Щучья забава

 

Виктор зашел на кухню. Налил чай в бокал, сыпанул три ложки сахара, размешал, взял сухарь, уселся за стол и

принялся отхлебывать чай, посматривая в окно. А за окном лето в разгаре. Тепло и солнечно. Бывали дожди и

грозы, но редко. И засухи нет, и слякоти тоже. Он захрустел сухарем. Проводил взглядом ребятишек, которые

носились под окнами с мячом, задержался на соседе, который вернулся с работы, но не стал заходить домой, а

уселся на лавочку возле подъезда и закурил, попыхивая сигаретой. Устал.

— Тебя, — подошла жена, сунула телефонную трубку и заторопилась к гладильной доске.

— Алло! — сказал Виктор и услышал голос брата. — Собирайся на рыбалку. Завтра тронемся. Говорят, лещ со

страшной силой клюет.

Витька усмехнулся. Клюет со страшной силой — это любимое выражение брата. Хоть пескарь, плотва или окунь,

а то и щука с судаком, но всегда со страшной силой и никак иначе.

Виктор наморщил лоб, мельком взглянул на календарь, отставил бокал, подошел к жене и шепнул, что Петька

зовет на рыбалку. И глянул на нее, что скажет.

— Езжай, — она пожала плечами. — А я домашними делами займусь. Езжай!

Махнула рукой и снова взялась за утюг.

Витька заулыбался. Давно не был на рыбалке, а тут такой случай представился.

— Когда поедем? — сказал он. — А щука ловится или еще рановато для нее?

И невольно глянул в окно, за которым лето в разгаре.

— Вся рыба ловится со страшной силой, — снова сказал Петька. — Я уже договорился с соседом. Он с утречка

пораньше забросит нас к Ивановке, а на следующий день ближе к вечеру заберет, — он помолчал, потом сказал.

— Слышь, а зачем тебе щука? Лещ идет со страшной силой, а ты за щукой собрался. Брось и забудь. Столько

леща наловим, что всю зиму будем лежать на диване и косточки в потолок плевать. В общем, я смотаюсь за

червями, а ты напарь горох и пшеницу. На рассвете выезжаем. Не опаздывай.

И в трубке запикало.

Собираться на рыбалку — это всегда приятно, интересно и волнительно, потому что сразу начинаешь мечтать и

перед глазами встают рыбины, которых вываживаешь, а их не уменьшается, а наоборот, с каждым забросом

становятся все больше и крупнее. И сейчас Виктор принялся собираться. Рюкзак с рыбацкими причиндалами

всегда наготове. Вдруг, кто-нибудь позовет и тогда уже торопишься. Схватил рюкзак, снасти и на улицу, а там

уже машина поджидает. И поэтому он всегда держал рюкзак собранным. Так, на всякий случай… Виктор напарил

пшеницу и горох. За два-три часа можно вагон приготовить, а ему всего два ведра. Успел. Жена занялась

продуктами. Несколько картофелин, пару-тройку лука, головка чеснока — это на всякий случай, булка хлеба и

шмат соленого сала — это самый лучший набор для рыбалки. Не испортится и всегда можно перекусить. На

рыбалке времени не бывает, чтобы готовить и приходилось ограничиваться тем, что взяли с собой. Огурцы и

помидоры, если уже появились на огороде, яйца, картошка, хлеб да сало, а другого и не нужно. Времени не

хватает, чтобы поесть, если рыба идет со страшной силой, как говорит брат. Тут бы чай успеть пошвыркать на

берегу и ладно...

До Ивановки добросил сосед брата. Сам не рыбак, но не отказывает. А они за это подкидывали рыбку, то на уху,

то на жареху. И сейчас привез, и заторопился обратно. Напоследок крикнул, что будет завтра к вечеру и

умчался, только пыль столбом поднялась.

Солнце еще не взошло. Там и сям были видны костры. Возле некоторых сидели рыбаки. Неторопливо пили чай, о

чем-то тихо разговаривали. А о чем можно говорить на рыбалке? Да, конечно, только о рыбалке, о чем же еще!?

