Николай Бондаренко в 2010-м году окончил среднюю школу города Славянска в Донбассе и поступил вместе со своим другом Петром Силиным в Украинский Национальный Технический Университет в Киеве. Чтобы стать настоящим патриотом своей Родины, парень вступил в ряды РУН – организации русскоязычных украинских националистов. Силин от своего друга доцента Свидригайло узнал о том, что история Украины, которую они изучали в школе, в значительной степени фальсифицирована. Это потрясло молодого человека. Глава 3. Майдан. 1. Годы учёбы – самое счастливое, самое прекрасное время. И пролетают они быстро, оставляя в памяти по большей части добрые и светлые воспоминания, потому что ты молод и здоров, но нет у тебя пока ещё насущной необходимости много зарабатывать и содержать свою семью. Обычно на летних каникулах Николай где-нибудь «шабашил» или отдыхал у родителей в родном Славянске. Вот и на этот раз он приехал в своё родное гнездо. В доме было душно, поэтому спать ложились во дворе под яблоней. Вечером допоздна сидели на веранде, пили чай из самовара, принимали что-нибудь покрепче и спорили обо всём на свете. – Прадед твой, Коля, погиб на войне, – говорил отец сиплым, чуть надтреснутым голосом. – Страшное было время. Много народу тогда полегло. Трое детей было у твоей прабабки, царствие ей небесное. Старшую-то Нюрку угнали на работы в Германию, там она и сгинула, а младшенький попался, когда воровал картошку на немецком поле. Семь лет от роду было пацану. Ударил его прикладом фашист проклятый, и не стало у меня дядьки. – Ой, да слышал я всё это, – поморщился парень, – сколько можно говорить одно и то же? Сейчас про украинский национализм начнёшь, про братство народов. До чего у вас, совков, мышление примитивное! Вернее, нет его совсем. Вот что в головы ваши тупые один раз вбили, то там и останется на веки вечные! – Нет, ты слушай сюда, дорогой мой сыночек. Я отец твой, а потому твоё дело – молчать и блюсти субординацию, – с нажимом продолжил родитель, плеснув очередную порцию горячительного в стаканы. – И что же это теперь получается? Мы с матерью – русские люди, родились и выросли в России, а ты, выходит, в хохлы подался? Ишь, что удумал! – Да кто тебе сказал, что ты русский? – начал заводиться Мыкола. – У тебя родословная есть? И вообще, при коммунизме вашем недоделанном все должны быть равны, а значит вам с матерью пофиг, к кому я приткнусь. Захочу – бурятом стану, захочу – турком! – Да ты что? – появилась в дверях пожилая женщина. – Мы ведь тебя растили!.. – Ой, устал я с вами, – слегка сбавил тон продвинутый сынуля. – Сколько можно рассказывать вам о великой Украине, о нашей единой нации? И всё – как об стену горох! В одно ухо влетело, в другое вылетело. Рабы вы – рабы и есть! Когда уж вымрете, освободите место для нас, истинных патриотов?! – И это ты мне, родному отцу говоришь? – взвился возмущённый папаша. – Давай, давай, сынок, поучи папку, как надо Родину любить. Твой прадед пал смертью храбрых! Думал ли он… – Мели, Емеля, твоя неделя, – махнул рукой Мыкола и снова потянулся за бутылкой. Выпили ещё по одной, и отец как-то вдруг сразу обмяк, осел на своём стуле. Много ли ему надо? Длинно и путанно он пытался возражать, что-то доказывать, но язык его заплетался всё больше. Заботливая супруга, услышав знакомое мычание, снова появилась на веранде и привычно повела мужа к раскладушке под яблоньку. Сын от досады, что разговор с родителем не удался, налил сразу полстакана крепчайшего самогона, выпил, а затем долго ещё признавался матери в любви. Однако вперемешку с ласковыми добрыми словами он жаловался ей и на рабскую «совковую» психологию пожилых людей, и на их ограниченность, а ещё на то, что эти недоразвитые мешают великой Украине прижать к ногтю москалей – её извечных врагов… Да, с родителями Мыколе не повезло. Но друг Сергей – руководитель киевского РУН – в доверительных беседах успокаивал его, говорил, что это нормально, что