Женя так и не решился зайти в подъезд, подняться на нужный этаж и позвонить в дверь. Дверь, за которой на шесть часов было намечено празднование дня рождения Фаечки. Его сотрудницы по детективному агентству «ЛЕО», которое он создал, и которое в последнее время процветало, приобретая вес и популярность. Да, длинное получилось вступление, как и сомнения моего героя Лужина: идти или нет. А все упиралось в то, что Сава открыл ему глаза, в переносном, конечно, смысле. Фая влюблена в него! Это и радовало и пугало одновременно. Такое не могло не нравиться, когда в тебя влюблена классная девчонка, сотканная из одних достоинств. Он и сам часто ловил себя на мыслях о ней. И не только, как о перспективном юристе и компетентном детективе, но и как о прекрасной женщине. Но разница в возрасте (без малого десять лет) не давала его воображению переходить на активные действия. Он чувствовал себя намного старше, мудрее, вкусившего жизнь, во всех ее проявлениях. Для него она по-прежнему оставалась девочкой. Именно так он называл ее в мыслях, да и при разговоре иногда вырывалось. Шестым чувством он понимал, что если сейчас он поднимется, то покинет квартиру лишь утром. Решиться на это сл в себе он так и не нашел. Оставив шикарный букет на лавочке, он побрел по ночному городу.

Около одиноко стоящей пятиэтажки, он увидел милицейский УАЗ, из которого, кряхтя, вылезал Ковальчук. Их взгляды пересеклись.

– Лужа!

– Серж! – они обменялись крепким рукопожатием. – На вызов?

– Ага. – Кивнул головой майор. – Труп.

– Криминал?

– Сейчас разберемся. – Ответил Сергей, и предложил. – Пошли? Если досуг.

– Не до них. – Отшутился Женя, и они направились к подъезду. К ним на встречу выскочил участковый и доложил:

– Козлов Кирилл Матвеевич, 1950 годя рождения. Живет, то есть проживал, в этом доме, квартира №60. Работал учителем в 39 школе. Я его знал лично. Хороший, умный, да и во все он был положительным.

– Пошли, посмотрим. – Сказал Ковальчук, и первым зашел в подъезд.

Козлов лежал на лестнице. Голова покоилась на верхних ступеньках, ноги - на нижних. Около трупа суетился медэксперт. Ковальчук вопросительно глянул на него, и тот, снимая перчатки, начал докладывать:

– Смерть наступила между 20 и 22 часами, то есть, час-два назад. Повреждений нет. Скорее всего, сердце. Шел себе спокойненько домой, а сердце раз – и встало. Вот и рухнул.

– А на голове имеется след удара о ступеньку? – спросил вдруг Евгений. И эксперт, и Сергей повернулись к нему. Женя пояснил: - Если он разом рухнул, то, судя по положению тела, должен бы быть след от удара о край бетонной ступеньки.

Эксперт глянул на труп.

– Да, странно. Но следа удара нет. Но, как говорится, вскрытие покажет. Можно забирать?

– Да. – Задумчиво ответил майор. – Поднимемся в квартиру.

В квартире висела тишина. Жена покойного сидела в кресле и теребила в руках влажный носовой платочек. За ее спиной стоял парень, лет 15-16, и курил, стряхивая пепел в ведро с фикусом. Ковальчук представился и начал беседу под протокол. А Лужин оглядывал комнату, лишь иногда прислушиваясь к разговору. Через час они покинули квартиру, и вышли на улицу. Около машины остановились, закурили.

– А парнишка, между прочим, курит «St. Morris». – Заметил Женя. – А это очень дорогие сигареты.

– Да? И что?

– Козлов был учителем. Зарплата смешная. Жена вообще безработная. А парень шикует.

– Ну и что? – уже раздраженно вопросил Серж. – Люди просто баловали своего единственного чадо. Это, раз. Два: парень сам работает на рынке. Имеет свой постоянный доход. Что еще ты заметил странного, мистер Холмс?

– У Козлова на зеленой рубашке одна из пуговиц пришита белыми нитками.

– Ну и что? – в третий раз продублировал вопрос майор.

– Уважающая себя женщина этого не сделает никогда.

– Слушай, – перебил его Сергей. – Ты в каждом деле ищешь криминал? Я тебя умоляю. «Висяков» у нас и без этого предостаточно. Сердечный приступ. Все! Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. Понял, Евгений?

– Не дурак, вроде.