Река задернута туманным полотном. В одном месте густой, ничего не видно, а там ветерком развеяло и заметна

темная вода. На другой стороне горы. В предутренних сумерках они черные и огромные, а солнце поднимется,

они покрыты лесами — темными и непроходимыми, а кое-где проплешины полян заметны…

— Эх, красота какая! — воскликнул Виктор и обвел рукой окоем. — Глянь, Петька, хорошо-то как! Айда к реке,

пора и нам готовиться. Вон, рыбаки уже поднялись. А может, еще и не ложились…

Взвалив тяжелые рюкзаки, собрав всю поклажу, они потихонечку спустились по узкой тропке с крутого берега.

Пред ними прибрежная полоса, заросшая кустарников, ветлами да камышом, среди которого были проделаны

проходы для рыбаков. И едва они спустились, сразу пахнуло речной водой и мокрыми водорослями, порывы

утреннего ветра донесли запахи костров, которые были заметны в предутренних сумерках. Виктор остановился,

бросил поклажу на берег и прислушался. Чуть слышно бормотал сонный перекат, заорал петух в деревне и тут

же смолк. Наверное, спросонья. А там, повыше по течению заметен полуостров, клином разрезая реку. На нем

тоже мерцают костры. Хорошее место, но больше подходит для отдыха, чем рыбачить. И туда частенько

приезжают с детишками. Там раздолье ребятне. Большая и мелководная заводь, где можно весь день

плескаться, берег, заросший высокой травой, а по краю берега журчат родники — всякие, и большие, и

маленькие, словно они только что появились на свет, чтобы людей радовать. А может, правда, что для этого и

появились. И в близлежащей деревне можно всегда купить молоко или еще какие-нибудь продукты, если не

хватило припасов, которые из дома прихватили. Хорошо, удобно!

— Эй, что застыл, аки статуя? — долнесся голос брата. — Слышь, Витька, очнись! Хватит дрыхнуть. Ты на

рыбалку приехал, а не отсыпаться. Скоро солнце взойдет, а мы стоянку не сделали. А должны уже в воде стоять.

Айда, говорю!

Брат повысил голос.

— Эх, красота-то, какая! — Виктор кивнул на речку, по которой плыли рваные лохмотья утреннего тумана, а

среди них, изредка раздавались шлепки хищной рыбы, которая уже вышла на охоту. — Эх, построить бы дом

рядом с рекой и каждое утро…

Не договорил. Замолчал и снова обвел рукой окоем.

— Ну, все, размечтался, юный строитель, — насупив густые брови, заворчал Петька. — Дом строить… Ишь, куда

занесло! Ты бы лучше глину намешал, любитель прекрасного! Давай-давай, шевелись, а я дровами займусь.

И ткнул Виктору саперную лопатку, которую всегда брали с собой на рыбалку.

Виктор заворчал, но послушался. Все же на рыбалку приехали, а не природой любоваться. Рыбаки, в первую

очередь, добытчики, а не созерцатели прекрасного. Он натаскал глину. Перемешал с пшеницей, горохом и

червями, и принялся лепить тугие шары — «бомбы», так называемые. Течение быстрое и прикормки

понадобится много. Он покосился на брата. Тот уже приволок несколько охапок сушняка и откуда-то притащил

два бревна. Если сунуть концами в костер, можно всю ночь не беспокоиться. Они до утра будут гореть, и возле

них не замерзнешь. Хоть лето на дворе, а ночи бывали холодными. Молодец, брательник, догадался!

Виктор взглянул на брата, потом достал сапоги, переобулся, зашел в воду и принялся кидать глиняные шары с

прикормкой: бумс… бумс… бумс… Постоял, наблюдая за водой, потом установил рогатули для удилища. И снова

взгляд на воду. Минут десять, может, чуть больше прошло, и вот на поверхности появились мелкие пузырьки

воздуха — это подошел лещ и стал кормиться. Еще чуток и можно рыбачить…

— Эй, созерцатель, — окликнул брат. — Айда, выбирайся на берег. Пока ты разглядывал русалок, я успел чай

вскипятить. О чем с русалками разговаривал? Не иначе, договаривался, чтобы побольше леща наловить. Не

боись, Витька, поймаем!

И брат рассмеялся.

