На « острие...» или

Дороги, которые мы выбираем...

Из «Записок учительницы»

 

... Никто из нас не застрахован от ошибок. Каждый можеть оступиться. Но человек должен понять, что у него всегда есть шанс изменить свою жизнь

 

Ночные размышления...

В полночь раздался неожиданный звонок...

Привет! Дорогая моя! - Ты еще не спишь? Пишешь? Вот и хорошо, что не спишь, а то я боялась разбудить тебя. Вижу, ты в «Скипе», подумала, что еще работаешь, - услышала я голос подруги в телефоне. Она задавала «рикошетом» вопросы, и сама же отвечала на них.

Взволнованная чем –то, подруга невозмутимо продолжала :

- Извини, что так припозднилась со звонком, - призналась она. –Слушай! Ты завтра свободна? Ты же в отпуске, так? Давай встретимся! И твой день рождения мы с тобой опоздали отмечать, но все равно, давай встретимся, -зачастила подруга

-Давай! –согласилась я.

-Да! И поговорим обо всем завтра, на месте, хорошо? –закончила она накоротке разговор. И , не дожидаясь ответа, положила трубку.

-Что вдруг? Что случилось? -Откуда такая спешность? И голос неспокойный, и слова сдержанные, -–задалась я немым вопросом.

Хмурая, серая, холодная ночь за окном очерчивалась редкими всполохами, внося беспокойство и смятение в тишину ночи. Занавесив полностью окна, собираясь укладываться спать, я включила ночную лампу и стала разбирать тихонько постель ...

-Как хорошо с «планшетом»! – подумала я, разворачивая страницу компактного компьютера. - И книгу тяжелую не надо держать в руках... Открыла «закладку» на восьмисотой странице, читай дальше, даже лампа не нужна, с ночной « подсветкой», –порадовалась я. –Да! Чудеса цивилизации!

Стала спешно подыскивать в «Приложении»...

-Что бы мне на ночь перед сном почитать, такое, чтобы не сильно раздумывать? –размышляла я, ведя немой диалог с самой собой.

- И книгу –исповедь , Л.Гурченко, намеченную на лето, уже прочитала, и воспоминания Т. Егоровой о Миронове закончила. Жаль... закончилась книга! А у Т.Егоровой отличный слог! И читать интересно! Сколько всего неизвестного «раскрыла» народу –интриги века! Молодец! Такое непритязательное чтиво, но есть над чем подумать... А сумела бы я? Большой вопрос!

-Какая неизбывная любовь у Гурченко к отцу, у Т. Егоровой - к Миронову? А я никогда не воспринимала всерьез записки актрис. Казалось, несерьезный народ... Стоп! Разве можно Л.Гурченко назвать «актрисулькой»? Язык не поворачивается! Поэтому не надо строить никогда досужих предположений, а самой читать мемуары, тогда и «жизнь их» расцвечивается другими красками... Сколько тоски и отчаяния в строчках! Какие чувства! Какая жизнь! – выдохнула я.

- Да! Вот произведение В.Шукшина «Я пришел дать вам волю...», - Давно хотела прочитать, - подумала я. – Но не сейчас, не перед сном. Позже почитаю, -решила я, откладывая в сторону планшет.

-Что же еще? –задумалась я. -Отчего даже читать не получается? – и потянулась я рукой к столу, достала тетрадь. -Меня опять потянуло к «строке» и чистой бумаге?

Покоя не давал звонок Клавы. Неожиданный! Ночью!

-Наверное, что-то случилось, -обеспокоилась я и стала вспоминать нашу с ней последнюю встречу...

- Ты знаешь, мне очень трудно становится работать, - с какой-то тревогой произнесла она. – Директор придирается «ни за что»... Уже в «систему» входит, на педсовете , - замечания за замечанием...То одно, то другое...

Я молча слушала.

Клава тихо выдала:

-Знаешь, когда я совсем выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать

-Как это? А что будешь? –поинтересовалась я.

-Первые месяцы просто буду сидеть в кресле –качалке...

-А потом?

-А потом начну раскачиваться...

-Ну, да, времени хватит, -посмеялась и я. -Как там в газетах пишут: «Правительство обеспокоено малыми пенсиями...», -не успела я проговорить, как услышала:

-Да! Оно «выделяет последние деньги», чтобы вернуть то, что отняли..., чтобы мы в свою очередь отдали их безработным детям! – выронила она.

-Ох, не нравятся мне все эти разговоры про пенсию, про увеличение пенсионного возраста... Хотелось бы отдохнуть еще при жизни, - грустно закончила я

-Хочешь анекдот на тему? «В детском саду у детишек спросили, что такое пенсия? Один малыш сказал: « Пенсия –это когда старички плачут...»