здесь уже ничего не изменишь, что юность всегда права, а молодым остаётся только одно: любить своих стариков такими, какие они есть, желать им долгие лета и... умирать из-за их убеждений… возможно раньше, чем они. Увы и ах! Родные хотят нам только добра. Но как часто, уходя от материнской опеки, мы начинаем жизнь с нового листа, забывая о многих поколениях своих предков, об их взглядах и отточенных веками моральных устоях. Мы нарушаем древние заповеди и не хотим учиться на чужих ошибках. А зря! Нет ничего нового под Луной! Вот и со Светланой – давней школьной любовью – у Николая тоже всё пошло наперекосяк. Она училась в Луганске и редко бывала дома. Встречи носили мимолётный характер, а сам Мыкола, увлечённый учёбой, работой в РУН, занятый другими весьма срочными и важными делами, совсем к ней охладел. Хотя вспоминал иногда с грустью, как в детстве бегали они пугливой стайкой по разнотравью своего любимого оврага на краю родного города. 2. Жизнь продолжалась, всё было хорошо, но пришла беда, откуда не ждали. В начале зимы 2013 года, когда герои нашего повествования учились на четвёртом курсе, как-то сам собой почти стихийно появился в Киеве Майдан. Сытая физиономия президента Януковича то и дело мелькала на экранах телевизоров. Сопровождаемый дюжиной здоровенных охранников, он вызывал у людей стойкое неприятие, даже отвращение. А то, что этот коррупционер был родом из русскоязычного Донбасса, отсидел срок и недвусмысленно намекал на сближение с Россией, не нравилось никому, особенно – патриотически настроенной молодёжи. Протестующие студенты вышли на улицы, но их разогнал «Беркут» – отряд спецназа МВД. С этого всё и началось. Возмущению молодых не было предела. Вольный дух, взлелеянный в юных душах в течение последних десятилетий, требовал отмщения. Начались стычки с милицией, и спустя какое- то время вся страна пришла на помощь Майдану. Ехали отовсюду, даже из далёкого Крыма. А с запада прибыл десант крепких ребят Правого сектора, специально обученных ведению уличных боёв. Довольно разношерстная собралась компания: зелёные юнцы, участники локальных войн, студенты, девушки-красавицы. Ставили палатки, запасали дрова и вооружение. Времени зря не теряли – готовились к славным делам, передавали опыт и натаскивали тех, для кого всё это было в диковинку. Ну как могли наши друзья-студенты пройти мимо такого эпохального события? И Петро, и Мыкола с Сергеем всё свободное время проводили на Майдане. Дышалось там легко. Сердобольные старушки бесплатно раздавали пирожки, варёную картошку, прочий провиант, тёплую одежду и обувь. Это было братство вольных людей, некое подобие канувшей в Лету Запорожской Сечи. При этом всё было тщательно продумано и организованно чьей- то невидимой заботливой рукой – внешний контур защиты, внутренний, дежурные. Людей разбили по сотням, и каждый знал своего старшего – сотника. От холода можно было укрыться в палатке с печкой-буржуйкой, подкрепится чаем. Если хотелось чего-нибудь покрепче – зима ведь – никто не мог запретить протестующим принести с собой спиртное или даже наркотики. Выпивали, конечно, но пьяных не было видно – за этим следили. Питались и спали вповалку по большей части в Доме Профсоюзов. Студенческие общежития были забиты до отказа, и нашим друзьям также пришлось потесниться. Ночью Майдан пустел – оставались только дежурные. Но днём страсти снова накалялись до предела – выступления, митинги, песни, кричалки, будто в калейдоскопе, сменяли друг друга. И надо понимать, какой гордостью наполнялись сердца, когда десятки тысяч человек в едином порыве взлетали над площадью под восторженные крики: «Кто нэ скачэ, той москаль!» – Мы сила, – с гордостью говорил Сергей Мыколе, – и никто никогда не сможет нас победить! 