— Ага, с тобой наловишь рыбы, — буркнул Виктор и оглянулся на речку, где раздался всплеск, наверное,

хищник гуляет. — Ты в пустой ванне поймаешь, а я… Здесь еще нужно посмотреть, кто из нас колдует, — он

отхлебнул чай и поморщился — обжег язык. — Фу, горячий — ужас! Дай конфетку.

Он развернул карамельку, сунул в рот и принялся шумно дуть, остужая чай и потихонечку стал отхлебывать.

— Рыба подходит? — сказал Петр, кивнув на реку. — Скоро рыбачить?

Он вытянул шею, привстал и посмотрел на воду, но отсюда ничего не видно. Вздохнул и сел на место.

— Подходит лещ, — закивал головой Виктор. — Я минут десять, а то и поболее стоял, пока пузырьки не стали

подниматься. Сейчас соберутся, а потом можно ловить. Вон, глянь, Петька, мужики уже бороздят воду.

Сказал, и кивнул на рыбаков, которые стояли в воде, махая удилищами, а некоторые только готовились —

кидали прикормку и застывали, наблюдая за водой, а не появятся ли воздушные пузырьки — первый признак,

что подошел лещ.

Они приготовили снасти. Не торопились. Лучше медленно, зато верно. Все проверили. Через плечо подсумок с

прикормкой и наживкой, удилища в руках, и они тихо зашли в воду.

Виктор остановился возле рогатули. Россыпью горох в воду. Наживил червя, прикрепил горошину, забросил

выше по течению, чтобы крючок с наживкой прошел над «бомбами». И начались проводки. Одна, другая, третья

и четвертая… Пусто! Всплеск. Голос брата. Виктор оглянулся. Брат положил на бок леща, подтянул к подсаку,

завел и поднял, хвастаясь. Огромный лещ. Виктор вздохнул…

— Что завздыхал? — радостно сказал брат и похвалился рыбиной. — О, какой красавец! Ты на пшеницу лови. Я

три пшенички прицепил и вот он — лещ. Цепляй. Глядишь, тоже будут поклевки.

Сказал, склонился, прикрепляя наживку, а потом вжикнуло удилище и брат застыл, глядя на поплавок.

— Угу, пшеница, пшеница… — буркнул Виктор, но все же стал прикреплять насадку. — Этой рыбе осталось

морду медом намазать. Сколько вбухал в бомбы, а у меня никакого движения.

Он насадил пшеницу. Поплевал для верности, чтобы ловилось. Забросил. Несколько проводок и поплавок

дрогнул. Исчез под водой, снова появился и опять стал исчезать. Виктор подсек и чертыхнулся, чувствуя на

крючке мелочевку. И правда, мелкая плотвичка попала. Он снова чертыхнулся. Горох насадил. Пригоршню

россыпью в воду, чтобы подошла крупная рыба. Забросил. Несколько проводок и уже на излете поплавок

пропал. Сердце екнуло. Лещ! Виктор подсек и не удержался — ругнулся. Вместо долгожданного леща снова на

крючке сидела плотвичка.

— От, зараза такая! — он чертыхнулся и невольно глянул на брата, который в очередной раз вытаскивал

громадного леща. — Слышь, Петруха, на что ловишь?

— Что разорался, словно режут? — не глядя, приглушенно сказал брат. — Ловится на все подряд. И на

пшеничку, и на перловку, на горох и червя. В общем, на все, что под руки попадет. Сегодня рыбный день.

Столько наловлю за день, что потом буду всю зиму валяться на диване и в потолок косточками поплевывать.

Витька, хвались, сколько наловил.

И снова покосился.

— У, столько наловил, что в садке не умещается, а спичечный коробок велик будет, — съехидничал Виктор. —

Столько, что не тока на жареху, даже на уху не поймал. Может, слова заветные скажешь, как ловить или рыбкой

поделишься, а?

Он хмуро посмотрел на брата, который снова подсек леща, и потихонечку стал подтягивать к себе, чтобы

завести в подсак.

— Не бреши, Витька, — заторопился брат, опустил леща в садок и принялся наживлять крючок. — У меня клюет

со страшной силой, а ты говоришь, что не ловится. Бросай свою мелочевку и лови нормальную рыбу, как у меня.