-Ты чего? –обеспокоенно пролепетала я. -Давай, не будем о грустном... У нас с тобой еще есть работа... Хотя приходится признать, что наша пенсия - как кара государства за достойную трудовую жизнь... Раньше пенсии радовались. Теперь неизвестно, чему радоваться... Мы хоть пенсию с тобой получаем! Хоть и «копейки»!

-Вот, вот! Без пенсии, конечно, пришлось бы побираться, а так, хоть подножным кормом удастся обойтись, - грустно произнесла подруга

-Видимо, Клава! Все идет к тому, что скоро пенсионерами будут только одни долгожители, если брать во внимание «разглагольствования Евросоюза»...о шестидесяти пятилетнем возрасте. Мы с тобой хоть такую мизерную, но получаем. Радуйся!

- Я тебе как математик говорю: « Дожить до пенсии и прожить на пенсию –задачи одной категории сложности!» - Можешь даже не заморачиваться на эту тему! –убедительно роняла Клава.

-А работать все равно хочется, не хочется сидеть и ждать дома эту разнесчастную пенсию...

-Два раза не живут, а много и таких, которые и одну жизнь не умеют прожить...

-Вот, вот, в наш век люди так мало живут... Так что неудивительно, что каждый куда-то спешит...куда-то бежит, не оглядываясь, что творит, -закончила я, как поставила точку.

Клава грустно опустила голову, и стала необычно громко, звучно мешать в чашке кофе.

-Ты уже сладкий пьешь? – спросила я, чтобы отвлечь ее. – Знаешь, выхода нет только из гроба, так что все остальное решаемо., -промолвила я.

«Как-то уж слишком назидательно прозвучало напоследок,» -подумала я

Тогда мы даже не пообедали. Она поторопилась уйти, сославшись на нехватку времени. Расстроенная и бледная, она бросила на ходу:

-Сашка государственные экзамены в Вильнюсе сдает, меня это тревожит, прости...

 

Подумалось... наверное, и «не стоит спешить говорить о себе , разговоры начнутся после вашего ухода»...

- Клава, Клава... Понятно твое волнение за пацанов! Ты у них и за маму, и за папу. Некогда в зеркало взглянуть... Вдруг не «найдешь там себя»? Ты даже не пользуешься косметикой», считая это излишеством! Хотя некрашеная выглядишь даже лучше, чем... Или я уже привыкла к тебе, к такой – со всегда «спартанской», деловой внешностью, исключающей всякие туши и помады, - без которых не может обойтись обычная женщина. Да когда тебе успеть? Ты считаешь это необязательным, каждый раз подводить глаза или губы... Ты лучше «проконсультируешь» за это время уйму «оплачиваемых балбесов». Все копейка!

Такая прагматичная и рациональная... А в глазах вопрос?!

Клава - старинная моя подруга, которая уже больше, чем подруга. Подруга, с которой мы можем встречаться, не встречаться, -наши отношения не зависят от частоты наших встреч. Но мы всегда помним друг о друге, хотя не встречаемся годами. Но это ничего не меняет! Правда, в последнее время необходимость встреч стала нужнее. Мы чаще видимся, созваниваемся, особенно, в течение учебного года. Она часто приглашает меня на свои замечательные, « комбинированные, иновационные», креативные «открытые» уроки, да и на семинарах «пересекаемся», -скрещиваются пути... Но тут... В голосе ее я почувствовала некую напряженность, беспокойство или мне показалось?Она всерьез обеспокоена «положением вещей» ... в школе.

Да и среди года, изредка встречаясь с ней, всегда делились « прожитым» временем, рассказывая друг другу о своих детях, работе, общаясь с ней чаще на нейтральной территории. Обеих это устраивало. Заодно, успевали угостить друг друга незатейливым «барским» обедом, имею ввиду – «бар» , не более. За разговорами и «состраданиями» мы успевали о многом переговорить, многое обсудить. Ведь она тоже еще работает в школе, как и я, хотя уже и «на пенсии». Слово такое, чужое, -не для нас, какое –то «потустороннее», неживое!

-О чем же мы еще говорили тогда? -пыталась я вспомнить

Не давал покоя ее беспокойный звонок.

-Ну, вот, и сна нет, -сказала я себе, переворачиваясь с боку на бок, откладывая в сторону книжку -тетрадь. - И темень глаза колет!

Картины «нашей школьной жизни» сплошной вереницей стали выстраиваться перед глазами...

Страница за страницей.

Вот самое начало.

Подумалось!

