1

 

- В небо я больше не смотрю. Принципиально.

- Ты хоть под ноги тогда пялься, - не выдержала Женька. – Каблуками

чешешь по асфальту, как старуха.

- А пусть все слышат: это иду я.

- Точно – ты. Лошадь подкованная. И кто тебя надоумил поставить на

шпильку металлические набойки? Нормальные бабы осторожно ставят

ножку на асфальт. Где ты видела, чтобы на шпильке шагали с пятки?

- Всё, ты достала меня, - выпалила Оля. – На себя посмотри: вечно

топчешь землю кроссовками, еще меня взялась обучать красивым манерам.

- Ладно, оставили, - не выдержала Женя, пожалев, что только время

потратила на бесполезный урок. И к чему это? Неужели нервы? Конечно,

нервы. Наверное, мысли были произнесены вслух…

- Нервы? Ты что-то сказала, - спросила Оля.

- Сказала, Оль. Ты пьёшь валерьянку?

- Нет, я сильная. Или… выносливая… или…

- Пофигистка ты! – выпалила Женька, шаркнув кроссовкой по асфальту, и

тут же пожалела. Ну, какая Олька пофигистка? Она просто очень

мнительная, вечно делающая вид, что всё хорошо.

- Что твой говорит? Когда конец войне? – спросила Оля

- Он, как и все, черпает информацию из ящика. Там все говорят

одинаково: война одним днем еще никогда не заканчивалась. Они еще в

азарт не вошли, а ты ждешь окончания, - брякнула Женя. – Ты

собираешься отмечать свой День рождения?

- Шутишь? Отмечать теперь можно только каждый прожитый день. Вот я в

календаре не вычёркиваю дни и не ставлю крестики. Меня эти кресты

удручают. Я теперь ставлю галочки. Прожила день – галочка, ещё прожила

– ещё галочка.

- Стой, «галочка». Ты Галке давно звонила в Киев?

- Давно. Наверное, в прошлой жизни.

- Ну, ты даёшь. С родной сестрой не общаться стыдно, - начала стыдить

Женя свою подругу. – Сегодня же позвони, а мне расскажешь, как она

поживает.

- Лады. Пока, дорогая, до завтра, - заторопилась домой Оля. В этот раз

почему-то не хотелось задерживаться на перекрёстке дольше обычного.

Очень тянуло домой.

 

2

 

Оля с трудом переступила порог квартиры, машинально швырнула сумочку

на пол и…

- О, чёрт! – вырвалось у неё вместе с треском яиц. – Да что ж это такое! –

в сердцах вскинула руки к потолку Оля. – Растяпа!

 

Не снимая обуви, она побрела к дивану и по своей детской привычке

швырнула на него своё тело. Ревела долго и смачно - до слюней и соплей.

В последнее время в её жизни слёзы были частыми гостями. Плакала она

по любому поводу: то стиральная машина сломалась, то фен сгорел, то

душ, годами висевший на стене, рухнул прямо на голову во время купания.

Оля тогда орала, как сумасшедшая. Было не больно, но последний нерв

сработал против неё: бомбёжка виделась везде. Вот и сейчас пришлось

дышать через носовой платок. В зеркало смотреть не хотелось – там с

изображением всё ясно – нос красной картошкой, губы распухли, по щекам

размазана синяя тушь.

 

На работе директор, всегда мягкий и улыбчивый, официально заявил, что

она не справляется со своими обязанностями. Вернее, справляется, но на

фоне коллектива отстаёт по всем показателям. Девушке даже пришлось

достать потайной блокнотик с показателями и в очередной раз убедиться,

что работает честно за мизерную зарплату. Тогда что это было? Наезд на

беззащитность? Наезд на политические взгляды? Элементарная

нервозность? Ответа не было. Реветь еще хотелось.

 

3

 

По сюжету рассказа сейчас позвонила бы сестра, или шмякнулся бы на пол

стакан с водой или молоком. Всё равно что, но обязано грохнуться. Но…в

квартире стояла глубокая тишина. Такое впечатление, словно мир

остановился, вся родня вымерла, а она сидит где-то в заброшенном ущелье

и мечтает о цивилизации. «Неужели никому не интересно, как я здесь

живу?»

 

Телефон зазвонил настырно громко.

- Да, Жень, что ты хотела?

- Звонила в Киев?

- Нет, - всхлипнула Оля.

- Ты чего ревёшь?

- Яйца разбила.