У, зараза такая, рано подсек! Тока по губам проехался.

И замолчал, доставая горох.

Виктор вздохнул, наблюдая за братом. Потом тоже насадил горох, чтобы мелочь не попадалась и забросил.

Одна, другая и третья проводка. Поклевка. Подсек. Снова на крючок попалась плотвичка. Как она, бедолага,

горох-то проглотила? У нее рот меньше горошины, а она… Витька сплюнул. Вышел на берег и направился искать

новое место. Он вставал и ниже по течению, и выше, прикармливал горохом и червем, надеясь подтянуть леща,

но бесполезно. Нечастые плотвички, а больше ничего не было, словно в реке перевелась хорошая рыба. Зато

брат одного за другим выворачивал таких лещей, что любой рыбак позавидует. И так продолжалось до вечерних

сумерек…

Виктор выбрался на берег. Положил удилище. Охапку веток в костер. Уселся рядом с ним. Стащил болотные

сапоги. И заохал от удовольствия. Пошевелил пальцами. А пальцы белые, кожа рыхлая. Сапоги немного

пропускали воду. И к вечеру ноги намокали. А сейчас сидел, шевелил пальцами и жмурился — хорошо! Потом

закурил. Налил чай. Глотнул и сплюнул. Поднялся. Спустился к воде. Зачерпнул. Снова повесил над огнем. И

опять уселся, наблюдая за братом, как тот таскал крупных лещей.

— Эй, Петруха, хватит переводить рыбу в реке, — крикнул Виктор и развалился на траве возле костра. —

Выбирайся на берег. Ты уже на две зимы наловил. Хватит изводить рыбу. Уже кроме плотвы и верховки, в речке

ничего не осталось. Выбирайся, покурим.

Виктор достал сигареты и закурил, попыхивая дымком.

— Человек — это такая скотина, что ему всё мало, — довольно хохотнул брат и поднял над водой полный садок.

— Глянь, сколько поймал.

И осторожно опустил садок в речку.

— Ну, ничего себе! — не удержался, мотнул головой Виктор. — Здесь на три зимы хватит. Хватит на сегодня.

Выбирайся. Вечер наступил.

— Ты же знаешь, что я жадный человек, — засмеялся брат. — Мне этой рыбы маловато будет. Зима долгая. А я

люблю валяться на диване, смотреть какой-нибудь фильм и уминать сушеного леща, чтобы за ушами трещало.

Мне и пиво не нужно. Главное, чтобы рыба была. Вот и ловлю…

И опять засмеялся.

— Ага, а я как в сказку попал, — заворчал Виктор и снова закурил. — У отца было два сына, старший умный был

детина — для себя ловил лещей, ну, а младший — пескарей. Это про нас говорится. Ты вон каких лещей ловишь,

а я мелочь дергаю. Стоим рядом. У тебя ловится, а я пустой стою. Как так, а? С тобой, Петруха, на рыбалку

нельзя ездить. Вот если бы щуку ловить, тогда бы я поспорил с тобой, кто из нас больше наловит. А другую

рыбу…

И Виктор разочарованно махнул рукой.

— Конечно, щука — это хорошая рыба, но все же мы приехали за лещами, а не за ней, — бормотнул брат и

снова принялся за проводки. — Глянь, опять клюет!

И коротко подсек.

Разворошив угли, Виктор проткнул ножом одну картошку, которую кинул испечься, когда выбрался на берег.

Выкатил на траву. Обжигаясь, принялся чистить. Накромсал крупными ломтями хлеб. Сало нарезал. Лук на

четвертинки. Оглянулся на брата, который продолжал рыбачить.

— Эй, Петруха, прекращай рыбу переводить, — крикнул он и махнул рукой. — Айда, ужин готов.

И, не дожидаясь, когда появится брат, схватил картошку, откусил, следом сало и лук, и принялся быстро жевать.

Проголодался.

—, У, устал! — рядом с ним плюхнулся брат и замахал руками. — До колен отвисли. Но ничего, зато лещ идет со

страшной силой. Неделю назад его не было. Редкие поклевки и все. А сейчас, вон как идет, аж не нарадуешься.