- Да! Если бы тогда Клава была рядом, она бы защитила меня, встала со мной рядом, -запоздало подумала я. – Но она была на больничном! ... А все... «ведьмы» встали на защиту директора, когда я попыталась открыто сказать директору, «кто она такая»...и как «она далека от школы», ...и как далеко «ее надо держать» от детей и от школы! – Революционерка, твою...занозу!

Одна против всех...

И что? Начался такой переполох! Такой ор! Правда, были и те, кто говорил по существу, не защищая, и не оправдывая никого... Высказывались! Наболело! Было видно, что никого не устраивает подобное «положение вещей» в школе, порядки, царящие на перемене:

« Наша школа похожа на овощную базу!» «Пахнет Аракчеевщиной!» « Кто придумал ходить на перемене кругами?» -радавалось со всех сторон. Кажется, Наташа – молодая «историчка» встала... Но что –то пролепетала, как-то в страхе, неубедительно!

-Нет! Не хочу вспоминать! Это должно уйти в вечность! –сказала я себе, как приказала... И вновь схватилась за планшет.

Читать не получалось...

Клава! Клава...

«Подруга дней моих суровых»! – сказал бы Александр Сергеевич.

Свидетель жизни моей!

Мы с ней знакомы уже «сто лет» Ну, если сложить наши годы, получится даже больше, чем сто... Это количество лет равно возрасту наших детей – моей Диане -34 года! Так давно мы знаем друг друга! И если бы меня спросили, « сколько пудов соли вы съели вместе» , -то , наверное, получилась бы гора, подобная Горе Ведьм, на Куршской косе...

Да! Куршские божества на «Горе ведьм»... Это священное место для жителей Литвы, старинных племен куршей и самбов –идолов, стиль жизни и религия которых вдохновила Толкиена на создание племен Синдаров (сумеречных эльфов). Здесь жители города отмечают ведические, культовые праздники, веселятся, собирают цветы.

Я представила эту «Гору Ведьм» ... Нашу школу № 3, в которой мы начинали с Клавой вместе. Вот только главной ведьмы не хватает, - зло вспомнила я. –Аркушиной! Она и есть самая главная ведьма в нашем «шабаше»! И вспомнится же чертовщина на ночь! – плюнула я в темень и отвернулась к стенке.

Господи! Прости! Прости! –запричитала я. - Я уже давно на нее не обижаюсь! –выпалила я в сердцах. – Я предала забвению эти воспоминания о ней! –сказала я себе. - И более не хочу о ней говорить... Ведь все теперь хорошо! Я работаю в нормальной школе! У меня любящие меня дети, -уговаривала я себя, пытаясь представить себе свою любимую школу, детей...

Окунаясь в этот забытый мною мир, вспоминая былое, и хотелось бы сказать, что я не имею к этому отношения, но ...

- Но Клава... Да, не обо мне речь, сейчас о Клаве...Она осталась там работать в этой школе!

Клава всегда спокойная, выдержанная, терпеливая, немногословная, рациональная, но и она иногда теряется и становится в « позу» –в ступор, от человеческой грубости, «дремучести» и вызывает меня на беседу . И мы, подобно «Ведьмам горы» ... иногда встречаемся на праздники или на наше с ней « открытое заседание» - так называемое ,- «душераспятие» , когда и слова –то не нужны...Сидим с ней друг против друга и молчим.

- Наверное, потому и дружим, что можем молчать часами, - промолвила я в тишине комнаты. И опять стала перебирать в памяти:

-Невезучая! Хотя, кто сказал, что она невезучая? Ну, с мужчинами не везет, да! Один оставил с ребенком, другой сидел на шее вечность, пока не выгнала... Но, зато, такая богатая - у нее два великовозрастных, замечательных сына, которые уже закончили институты и получили высшее образование –все благодаря «неуемности» и трудолюбию самой Клавы!Как она работает! Как проклятая! Ни дня ни ночи не замечает: все школа, школа...

- Даже о себе мы разучились с ней говорить... Все о школе, об экзаменах, о детях... Будто личной жизни уже и нет! - А где она эта личная жизнь? Ау!!! –посмеялась я над собой.

Мы как-то всегда ладили с ней, живя рядом, не ссорясь, не скандаля, как обычно бывает между подругами... Делились радостями, если они у нас были. Вместе горевали, если была необходимость. Словом, жизнь наша с ней и по сей день «течет», «не выходя из берегов» наших эмоций, иногда пересекаясь необходимостью общения. Заметила, с годами эта «необходимость» становится виднее! Нужнее!

Мы с ней вместе начинали нашу «карьеру» здесь, в Клайпеде, если так можно сказать об учительстве. Коллеги по работе в школе. Она математик, я языковед! Начинали в далекие... восьмидесятые годы. Вместе проработали в одной школе несколько лет. Тридцать лет тому назад начинали свою «трудовую» деятельность, как пишут в «трудовых книжках», коих и в помине нет.

