Борзов Иван Иванович – Хохлов Пётр Ильич

На Центральный Командный пункт Морской Авиации я пришёл, когда командующим морской авиации был Герой Советского Союза Борзов Иван Иванович, тогда ещё генерал-полковник авиации. Через некоторое время он стал маршалом авиации. Представлялся к этому званию неоднократно, но на каких-то инстанциях представление тормозилось. Это доставляло Ивану Ивановичу лишних переживаний, он явно подразумевал источник этих торможений, непрерывно курил в своём кабинете, уединившись и не желая принимать, кого бы то ни было. Этап развития Морской Авиации в бытность командования ею И. Борзовым был сложным и многотрудным. Это был переходный период от Великой отечественной войны через холодную войну к реактивной авиации. И этим всё сказано. Стиль руководства наследовался от стиля И. Сталина, вся служба И. Борзова прошла под знаком крутого властвования вождя. После войны крупные военные начальники были под подозрением вождя, подозревавшего заговоры. Подслушивания телефонных разговоров было обычным делом.

Начальником штаба Морской авиации был генерал-лейтенант авиации Хохлов Пётр Ильич, бывший в годы войны, конкретно, в период берлинской эпопеи, штурманом экипажа И. Борзова, бомбившего одним из первых Берлин. За бомбёжку Берлина они были удостоены звания Героев Советского Союза.

С одной стороны и Борзов, и Хохлов были жёсткими, даже жестокими руководителями. Они могли перешагнуть, отдавая приказания, через человеческое достоинство подчинённых, растоптать любого за малейшую задержку в исполнении кем-либо своих функций, не вникая в причины и обстоятельства. С другой стороны это были люди необычайно крепкого боевого братства. Они могли простить не только оплошности, но и значительные недостатки (по мнению окружающих) людей, прошедших войну.

В одном из расчётов Командного пункта был дежурным по связи майор Иванов. Обязанности свои связисты выполняли, так сказать, на автомате. Всё их хозяйство работало по налаженному годами порядку, надо было лишь контролировать и подправлять отклонения. То есть, связист был в смене наиболее свободным человеком, его функция заключалась в наблюдении и реагировании. Так вот, Иванов, бывший в годы войны стрелком-радистом в экипаже Борзова, на дежурстве, убедившись, что всё идёт гладко, позволял себе расслабиться и принять спиртное. После окончания рабочего дня, когда в штабе оставался только дежурный расчёт КП и службы обеспечения, Иванов начинал названивать по телефону друзьям-товарищам, в том числе и Командующему.

-Иван Иваныч? Что делаешь?

Иван Иванович терпеливо слушал и звонил тут же оперативному дежурному:

- Успокойте Иванова и уложите его спать.

И - ни намёка, ни последствий.

В составе Отдела боевой подготовки была должность начальника парашютно-десантной службы. Позже, с началом космической эры, её переименовали в поисково-спасательную службу. Исполнял эту должность один полковник, герой советского Союза, выходец из Кабардино-Балкарии. Как-то новый начальник ЦКП полковник Корнован высказал мнение, что неплохо было бы эту должность, за отсутствием содержания работы, ликвидировать, используя штатную единицу для другой, злободневной для штаба, службы. Командующий резко оборвал начальника ЦКП:

- Петров – единственный герой своего народа. Он будет служить, пока работает его сердце, и ходят его ноги. Я скорее уберу вас, полковник.

Командующий чувствовал, что его телефоны прослушивают соответствующие службы, в момент подключения прослушки уменьшалась громкость. В такие моменты он тихо и корректно говорил в трубку: «Не мешайте! Любопытным и так расскажу, лично, в присутствии или с глазу на глаз».

На службу И.Борзов приходил к 12 часам. К этому времени начальник штаба Пётр Ильич Хохлов, выслушав утренний доклад Оперативного дежурного ЦКП в присутствии заместителей, своих и командующего, а также начальников отделов и служб, шёл с докладом к Командующему.

