годовщина скорби, страдания – в

изгнании, Галуте… День поста… Такое печальное совпадение! На завод

явился строем отряд: десять городовых – со следователем Фененко во

главе. Он прежде никогда так близко не подступал и вопросы не задавал.

Сейчас настроение его прекрасное – напористо задает вопросы.

- Вы приказчик на этом заводе?

- Да.

- С какого времени?

- Около 15 лет…

- Кроме вас, на заводе еще есть Евреи?

- Нет. Только я один.

- Вы Иудей? Куда ходите молиться? Здесь есть синагога?

- Я – Иудей. Здесь нет синагоги. Закон мне позволяет молиться одному,

в своем доме…

- Вы соблюдаете шаббат?

- Завод работает и в субботу, и я не покидаю его территорию.

- У вас есть корова? – Спросил он неожиданно.

Продаете вы молоко?

- Да, я имею корову… Но я не торгую молоком. Все молоко используем

мы – для нашей семьи.

- Предположим, ваш хороший друг пришел к вам и попросил молока.

Вы продадите ему молоко?

- Когда мой хороший друг придет ко мне, я угощу его едой и питьем,

Включая и молоко, но я никогда не торгую молоком.

Мендель Бейлис находился в недоумении: не мог понять смысла всех

этих вопросов: зачем им знать о его набожности, синагоге? Неужели с

некоторых пор требовательные власти получили новые полномочия,

расширили сферу деятельности: начали контролировать финансовый

достаток, личные убеждения, поведение, мировоззрение, заботиться о

безопасности, интересоваться о физическом здоровье, духовном уровне,

благочестивости своих граждан? Почему их волнует, особенно заботит

его молитва без соблюдения требований миньяна, по закону Иудаизма –

непременной группы из десяти верующих Мужчин? В чем явный, тайный

смысл вопросов о корове, молоке? Почему не спросил о деньгах?

Фененко и сопровождавшие его особы казались удовлетворенными

ответами. Пожали руку – вежливо попрощались. При уходе –без желания

его и согласия - Менделя Бейлиса сбоку сфотографировали. Верно, не в

альбом для памяти.

На следующий день, в пятницу, на рассвете, все еще спали… Менделя

разбудил топот копыт, голоса всадников… Мендель соскочил с постели:

хотел открыть дверь, выглянуть наружу… В этот момент раздался стук в

дверь. " Кто это? Что случилось?" – промелькнули мысли. Пронзила сразу

Менделя тревога – начал волноваться. "Что могло случиться в такое утро

раннее? За все 15 лет жизни в городе, работы на заводе – впервые он

услышал такой шум. Удары в дверь становились громче: уже колотили!

Мендель подумал: "На заводе пожар?" Мендель подошел к окну: за

стеклом скрывался мрак ночи. Напряг зрение: различил силуэты, их

жандармские формы… "Что жандармы тут делают ночью? Почему так

громко стучат в дверь?" На мгновение у Менделя потемнело в глазах.

Перед глазами не возникало никаких картин. Ощутил бесчувственность:

От сковавшего страха - оказался он почти в обморочном состоянии. Ни

На мгновение не прекращается громкий надоедливый стук: сознание

выдало решение. "Сейчас не время для раздумий!" Мендель сделал

несколько шагов к двери – поспешил ее открыть.

В комнату сразу ворвались жандармы – отряд! Возглавляет всех

жандармский подполковник Кулябко, известный в Киеве начальник

Охранного отделения, тайной политической полиции. Он спросил:

- Вы Бейлис?

- Да.

- Именем Его Императорского Величества – вы арестованы! – Басом он

Прорычал. Одевайтесь!

Проснулись жена, дети… Ничего не поняли, но увидели жандармов с

саблями: начали плакать… Дети бросились к отцу: ищут защиты! Дети по

возрасту и состоянию не понимают: их отец в данную минуту и положении

оказался в безвыходном состоянии: нуждается сам в защите.

Менделя Бейлиса насильственно изолировали от семьи: не позволяют

никому к нему приблизиться. Даже с женой не позволили переговорить. Он

еле сдерживает слезы – молча оделся… Даже не получил разрешение

успокоить детей – с ними попрощаться…

Ранним утром Мендель представлял себе: "Ну, задержат на несколько

часов! Допросят о чем-то… Ни в чем не виновен… В полиции разберутся:

произошла ошибка с задержанием, арестом… Выяснят невиновность –

сразу освободят…".