– Ладно. Извини. День выдался тяжелым. А у супруги день рождения сегодня, между прочим. А я не попал на торжество, да и подарок не купил. Эх, неправильную профессию я выбрал. Но она мне нравится, и нести мне этот крест до самой пенсии.

– Кстати, – Евгений достал из кармана флакон. – Вот возьми. Духи. Французские. Бери, бери!

– Спасибо, брат, выручил.

– Сочтемся. Ну, что, пока?

– Подвезти?

– Пройдусь пешком. – Они вновь обменялись рукопожатием.

 

Ночью ему снилась всякая дребедень: то труп Козлова, то его сынок с отвратительной усмешкой на лице, то одинокий букет цветов на лавочке, то стоящая у окна Фая со следами слез на щеках. Проснулся с тяжелой головой. И только после контрастного душа, чашки крепкого кофе и сигары, он пришел в относительное нормальное состояние. Уже готовый действовать и здраво рассуждать. Вот только где-то в глубине пульсировало раскаянье. Фаечка, наверняка, обиделась на него. И ему было стыдно встречаться с ней. Даже не стыд, а непонятная боязнь. Он позвонил Саве:

– Привет.

– Привет, шеф. Как дела?

– Слушай, я, наверное, сегодня не появлюсь в офисе. Одно дело наклевывается. Поработаю.

– Ок. – Сава отключился, и Женя был рад, что разговор дальше не продолжился и не перешел на неприятную тему.

– Что, Лужа. – Обратился он к зеркальному отражению. – Назвался груздем – так полезай в кузов. Не нравится мне эта смерть. Но и майора можно понять. И не стоит его сейчас ни напрягать, ни раздражать. Начнем исподтишка.

Первым делом он поехал в морг. Медэксперта он нашел в подсобке за завтраком. «Не завидная работенка» - Подумал он, глядя на изнеможенное усталое лицо эксперта.

– День добрый.

– А? Проходи, садись. Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Ты, кажется, друг нашего знаменитого Ковальчука?

– Да. А по совместимости, еще и частный детектив. – Евгений продемонстрировал удостоверение.

– Понятно. Тоже работаешь по вчерашнему телу? Я уже отправил отчет.

– Мы ведем параллельные расследования.

– Извини, – он развел руками. – Без приказа не имею права ничего не говорить.

– А если так. – Женя все же рискнул и положил на краешек стола купюру в 20$, почему-то опасаясь реакции эксперта. Сейчас как поднимет крик! От скандала не уйдешь. Но Фортуна была сегодня на его стороне. Деньги с ловкостью фокусника исчезли со стола и потерялись в одном из многочисленных карманах халата. «Лучшее лекарство от усталости» – мелькнуло у него в голове, видя, как резко преобразился мужик. Подтянулся и даже как-то помолодел:

– Вскрытие показало инфаркт. Это однозначно и сомнению не подлежит. Дело в другом: где он, этот инфаркт, случился? Ты оказался прав: упади он там, на голове была бы гематома, которую я не наблюдаю.

– Значит, его уже мертвого положили на лестницу?

– Получается, что так.

– Странно. Зачем это нужно, если он умер от естественной смерти?

– Ты что-нибудь слышал о гиосциамине?

– Гиосциамин? – медленно переспросил Лужин. – Нет. А что это такое?

– Медицинский препарат. При определенной дозе он способен вызвать инфаркт.

– Ого! – Евгений присвистнул. – Это же в корне меняет дело.

– Квалифицирую, как преднамеренное убийство. – Закончил его мысль эксперт. – И след на сгибе руки от вакцинации имеется.

– А этот препарат можно приобрести в аптеке?

– Нет. Он строго учета, списывается поштучно. Но в наше лихое время можно все купить и все продать.

– Спасибо. – От души поблагодарил его Женя и покинул морг.

На улице он с наслаждением закурил. Ситуация принимала мрачноватый оттенок. Шестое чувство, прозванное в народе «чуйка», в очередной раз не подвело Лужина: криминал был на лицо. Немного успокоившись и поразмыслив, Евгений мысленно набросал план действий и тут же поехал в 39 школу.

В фойе учебного заведения висел большой портрет Козлова в траурной рамке. Разговоры с учителями ничего интересного не несли. Все были удивлены, что у молодого и здорового человека, учителя по физкультуре, так неожиданно случился инфаркт. Зато беседа с уборщицей был намного благотворней.

– Ой, не говори, сынок. Жалко Кирилла Матвеевича. Хороший был мужчина, правильный. Не пил, не курил, спортом занимался. Уйду я с этой работы. Страшно мне.