3. Маруся приехала из Запорожья. Бросила учёбу, оформила академический отпуск и, несмотря на причитания родителей, будто в омут окунулась в завораживающую атмосферу Майдана. Турчинов, Яценюк, Кличко, призывавшие к освобождению украинского народа от тирании, от незримого ярма клятых москалей, стали её кумирами. Они звали протестующих за собой в просвещённую Европу, и девушка восхищалась их смелыми речами на многочисленных митингах. Сама она писала чудесные стихи о свободе, равенстве, братстве, хотела быть достойной этих отважных людей и зачитывала свои творения перед толпами единомышленников. Здесь её впервые увидел Мыкола. Заглянул в блиставшие неуёмным пламенем свободы голубые глаза юной девы и замер в восхищении. Услышал низкий мелодичный голос с лёгкой хрипотцой – и не смог больше оторвать влюблённого взора от несравненной белокурой красавицы, которая – он чувствовал это всем сердцем – несла в своём крепком грациозном теле свободолюбивый дух запорожских казаков. Ей тоже понравился ладный кареглазый парень. Выступая на митингах, он говорил о том, что неважно, на каком языке ты выражаешь свои мысли. Язык – это вторично. Главное – всей душой желать освобождения многострадальной Украине, её гражданам от духовного рабства, от москалей, от вора Януковича, от всего того, что мешает жить свободно. Ночи напролёт влюблённые проводили, сидя на подоконнике в коридоре переполненной университетской общаги. И говорили, говорили, говорили. Мечтали о том недалёком, как им казалось, времени, когда наступит, наконец, новая светлая жизнь, когда великая Украина сбросит с себя остатки опостылевшего «совкового» прошлого и когда они, честные и смелые, приведут свою Родину к вожделенной эпохе добра и справедливости. Несчастные обманутые души! Печально, но нечто подобное случалось едва ли не в каждом поколении предков этих наивных молодых людей. Светлым будущим грезили их деды и прадеды, которые искренне верили Богдану Хмельницкому, батьке Махно, Ленину, Сталину и иным вождям. Тем, кто по заведённой традиции поначалу сулил народу золотые горы, но неизменно приводил легковерные восторженные толпы к разочарованию и банальному «разбитому корыту». История движется по спирали. И с завидным постоянством на каждом её витке повторяется одно и то же – хитрые алчные умудрённые опытом правители цинично обводят вокруг пальца невинные молодые души, искренне жаждущие добра и справедливости. 4. Они полюбили друг друга. Им было так хорошо вдвоём! Прекрасные в своей пронзительной юности, влюблённые бродили по улицам, едва касаясь друг друга пальцами рук, а души их в это время обретались на небесах. Майдан, где молодые люди проводили большую часть своего времени, представлялся им – вновь обращённым в таинство любви – чудесным райским садом, озарённым светом понимающих улыбок и блеском глаз населявших его ангелов. Ведь любовь – великая сила. И если благосклонная судьба дарит её человеку, то возможности его увеличиваются многократно. Тот, кто любит, становится добрым, честным, великодушным, невольно распространяя все эти качества на окружающих. А глаза его излучают какой-то особый свет, весь мир превращая в разноцветную палитру ярких непередаваемых красок… Однако всему бывает конец. Настало время активных действий, и мирный улыбчивый Майдан вдруг ощетинился увесистой тяжестью дубинок, вывороченных из земли камней и даже смертоносными стволами хранившегося где-то до поры огнестрельного оружия. Активисты пытались спровоцировать на агрессию стражей порядка – ненавистный «Беркут». Этих терпеливых безмолвных рыцарей забрасывали коктейлями Молотова, швыряли в них булыжники из разобранной мостовой, били дубинками по головам. Но каждый раз они, будто стойкие оловянные солдатики, снова смыкали строй своих огромных щитов и не двигались с места, несмотря ни на что. Появились раненые. Маричка, как звал свою возлюбленную наш герой, вместе с подругами работала в медпункте: оказывала первую помощь, обрабатывала ожоги и порезы, делала перевязки. Мыкола, как и все вокруг, принимал активное участие в ставших обычными к концу февраля уличных