Сергей Алексеевич Соколов

25.09.1878 – Москва

14.05.1936 – Париж

Поэт-символист, издатель

Идеолог Белого движения

 

Сергей Соколов родился в Москве в семье присяжного поверенного, нотариуса Московского окружного суда. В 1897 году с отличием окончил 1-ю московскую гимназию. Выпускник юридического факультета Московского университета с дипломом 1-й степени (1901).

По окончании университета работал адвокатом. В творчестве тяготел к символистам, в 1903 году основал издательство «Гриф», в альманахе которого опубликовал свои первые стихи. В последующие 10 лет «Гриф» издавал произведения крупнейших символистов: Блока, Бальмонта, Белого, Сологуба, Ходасевича, Волошина, Анненского, Северянина, идейно противостоял издательству «Скорпион» Брюсова, Полякова и Балтрушайтиса. Публиковался Соколов под псевдонимом Сергей Кречетов.

С 1904 года Сергей Соколов был гласным Московского губернского земства. В первой половине 1906 года принял участие в создании журнала «Золотое руно», был его фактическим руководителем. Однако уже в июле покинул журнал, а в ноябре создал собственный, «Перевал», просуществовавший год.

В 1905—1907 годах Сергей Соколов состоял в партии кадетов. В 1907 году выпустил первый стихотворный сборник «Алая книга». С 1907 по 1914 годы заведовал литературным отделом московской газеты «Час», выступал как газетный и журнальный обозреватель. С 1908 года работал присяжным поверенным округа Московской судебной палаты. В 1910 году в издательстве «Гриф» вышла вторая книга стихов Сергея Кречетова — «Летучий голландец»

В начале Первой мировой войны ушёл добровольцем на фронт. В 1915 году придал своему боевому опыту литературную форму в книге «С железом в руках, с крестом в сердце. Записки офицера» (1915). В том же году, получив ранение, попал в плен к немцам. В плену пробыл более двух лет. После заключения Брестского мира был доставлен в Москву. В 1919—1920 служил в Добровольческой армии, выступал в печати как идеолог «белого движения».

В 1920 году Сергей Соколов эмигрировал в Париж, а в 1922 переехал в Берлин, где возглавил издательство «Медный всадник», в котором выпустил свой третий сборник стихов «Железный перстень». С 1934 года вновь жил в Париже, где скончался в мае 1936.

Женой Соколова была Петровская, Нина Ивановна

 

Алая книга 1907 г.

 

НА РАСПУТЬЕ

 

Рыдает звон колокольный,

Властный и внятный зов.

Шел я дорогой окольной

Так много долгих часов.

 

Храма отверстые двери…

Виден темный алтарь.

Торжественно, в ясной вере

Диакон подъемлет орарь.

 

Волна кадильного дыма,

Клубясь, наполнила храм.

Молча прошел я мимо,

Навстречу иным богам.

 

Сурово во след глядели

Темные лики икон,

Но душой голоса владели,

Мечты неумолчный звон.

 

Летел печально за мною

Напев знакомых стихир,

Но вдали влекущей волною

Голубой струился эфир.

 

И вольная песня моря

Звала к другим берегам,

И волны, с волнами споря,

Ложились к моим ногам.

 

ВЕЧЕР

 

Вечер печальный окутан туманами.

Гаснет унылый закат.

Сердце не хочет жить только обманами,

Сердце не хочет утрат.

 

Горьки рыдания моря тревожного,

Глухо вздыхает прибой.

Сердце не хочет искать невозможного,

Сердцу желанен покой.

 

ВПЕРЕД

 

Смело двинемся, братья!..

Ветер рвет паруса.

Буря воет проклятья,

С морем спорит гроза.

Бросим берег туманный!

Любо мчаться вперед!..

Свет нам грезится странным

Нас безвестность зовет.

Там, за гранью заколдованной

Весь объятый вечным сном.