– А чего вы боитесь?

– Так Козлов-то уже второй.

Лужину стало жарко в прохладной бытовке обслуживающего персонала, он расстегнул пуговицу на вороте рубашки:

– Как второй? – не понял он.

– Покойник второй. И тоже учитель.

– А кто первый? – он непроизвольно перешел на шепот.

– Француженка. Галина Ивановна Солодова. Убили ее, еще в декабре.

– Убили? – стало еще жарче.

– Ага. Встретили около собственного дома. Кирпичом по голове, и все.

– Да. Печальная история.

– Вот и я про то же. Проклятое тут место.

Разговор прервал звонок на урок, и женщина, сетуя на объем работы, подхватила ведро и ушла. Лужин вернулся на улицу, к сигаре и размышлениям. Умозаключение о том, что это было убийство, лишь окрепло. Все в один голос утверждали, что у мужика было крепкое богатырское здоровье. Вел активный образ жизни, и раз – инфаркт с летальным исходом. Такое просто не укладывается в голове. Лужин бодро шагал по тротуару, разговаривая сам с собой в полный голос, чем вызывал недоумение и настороженность у прохожих:

– Каждое преступление оставляет след. Либо финансовый, либо семейный. В случае с Козловым это, скорее всего, бытовой оттенок. Скажу больше: на лицо все признаки любовного треугольника. Нашел себе мужик другую женщину. С женой скандалил постоянно, и потому сам пришивал себе пуговицы. Что ж, логично. Но тогда его жена попадает в список подозреваемых и занимает там первое почетное место. А значит, вести с ней беседу следует в последнюю очередь, когда на руках будут факты, которые заставят ее признаться. А сейчас? Что сейчас? Шерше ля фам.! Ищите женщину! Только как начинать поиск? В школе несколько раз упоминали при разговоре, что Козлов – отличный семьянин. И без всякой иронии и двусмысленности. Значит, никто не подозревал о его второй жизни. Стоп, Лужа! Кто как ни бабушки у подъезда? Агенты невиданного фронта. Они все и про всех знают. Только надо иметь талант вызвать их на откровенный разговор и отсеять по его итогам все домыслы, сплетни и наговоры.

Разговор по душам состоялся в тот же вечер. И он подтвердил наличие женщины! Но, к сожалению, на этом вся информация и заканчивалась. Кто она, как выглядит никто не знал. Не видели ее, и все! Вырисовывался тупик, как бы ни было это печально. И следовало искать иные пути. Лужин остаток вечера и часть ночи просидел в кресле-качалке с сигарой в зубах и чашкой чая в руках. Телевизор монотонно и приглушено бубнил о последних новостях, которые сегодня не интересовали Евгения. Все мысли работали в одном направлении, и главное было то, что в течение дня он не вспоминал о Фае.

Весь последующий день он провел на рынке. Не зря все же говорят: «Хочешь побольше узнать о жизни города – побывай на местном рынке». Жизнь здесь кипела и бурлила. А приобрести можно абсолютно все, начиная от швейной иголки и заканчивая крутой иномаркой за несколько сотен тысяч баксов. Да и «черный рынок» был насыщен наркотиками, оружием и крадеными вещами. Чего уж говорить о медицинских препаратах. Полное изобилие. И тогда, получается, что и Матвей Козлов, сын покойного, вполне способен сменить мать с первой строчки хит-парада подозреваемых. А что? Вполне логично и объяснимо: обиделся сын на отца, сильно обиделся, раз решился на такое. Надо прощупать его. А для сего необходимо восстановить поминутно тот злополучный вечер, как у Кирилла, так и у Матвея. Не легкая задача.

Проезжая на такси мимо здания, где находился офис «ЛЕО», Женя заметил отсутствие света в его окнах. И попросил высадить его здесь. В офисе он тут же прошел в потайную комнату, где включил компьютер. Дискетки с происшествиями за каждый прошедший месяц лежали в шкафу, Фая добросовестно выполняла свои обязанности. Он выбрал декабрь прошлого года, действуя чисто интуитивно. Что-то зарождалось в голове, пока не определенное и непонятное, но судя по опыту, очень важное.

– Так, вот оно! Солодова Галина Ивановна, 1955 года рождения. Адрес, работа в школе №39. Убита двумя ударами кирпича. Мотив: ограбление. Часы, кошелек, позолоченная цепочка, норковая шапка. – Лужин откинулся на спинку стула и потеребил мочку уха. – Что-то мне не очень нравится это ограбление. Получается, что с нищего сняли последнюю рубаху. Она и так бы отдала свои «сокровища». Хотя на улице полно отморозков, которые и за пятак порежут кого хочешь. Но проверить все равно следует, что бы потом не возвращаться.