боях. Жгли покрышки, кричали до хрипоты: «Слава Украине! Героям слава! Бандера прыйдэ – порядок навэдэ!». Или скандировали совсем уж сокровенное, долго скрываемое и вырвавшееся, наконец, на свободу: «Комуняку – на гиляку, москалив – на ножи!» Беркутовцы молча сносили все оскорбления и откровенные издевательства, но однажды ни с того ни с сего на площади вдруг раздались сухие хлопки выстрелов. Было непонятно, кто стрелял? Только люди, зажимая ладонями раны, всё чаще стали падать на землю. Причём, с обеих противоборствующих сторон. Раненых оттаскивали в сторону, прикрывали брошенными милицейскими щитами, которые, как потом выяснилось, совсем не защищали от пуль. Пытаясь понять, откуда приходит смерть, Мыкола стоял за деревом и вертел головой. Как вдруг плечо обожгло, будто ужалила оса. Что-то горячее и липкое потекло вниз под одеждой. Он увидел кровь и понял, что получил пулю. Страха не было, лишь только мучила досада на то, что так не вовремя выбыл из строя, что без него сбросят ненавистный режим Януковича. Но сил становилось всё меньше, и перспектива отдать концы в луже собственной крови вдруг показалась ему вполне реальной... 5. Переполненная больничная палата отдавала запахом хлорки и медикаментов. Несколько дней парень лежал, будто в тумане. Ненаглядная его красавица-невеста приносила еду, сдавала кровь, которой постоянно не хватало, дежурила по ночам. И уже через неделю врач во время утреннего осмотра сказал, что больной пошёл на поправку, и его выписали домой на долечивание. Странно, но Маричка не пришла в больницу, не помогла любимому добраться до родной общаги. Её телефон молчал, и догадки – одна страшнее другой – не давали покоя взволнованному юноше. Не появилась девушка ни утром следующего дня, ни днём, ни даже вечером, и Мыкола, сердцем почуяв неладное, попросил Петра выяснить, что случилось. Тот до глубокой ночи ходил по городу, по обгорелому обезлюдевшему Майдану, но так и вернулся ни с чем. Все были в недоумении и растерянности, а влюблённого молодого человека охватила настоящая паника, когда он понял, что случилось нечто ужасное. Отчаяние тугим обручем стянуло его виски, холодный пот выступил на лбу. Долго сдерживаемое дурное предчувствие, выйдя наружу, заставило и без того нездоровое тело дрожать мелкой противной дрожью, временами переходящей в озноб. Нестерпимо ныло больное плечо, сил не было. Несчастный лежал, отвернувшись к стенке и закрыв лицо руками. Пётр, понимая состояние друга, нашёл полстакана водки и сквозь скачущие в диком танце непослушные зубы буквально влил огненную жидкость в рот больному. «Лекарство» помогло. Мыкола немного успокоился, но, несмотря на сильную слабость, он рвался спасать свою ненаглядную. И друзья, допив вместе с ним початую бутылку, оставили его, уйдя в темноту неспокойной мартовской ночи с тем, чтобы ещё раз обшарить всю округу и пройтись по Майдану, который праздновал свою великую победу… Растерзанный труп Маруси нашли только на следующий день в одном из переполненных киевских моргов. Во время протестных выступлений за порядком в городе следить было некому. Бойцов «Беркута» разогнали, предварительно заставив их на коленях просить прощения у победителей. Постовые милиционеры ни во что не вмешивались, опасаясь бандитов и распоясавшихся националистов. И лишь толпы тёмных личностей, понимая, что пришла их пора, наводнили город. Они убивали и грабили, издевались над случайными прохожими, творили беспредел и наслаждались своей безнаказанностью. Расследовать очередное убийство было некому. В прокуратуре лишь беспомощно развели руками: не видите, мол, что творится – революция… Мыкола стоял перед закрытым гробом. (Родные решили не пугать людей изуродованными останками). Слёз не было. Душу мучила какая-то нестерпимо-жгучая звериная тоска и ненависть к тем, кто посмел сотворить такое. Хотелось выть, а единственным желанием было – отыскать и уничтожить нелюдей. Но он даже не знал, сумеет ли когда-нибудь найти этих двуногих тварей? И от полной неопределённости, от безысходной тоски терзавшая его душевная боль становилась нестерпимой. В голове пульсировала одна единственная мысль: «Лучше бы Маричка погибла там, на Майдане, защищая светлые идеалы, о которых они с ней мечтали совсем недавно». Но нет, её не вписали в «небесную сотню», так поэтично кем-то названную в честь погибших героев. Ей была уготована иная смерть – подлая, жестокая и беспощадная. 