- Ну, да. Вдруг война, а ты с разбитыми яйцами, - попыталась пошутить

подруга. – Ладно, открывай дверь, я здесь.

 

Вот за что можно простить любое хамство подруге, так за то, что она

чувствует, когда тебе плохо. Женька всегда чувствовала. Дар у неё такой,

что ли? Вечно она над Олькой шефствует.

 

4

 

Скинув кроссовки у входной двери, Женька на носочках пошла в кухню.

- Ты чего ноги задираешь, как цапля?

- Боюсь на яйца наступить, повернулась к подруге Женя.

- Да в сумке они. Яичницу там и забабахаю. А чего? Есть рыба в кляре, а у

меня яйца в сумке, - наконец засмеялась Оля.

Наконец подруги расположились у телевизора. Последние два месяца

самым ярким шоу были новости всевозможных каналов. Какой чепухи

только ни насмотрелись зрители, чего только не проглотили, чего только

не впитали в себя с потрохами. И не подавились, ведь. А вчера кто-то

тускло пошутил, что через два дня в городе будет настоящая бомбёжка.

 

- Оль, представляешь, прихожу домой, а моя дочь говорит: «Мама, по

телевизору сказали, что нас будут бомбить. Мы должны успеть спрятаться

в подвал. Я так жить хочу…». А я так боюсь пауков и мышей, что, скорее

всего, буду охранять ребенка сверху. Я и пауки – что-то несовместимое.

 

Заревели вдвоём. Дети знают, что говорят. Детей нельзя недооценивать. И

пока не известно, что надежнее: подвал с мышами или темный угол в

комнате.

- А давай по вину, Жень? Вдруг больше не увидимся? – предложила

зарёванная Оля.

 

За окном что-то громыхнуло. Бутылка «Алазанской» так и застыла в

Жениной руке.

- Это что было? – подбежала к окну Оля посмотреть, что там произошло.

- Дура, на пол падай! – скомандовала подруга, и они вместе застыли на

полу в позе расплющенной жабы. Неожиданно громко забарабанил дождь.

- Гроза…

- Я устала бояться, - прошептала Оля, - я действительно устала.

- Значит, расслабимся, - Женя поднялась с пола и снова взялась за

бутылку. Наполнив фужеры, подруги принялись принюхиваться с аромату.

Женька не выдержала первой:

- Ты веришь в то, что вино оригинальное?

- Не-а.

- Тогда что мы нюхаем? Пей, давай.

 

И тут совершенно не вовремя зазвонил телефон. Быстро взяв трубку, Оля

отключила связь и тут же, с вытаращенными глазами, поглядела на

подругу:

- Это была Галка.

- Звони! Сестра называется, - зашипела Женя.

Звонок повторился.

- Алло, Галюсь, как ты там? – начала Оля, переключая телефон на

громкоговорящую связь.

- Живу, работаю, читаю новости. Вот, о Донецке прочитала в интернете.

Вы там спятили все? Ты кто по национальности?

- Не поверишь, Галь, украинка. Нас тобой даже одна женщина рожала,

мать называется. Слышала о такой? Царствие ей небесное.

- Вот и я о том же. Вы что там с флагами делаете?

- Я ничего не делаю. Я здесь живу.

- Я – образно. Оль, это же наша с тобой Украина, наша Родина. Ты забыла?

- Не поняла, Галь, ты меня видишь с автоматом?

- Вы там все с автоматами. Друг другу пули дружеские в лоб посылаете.

- Ты даёшь… Мы не стреляем…

- А то я не смотрю новости! – вспылила сестра. Киев с ума сходит от

вашего лживого патриотизма.

- Так, тихо. Ты зачем позвонила? – покрылась красными пятнами Оля. –

Меня сейчас строить? Я тоже не из лесу вышла, и тоже смотрю новости.

Это – Донбасс. Звучит? Звучит! – не дала ответить сестре Оля.

- Знаешь, дорогая, я вижу, тебе там хорошенько промыли мозги.

Вывешивай над окном наш флаг и живи спокойно.

- Ты думаешь, что мы здесь над каждым окном флаги выставляем? Мы

просто живём, - продолжила Оля. – Понимаешь? Просто – живём!

- Дай трубку, - не выдержала Женя такого грубого натиска. – Привет,

Галинка!

- Привет, Жень. Хоть ты объясни моей сестре.

- Что объяснить? Что вы прёте на нас танками и градами?

- Мы не прём, мы вас освобождаем.

- От кого, от нас же? Освободительница выискалась. Ты из Киева давно

выезжала?