Да уж, повезло с рыбалкой! Ты, Витька, губы не гни. Завтра еще день будем ловить. Нагонишь и перегонишь

меня. Не боись, что останешься без рыбы!

Он налил чай. Залпом выпил его. Взял кусок хлеба, картошку и медленно стал жевать, продолжая смотреть на

реку.

— Ну да, не день рыбалки, а лучше сказать, день издевательства, — покосился Виктор, налил чай и отхлебнул.

— Тебе, Петруха, можно на рыбалку не ездить. А что время терять на дорогу? Ребята говорят, что ты можешь

рыбу наловить в пустой ванне. Зашел, удочку забросил и тащи, какая тебе нравится. А можно диван рядом

поставить, чтобы ноги не уставали. Лежи на нем и подсекай рыбу. Еще бы придумать, чтобы сразу сушеная

ловилась, чтобы не мучился, а тут же грыз и поплевывал косточки в потолок.

Петруха хохотнул. Довольный. Закурил. Потянулся и громко зевнул.

— У, как спать захотелось, — он снова зевнул и осмотрелся. — О, не успел глазом моргнуть, уже вечерние

сумерки. Глянь, Витька, многие рыбаки спать завалились. Намахались удилищами. Может, и мы с тобой

завалимся, а? Летние ночи короткие. Не успеешь улечься, пора вставать. Светает рано…

И снова громко и протяжно зевнул.

— Канечно, давай спать, — завздыхал Виктор, вспоминая сколько мелочевки наловил — жена засмеет и,

расстелив палатку на голую землю, завалился на нее и уставился в темное небо, сплошь усыпанное мириадами

звезд. — Да, день жаркий, и ночь такой же будет.

И тоже зевнул, а потом повернулся на другой бок и притих, слушая неумолчный звон комаров, ночное

бормотание сонного переката, а в кустах ворохнулась птица и забила крыльями. Видать, спросонья. И вскоре

Виктор задремал.

— Витька, ты спишь? — он очнулся от толчка брата. — Спишь, спрашиваю? А я не могу заснуть. Глаза закрою, а

руки сами дрыгаются, словно рыбу подсекаю. Теперь дня два-три так будет. Айда, покурим. На вот, держи.

Брат вытащил сигарету и, не поднимаясь, протянул ему.

— У, надоело курить! — протяжно вздохнул Виктор, сделал несколько быстрых затяжек, и точным щелчком

отправил окурок в костер. — Всё, Петруха, отстань! Я хочу спать!

Повернулся на другой бок, протяжно зевнул и замолчал. Но едва задремал, снова тычок в спину.

— Витька, хватит спать, — донесся гнолос брата. — Поворачивайся, покурим. Глянь на небо. Глянь, какие яркие

звезды. Кажется, протяни руку и можно дотронуться, — и брат не удержался, вытянул руку, словно хотел снять

звезду с небес. — Не получается заснуть. Глаза закрываю и вижу, как рыбу ловлю.

Виктор уселся на земле. Мотнул головой. Зевнул. Молчком свернул палатку и при свете костра, осторожно полез

на обрыв.

— Вот лежи и лови рыбу, тока потом штаны проверь, не намочил ли случайно, — не удержался, съязвил Виктор.

— А я спать хочу. Так-то душная ночь, а ты еще со своими сигаретами пристал, как банный лист. Отстань!

Он выбрался на обрыв. Здесь было прохладнее и казалось, даже ветерок гулял. Виктор отошел от края, чтобы

случайно не свалиться. Расстелил палатку и улегся. А вскоре засопел. Уснул.

Он очнулся от ярких солнечных лучей. Открыл глаза. С недоумением осмотрелся. Взглянул на солнце и громко

чихнул. Привстал и увидел брата, который уже стоял в воде и рыбачил.

— Ох ты, проспал! — чертыхнулся Виктор, схватил палатку и стал быстро спускаться с крутого обрыва. —

Петруха, зараза такая, почему меня не разбудил, а?

Сказал, пробежал последние метры, чуть было не растянувшись на берегу, и бросил палатку на землю.