-Что уж и говорить об этом сейчас, только что можно перефразировать словами Сенеки:

«Денег на дорогу осталось больше, чем сама дорога»

-Вот это верно! – похвалила я себя за память, продолжая немой диалог с самой собой.

 

***

Если вспоминать сначала.. Как это было давно... 1984 год! В прошлом веке! Ужас!

Уже и забываться все стало... Те трудные годы, которые легли для меня отдельной, черной полосой в моей жизни...

Драма развернулась неожиданно для меня самой на профсоюзном собрании, последнем собрании года, где должны были присутствовать представители из Гороно и прочих влиятельных организаций...

Пересуды по поводу намечающегося собрания уже будоражили «народ»... В школе установилась напряженная тишина ожидания. Но, это была бы не наша школа... Кто-то заранее распознал, что я «готовлю» выступление, «разоблачающее» методы руководства директора! Так громко, с насмешкой было дано мне слово! И, конечно, директор «озаботилась» о своей защите... дала слово и тем, кто должен был «расправитьсЯ» и со мной, чтобы неповадно было. Ведь это было обычное профсоюзное собрание, и я собиралась выступить «со словом», как обычный член профсоюза, которому не безразлична атмосфера напряженности в школе, где с ведома директора творятся... «дела».

Я на самом деле, упорно старалась «предать все забвению»...и не вспоминать то время, как « не было». Но разве забудешь?

Это время нашей былой молодости, когда впереди - только «все хорошее»! И мы больше мечтали, «строили» надежды...

Тогда мы были молоды, наивны! И почти не имели представления о своей работе, если не считать, что я начала работать в школе рано, еще до института. Был опыт работы в деревенской школе. Но разве сравнишь городскую школу и деревенскую? В деревне как –то все виднее, открытее! Там не скроешься от людей! И мысли твои там -нараспашку –и понятно сразу –кто чего стоит... А в городе? Пока разберешься, и жизнь пройдет.

Тогда, по молодости, мечтали с Клавой о том, что когда –нибудь станем настоящими учителями! И нам станет легче.

... Учителями стали, но легче не стало...

Легче не стало! Это не та профессия, где человек навсегда « с удобствами устраивается в любимом кресле». Это совсем другая работа! Подвижническая! Деятельная! Где радость от работы получаешь дозированно, как порции мороженого... на день рождения! Как миг счастья! И только в том случае, если на самом деле работаешь, полностью отдавая себя этой сложной работе.

Сейчас мы это уже поняли!

У меня был дом, любимый муж, дочь, я уже была замужем... . А Клава была одинокой девушкой, из «общежития», приезжая из далекой Ферганы, - учитель математики, которую нам представили –познакомили нас на каком –то педсовете... Тогда школа № 3 , сейчас гимназия «Жалякальне», в которой мы обе оказались работающими в пятых классах. Обеим нам дали классное руководство. И работу свою мы строили так, чтобы была возможность «подружить» наших пятиклассников. Так мы и сами стали больше общаться, видеться...

Все это перетекло в дружбу двух неравнодушных к своей работе людей: мою и Клавы.

Поначалу директор очень тепло приняла меня в школе, пока мы не знали друг друга. Всячески захваливая меня и мою работу , она не уставала произносить мою фамилию на каждом педсовете, убаюкивая меня сладкими речами , теша мое «молодое» самолюбие...

Но в целом, в школе было уже неспокойно, тревожно! Атмосфера «шпионажа» учителей друг за другом, недоверия распространялась с сумасщедшей скоростью... была напряженной, никто никому не доверял...И это пугало. Тем более вызывающе, некрасиво звучали ее показные слова на фоне всеобщего страха...

Ты еще только подумал, даже не произнес фразы, а все уже становилось известным директору. хотя руководство школы было, казалось, лояльным к сотрудникам –учителям. Но между собой –коллеги не общались! Казалось, между ними пробежала «черная кошка»! Каждая из нас настороженно вглядывалась в другого, готового вставить палки в колеса, когда ты не видишь. Учителя ссорились между собой из –за мнения, услышанного в болтовне коридорных сплетен. Казалось, слышат даже стены. Все тайным образом доводилось до сведения директора, которая была в всегда в теме разговоров и сплетен.

- Как это ей удается, быть в «известности», -задавались мы вопросом.

Молодые, глупые!

Иногда мне становилось противно, и я спрашивала себя: чем я заслужила такие хвалебные речи? Чем я лучше других? Тружусь, как все! Становилось неловко, стыдно!