- Пару лет тому.

- Ты там сидишь в своём экскурсионном бюро и богатеньких деток на

всякие Кипры отправляешь. Что ты можешь знать о нас?!

- Дуры! – крикнула Галина. – Дуры вы обе. Что с вашими мозгами? Надо

быстро сдаваться и протянуть Киеву руку дружбы.

- Ноги мы скорее протянем, подруга, - вспылила Женя.

 

5

Пока Галка продолжала ираду (вся в мать), девчонки тупо уставились на

бутылку "Алазанской". Залпом выпив легкое терпковатое вино, они снова

наполнили бокалы. Слов не было. Эмоции захлёстывали так, что хотелось

отхлестать Галку по щекам так, чтобы бестолковая голова отвалилась.

За окном снова громыхнуло. Подруги знали, что это гроза. Страха уже не

было, но они машинально поставили бокалы на журнальный столик. Что

может сделать обычная гроза? Припустить дождем по окнам, нагреметь по

карнизу, затопить лужами все подходы к подъездам. И тут, со всех сторон,

загудели машины своими сигнализациями на все лады. Бокалы вздрогнули,

покачнулись и упали на пол. Телефон валялся где-то рядом, выдавливая

из себя Галкин голос.

Женя выключила телефон, свет, телевизор. К окну подходить было

страшно.

- Что за гроза такая? – прошептала Оля.

- Это взрыв, - Женя схватила свой телефон и стала лихорадочно нажимать

на кнопочки. – Это только гроза. Это не бомба. Это не взрыв. Алло,

мамочка, ты жива? А Катька спит? Слава Богу. Я – домой. Слышишь? Не

плачь, я сейчас буду.

 

Оля знала, что Женька всегда там, где плохо и трудно. А сейчас плохо у

неё дома… или трудно…

- Беги! Возьми зонт, промокнешь.

Разговаривать с Киевом больше не хотелось. Гроза, напоминающая взрыв

бомбы или взрыв, напоминающий грозу – это вам не Киев.

 

6

 

Утром позвонили с работы. Уволили. Спасибо, что предупредили, и не надо

тащить свое тело через весь город. Где теперь искать работу во время

войны? Оля лихорадочно стала обзванивать всех своих подруг с одним

только вопросом: где найти работу. Нигде.

- Всё… - откинулась на спинку кресла девушка. – Это конец. Ни денег, ни

сбережений, ни друзей. Как там Женька?

 

Конечно, Женька позвонила. Умела она чувствовать проблемы.

- Оль, хочешь помочь в одном деле?

- Хочу. Это не обсуждается, особенно сегодня утром. А что надо делать?

- Гуманитарку фасовать на Славянск.

- Где встречаемся?

- У штаба. Адрес назвать?

- Нет, я знаю. Скоро буду, - засобиралась Оля.

Вот и работа, вот и занятие. Знает ли Галка там, в Киеве, что дети

разбитого вдребезги города давно не пили молока? Хотя, откуда ей знать?

Она два года не вылезала из своего турбюро. Жаль девочку. Чем там у неё

забита голова?

 

7

 

У штаба Женьки не было. Оля покрутилась у дверей центрального входа,

затем перешла с обратной стороны здания, разыскивая чёрный вход. Там

тоже никого не было. Позвонить, что ли?

 

- Жень, ты где? Я заждалась. Торчу, как берёза на Тверской, - зачем-то

пошутила Оля, позвонив подруге. Такого никогда не было. В смысле –

совсем никогда. Женька всегда была рядом.

- Знаешь, подруга, я уже далеко. Я уехала, - услышала в трубке Оля.

- Куда? Как ты могла? А я? – затарахтела Оля. Ты же всегда была сильной.

- Была. Больше не могу. У меня ребёнок. Ради ребёнка я готова всё

бросить.

- Так ради ребёнка и надо было отстаивать свою позицию.

- Галине привет передать? – прервала словесный поток Женя.

- Не поняла…

- Я в Киев еду, к твоей сестре.

- Ты с ума сошла! Мир с ума сошел. Все сошли с ума. Или только я?..

Господи, что происходит? Мир рушится… жизнь рушится… мне не нужна

такая жизнь…

- Девушка, вы кого ждете? – открылась неожиданно дверь.

- Женьку, - ляпнула Оля.

- Проходите.

- Это пароль такой?

- Нет, - усмехнулся молодой человек. – Проходите, не стойте под солнцем.

 

Оля поглубже вдохнула горячего знойного лета и переступила порог

штаба…