 

Утром он был в отделении милиции. Увидев его, Ковальчук аж скривился?

– Лужа, ты?

– Я.

– Надеюсь, не по поводу Козлова? Заходи, располагайся.

– Нет. Там же все понятно: инфаркт.

– Ой уж. – Усмехнулся горько Сергей. – И про гиосциамин ты, конечно же, ничего не знаешь?

Евгений на всякий случай округлил глаза. Майор не купился на уловку, но спорить не стал, обреченно махнул рукой.

– Говори уж, какими путями тебя на этот раз занесло?

– Убийство Солодовой Галины Ивановны, в декабре прошлого года.

– А это зачем?

– Люблю «висяки». – Ушел от прямого ответа Женя.

– Так, Солодова, Солодова. Ага, кажется, Захаров вел это дело, или все еще ведет. Подожди. – Он схватил трубку телефона. – Захар? Привет. Ковальчук беспокоит. Дело убитой Солодовой у тебя? Отлично. Принеси мне его на полчасика. Да. Нет. Тут один сыскарь интересуется. Ладушки. – Он бросил трубку и внимательно посмотрел на старого друга.

Тот сидел с невозмутимым видом.

– Говори.

– Не сейчас.

– А потом?

– Обязательно.

Пришел Захаров и принес тоненькую папочку с долом. Оно и понятно: ни свидетелей, ни допросов. Лишь протокол с места преступления и акт вскрытия. Чем дольше читал их Евгений, тем больше в кабинете становилось жарче, и меньше воздуха. Картина вырисовывалась очень занимательная. «Ограбление для отвода глаз. Вот на какие мысли наталкивает она. А это преднамеренное убийство. Потому факт, что грабитель первым ударом оглушил женщину, а вторым проломи височную часть, прямо говорит об этом. Похоже на контрольный выстрел. На кирпиче остались ворсинки шерстяных перчаток серого цвета». Женя на миг прикрыл глаза, и ясно восстановил в памяти картину – в прихожей квартиры Козлова, на трюмо лежали вязальные спицы и клубок пряжи, мышиного цвета. «А дальше вообще интереснее: по заключению экспертов, грабитель долго поджидал свою жертву. На снегу оставил отпечатки кроссовок 41-го размера и три окурка сигарет «St. Morris». По раскладке получается, что это Матвей убил Солодову. Но зачем?» – задал себе вопрос Женя и тут же уверенно ответил. – «А потому, что Солодова и была любовницей отца! Стоп! Не пори горячку! Надо все тщательно проверить».

Он положил папочку на стол и обратился к майору, который что-то сосредоточенно печатал на компьютере:

– Спасибо, Серж.

– Не за что. Нашел хоть что-нибудь полезное?

– Время покажет. Пока.

– Давай.

Лужин намеревался поехать на место проживания Солодовой. Главное на данном этапе было доказательства того, что Козлов и Солодова состояли в любовной связи. Сама Галина Ивановна была в разводе, имела 23-хлетнюю дочь. Значит, свободна. И могла не скрывать чувства к Козлову, храня фотографии, записки и прочую мелочь. Но попал он в квартиру только поздним вечером. Дверь ему открыла миловидная, очень симпатичная девушка.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Я – Лужин Евгений Олегович, частный детектив.

– Да? – удивилась девушка. – Чем могу быть полезной?

– Мне хотелось бы переговорить с вами, на счет вашей матери.

Лицо девушки вмиг посерело, осунулось, проявились заметные морщинки около рта.

– Заходите.

Они прошли в уютную, чистую комнату. Роскошью тут и не пахло, но все было чисто и аккуратно. Она предложила присесть в кресло, и сама расположилась в аналогичный, теперь их разделял только журнальный столик.

– А как это дело попала к вам? – поинтересовалась девушка.

– Чисто случайно. – Честно ответил Женя. – И мне кажется, что я смогу найти убийцу вашей матери.

– Убийцу?

– Именно. Не грабителя, а хладнокровного убийцу. – Подтвердил Женя. – Я уверен, что это было запланированное убийство.

Девушка прикрыла лицо ладошками и всхлипнула. Но ее слабость была минутной, она быстро взяла себя в руки.

– Спрашивайте.