В кабинете Борзова стоял густой запах табака, Командующий курил практически непрерывно. Этот запах сохранялся в его кабинете ещё несколько лет после его кончины.

Утренний доклад Оперативного дежурного в то время называли КВН – клуб весёлых и находчивых, настолько непредсказуемыми и неожиданными могли быть поставленные там вопросы. Слушая о событиях и утверждая План работы Авиации флотов, начальник штаба, видимо уточняя обоснованность какой-либо запланированной задачи, мог, указывая пальцем на любого присутствующего из состава дежурного расчёта КП или любого начальника, задать вопрос, содержание которого заранее не предугадать. Заминка с ответом хотя бы на десять секунд чревата отстранением или «опусканием» в высоком присутствии.

Пётр Ильич читает План перелётов:

- Ан-24. Войтенко, минимум 60х1. Москва – Севастополь. Перевозка адмирала Сидорова. Корнован (начальник ЦКП), адмирал-то говённый, не выделяйте ему самолёт, и поездом доедет.

Пётр Ильич не выговаривал букву «л». Он произносил её как «в». Закончился доклад, Пётр Ильич сидит в кресле Оперативного дежурного, только что закончив разговор по «кремлёвке». Звонок прямого телефона от ОД ВВС Московского военного округа, Пётр Ильич берёт трубку, слышен голос:

- Я просил разрешение на приём нашего самолёта Ан-24 на ваш аэродром Скульте. Принимаете?

Оперативный дежурный полковник Лапин, стоящий рядом, слыша вопрос, говорит:

- Принимаем.

Пётр Ильич повторил уже в трубку.

- Принимаем.

Снова запрос:- Кто принимает? Фамилия?

Пётр Ильич называет фамилию Лапина:

- Вапин.

- Кто? Повторите?!

- Вапин!

- Не понял! Кто?! Вапин?

- Да не Вапин. ё…...ь, а Вапин!!!

И в сердцах бросает трубку, от которой разлетаются осколки.

А, в общем, начальник штаба был мягким, душевным собеседником. С просьбами решить какие-нибудь семейные или бытовые проблемы шли именно к нему.

Дежурному штурману ЦКП, как и штурману самолёта, расслабиться было невозможно. На стадии планирования готовились карты дальних полётов в океан на боевую службу авиацией всех флотов. Морская авиация летала «за угол» - над Норвежским морем, огибая Великобританию, к входу в Гибралтар со стороны Атлантического океана. Наши самолёты выполняли многочасовые полёты над океанами с посадками на зарубежные аэродромы Кубы, Анголы, Рабата, Адена, Эфиопии, Вьетнама. Все инженерно-штурманские обоснования и тактические вопросы их применения были в ведении дежурного штурмана. Он вёл карты обнаружения и слежения за иностранными подводными лодками. И такие эпизоды были очень частыми. Штурман был в постоянной готовности докладов об объективности расчётов данных полётов на боевое применение и на перелёты. Все его расчёты, карты и графические документы докладывались Командующему Авиацией для утверждения.

Помню, заходит в зал ЦКП Начштаба, возбуждённый и возмущённый: «Штурман, к Командующему!» Захожу: «Товарищ Командующий, по вашему приказанию дежурный штурман майор Бычков прибыл». Вокруг стола Командующего стоят генералы – начальники отделов и служб. Перед Командующим лежит подготовленная мною карта района поиска пропавшего в Атлантическом океане после взлёта из Рейкьявика Антея нашей Военно-транспортной авиации. Эти многотонные самолёты доставляли в Чили гуманитарную помощь после случившегося там мощного землетрясения. На поиск в предполагаемом месте его падения летали экипажи Ту-95 Авиации Северного флота. Взлетали из аэродрома Оленья на Кольском полуострове, огибали в полёте над океаном Скандинавский полуостров, шли мимо Исландии в назначенный район поиска. В районе поиска важно было оказаться в светлое время. Время полёта в район большое, важно было правильно рассчитать время вылета. Утром Борзов получил по телефону доклад командующего авиацией Северного флота о вылете первой пары наших самолётов и усомнился в верности определения северянами момента вылета.