Прибыла полиция: его увели! Вывели на улицу – им навстречу шли его

рабочие: на заводе вскоре начало смены. Менделю Бейлису стыдно. Он

попросил разрешение идти по тротуару – не по проезжей части улицы.

Полицейские ему не разрешили. Вели его, как обычных арестованных.

Менделя Бейлиса увезли в Охранку. Оставшиеся жандармы провели

обыск в доме Менделя Бейлиса.

+

Уже находясь в тюрьме, Мендель Бейлис узнал о таком оскорбительном

совпадении: в момент его ареста – из заключения освободили Чеберяк

Веру и остальных бандитов. Извинились даже перед ней – за ошибочный

арест и принесенные неудобства за время пребывания… Случившееся на

Менделя Бейлиса сильно подействовало: страшно ему слало! "Что будет

со мной?" – пронеслась тревожно мысль обреченного человека.

 

В Охранном отделении…

Охранное отделение в Российской Империи возникло не по прихоти властей. Как и Жандармское управление оно потребовалось в качестве разящего оружия противодействия против появившегося терроризма революционеров-народников. Немногочисленные по количеству – активны они, самоотверженно борются против Царских правительств..Функции политической полиции осуществляло III отделение: не успевало, не могло с ними справиться.

В придании нового смысла деятельности Охранного отделения сыграл министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов. По распоряжению в 1880: «делопроизводство в оном (Департаменте государственной полиции- З.П.) вверяют только лицам, обладающим необходимыми для службы в высшем правительственном учреждении познаниями, способностями, заслуживают вполне доверия по нравственным качествам, выдержанности характера и политической благонадежности». Вынужденно требования ставят жесткие: "старые кадры не подходили как по своим профессиональным качествам, так и в силу: часть их жандармы, люди военные".

Лорис-Меликов добивался: в Охранном отделении практические люди, сотрудники и состояли из квалифицированных «законников», нужны лица гражданских специальностей и с юридической подготовкой. С середины ноября 1880 Департаменту государственной полиции поручили нести руководство политической и общей полицией. "Департамент обязан заниматься вопросами:

1) предупреждения, пресечения преступлений, охранения общественной безопасности и порядка;

2) ведения дел о государственных преступлениях;

3) организации и наблюдения за деятельностью полицейских учреждений;

4) охранения государственных границ и пограничных сообщений; выдачи паспортов Русским подданным, видов на жительство в России иностранцам; высылки иностранцев из России; наблюдения за всеми видами культурно- просветительной деятельности и утверждения уставов различных обществ.

С 1898 важная роль принадлежит Особому отделу Департамента: ведет внутреннюю, заграничную агентуру, наблюдение за подозрительными лицами, их перепиской, осуществлял надзор за настроениями рабочих, учащейся молодежи, а также розыск лиц по политическим вопросам…

+

Менделя Бейлиса рано доставили в Охранное отделение. Тихо в их

конторе. "Неужели во всей России установили уже мир и благодать? Я

один остался страдальцем – неведомо за чьи грехи?" – У Менделя по

голове пронеслась эта ранящая мысль. Все обычно: Рано Российские

чиновники не любят начинать свой служебный день. Занят дежурный

чин сверкой книг, раздает задания подчиненным. Удивляют некоторые

своими пронзительными, одновременно насмешливыми глазами. Они

зря не стараются..

Бейлис старается припомнить хоть случай, понять себя: никогда за

ним нет ничего подозрительного, сомнительного… По причине какой он

неожиданно и вдруг – оторвали от семьи, даже арестован, препровожден

в суровое Охранное отделение? Сюда возят не каждого революционера,

бунтаря: следует заслужить такого "особого почета". Представить себе он

не может: придется смотреть на жандармов, а те такие гордые, важные –

не соизволят посмотреть на задержанного. Вовсе не зря утвердилось в

народе такое убеждение: "От сумы и тюрьмы – не зарекайся!" Оказывается

судьба способна проявить немыслимое коварство: ломает налаженную

уже судьбу.

Состояние Менделя трудно понять, определить: бросает в крайности.