-Раз хвалят, значит усыпляют твою бдительность, дорогая моя! –говорила я себе. И продолжала ждать...кары...

- И Клава также , как и я работает, отдавая « душу и время» , - размышляла я. ...Но хвалит Аркушина только меня! Что ей нужно от меня? –закрадывалась настороженная мысль.

И я стала подозревать директора в каких –то «крамольных» интересах... искать причины, в чем она видит мое «верноподданничество»? Стала даже бояться попадать ей на глаза!

Но она, как нарочно, увидев меня издалека, поклоном головы, кивком , своей надоедливой предупредительностью останавливала меня: « Мол, вижу вас , и вам не удастся скрыться от меня, остаться незамеченной...»

Однажды она вызвала меня к себе...

-Ну вот и ответ тебе, дорогая,» -сказала я себе, с опаской направляясь в кабинет директора.

Переступив порог кабинета, я замялась у двери...

-Проходите, Фания Газизовна, смелее, -подтолкнула она меня словом и взглянула на меня тем мягким, вкрадчивым, долгим взглядом, которым обычно смотрят только на «приближенных». Ну, а этих, «ловящих» взгляд у нас была уйма! Не хотелось причислять себя к ним...Казалось, я лучше, я не та...

Отстраняясь от ее липкого взгляда, опустила глаза и присела на стул напротив нее, за длинный стол, который, казалось, немного увеличивал расстояние между нами.

Ей нравилось, когда мы мило опускали глаза при ее взгляде. В ее понимании – это особый признак подобострастия...

-Неужели я боюсь ее? –пронеслось молнией в голове. От этой мысли стало не по себе. Мне сразу стало стыдно за себя и противно... Я даже заерзала на стуле... и, нарочито выпрямившись, я прямо посмотрела в ее глаза.

- Я вызвала вас для того, чтобы предложить вам одно дело, - сказала она и подняла дужкой –домиком брови, как она часто делала, когда серьезно говорила о деле. Это меня немного успокоило и я продолжала слушать.

-Так вот, у меня к вам серьезный разговор, - повела она бровями, вскинув свои умные глаза в прямом взгляде

-Я хочу вам доверить работу с «трудными», -сказала она и мило улыбнулась. - У вас ведь есть опыт работы в органах внутренних дел, - сладкоречиво продолжала она. – И в школе, работа с трудными должна быть на должном уровне! –четко произнося каждое слово, дозированно кидая взгляды на меня, - продолжала она. – А так как вы показали себя с лучшей стороны, дисциплинированны в работе, корректны с коллегами и ладите с детьми, я хотела бы эту сложную область работы поручить вам, -словоохотливо перечисляя мои достоинства, закончила она.

- Ну, слава Богу! Пронесло! –думала я, выбираясь из кабинета «на воздух»

Небезызвестная в городе, - Аркушина Людмила Николаевна, -главенствовала тогда в средней школе №3. Умная, властная, миловидная, женщина эта не была лишена красоты: завидной, приятной внешности. Злопамятная и мстительная по характеру, проницательная, - она умело «владела душами» ничего не подозревающих, наивных, верящих в идеалы, учителей, преданных, как и ей, своей работе. Почему «главенствовала»? Потому что руководить людьми она не умела, как мы позже поняли. А вот пользоваться своей властью умела! Управляла школой, как « вотчиной»...

Ведь школа –это «огромное производство»: дети, родители, ученики, -и ими надо было управлять. .А управлять она умела! А как? Вот именно так, чтобы каждый боялся друг друга...дабы «убоялись» ! И плела Людмила Николаевна интриги не одна, а при помощи «верноподданных» -целой армией боящихся увольнения учителей, которых она ограничивала в «воле» , влияла на их умы и действия. Ведь все в школе становилось известно сразу... Знали мы и о том , кто имеет доступ «к телу», кто получал грамоты и награды за...

Просвещение как таковое, ее не волновало... Она была далека от педагогики, - ее не волновали вопросы истинного воспитания детей. Только проблемы «престижа» школы, «показатели» -как мы выглядим на «фоне» других школ, - вот то, что ее , по существу, интересовало. И как «добиться» , чтобы... и как не « растратить силы» попусту ... в выборе «методов руководства»...

Брала ли она «дань» с «приближенных» неизвестно, не знаю, но, выработав с годами богатый словарь - лексикон важного прокурора, расправлялась с неугодными ей, - запросто!

Трагедии Шекспира «отдыхают» !