Неподвижностью окованный,

Мертвый город мы найдем.

Меж немыми колоннадами

Тали стоит забытый храм.

Бесконечными аркадами

Он восходит к небесам.

Полны дерзкого желания,

Смелым шумом голосов

Мы смутим покой молчания,

Тайну дремлющих веков.

И над каменной могилою

Тех, кто сгинули, как дым,

С неизведанною силою

Наше имя начертим.

 

ЭТО БЫЛО

 

Незабвеннымъ днямъ моей первой любви.

Тихая майская ночь… Звѣзды горятъ въ вышинѣ…

Въ небѣ, словно видѣнья, рисуются контуры сосенъ…

Все кругомъ замолчало. Но въ этомъ молчаньи

Море звуковъ таится…

Сладко намъ внимать безмолвію ночи.

Хочется что-то сказать… Слово дрожитъ на устахъ.

Призраки мыслей неясныхъ, мелькая нѣмой вереницей,

Тонутъ безслѣдно во мракѣ соннаго парка.

Нѣга разлита вокругъ… Что-жъ ты плачешь, дитя?..

«Больно любить», — говоришь. Полно, не плачь, до-

рогая,

Все это сонъ, — порожденье томительной грезы.

Снова настало молчанье.

А гдѣ-то безцвѣтныя тѣни

Мчатся, бѣгутъ, налетаютъ одна на другую

И, долетѣвъ, умираютъ въ мгновенномъ лобзаньи.

Все расплывается тихо, и призракъ холодный

Сердце мнѣ сжалъ безпощадно желѣзной рукою.

Гдѣ я видѣлъ ее, — эту безумную ночь?..

Тише… тише…

 

НЕ ГОВОРИ

 

Не говори, что я устал,

Не то железными руками

Я гряну скалы над скала́ми

И брызнут вверх осколки скал.

Не говори, что я устал.

 

Не говори, что я страдал.

Иначе мой победный хохот,

Как моря бешеного грохот,

Вселенной сдвинет пьедестал.

Не говори, что я страдал.

 

Не говори, что я любил.

Не то кощунственною ложью

Я окровавлю правду Божью,

Любовь, которой мир служил.

Не говори, что я любил.

 

Не говори, что я умру,

Не то я смерть низвергну с трона,

Гремя, покатится корона,

Пято́й во прах ее сотру.

Не говори, что я умру.

 

ГОЛОС НОЧИ

 

Ветер воет за окном

О нездешнем, об ином.

Полночь! Полночь! Ночь глухая!

Слышу твой беззвучный крик.

 

Крик о том, чего не знает и не выразит язык,

Вижу бездны… Вижу скалы… Вижу клочья облаков,

Слышу дальние раскаты умирающих громов.

 

Вижу море… Пляска шквала…

Между скал кипит бурун

В белой пене тонут мачты опрокинувшихся шкун.

 

Вижу мертвую пустыню. Слышу ветра злобный шум.

В дымно-траурной одежде мчится бешеный самум.

 

Вижу полюсь… Дремлет царство изумрудных веч-

ных льдов.

Лунный луч дробит узоры на кристальности снегов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я один… О, ночь глухая! Слышу твой стоустый крик,

Крик о том, чего не знает и не выразит язык.

 

ЦАРИЦА СМЕРТЬ

 

Ясен день. В небесном крове

Синь прозрачна и чиста.

Но не жаждут славословий

Воспаленные уста.

 

Вот затмился свод лазурный,

И, с полей взвивая прах,

Кто-то мчится, бледно-бурный,

В омраченных небесах.

 

Опоясан черной мглою,

Кто-то дышит тяжело,

Тяжко зыблет над землею

Исполинское крыло.

 

И дрожа душой смущенной,

Внемлет стихнувшая твердь.

Это твой полет священный,

Это ты, — Царица Смерть!

 

О, развей твой бледный свиток

Ниспровергнутым в пыли!

