Давеча нудистом стал вынужденно, выскочил из душа вслед за семейством в

одних белых тапочках, а их и след простыл. Собрался быстро ретироваться

обратно в номер, а второпях дверь захлопнул. Стою во всей красоте

Адамовой, жду возращение жены со спиногрызами. Задумался: «Падки мы

люди советской эпохи до финских столов, дармовщинки разной. Дури в нас

много, может рассеянность всему виной? Да, плохо думается на трезвую

голову, в сей час рюмашку бодрящей воды испить, я бы тогда лучше

Ломоносова нарисовал выход из сложившейся ситуации». И тут появилась

она, созерцательница моего позора, спасительница, ангел в бело-чёрном

одеянии – горничная отеля.

Прикрыв своё достоинство ладонями, я мило улыбался, ожидая, когда

расстояние между нами сократиться. Жаль, заморским языком не владел,

при этом от волнения стал изъясняться с ней на эмоционально русском.

– Нудист я! Нудист! В номер надо, срочно!

Для пущей точности я пнул дверь пяткой, повторив сказанное. В сей миг, я

уподобился попугаю, который научившись говорить пару словечек, важно

сев на жердочке восклицает всем и каждому постигнутую мудрость слов. Но

учитывая отсутствие знаний заморской речи, вместо попугая на жердочке

восседал ворон, ибо каркающая птица знает, о чём каркает, а слушающие

её люди, нет.

Поравнявшись со мной, она ловко вынула ключи и отперла дверь. Прежде

чем я закрылся в номере, слыша за дверью заливистый хохот, наши взгляды

пересеклись, в этот момент её глаза слезились, мышцы лица напряглись,

сдерживая улыбку, отгоняя смех и в этих долях секунд неловкого

мгновения, утопая в глубинных озёрах женских очей, я увидел, что не смыл

шампунь с волос. Какой же из меня нудист с пеной на голове? Я шут, чудо-

юдо, русский мужик после ночного бодуна без утреннего опохмела, поэтому

находясь в номере, наедине с самим собой, меня осенила мысль о минибаре,

я открыл его и освежился, начав утро заново, отравляясь в душ снова.