Она, как Клавдий, «по –шекспировски», умело плела паутины интриг среди своих подчиненных, коллег –учителей, ссоря их меж собой , « натравливая» их друг на другами слухами и сплетнями. Не гнушаясь ничем, «прибирая к рукам» внимание и мнение ничего не подозревающих людей, опутывая их своим обаянием, незаметно заманивала в «свою сеть» разборок тех людей, которые были ей нужны! А когда они становилсь ненужными, она их «уничтожала», и тогда «лилась кровь» – она их под разным предлогом увольняла! Она –«праведница» - не боялась «переступать», если слышала каким –либо образом брошенный кем-то оскорбительный выпад в свою сторону. Неугодных не держала...

- Не нужно иметь особого воображения, чтобы представить себе, что она могла предпринять далее в отношении меня, через что прошла я, «бросившая ей вызов»?

Кто-то мне дал совет после собрания, уже и не помню, но слова остались в памяти:

-Знаешь, не надо ввязываться в разборки « со свиньей», -испачкаешься, но свинье это может понравиться... Вот такие слова!

Мы называли ее в последнее время только – Аркушина - Людмила Аракчеевна...

(Говорят, она еще здравствует... где-то на «задворках» Германии... Пусть живет! Господь ей судья! Но очень хотелось бы, чтобы она, хоть и с большим опозданием, прочитала эти записки. А фамилии учителей – «оборотней» -ведьм, -даже перечислять не хочется, пусть это будет на их совести, они еще работают, здравствуют)))

Конечно, поначалу, я даже не поняла, , куда я попала... Думала, - школа моей мечты -какая и должна быть!И по молодости наивно думала, что ее , директора, «можно привести в чувство» - обсудив вместе со всеми на собрании отвратительное "положение вещей" в коллективе, указав ей на ее ошибки в «методах руководства» ...Ведь спокойно работать было нельзя! Каждый день –событие, экстраординарное!

И, вообще, все мы, учителя этой школы, казалось, выглядели со стороны как известные персонажи гоголевских и чеховских рассказов! Так узнаваемо!

-Тебя вызывали?

-Нет!

-А тебя?

- Что было?

- Говорят...

Каждый день, как на «мине замедленного действия».. А как работать? Каково детям с такими учителями, которые озабочены собой?..

- За кого «возьмутся» сегодня? Кто попадет под руку?

Лихорадило всю школу.

Поначалу мы были похожи на слепых котят или « баранов в стаде овец», - послушных и управляемых одним «пастухом».

Позже я стала открыто выказывать свою непокорность, потому что частые встречи с директором перевернули мои представления о школе, раскрыв всю подноготную этой ... «канцелярии»

Аркушина открыто предложила мне помочь ей освободиться от своенравной Беловой –учителя литературы, которая стала ей чем –то неугодной. Ей казалось, что «она уходит « из под ее влияния. Да! Белова позволяла себе открыто высказываться о новых методах, применяемых ею на уроке... Аркушиной это не нравилось!

Стали и на меня нести « пасквили» к директору...

Вот такой диалог мог прозвучать с присутствием любого из нас...

Однажды она вызвала меня.

- Я вас вызвала вот зачем, - елейным, обманным, велеречивым голосом начала она. –Вы уж потрудитесь, соберите данные на Белову... Мне нужна полная информация о ее методах работы!

-Это как? –следовал мой вопрос. – У вас же есть свой секретарь, завучи, Людмила Николавевна, -пыталась я отнекаться. –Вы как это себе представляете? – пролепетала я в замешательстве.

- Да нет! Вы меня не поняли! – следовали опять слова Л.Н.- Я хочу, чтобы вы «понаблюдали» ее уроки и «собрали» отзывы об ее уроках, - ее злобные, хитрые глаза остановились на уровне моих глаз. Мне стало не по себе! Липкий холодок пробежал по спине.

Я даже ахнула:

-Позвольте , Л.Н, но у меня нет таких полномочий, я не завуч, не директор, и, - застыла я в молчании от ее наглости.

-Вот, вот, вы, как «коллега коллегу»... Посетите ее уроки, проанализируйте, и сделайте вывод о недостатках, недопустимых на уроке, со своими рекомендациями и выводами, - спокойно заявила она, будто просила сходить в «булочную» за хлебом.

- Я не буду этого делать! – глядя в ее бессовестные глаза, заявила я. И ретировалась.

И нормальная жизнь в школе для меня с этого момента закончилась!

На целый год директор «подсадила» на мои уроки завуча –бедную, совестливую Светлану (забыла ее фамилию), которая с плохой миной на лице, старалась выполнить ее «особое» задание. Мне было жаль добрую, честную Светлану, которая ни разу не стала причиной вздорных выпадов директора по поводу моих уроков! Она была женой военного –любителя выпить, погулять... И ночные ее гуляния с мужем отражались на ее красивом лице мучительной улыбкой «вдвойне виноватого человека.»...