6. Холодным мартовским утром Сергей без стука вошёл в комнату общежития Мыколы. Выздоравливающий лежал на койке, а рядом на полу, отсвечивая тёмно-изумрудным цветом, стояла недопитая бутылка водки. Услышав скрип двери, страдалец с трудом разлепил воспалённые припухшие веки и без раздумий сунул руку под кровать, пытаясь ухватить Зелёного Змия за его бездонную стеклянную глотку. Но не тут-то было – враг рода человеческого вывернулся и упал, а большая часть содержимого поллитровки разлилась по грязному полу, распространяя специфический тошнотворный запах. Бедолага ругнулся в бессильной ярости, допил прямо из горла остатки огненной воды и вопросительно посмотрел на гостя. Тот присел на соседнюю койку и молча с сожалением наблюдал за действиями своего запойного друга. – Серёга, беда у меня, – чуть слышно почти прошептал Мыкола. – Знаю! И что же теперь, рассопливиться и не жить? – Жить? А надо ли? Не могу я без неё. Ой, тяжко мне, друже, легче удавиться! – Ну, это ты всегда успеешь, – одними губами улыбнулся Сергей. – Только… что тогда будет с твоей матерью, с отцом? Зря они тебя, что ли, с пелёнок растили? А уж если тебе и на родителей наплевать, то подумай хотя бы, на кого ты оставишь свою многострадальную Родину? Мыкола молчал, смутно понимая, куда клонит гость. В его затуманенном мозгу неспешно всплывали те тщательно подобранные проникновенные слова и доводы, с помощью которых они с Сергеем в своё время по крупицам собирали киевское отделение РУН. Впрочем, всю без исключения молодёжь десятилетиями целенаправленно приучали к тому, что Украина для них – это всё! И только ради неё истинному патриоту стоило жить, имело смысл продолжать борьбу. Но Маричка! Мыкола смахнул набежавшую слезу и ответил другу уже почти совсем спокойно: – Я должен их найти, этих извергов. Я просто обязан с ними расквитаться! – Вот! Уже лучше, – согласился Сергей. – Мы их отыщем, а пока будем считать, что Марусю убили наши общие враги – москали, подлые ватники. Ведь ты не думаешь, что люди, верные духу Майдана, способны на такую подлость? Она умерла, ни на йоту не отступив от идеалов украинства. О ней, как и о многих других, покинувших нас, мы скажем когда-нибудь: вечная слава павшим! – Героям слава! – чуть слышно, но гордо и торжественно произнёс Мыкола, придавая этим до боли знакомым словам какой-то особый сакральный смысл. Несмотря на шум в голове, он хоть и неспешно, но приходил в себя. А Сергей тем временем продолжал нащупывать новые пути преодоления кризиса и возвращения в строй своего боевого товарища: – Знаешь, друг мой, мы взяли власть, но до окончательной победы пока ещё очень далеко. Поэтому умные головы решили, что надо возрождать Национальную гвардию. Именно этим я и занимаюсь сейчас. Ты только подумай, мы находимся у истоков того, что потомки назовут Великой Украиной. Мы творим историю! Нам надо жить, надо действовать, надо бороться! Ты хочешь быть участником славных дел и свершений? Парень молчал. Но и без слов было видно, что он оживает. В глазах появился осмысленный блеск, на щеках заиграл обычный для здорового человека румянец. – Слава Украине! – ещё раз воскликнул Сергей. – Героям слава! – будто эхо ответствовал ему слабый после ранения, но набиравший силу хрипловатый голос Мыколы. Хандра у нашего героя почти прошла, и он был готов к дальнейшей борьбе. Продолжение следует. Все части смотрите на моей страничке. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