Дай испить святой напиток

Всем рожденным на земли.

 

Пусть, ликуя, мы, как дети,

Обретем твой правый суд,

Да последние на свете

Дни земные протекут!

 

И тот мир, что в долгой смене

Ненавидел и страдал,

На пороге вечной сени

Встретит радостно фиал.

 

ЦАРИЦА МЕСТЬ

 

Вещий серп в небесном поле

Точит острые края.

Приковалась в горькой доле

Мысль смятенная моя.

 

Вот припала к изголовью,

Неотступная, твердит:

Утиши враждебной кровью

Боль несмолкшую обид.

 

Берегись, мой враг заклятый!

Бледный рок неотвратим.

Я иду к тебе, крылатый

Злобой черною, как дым.

 

Под пятою никнут смелой

Травы бархатным ковром.

Вижу, дом с оградой белой

Блещет лунным серебром.

 

Пусть иной, душой покорный,

Жаждет рабство перенесть!

Узнаю твой саван черный.

Это ты, Царица Месть!

 

Сонно листьев трепетанье,

В доме тихо и темно,

Чуть доносится дыханье

В растворенное окно.

 

Что там медлить!..

Миг сплетений…

Заглушенная мольба…

Но не знает сожалений

Разъяренная судьба.

 

Вот опять иду, усталый,

Влажно-бархатным ковром,

На востоке отсвет алый

Спорит с лунным серебром.

 

И блаженным ветром воли

Дышит мерно грудь моя.

Вещий серп в небесном поле

Гасит бледные края.

 

ЦАРИЦА НОЧЬ

 

Дышит сумрак серебристый,

Чутко спит застывший сад,

Легких облак рой перистый

Красит пурпуром закат.

 

Снова таинство свершилось,

Тени смутные сошли,

Тихо солнце затворилось

В лоно черное земли.

 

И в зловещей колеснице,

В скачке бешеных коней,

Пролетает Ночь Царица

Над бескрайностью полей.

 

Удержи твой бег священный!

О, скажи, Царица Ночь,

Иль твой сын, постыдно-пленный,

Должен в рабстве изнемочь?

 

Иль не ты меня воззвала

В первый раз убить в раю,

Хладной сталью оковала

Душу темную мою?

 

И не ты ль на битву с Богом

Обрекла меня восстать,

В блеске сумрачном и строгом

Научила — презирать?

 

Так откинь твой звездный полог,

Дай приять твои огни!

Скорбный путь, что сер и долог,

Гневной мощью осени!

 

Прянул в душу огнь победный.

Снова сердце — как гранит.

. . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

Тает в небе отзвук бледный,

Звон серебряных копыт.

 

ЦАРИЦА СТРАСТЬ

 

Посв. Марине

Кроют волны диск багровый.

Небо тяжко, как свинец,

И на дальний бор сосновый

Пал зловещий багрянец.

 

И безгромное молчанье

Стало мертвой тишиной.

Лишь зарницы содроганье,

Отраженное водой…

 

Что нам молний блеск червонный,

Неба пламенная пасть!..

Поклоняюсь, исступленный,

Лишь тебе, Царица Страсть!

 

Мы идем, прижавшись близко,

Где-то крикнул коростель…

Стебли клонятся так низко,

Стелют брачную постель.

 

Тает в чащах знойный шорох.

Взгляд вливается во взгляд.

В белых свадебных уборах

Липы сонные стоят.

 

Бесконечным поцелуем

Я к устам твоим приник.

Тихим веяньем волнуем

Дрогнул радостно тростник.

 

Зной желаний клонит травы.

Рдеют кровью облака.

Опьяненные купавы

Нежит сладостно река.

 

Разверзает пламень бледный

Неба сумрачную пасть…

Но над ложем стяг победный

Развила Царица Страсть.

 

Кроют волны диск багровый.

Гаснет огненный венец.

И на кручах бор сосновый

Окровавил багрянец.