Словно при лихорадке, его попеременно и одновременно ввергает в жар

и холод. Голова от боли трещит, разрывается. Сидит на стуле – в полной

неопределенности состояния и состояния исхода.

Снаружи донесся топот копыт. Спешившийся всадник мог в вестибюль

зайти: донесся звон шпор… Растворилась дверь: шумно вошли знакомые

жандармы: остались провести обыск в доме. "Что искали? Нашли, изъяли

что?" – без особой тревоги подумал. Жандармы одни! Могли привести

жену, кого другого… Мендель враз даже почувствовал себя увереннее.

Жандармы отправились во внутренний кабинет: докладывать что ли?

Через некоторое время Менделю принесли чай в подстаканнике.

- Желаете чего-то поесть? – Поинтересовался служивый.

Как кстати сейчас чай! Язык Менделя сух, словно раскаленный песок, в

горле ощущал жжение, но Мендель поблагодарил за любезность. Чай не

принял – от еды отказался.

Не ожидал – дождался: вошел полковник Кулябко начальник Охранного

отделения. Пришел познакомиться? Принес массу опросных листов. Разве

не мог передать их через своего служащего низшего ранга? Это множество

вопросов: в определенной последовательности: "Кто вы? Откуда прибыли?

Кто ваш отец? К какой религии вы принадлежите? Имеете родственников?

Последний вопрос: "Что вам известно об убийстве Ющинского?"

- Заполните! – Приказал Кулябко. – Ответите на все вопросы - позвоните

в звонок – я вернусь". – Он вышел – затворил за собой дверь.

Мендель Бейлис прочитал спокойно все вопросы… Последний вопрос

об убийстве Ющинского – самый важный. Мендель это сразу понял. Он

почувствовал пронзительную боль, словно острый нож по самую рукоятку

всадили ему в горло. Он понял суть своего ареста! Хотят обвинить его в…

Мендель старается сдержаться – не потерять самообладание. Утешение

ищет в условной форме вопроса. Возможно, только к роли свидетеля его

готовят? Но зачем тогда арестовывать?

Мендель постарался успокоиться, сосредоточиться… Последовательно

он, достаточно долго отвечал на вопросы. В последнем вопросе об этом

кошмарном убийстве он написал: не знает ничего – только о разговорах

на улице. Кто совершил убийство? С какой целью? Этого он не знает.

Перечитал свои ответы… На все вопросы ответил правильно. Руку

Потянул к звонку – позвонил… Вошел Кулябко… Бегло посмотрел на его

ответы. Немного поморщился – нетерпеливо спросил:

"И это все?! – Вскрикнул с возмущением. – Нонсенс! Не расскажете

Мне всю правду – отправлю вас в Петропавловскую крепость!" – Бросил

угрозу я яростью хлопнул дверью. Менделю остался наедине со своим

опасениями, мыслями… Должен воспринять угрозу – пропустить через

ощущения опасностей. Угроза может обрести форму, строение, силу…

К какому будущему себя готовить?

Около четырех часов дня Мендель услышал плач ребенка: сразу он

вздрогнул! Плач похож на голос сына… Мендель вскоре его узнал… В

исступлении и бессильном бешенстве Мендель начал биться головой

о стенку. Этот его сын – очень болезненный, нервный, робкий ребенок.

Его могли затащить в Охранку – здесь словами или даже действиями

ужасно напугать… Мендель страшно испугался: может сын пострадать,

даже умереть в руках извергов жандармов из охранки.

Сын продолжал плакать… Неожиданно вошел Кулябко…

- Смотри: твой сын тоже врет! – Кулябко произнес с уверенностью.и

жестокой угрозой.

- О чем идет речь? – Взмолился Мендель. – Не трогайте сына!

- Женя, заходи! – Полковник ввел в комнату… сына Чеберяк. Повернул

его к Менделю – выпалил на одном дыханье: - Женя говорит: твой сын с

Андрюшей играл… А твой дрянной мальчишка – все это отрицает!

Кулябко не стал больше разбираться: вывел чужого ребенка из комнаты.

Прошло всего несколько минут… Мендель услышал тихое шуршание,

еще шаги в коридоре. Через решетку на окне – он увидел жандарма, как

ему показалось, мощного, огромного роста – сопровождал восьмилетнего

его сына. Еще он увидел: жандарм провел сына по двору – завел его в

камеру и запер. Ощущение Менделя: все внутри оборвалось… "Что они

такое делают?!"