— Я же кричал тебе, — не оборачиваясь, сказал брат. — Но ты не отзывался. Я уж подумал, что ты куда-нибудь

ушел спать. Еще разок окликнул, но опять тишина. Пришлось одному пойти рыбачить. Лещ идет со страшной

силой!

И на глазах Виктора, он стал в подсак заводить большого леща.

Виктор торопливо выпил остывший чай. Натянул болотные сапоги. Удилище в руки. Подсумок на шею. Забрел в

воду. Наживил крючок. Россыпью бросил прикормку. И принялся делаитть проводки. Одна проводка, другая и

третья, за ней четвертая и пятая, а поклевок не было. Ни одной! Рыба словно вымерла. Но в то же время, он

заметил, брат то и дело выворачивал огромных лещей.

Виктор осмотрелся. Не все рыбаки были в воде. Некоторые стояли и бороздили воду. Не заметно, что рыбу

ловили. Видать, плохо клевало. Но рыбаки все же надеялись на чудо. Авось, сейчас клюнет. И стояли, махая

удилищами. А другие сидели возле костров. Непонятно было, отдыхали или ждали, когда начнется клев.

Руки устали махать удилищем. Виктор вздохнул. Чудо не произошло. Рыба не хотела клевать. Он выбрался на

берег. Уселся на большой валун. Закурил. И принялся крутить головой, наблюдая за рыбаками и рекой. Отсюда

хорошо был виден полуостров, где было несколько палаток, а из-за камышей виднелись головы рыбаков. Он

прищурился, всматриваясь в воду. Струя воды огибала полуостров, потом близко подходила к берегу и, словно

оттолкнувшись, снова уходила на середину реки. А вдоль струи были заметны водоросли — это самое хорошее

место для щуки. Там она встает в засаду и ждет, когда появится мелочевка. И туда же скрывается после

нападения. Виктор хорошо знал щучьи повадки. И понимал, что в таком месте обязательно должна быть щука.

Заводь, водоросли и струя — это щучье место.

На берег выбрался старший брат. Подошел к Виктору, уселся рядом с ним. Закурил.

— Что не рыбачишь? — сказал он, попыхивая сигареткой. — Клюет со страшной си…

И не договорил. Виктор ткнул в плечо.

— Отстань, сказал! — рявкнул он. — Ты глаза разуй и погляди, сколько рыбаков в воде. По пальцам можно

пересчитать. А остальные на берегу сидят. А ты — страшная сила, страшная сила… Да пошел ты со своим лещом!

Лучше бы я стал за щукой охотиться. И то больше толку, чем твой лещ.

И опять невольно глянул на большую заводь, которая была возле полуострова.

— Слушай, Витька, а я в прошлый раз, когда ездил сюда, и не было клева, вон в той заводи несколько щучек

поймал, — заметив, что брат смотрел туда, сказал Петр. — И знаешь, неплохие щуки. Вполне съедобный размер.

И старший брат причмокнул.

— Да ну, тебя, брехун, — отмахнулся Виктор, но в то же время, насторожился. — Ты же ни слова не сказал про

щук, когда вернулся.

— А я забыл, — пожал плечами Петр. — Знаешь, меня не интересуют щуки. Я люблю на одном месте рыбачить,

а не носиться за хищниками по всему берегу.

Виктор вскочил. Не удержался, намахнулся на брата.

— Эх ты, обормот, как врезать бы тебе по шее, — рявкнул он, и принялся вытаскивать спиннинг, коробку с

блеснами и старенькую катушку. — Я весь вчерашний день коту под хвост пустил из-за тебя. День потерял,

понимаешь!? Я бы лучше за щукой бегал, чем мелочевку ловил. Эх, ты…

И Виктор махнул рукой. Потом, не слушая ворчание брата, он принялся карабкаться на крутой обрыв.

— Слышь, Витька, куда собрался? — крикнул вслед старший брат. — Сейчас рыбачить пойдем.

— Куда-куда… туда! — буркнул Виктор. — Сам лови лещей, а я уже по горло сыт твоей рыбалкой.

И исчез за кромкой обрыва.