Ну, а далее... То самое собрание, где «чаша нашего терпения наполнилась», я высказалась, и мы разошлись с «поля боя», как враги...

О ней и о нас можно было бы сказать, образно, как о героях литературного текста:

«Они ( то есть, мы) подозревали в ней сноба. И не без оснований! Она даже не стыдилась этого. Она готова была перетерпеть любой «афронт», снести любую насмешку, лишь бы получить желаемое. Она была неутомима в своих целях и желаниях»

См. Афронт – неудача, посрамление, позор, неудача.

Всем своим видом: заледенелым взглядом красивых глаз из –под бровей, бешеным темпераментом, всеми предпринимаемыми действиями в руководстве коллективом, она напоминала человека, претендующего на высокую интеллектуальность, изысканный вкус и авторитетность... И при этом, держала себя надменно с теми, кто по ее мнению, лишен этих достоинств.

Этот ряд эпитетов можно было бы продолжить, но так не хочется более говорить о ней. Я все сокращаю и сокращаю свой монолог...до минимума.

Так не хочется о ней более вспоминать... Господь ей судья!

- И все –таки, что случилось с моей Клавой? –задалась я вопросом

 

***

 

- Ты считаешь, что здесь мы услышим друг друга? - Клава огляделась вокруг. В теплом помещении бара сидело несколько пар, беседующих под оглушительный шум музыки, направленной на посетителей.

-Думаю, что вряд-ли, -подтвердила я, услышав громкую музыку, раздающуюся в помещении бара -караоке

--Надо уходить... Идем, поищем что-нибудь другое, - сказала подруга и решительно направилась на улицу.

Мы долго искали место для тихой беседы, вышли на уличную площадку в поисках спокойного , укромного места под навесом.

Резкий, шумный, порывистый ветер беспокойно путался между балками навесного потолка уличного бара, создавая сквозняки, по периметру помещения - зал сложной формы под стеклом –барные стойки с одинокими посетителями, несколько мягких диванов и кресел...

Мы укрылись одеялами, любезно предложенными официантом, и ,удобно расположившись в креслах, продуваемых пронизывающим , холодным, освежающим воздухом, сделали заказ.

Здесь было свежо, не было курящих.

Звукопоглощающая облицовка потолка удачно заглушала громкую музыку, было уютно и тихо.

Клава упорно молчала. Я ждала. Официант принес заказанное вино.

-Ну, что, дорогая, -нарушила я молчание, держа в руке бокал. –Выпьем за удачное окончание учебного года? - весело произнесла я и взглянула на подругу.

-У кого удачное, а у меня, - оборвала меня подруга на полуслове. –Не сказала бы, -грустно опустила голову Клава. Затем устало подняла бокал и чуть дотронулась до моего, чтобы поддержать меня.

- Давай! Выпьем. За нас... – как-то устало проговорила она.- Пусть нам будет хорошо!

- Давай! –поддержала я.

Озабоченное выражение лица подруги настораживало меня, и я замолчала.

- Надеюсь, у тебя все хорошо? – я прямо смотрела в глаза подруге

-Да, нормально, - отмахнулась Клава, продолжая молчать.

-Как Саша твой, экзамены сдал? Как твои дела? – зачастила я, расспрашивая Клаву, пытаясь разговорить.- На прошлой неделе я много думала о тебе, подруга, после твоего звонка. Столько всего перебрала в голове, даже почему –то вспомнила наши с тобой «былые годы»... По «пепелищам» прошлась, вспоминая время нашей совместной работы под руководством Аркушиной.

Клава с теплом, необычным для неее, чуть улыбнувшись краем рта, взглянула на меня...И нервно, знобко подернув плечами, то ли от холода, то ли... от чего еще, закуталась более в одеяло

- Поверь, своим звонком ты обеспокоила меня, -продолжала я.

-Верю! Я и сама в шоке, - Клава опустила глаза. Необычная для нее, короткая стрижка удивительно шла ей, скрадывая нескладность ее и некую растерянность. Она походила сейчас на маленькую обиженную девочку...

-У нашего директора бумажка на меня..Заявление от родителей! Дети отказываются учиться у меня, - с ударением, громче нажимая на слова, проговорила Клава и выдохнула

- Дожили, – потянула я, онемев от услышанного

. – С каждым днем все больше убеждаешься, что жизнь –гоночное шоссе. Одни тормозят, другие –гонят! Нашли хорошее место в жизни: паркуйтесь, – произнесла я тихо, дабы разрезать тишину и молчание Клавы

Клава вздохнула, и, направив прямо на меня взгляд своих чистых голубых глаз, продолжала:

- Нынешние девятиклассники! Представляешь!? – слезы, готовые вылиться, наполнили глаза. Клава, в сердцах, даже отставила от себя свой фужер, пытаясь оттолкнуть его так, как если бы это была та самая «бумажка». – Дети, которых я учу, отдавая все силы и знания! –воскликнула она. –За которых я переживаю, как за своих, - с болью в голосе, чуть не плача, продолжала она возмущаться.