Мендель в неведении, частично теряет контроль над собой. Не знает:

что происходит? Что произойдет? Чего можно и нужно ожидать? Мысли

о его несчастном ребенке – поглотили его полностью. "Почему они его

взяли?! Еще заключили - в этот ад… Почему? Зачем?"

Вечером к Менделю зашла незнакомая Женщина. Возможно, уборщица.

Она недолго повозилась в камере – подошла, сказала:"Здесь находится

твой ребенок. Но ты не бойся: я за ним присмотрю… Зря не волнуйся… Я

ведь тоже мать… Я понимаю твой страх – тебе сочувствую. Не волнуйся.

Б-г не оставит – спасет честного человека…"

Она ушла – оставила Менделя со своими мыслями…

Уже несколько часов, как настал шабес: Менделю не суждено сейчас и

здесь радостно отпраздновать день недели, отдохнуть… Мендель себя

заставил отдаться светлым воспоминаниям. Вспоминает свои обычные

встречи кануна шабеса. Жена успевает все вычистить, приготовить… Все

дети чистенькие, опрятные – в лучшее одеты. Свечи на столе! Сплошная

радость в доме!

Ну, а сегодня… Грубые и жестокие жандармы верх дном перевернули

все в доме. Жена мечется в заботах и страхе. Нет там радости, возможно

даже – нет физического и духовного света. Верно, вместо радостных и

сияющих лиц – их покрыла печаль, выделяют заплаканные глаза… В этих

грустных размышлениях – Мендель почти забыл о своем горе. Он даже

смирился со своим заключении… Мучают его мысли-страдания о сыне:

задержали грубые, жестокие жандармы. Порушили единство прочной

семьи. Все живы! Мендель скорбит обо всех, словно о покойниках…

Почти неосознанно Мендель нажал на звонок – почти мгновенно за

этим вошел Кулябко.

Мендель чувствовал: изнутри его вырывается отчаянная смелость.

- Послушайте, вы большой, важный, суровый начальник! Знайте: мне

все равно, что со мной случится. Ко всему готов! Правда победит все

равно! Нет за мной никакой вины: освободят! Но почему вы моего сына

держите в тюрьме? Вы же сами отец… Мой малолетний сын может здесь

заболеть – это появится на вашей совести. Не можете его освободить?

Кулябко не слушает его – не слышит! Стоит – улыбается, проговорил:

- Скажите правду! Это одно – должны сделать!

- Что хотите услышать? Правду? Выдумку? – Мендель находится в

сильном душевном волнении – крикнул: не контролировал себя. – Можете

не настаивать: я не могу соврать! Я невиновен!

- Нонсенс, нонсес! - Главный жандарм бездумно, безразлично пару раз

произнес это нерусское слово. Он размахивает руками, словно наносит

удары. Запугивает? Не имеет больше что сказать? – Произнес с угрозой: -

Сейчас я отправлю вас в другую камеру… Хорошенько подумаете – сразу

измените поведение: расскажите всю историю…

Кулябко вышел – по своему обыкновению с размаху грохнул дверью.

Мендель никак не избавится от состояния грустного заблуждения: ему

продолжает казаться: вскоре, через несколько минут – к нему придут, сразу

освободят… Никто не появлялся… Услышал, насчитал: часы пробили уже

полночь – только в тот момент понял: здесь придется провести всю ночь.

Мендель не мог уснуть, да и спать – не сможет. Время от времени слышал

он кашель сына – это совершенно сводило его с ума. Что творится на этом

белом свете?! Кто позволяет – им издеваться над ребенком? Как Он все

это видит – ничего не Предпринимает против мучителей рода людского?

Нет, таким жестоким способом нельзя испытывать терпение верующего и

отца – одновременно. Мендель – вне себя: от испытаний, ощущений своей

беспомощности. Собственного сына – не в состоянии защитить…

На следующее утро к Менделю зашла уже знакомая Женщина. Хочет

успокоить – сообщила: ночевала рядом с его сыном. Он ворочался во сне,

тяжело дышал… Проснулся… Вскоре его покормит…

В полдень Мендель услышал: некто спрашивает сына:

- Ты можешь сам пойти домой? Послать за кем-то домой – придут тебя

забрать?