Виктор добрался до полуострова. Остановился на краю обрыва и стал внимательно всматриваться в воду,

подмечая, как проходит течение, где основная струя, как расположены камыши по берегу, где протянули свои

косы водоросли. Молча стоял, курил, о чем-то думал, изредка кивая головой, потом достал коробку, вытащил

неказистую самодельную блесну, прицепил к верхнему заводному кольцу дополнительный большой тройник —

это для того, когда блесна двигается в воде, тройник будет постукивать по ней, привлекая шумом хищников.

Осмотрел катушку. Крутанул, прислушиваясь к едва слышимому жужжанию, и довольно качнул головой —

старушка не подведет, если только леска не перехлестнет ножку, как иногда случалось.

Спустившись с обрыва, Виктор прошелся по полуострову, вышел на край, откуда основная струя уходила к

берегу, постоял, прикидывая расстояние до берега, взглянул на заросли водорослей, что протянулись по

течению и направился под обрыв, понимая, что оттуда он сможет обловить все места.

Он встал рядом с камышами, еще раз осмотрел место и начал, как по транспортиру, через каждые пять-десять

градусов, тянуть линии по воде. Бросок, проводка, опять бросок и снова проводка. Кидал и внимательно глядел

на воду, стараясь подметить место, где разойдутся круги от щуки, гоняющей мелочевку. Проверив, Виктор

переходил в другие прогалы в камышах и опять выкладывал транспортиры на воде. Наконец-то, рывок,

подсечка и первая щука заплясала, посверкивая боками. По рывкам Виктор определил, что попалась небольшая

щука. Быстро наматывая леску, он подогнал хищницу к берегу и, не останавливаясь, выбросил её на траву.

Вышел из воды, отцепил блесну, подержал щуку в руке, прикидывая вес — килограммчика полтора будет,

полюбовался ею и осторожно положил в небольшой садок, прикрепленный к поясу.

— Поймал, что ли? — донечсся голос старшего брата и Виктор увидел его на берегу. — Ну, хвастайся, что

поймал. Щука, да?

— Щучка попала, — поднимая садок, сказал Виктор. — Неплохая для жарехи. Это не мелочевка.

Не удержался он, съязвил.

— Правда, неплохая влетела, — закивал головой Петр. — На свою самоделку ловишь? Везет же тебе. Куда опять

собрался? Посиди, отдохни…

И, прикурив, брат уселся на валун.

— Нет уж, я и так потерял много времени, — отмахнулся Виктор, и стал поправлять сапоги. — Скоро твой сосед

за нами приедет, а у меня садок пустой. Я пойду к большой заводи. Там проходит струя, а перед заводью

островки водорослей. Если погнать блесну через окна, получится, что раненую рыбку занесло течением в

заводь. Чую, что там должна быть щука. Вот и постараюсь ее зацепить. Мне бы только струю перекинуть…

Сказал Виктор и, шаркая подошвами, тихонечко направился к заводи.

Он остановился возле густых камышей. Зашел в воду. Постоял, внимательно осматриваясь, а потом вжикнула

катушка и блесна улетела в воду.

— Маловато будет, — пробормотал он. — Мне нужно струю перебросить.

Быстро наматывая леску, он привычно глядел на поверхность реки, надеясь увидеть щучьи круги. Она не бьет

мелочевку, как голавль, а всколыхнет воду и застывает на месте, скрываясь в зарослях и дожидаясь очередную

добычу. Виктор забрасывал и забрасывал блесну, все приближаясь к основной струе. И вот, наконец-то, тяжелая

блесна перелетела и плеснула на течении. Сейчас она должна сыграть роль раненой рыбки. Сделав три-четыре

оборота, Виктор притормаживал катушку, несколько секунд ждал, опять три-четыре оборота и снова давал

блесне опуститься на дно. И тут, когда завел блесну в заводь, он почувствовал тяжесть. Нет, не рывок, а словно

блесна зацепилась за корягу или большой камень. Чертыхнувшись, Виктор резко подсек, надеясь, что блесна

соскочит, но она не сдвинулась с места. Тяжело вздохнув, Виктор одной рукой зажал катушку, а второй

схватился за леску, потянул на себя и резко отпустил — этот прием дает блесне соскочить с препятствия. Ничего

не произошло. Блесна осталась в глубине. Опять натянул и почувствовал, что леска медленно, но стала

двигаться. А блесна-то улетела метров за пятьдесят, даже поболее!