– Скажи, у твоей матери был мужчина?

– Был. – После небольшой паузы ответила она. – Только я не знаю, кто он и как его зовут. Сколько раз я просила ее познакомить нас. Но она все откладывала на потом. А «потом» так и не наступило.

– Может, у нее остались записные книжки, дневники?

– Да, конечно. – Девушка встала и подошла к книжному шкафу. Достала обыкновенную школьную тетрадку. – Это все, что я нашла у нее в столе. Но там ни слова о мужчине.

Евгений пролистал тетрадь. Девушка была права. Здесь были собраны цитаты великих людей и краткие комментарии к ним самой Солодовой. На одной страничке он наткнулся на стихотворение, написанное на иностранном языке. Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Это французский. Но я, к своему сожалению и позора, так и не выучила его. Сколько б мама не уговаривала. Училась я в школе с математическим уклоном.

Чем-то привлекало это стихотворение, заставляя проявить особое внимание. И Женя стал внимательно разглядывать незнакомый текст, пока не пришло озарение. У стихотворения отсутствовала рифма. Не надо было быть полиглотом, что бы увидеть, что окончание строк были разительно противоположны. «Чуйка» вопила, что он напал на след.

– Разрешите, я возьму эту тетрадь.

– С возвратом?

– Конечно. – Он поднялся с кресла. Девушка, закрывая за ним дверь, она тихо попросила:

– Найдите этого подонка.

– Обещаю. – Так же тихо ответил он.

 

Утром он отправился в филиал МГУ, где точно существовала кафедра французского языка. Ее декан с радостью, даже без вознаграждения, согласился помочь расследованию.

– Да, на первый взгляд это стих. Но это ошибочное мнение. Это проза. Горькая проза нашей жизни. Записывайте, молодой человек.

Я и не подозревала, что в 45 можно вновь познать любовь. Любимый мой, козленочек, как же я рада, что судьба нам дала этот шанс познать всю глубину счастья. Вот только одно тревожит меня. Твоя семья, особенно сын Матвей. Я видела его, говорила с ним. Боже, сколько в нем зла, обиды и непонимания. Я удивляюсь, как ты, такой прекрасный, честный, добрый человек мог породить это исчадие ада. Он не даст нам пути. Он убьет нашу большую и светлую любовь.

Из университета Лужин вышел с тяжелым сердцем. Дело было почти раскрыто, да не одно, а целых два. Видимо. Кирилл стал подозревать сына в убийстве любимой женщины. И тот решил убить собственного отца. О, времена! О, нравы!

Ковальчук выслушал его внимательно, не перебивая и не торопя, позволяя делать лирические отступление о несправедливости мироустройства. Потом они вдвоем еще раз сверили все факты и улики. Получив увесистую порцию благодарности, Лужин с чистой совестью и чувством выполненного долга покинул отделение.

Возвращаясь домой, на одной из улиц, он нос к носу столкнулся с Фаей.

– Ой! – она от неожиданности вскрикнула.

– Привет.

– Здравствуйте.

– Опять на «вы»? – он покачал головой.

– Не привыкла.

Женя окинул взглядом полупустую улицу и заметил небольшой ресторанчик.

– Значит, так, – он взял ее под локоток. – Сейчас зайдем в ресторанчик, где выпьем на брудершафт. Тем более, я должен загладить свою вину перед тобой.

– Какую?

– Я не мог прийти на твой день рождения. Так уж получилось. Извини. Просто шел к тебе, и встретил майора Ковальчука. И в итоге за это время раскрыл сразу два преступления.

– Да вы что?

– Серьезно. Вот только денег у нас от этого не прибавится.

– Расскажите?

– Обязательно. Но только после того, как мы выпьем шампанское на брудершафт. – Он ярко выделил тоном последнее слово. Словно давал понять, что в этой процедуре переход на «ты» не столь важен. А вот поцелуй, который закрепляет соглашение!!! От мысли осознания этого щечки Фаины покраснели, а во рту резко пересохло.

– А ты мне расскажешь, как прошло празднование твоего дня рождения. Ладушки?

– Ага. – Автоматически ответила Фая.

Хотя и рассказывать было абсолютно нечего. Потому, как не было празднования. Приглашала она только Лужина и Саву. А потом намекнула Саве, что его присутствие – необязательно. Тот все понял и подбодрил сотрудницу. И долго она стояла у окна, наблюдая, как Евгений не решается войти. Так и не зашел, оставив букет на скамейке, чем вызвал обильные слезы на ее лице.