Позже, примерно через час – к Менделю зашел полицейский, сообщил:

мальчика хотели посадить в экипаж: доставить домой. тот отказался ехать.

Ушел пешком. Мендель почувствовал себя счастливым: освободили сына!

Утром в воскресенье Мендель вновь услышал детские голоса: его дети!

Верно, их всех привезли на допрос! На этот раз Менделю позволили выйти

к детям в коридор –только на несколько минут! Снова разлучили…

Для Кулябко и его жандармов казенная служба не обременительна. Для

них время протекало буднично. У Менделя совершенно другие критерии,

да и счет времени. Его продержали взаперти, в Охранке больше недели –

восемь долгих дней! За все это время к нему не явился, да и не вызвал ни

один следователь. По какой причине держат? В каком преступлении его

обвиняют? Беспокойство Менделя усиливается с каждым днем. Он все

еще надеется на лучшее. По опыту бесплодных дней ожидания убеждают

его, утверждают: следует ожидать худшего. Чего?! Этого он не знает. Себе

представить не может. Они даже ни о чем не спрашивают… Размышления

его приводят к невероятному состоянию убеждения: все это и такое может

никогда не закончиться – продолжится бесконечно! Он не может понять:

кто замыслил и совершает против него это злое дело? С какой стати стал

он таким нужным, но одновременно безгласным человеком?

В этой таинственной конторе – без ведома Менделя, в тайне от него -

нечто происходило… Вечером в среду, 3 августа появился жандарм. Он

ничего не спрашивает – сообщил:

- Тебе предстоит допрос – у следователя. Приготовься.

"К чему готовиться? О чем следователь начнет расспрашивать? Это

лучше – со следователем? Раньше освободят?"

Новость даже немного обрадовала… Одновременно озадачила: он не

может понять: "Что все это обозначает? Кто и что за этим стоит?"

Бейлис скоро оделся. За ним явились двое полицейских: сопровождают

к следователю…

За несколько дней пребывания в заключении – Мендель успел забыть,

как выглядят улицы. Для него необычно наблюдать: по улицам свободно

гуляют люди: все они – без сопровождения, свободно передвигаются,

разговаривают, радуются… Мендель за несколько дней успел забыть:

точно такие картины видел прежде – не обращал на них внимание. Он

прежде считал все такое естественным, а сейчас уже не считал. Свое

заключение - он считает естественным состоянием, а кажущуюся со

стороны свободу людей – необычным. И еще он обнаружил: за все дни

нахождения в заключении – он отвык от ходьбы. Передвигаться ногами

ему сейчас тяжело. Это почему? Мендель спросил своих конвоиров:

- Ведь можно доехать до окружного суда?

- Вы – арестант! – Резко ответил охранник. - Не можете находиться

рядом, ехать с другими людьми.

Они медленно шли по улице… Встречные люди часто останавливались:

смотрели, другие показывали пальцами, обсуждали… Знакомого встретил :

это только добавило Менделю сердечной боли. Он позора он не знал, куда

спрятать глаза.

 

Инквизиция.

На Менделя неприятности навалились с момента его ареста. Порядком

надоело пребывание в Охранке… Конвойные заставили его совершить

продолжительный марш-путешествие через весь центр города. Пока они

добрались до Окружного суда. Большое это здание расположено вблизи

Софийского собора, рядом с памятником жестокому Еврейскому палачу

Богдану Хмельницкому.

Менделя Бейлиса завели в большой зал: здесь его уже давно ожидали –

это следователь по особо важным делам Фененко, окружной следователь

Карбовский и его помощник Лошкарев.

Как только Менделя завели в зал – он обратил внимание: переглянулись

они все. Понятно: о чем-то успели все договориться. Мендель увидел в их

числе Фененко: один вид насмешливого следователя, воспоминания о его

прежних вопросах ввергли Бейлиса в ужас.

За более чем двухлетний срок заключения – Мендель усвоил правило:

приводящие конвоиры без постоянного надзора не имеют права оставлять

заключенного. Находятся постоянно при арестованном, несут его охрану в

продолжение всего допроса. В данный раз конвоиры ушли: проявили даже

необычное для них поведение.