— Ну, всё, елки зеленые, занялся лесозаготовками, — нахмурился Виктор. — Теперь придется до самого берега

тащить это бревно. Ну и подарочек поймал. Эх, невезуха!

Он стоял, несколько раз подтягивал к себе леску, сматывая её на барабан и вдруг, когда в очередной раз

наматывал, ощутил такой рывок, что у него из рук, чуть было не вылетел спиннинг.

— Это бревно так рвануло от меня или щука попалась? — непроизвольно воскликнул Виктор. — Неужели щука

влетела?

И на всякий случай, он сделал широкую размашистую подсечку.

И тут же в ответ, по воде разнесся мощный удар. Рыбаки, что стояли неподалеку от него, все, как один

повернулись, чтобы посмотреть, что происходит, а старший брат бросил удилище и опрометью кинулся к нему.

Не давая слабины, Виктор постепенно подтаскивал рыбину к себе. Чуть движение в его сторону, он быстро

подматывал леску. Едва удалось немного подтянуть рыбу, как метров в тридцати вылетает из воды на свечу

щука. Не полено, как принято говорить, а намного больше. Заметив, что она начинает переворачиваться, Виктор

сделал размашистую подсечку вниз и щука, не успев развернуться, с шумом, с брызгами, сверкающими под

солнцем, изогнувшись, звучно упала в воду, рванула сразу в сторону, но ему удалось удержать рыбину. Метр

лески, второй, третий удалось Виктору намотать на барабан, и тут щука вышла на вторую свечу, и опять Виктору

получилось её загасить. Он стоял в воде, с трудом удерживая в руках спиннинг, и слышал возбужденные голоса

рыбаков, которые собрались на берегу полуострова и, показывая пальцами, громко разговаривали и кричали

ему, что-то советовали. Да, такие щуки в здешних краях не каждый день попадались, не каждый раз можно

увидеть такое зрелище, что вытворяла рыбина, лишь бы освободиться от тройника.

Осталось еще немного, всего лишь десять-пятнадцать метров и тут у Виктора из-под пальцев выскочила леска, и

намертво перехлестнула катушку.

— Ну, всё, зараза такая, сейчас уйдет, — не сказал, а рыкнул Виктор. — Вот уж закон подлости, взять и

перехлестнуть ножку.

И тут вспомнилось, что сосед рассказывал, как он волоком вытаскивал щук, если были перехлесты. И сейчас

Виктор так же развернулся, успел сделать несколько мелких шажков, как позади него щука вышла на третью

свечу. И вот она, огромная рыбина, напоследок, во всей красе медленно переворачивается в воздухе, и с таким

шумом и брызгами упала в воду, что Виктор остался стоять на берегу мокрым с ног до головы.

— Эх, елки-палки, ушла! — закричал он и сгоряча, чуть было не кинул спиннинг вслед рыбине. — Ну, что же так

не везет, а?

Виктор отбросил спиннинг. Уселся на берегу, обхватил голову руками и, раскачиваясь, смотрел на

взбаламученную воду возле берега и вспоминал, как щука, словно гимнастка переворачивалась в воздухе, сама

вся на солнце блестела, переливаясь, как ярко вспыхнули плавники и вдруг, Виктору стало её жалко. Щука,

будто играла с ним. С какой энергией рыба боролась за жизнь, а он держал её! Виктор видел, какая она

красивая и сильная. Этого ему вполне хватило. Такой случай выпадал не каждому. А ему повезло, что

встретился с подобной соперницей и этому радовался. Радовался, что красавица еще поживет на белом свете —

так будет лучше. Ну, а на его пути щуки еще не раз встретятся. Главное, что он видел её, боролся с ней, ну, а

то, что ушла, значит, щука победила.

Вздохнув, Виктор растер ладонями лицо, поднялся, прихватив брошенный спиннинг, медленно подошел к брату.

—Вот и все, можно ехать домой, — и, не слушая, что говорил старший брат, он собрал вещи и осторожно стал

взбираться на крутой обрыв, где уже ждала машина…