У меня не было слов. Я молчала. Ждала, пока Клава выговорится...

-Вызвал меня к себе, когда уже прошла тарификация, - представляешь? И нахально так объявил! Прочитал письмо, с издевкой... Мол, не согласны с методами обучения..., перечисляя фамилии...

-Какие?

- К. Никита, С. Алина - . А их всего две, - фамилии-то, -растерянно проговорила она.

- Это же мои ученики, Клава! Они же к вам поступили после восьмого класса? Так? Никита, Алина? Они же нормальные ученики! В чем дело? Звезд с неба не хватали, но старались хорошо учиться... Кто же ими «прикрылся»? – задумалась я.

- Не знаю, в чем дело... Я их знаю всего год. Они были недовольны оценками своими.С самого начала учебного года. Но прилагать усилия не хотели...Хотя я работала с ними дополнительно...Только благодаря родительскому контролю что-то сдвинулось с места... Но ведь все еще впереди...Да и в течение года оценки у них улучшались: у кого до девятки, у кого –до десятки... Даже не могу понять, в чем дело? – озадачилась Клавдия.

-Понятно! Та же «свистопляска»! – догадливо произнесла я. – Я уже прошла через это в своей школе, помнишь? Та же история! С тем же подтекстом! Все это делается, чтобы «законным образом» отнять твои часы! Клава! Они просто хотят отнять твои часы, дорогая моя! Мне тоже, помнится, еще ранее, когда наша школа еще не была прогимназией, бывшая, директор совала в нос «подметную бумагу», которую они состряпали с подругой –учителем английского языка, – с печалью произнесла я.

- Да! Что-то помнится, было такое, -задумалась она.

– Вспомни, Клавдия, что я сделала тогда. Я решила докопаться до правды... И мне удалось дойти до истины, помнишь мою историю? –повторила я. - Тогда я собрала собрание класса и попросила открыто ответить, чем они недовольны, родители учеников... А класс и родители оказались вовсе « в неведении»...И дети подходили извиняться на перемене...Родители тупо таращили на меня глаза, не понимая, зачем я их собрала... А « ларчик просто открывался»... Оказывается, я пожалела хорошую оценку выставить сыну подружки директора... Лодырь! Он, не учился, я из жалости еле выставила ему четверку, а надо было двойку ставить....Позже, в разговоре, директор мне открыто тогда сказала: «Тебе что, жалко было семерки?» Вот так, моя дорогая! Воистину, опыт позволяет нам распознать ошибку каждый раз, когда мы ее повторяем...

-Так что теперь, идти «на поводу родителей», желающих хороших оценок для своих деток? –возмутилась Клава. -Понятно, видимо так и есть....

-Видимо! Клава! Настали такие времена, когда знания не нужны, нужен только «стимул» для «достижения» -любым способом...Очень современно! –добавила я.

-Знаешь, я не спорила... Недостойно как-то...Себе дороже... Здоровье жалко... Я заявила, что согласна отдать их другому учителю. Мало того, чтобы не случилось того же с параллельным классом, отдала и тот, второй десятый класс, - смиренно закончила свою речь Клава.

- Ну, и? –

-Что, ну и? – повторила Клава.

- Клава ты, Клава, подруга моя... И как же теперь? Какую зарплату будешь получать, ведь на пенсию, знаешь, не прожить?- озаботилась я.

-Какая бы ни была, стерплю... Научусь экономить, - тихо проговорила Клава.

-Да, ты и так уж не больно «широко» живешь, ремонт затеяла, да двух пацанов кормишь

- Знаешь, если бы достойная пенсия, мы бы так не унижались, -добавила она.- В том –то и дело, что «между хорошим обедом и жизнью только и разница, что сладкое подают в конце», - резюмировала подруга от обиды, которая «заполнила» ее с «верхом»

-Не надо так грустно, подруга, -добавила я. – Хотя они подтверждают мысль великих, что « в жизни возможны только две трагедии: первая –получить то, о чем мечтаешь, вторая –не получить..» или что-то в этом роде...Ведь так и есть... Наши скромные, жизненно необходимые желания опережают наши утерянные возможности...Но, надо признать, возможности наши все больше ограничиваются. Нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь!

Клава печально добавила:

-Возможно... наша жизнь –это вовсе не та вечеринка, на которую мы рассчитывали... Но пока она продолжается, мы должны танцевать...