Мендель остался наедине со следователями. От этих лживых людей он

ожидал любых провокативных трюков. Но что Бейлис мог сделать? Нет у

него никакой возможности себя обезопасить. Его сердце разрывалось –

между крайностями: надеждой и отчаянием. Его надежда состояла из

осознания полной своей невиновности. А вот отчаяние состояло из его

некоторого знакомства со сплошь лживой, даже преступной Российской

бюрократией.

В качестве главного лица на допросе – Фененко первый обратился:

- Вы знали Андрюшу Ющинского?

- Нет! – Бейлис парировал быстро. Разъяснил функции служебные

свои. - Я работаю в конторе большого завода. В мои повседневные

обязанности входит: общение с клиентами, взрослыми людьми. Не с

детьми. Особенно с уличными детьми. Я мог его видеть раз-другой…

Но каждый человек встречается с некоторыми людьми на улице. Знаю

определенно: не смог его отличить от других ребятишек.

Окружной следователь Карбовский откинулся назад на своем кресле –

внимательно наблюдал за Бейлисом. Он неожиданно качнулся вперед –

повис над столом. Включился в допрос:

- Говорят, среди вас, Евреев, есть люди, называют их цадиками, - он

произнес слово на иврите, но прежде заглянул в свою записную книжку. -

Это авторитетные религиозные люди. К их мнению прислушиваются, за

действиями наблюдают. Если кто-то желает причинить вред другому, он

идет к цадику и дает ему… - Вновь сверился с записной своей книжкой, -

пидион (подношение). Затем цадик использует свое влияние - за грех

наказание переносит на другого человека.

- Виноват, - ответил Мендель. – Я не знаю ничего о цадиках, пидионах,

других подобных вещах. Спросите у тех, кто знает больше меня. Человек

я простой, трудовой… Полностью занят своей работой. Кормлю семью. Я

не понимаю, что вы от меня хотите?

- Так вы кто? – Он посмотрел в свою записную книжку – продолжил: - вы

хасид или миснагид?

- Я Еврей. – Ответил Мендель. – Я не знаю разницы между хасидом и

миснагидом.

. – Что это за вещь? Вы, Евреи, называете ее… - Опять блокнотик… - Что

такое афикомэн?

- Я уже сказал: я этого не знаю. – Только это Мендель мог ответить.

В определенный момент допроса Мендель понял – чуть не произнес в

полный голос: эти люди – не совсем нормальные. Чего хотят, добиваются?

Ну, чего общего имеет убийство несчастного Ющинского с афикомэном? И

что даже им даст понимание разницы между хасидом и миснагидом? Они

какое отношение имеют к делу? Мендель понял: эти люди, антисемиты: они

испытывают удовольствие от возможности безнаказанно насмехаться над

подсудимым, да и самими Еврейскими религиозными и национальными

традициями.

Самое невероятное – в их словах, требовании, поведении: не шутили!

Сами вопросы задавали в полном искреннем убеждении в своей правоте.

Не такие глупые: понимали, удостоверились: Вера Чеберяк – настоящая

убийца мальчика. Но им надо скрыть свои знания, спасти от наказания всех

истинных убийц. Эти вопросы они задают, "расследование продолжают" по

указанию высокой государственной инстанции.

Весь допрос провели в назначенном кабинете. По окончанию допроса,

они долго Менделя не задерживали: Фененко вызвал конвой – приказал

доставить его в Охранное отделение. Не оправдались надежды Менделя

на его быстрое оправдание. Они должны за ошибочные все обвинения

признать – выпустить арестованного. Отправить домой, к семье. Но этого

не произошло.

Бейлиса пешим ходом доставили в Охранное отделение. Поместили в

камеру с тремя политическим заключенными. Двое Евреев и Русский.

В Киеве время очень живое: ожидают приезда Царя Николая II ср своей

многочисленной свитой. По этой причине очень многих неблагонадежных

людей арестовали, поместили в тюрьму с целью профилактической очистки

города от возможным нарушителей спокойствия.

Соседи по камере узнали причину ареста Менделя: начали успокаивать

сразу: он ведь никакой угрозы государственной безопасности не несет. Но

получилось не так: очень многих .освободили из тюрьмы, а Бейлиса упорно

держали. Старались всячески "доказать его виновность". Вроде судьба

сама в данном случае действует против него. Мендель уже ни во что не

верит: впал в полное отчаяние. Он понимал: является беззащитным и

маленьким, запуганным человеком. Может предпринять, противопоставить

он всесильной, хорошо организованной бюрократической системе власти,

управления и наказания? Всесильное правительство, при надобности, уже

не в первый раз провоцировало погромы – через своих послушных агентов.