- Бычков, вы готовили вот эти расчёты?

- Так точно!

- Вы уверены в их правильности?

- Так точно!

Главный штурман, проверить. Если ошибка Бычкова, гнать его немедля и подальше»

Мои расчёты были верны. Об этом доложили Борзову. В этом эпизоде меня поразила готовность начальника этой смены нашего расчёта Игоря Чернова подставить меня, отмазавшись самому, когда он с саркастической усмешкой докладывал командующему: «Расчёты делал Бычков. А ещё академию закончил!»

*

Лобачёв – Смиренский – Бычков, в таком составе дежурной смены ЦКП я начал свою службу на новом месте.

Василий Васильевич Лобачёв – опытнейший управленец авиации. Говорил медленно, тихо, делая паузы. Создавалось впечатление, что он несколько «под шафэ». Со стороны – неподвижная, застывшая в одной позе, фигура. Задаёшься вопросом: спит, что ли? На деле в его голове идёт непрерывный процесс накопления, раскладывания по полочкам и сохранения информации, которую он непрерывно впитывает, слушая доклады участников расчёта и которая в нужный момент выдаётся чётким, точным, без излишеств, решением, единственно нужным и верным, без вариантов.

Наш Ан-24 везёт из Остафьево (аэродром под Москвой) в Калининград группу адмиралов с инспекцией. Аэродром Балтфлота Чкаловский принимает, погода не совсем благоприятная, но в пределах минимума лётчика. По маршруту полёта грозовой фронт, сильные ветры до земли. Диспетчеры промежуточных зон разрешают пролёт. Причин задержки вылета нет. И Остафьево запрашивает нас: «Прошу добро на вылет». ОД ЦКП, получив все перечисленные «добро», разрешает вылет.

Василий Васильевич, будто очнувшись от спячки:

- Вылет перенести на два часа.

Адмиралы жалуются. Идут звонки Командующему.

- Почему не выпускаете?

- Товарищ Командующий, грозы по маршруту, обширный холодный фронт, не пройдут. Ожидаю улучшение через два часа.

_ Утверждаю. Успокойте адмиралов. Распорядитесь угостить их чаем.

Всё подтверждается. Самолёты, вылетевшие на запад из района Москвы, вынуждены были по погоде вернуться или сесть на запасные аэродромы.

Звонок Командующего в середине ночи:

- Пусть мне позвонит Петров Иван Сергеевич.

И положил трубку. Никаких данных: кто такой этот Петров, где живёт, номер телефона. Уточнять у Командующего – дурной тон. Неприемлемо.

Василий Васильевич застывает в обычной своей позе. Через пять минут нажимает кнопку прямого телефона междугородней телефонной станции:

- Девушка, «по-самолету», Ленинград, наберите телефон …

Ещё через минуту (запрос «по-самолету» означает немедленное соединение) Петров на проводе:

- Иван Сергеевич, Я – начальник смены ЦКП Морской Авиации, вас просит позвонить Борзов Иван Иванович. Ничего, что полночь. Он ждёт вашего звонка.

Понимать с полуслова, с полунамёка и непременно исполнить в полном объёме приказание – стиль Василия Васильевича Лобачёва.

Исполняя длительное время полковничью должность, будучи ассом своего дела, он так и не был при службе удостоен полковничьего звания, потому что не получил в своё время высшего военного образования. Положенное по должности звание он получил вместе с приказом об увольнении по возрасту.

Хоронили нашего Командующего на Новодевичьем кладбище, в маршальском его уголке. Гроб с его телом, истощённым раком лёгких, был необычайно лёгок. Ежегодно 9 мая мы несли букеты цветов к подножию памятника прославленному маршалу авиации.