И против него смогут выдвинуть обвинение. Менделя успокаивала одна

мысль: : никаких улик против него представить не смогут Развалится сразу

все дело.

Прошло еще несколько дней бесплодных ожиданий: Менделя отправили

на новый допрос. Мендель вновь теряется в догадках что предполагать?

Что ожидать? Недавно он приободрился: не трогают! Не имеют причин

его допрашивать? Никак не решат, что против него предпринять? Может

это означать: хотят обнаружить истину? Мендель сознавал: странные их

вопросы его страшно пугают. Следователи специально задают вопросы с

таинственной целью: стараются его смутить, сбить с толку, запугать – их

вовсе не интересует обнаружение истины. Один из сокамерников по

поводу поведения следователей – вывел однозначно: "Во всем этом – я

считаю: основанием является политика. Суть всех вопросов, обвинений –

подготовить, спровоцировать Еврейский погром. План "Еврейского дела"

исходит от министра юстиции: лично заинтересован в создании всего

настроения: иначе не удастся защитить настоящих уголовников.

Мендель в высокой политике и философии не разбирается. Неведомо

чем он руководствуется – по своим личным, пусть даже совсем странным

соображениям – он боится следователя Фененко. Только позже узнал он

и убедился: как раз Фененко к нему относился менее враждебно, чем

остальные деятели "Еврейской ритуальной версии".

Менделя направили на допрос в окружной суд: его ожидал Фененко,

Один на этот раз. Он отправил конвоиров из комнаты. Приступил не сразу

к допросу: сидел отрешенно, вроде раздумывал. Неожиданно повернулся

- произнес:

- Бейлис, вы должны понять: не я вас удерживаю. Окружной прокурор

приказал вас арестовать.

- Я снова пойду в тюрьму? Меня переоденут в тюремную одежду? – Тихо

Прошептал Мендель, словно ищет пощады, помощи…

- Я не знаю, что с вами будет…. Я только довожу до вашего сведения:

это приказ окружного прокурора – не мой!

Эти слова Фененко для Менделя последние, какие он хотел услышать.

Его сразу бросило в холодный пот – не смог с собой совладеть. Весь он

во власти чувства: все потеряно! Он постарался взять себя в руки – более

спокойно заговорил:

- Впервые в своей жизни имею дело с чиновниками вашего учреждения.

- Сидельцы камеры уже подковали Бейлиса немного в правовых вопросах.

- Я знаю: обязанность следователя обнаружить факты, определить истину.

В процессе следствия проверяют разные версии, выбирают самую из всех

Достоверную, накапливают необходимые улики – готовят заключение. Все

вместе с уликами направляют окружному прокурору. Улики подтвердить

должны подтвердить полностью вину задержанного. Только после этого –

его помещают в тюрьму. Вы меня отправляете сейчас в тюрьму? Нашли

вы против меня улики? Пожалуйста, познакомьте меня с уликами. Что я

сделал? В каком уголовном преступлении меня обвиняете?

Фененко сидел тихо. Никак не реагировал на высказывания Бейлиса.

Не понятно: он слышит?

- Не задавайте мне вопросов! – Фененко только это смог ответить. – Я и

так сказал вам больше, следовало. Это окружной прокурор – не я… В его

руках все дело…

Мендель не успокоился – ему вернулась способность рассуждать, все

вокруг происходящее оценивать здраво. Несомненно, арест, содержание

в тюрьме его – без предъявления обвинений – является часть коварного

плана, даже заговора. Он хотел сказать еще несколько слов – по существу,

но конвоиры его позвали, сопроводили в Охранное отделение. Заметил:

у конвоира есть запечатанный конверт – это обвинение. Менделя готовят

к отправке в тюрьму. Полковник Кулябко удовлетворил его просьбу: на

ночь позволил остаться в Охранном отделении. Мендель долго говорил

со знакомым Евреем: по другой беде тоже оказался в заключении. Эх,

НАШИ ЕВРЕИ! В Российской Империи НИЧЕГО БЕЗ ЕВРЕЕВ НЕ

ПРОИСХОДИТ!